Читать книгу Послания - Бахыт Кенжеев - Страница 66

Прелестница моя, каков портрет,

какое платье! Прямо как живая.

А кто фотографировал? Супруг

законный, неизменный? Или дочка?

Ты мало изменилась, друг сердечный —

неугомонный, милый, жаркий взгляд

всё так же неприкаян…

В Монреале

обильный снег, навоз дымится конский

на мостовых, у ратуши изваян

индеец ледяной, – у нас зима,

та самая, которой так тебе

недостает во Фландрии. На днях

читал стихи я в эмигрантском клубе.

Разволновался, сбился… наконец

поднял глаза. Поклонники мои

(семь стариков и две старухи) в креслах,

кто тихо, кто похрапывая, – спали.

Поднялся я и вышел, улыбаясь

неведомо чему. Ах время, время,

грабитель наш. Бежать российских смут,

найти приют за океаном, спать

и видеть сны – не о минувшем даже,

а о подагре, лысине, одышке…

Дошел до моста. На реке застывшей

мучительно, нелепо громоздились

чудовищные льдины. Экипажи

скрипели, матерились кучера

на пешеходов, жмущихся к перилам.

В июне, в день святого Иоанна

Крестителя, такие фейерверки

устраивает мэрия! Народ

толпится на мосту, кричит, теснится,

и всякий год один-другой несчастный,

конечно, тонет. Властная река

уносит жертву развлечений. Что ж,

не отменять же празднества…

Так значит,

роман мой не удался? Не беда,

он – плод другого времени, когда

я был влюблён, порывист, бескорыстен,

короче – юн. А юность простодушно

рассчитывает, устранив преграды

к предмету вожделений, насладиться

означенным предметом. Я с тех пор

узнал, моя голубушка, тщету

стремленья к счастью, научился видеть

не в будущем его, не в прошлом даже,

а в настоящем – скажем, в духовом

оркестре у реки, где конькобежцы

катаются по кругу, в снегопаде

рождественском, в открытке долгожданной

от старого товарища. Об этом

(а может, не об этом) всякий вечер,

едва заснёт мальчишка, а супруга

садится за грамматику, в гроссбухе,

по случаю доставшемся, пишу я

другой роман, не представляя, кто

возьмёт его в печать. Литература

сейчас не в моде, милая. А впрочем —

ты видела занятнейший отрывок

в январском «Русском вестнике» за прошлый

год? Славно пишет этот Достоевский.

Фантастика (к примеру, там сжигают

сто тысяч в печке), жуткий стиль, скандалы,

истерики – а право, что-то есть.

Герой романа, обнищавший князь,

страдающий падучей, приезжает

на родину с идеями любви,

прощенья, братства и славянофильства.

Наследство получает – и с одним

купчишкою (кутилой, богачом)

вступает в бой за некую Настасью

Филипповну – хотя и содержанку,

но редкую красавицу, с душою

растоптанной – имеется в виду

Россия, надо полагать, дурная,

безумная и дивная страна…

Кто победит? Бог весть. Блаженный князь?

Гостинодворец? Или третий кто-то,

на вороном коне, с трубою медной

и чашей, опрокинутой на землю?