Читать книгу Калифорнийский квартет (сборник) - Чарльз Буковски - Страница 27

Вагнер продолжал до нас доебываться. Однажды я стоял во дворе школы во время урока физкультуры, и он подошел ко мне.

– Что ты здесь делаешь, Чинаски?

– Ничего.

– Ничего?

Я проигнорировал.

– Почему ты не участвуешь ни в одной игре?

– Это дерьмо, а не игры. Детские забавы.

– Я зачисляю тебя в команду мусорщиков.

– За что? Что я такого сделал?

– Филонишь. Пятьдесят неудов.

Ученики отрабатывали свои неуды в команде мусорщиков. Если у вас было больше десяти неудов и вы их не отработали, то к экзаменам вас не допускали. Но я не волновался, допустят меня или нет. Это была их проблема. Я мог бы и остаться в школе, рос бы себе дальше, развивался физически и тогда бы точно поимел всех девчонок.

– Пятьдесят неудов? И это все? Как насчет сотни?

– Отлично, сотня. Она твоя, – сказал Вагнер и с важным видом отвалил.

У Питера Мангейлора было 500 неудов. Я был на втором месте и нагонял его…

Первая работа для мусорщиков появлялась во время тридцатиминутного обеденного перерыва. На следующий день я уже таскал мусорный бак вместе с Питером Мангейлором. Дело плевое. У нас были палки с острыми наконечниками. Мы насаживали на них бумажный хлам и сбрасывали его в бак. Девчонки следили за нами, когда мы проходили мимо. Они знали: мы хулиганы. Питер напускал на себя скучающий вид, я тоже изображал похуиста.

– Ты знаешь Лили Фишман? – спросил меня между делом Пит.

– Спрашиваешь.

– Она не целка.

– С чего ты взял?

– Она сама мне сказала.

– Кто ее натянул?

– Отец.

– Хммм… Ну, это его право.

– Лили прослышала, что у меня большой член.

– Об этом вся школа знает.

– Так вот, она хочет попробовать. Заявляет, что сможет выдержать.

– Да ты же раздраконишь ее в лохмотья.

– Конечно. Но она хочет.

Мы поставили мусорный бак и уставились на девчонок, которые сидели на скамейке. Пит направился к ним, а я остался у бака. Он подошел к одной из девчонок и зашептал что-то ей на ухо. Малолетка захихикала. Пит вернулся, мы подняли бак и пошли дальше.

– Все, – сообщил Пит, – сегодня в четыре часа я отдеру Лили во все щели.

– Да?

– Знаешь тот раздолбанный автомобиль за школой, с которого Папаша снял двигатель?

– Естественно.

– Пока они не увезли эту рухлядь, я использую его под свою спальню. Отымею Лили на заднем сиденье.

– Некоторые наши парни уже переебали кучу девок.

– У меня встает, стоит мне только подумать о бабах.

– У меня тоже, но я еще никого не пробовал.

– Правда, есть одна проблема, – посетовал Пит.

– Что, не можешь кончить?

– Нет, не в этом дело. Нужно, чтобы кто-нибудь постоял на шухере, понимаешь? Надо бы последить за горизонтом.

– Ну, я могу.

– Постоишь?

– Конечно. Но нам нужен еще один парень, чтобы мы могли отслеживать оба направления.

– Хорошо. У тебя есть кто-нибудь на примете?

– Плешивый.

– Плешивый? Да он говно.

– Есть такое дело, но ему можно доверять.

– Ладно. Тогда до четырех.

– Мы подойдем.

В четыре часа мы встретились с Питом и Лили у остова автомобиля.

– Привет! – сказала Лили.

От одного ее вида набухали яйца. Пит курил и, как всегда, скучал.

– Привет, Лили, – поздоровался я.

– Здорово, Лили, детка, – выпендрился Плешивый.

На соседнем поле несколько ребят играли в футбол, но мы решили, что это кстати – будут отвлекать внимание. Лили нервно оглядывалась по сторонам и возбужденно дышала. Ее груди ходили ходуном.

– Ну, – сказал Пит, отбрасывая окурок, – давай познакомимся поближе, Лили.

Он открыл заднюю дверцу и отвесил поклон. Лили забралась внутрь, а за ней влез и Пит. Там он быстро скинул с себя ботинки, штаны и трусы. Лили взглянула на его кожаную мышцу.

– Ой, мама, – прошептала она. – Я не знаю…

– Давай, подруга, – подбадривал Пит, – один раз живем.

– Ну хорошо, я рассчитываю…

Пит выглянул в окно.

– Эй, парни, вы следите за горизонтом?

– Да, Пит, – откликнулся я, – мы на стреме.

– Все спокойно, Пит, – подтвердил Плешивый.

Пит задрал на Лили юбку. Чулки у нее были только до колен, дальше белая плоть и панталоны. Великолепно.

Пит схватил Лили, поцеловал, потом отпрянул и заявил:

– Ты настоящая шлюха!

– Пит, не ругайся!

– Я сказал – шлюха блядская! – разгорячился Пит и влепил Лили пощечину.

Она захныкала:

– Нет, Пит, не надо…

– Заткнись, мандавошка! – прикрикнул Питер и принялся стягивать с нее исподнее.

Мучился он долго. Панталоны плотно облегали здоровенную жопу. Пит рассвирепел и рванул с неистовой яростью, материя затрещала, и панталоны стронулись с места. Он стянул их прямо через туфли и бросил на пол салона. Наконец-то Пит добрался до пизды. Он начал поглаживать ее и при этом целовал Лили то в губы, то в шею или мусолил огромные сиськи. Пит игрался с пиздой и целовал Лили бесконечно долго, но, когда он отвалился на спинку сиденья, член его стоял лишь наполовину.

Лили осмотрела полуфабрикат.

– Ты что, гомик?

– Нет! Какой гомик, Лили? Просто я постоянно думаю, что эти козлы не смотрят за шухером, а подглядывают за нами. Мне не улыбается, чтобы нас здесь заловили.

– Горизонт чист, Пит, – поспешил заверить я. – Мы смотрим в оба.

– Точно, в оба! – поддакнул Плешивый.

– Я им не верю, – говнился Пит. – Они во все шары пялятся на твою пизденку!

– Да ты просто педик! Висит до колена, а не стоит! – отыгрывалась Лили.

– Нет, Лили, я боялся, что нас засекут!

– Ладно, я знаю, что надо делать, – сказала Лили.

Она взяла дряблый ствол Пита в ручку и прошлась языком от корневища до кроны. Пит встрепенулся. Затем язычок завертелся вокруг головки, и она стала быстро разбухать, превращаясь в монстра. И тут Лили заглотила его.

– Лили… Черт, – застонал Пит, – я люблю тебя… Лили, Лили, Лили… ох, о-ох, о-о-ох, о-о-о-ох…

– Генри! – завопил Плешивый. – СМОТРИ!

Я оглянулся. Прямо на нас через поле мчался Вагнер, а за ним две футбольные команды, которые вроде бы только что резались в футбол, плюс их болельщики. И пацаны, и девчонки!

– Пит! – заорал я. – Приближается Вагнер, а с ним штук пятьдесят учеников!

– Ну, бля! – взвыл Пит.

– Ой, бля! – пропищала Лили.

Плешивый и я дали деру. Мы выскочили за ворота и, пробежав для верности еще с полквартала вдоль школьной ограды, остановились. У Пита и Лили шансов не было. Мы видели сквозь ограду, как к «спальне Пита» подскочил Вагнер и рьяно рванул дверцу на себя в надежде на шикарное зрелище. Потом автомобиль окружили подоспевшие ученики, и нам уже ничего не было видно…

После этого случая мы больше никогда не видели ни Пита, ни Лили. Черт его знает, что с ними сталось. Плешивый и я получили по 1000 неудов на брата. Это дало мне возможность перехватить лидерство у Мангейлора со счетом 1100:500. Нечего было и думать, что мне удастся отработать все неуды. Я останусь в школе Джастин на всю жизнь. И естественно, мои родители были проинформированы.

– Вперед, – скомандовал отец, и я шагнул в ванную.

Закрыв за нами дверь, он снял с крючка ремень.

– Спускай штаны и трусы.

Я и глазом не моргнул. Тогда он сам расстегнул ремень на моих штанах, пуговицы на ширинке и одним рывком сдернул штаны на пол. Затем стянул и трусы. Ремень припечатался к моей жопе. Опять тот же самый резкий звук и та же боль.

– Ты что, решил мать свою в гроб загнать?! – прокричал отец и снова ударил.

И снова хлопок и боль. Но слезы не шли. Глаза мои были непривычно сухи. Я обдумывал, как мне убить своего отца. Через пару лет я бы смог просто забить его насмерть, но я хотел отделаться от него уже сейчас. Он – чужак. Просто взял и усыновил меня. Еще удар. Я по-прежнему чувствовал боль, но страх ушел. Ремень терзал мои ягодицы, но ванная комната не исчезала. Я все видел отчетливо. Наверное, отец почувствовал эти изменения во мне, потому что стал хлестать все сильнее и сильнее. Но чем больше он усердствовал, тем меньше это меня беспокоило. Он был жалок и беспомощен в своей ярости. Что-то произошло, и ситуация изменилась в корне. Он остановился, повесил ремень на крючок и, тяжело дыша, пошел к двери. Я обернулся.

– Эй, – окликнул я его, – можешь ударить еще пару раз, если от этого тебе станет легче.

– Не смей говорить со мной в таком тоне! – сказал отец.

Я смотрел на него в упор. Я видел складки дряблой плоти под подбородком и вокруг шеи, морщины и щербины по всему лицу. Розовая пудра уже не могла скрыть подступающей старости. Майка топорщилась на его свисающем животе. В глазах больше не было свирепости. Отец не выдержал моего взгляда и потупился. Да, что-то произошло. И все вещи, окружающие нас, знали об этом: и полотенца, и душевая занавеска, и зеркало, и ванна, и унитаз. Отец повернулся и вышел. Знал и он. Больше Генри-старший меня не порол.