Читать книгу Исследования семьи: основные понятия - Джейн Маккарти - Страница 7

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Понятие «близость» относится к смыслу и выражению тесных семейных и личных отношений, в том виде, в каком они понимаются в современных обществах Европы и Нового Света, а также к тем качествам, которые эти отношения, как предполагается, обеспечивают.

ДИСКУССИЯ

В широком смысле, всю семейную и домашнюю жизнь можно отнести к сфере близости, поскольку она основана на тесном знакомстве и очень плотных связях. Но само понятие близости стало играть важную роль в дискурсе западных социальных наук лишь в конце ХХ в., под влиянием представлений о разнообразии и изменениях в семейной жизни. Интерес к внутреннему эмоциональному качеству отношений был охарактеризован как «интимный переворот» в семейных исследованиях. Считается, что он пришел на смену увлечению более функциональным и структурным анализом родственных отношений, который уделял главное внимание семейным формам, ролям и результатам их существования в том или ином виде, а также социальным различиям и власти [Gillies, 2003]. Поскольку экономическая роль семьи ослабла, близость и любовь стали рассматриваться в качестве нового связующего звена. Взаимное самораскрытие стало считаться ключевым моментом для понимания близости и смысла личных и семейных отношений, в частности, Гидденсом [Giddens, 1991; 1992] в рамках серии его работ об индивидуализации был предложен тезис о «трансформациях близости».

Гидденс утверждает, что во всех современных западных обществах произошло фундаментальное изменение в понимании и самой природы близости. Легкость доступа к надежным средствам контроля за рождаемостью означает, что секс стал свободен от репродукции. Принято считать, что это привело к своего рода революции, позволившей женщинам установить с мужчинами равные партнерские отношения. Освобожденная от репродукции сексуальность получила название «пластичной сексуальности» [Ibid., 1992] и «текучей любви» [Bauman, 2003], потому что отношения, согласно этому пониманию, должны быть предметом переговоров внутри пары, а не определяться заданными представлениями о соответствующей гендерной и сексуальной идентичности и роли. Утверждается также, что гетеросексуальные и гомосексуальные отношения становятся все более похожими друг на друга в своем стремлении к определенному типу близости, причем гетеросексуальные отношения все более следуют пионерным моделям свободы выбора, равенства и взаимности (reciprocity), которые были впервые апробированы в гомосексуальных отношениях [Roseneil, Budgeon, 2004]. Близость считается отныне строящейся вокруг стремления и переговоров по поводу чистых отношений, свободных от уз традиции, необходимости и обязанностей, и основанных на удовлетворении личностных потребностей.

С этой точки зрения чистые отношения, основанные на самореализации, взаимном доверии и переговорах, рассматриваются как существующие ради самих себя и практикующиеся с позиции самосознания – близости к своей внутренней самости. Качество близости здесь должно быть достигнуто с помощью специальных усилий и рефлексивной работы, а не обеспечивается аскриптивным характером отношений. Для достижения этого результата необходим особый вид коммуникации, основанной на рефлексивном обмене и выражениях чувств.

В то время как Гидденс и другие (см., например: [Weeks et al., 2001]) воспринимают эти трансформации раскрывающейся близости в основном положительно, как движение в сторону равенства и взаимности, другие признают существование таких тенденций, но сожалеют о них. Они видят в возросшем значении близости в современном обществе отражение маниакального и соревновательного индивидуализма, который подрывает не только семейную жизнь, но и сплоченные сообщества (см., например: [Sennett, 2004]). Эти авторы полагают, что неопределенность и тревога проникли в самое сердце современных западных семейных и личных отношений. Так, например, хотя Бек и Бек-Гернсхайм [Beck, Beck-Gernsheim, 1995] утверждают, что романтическая любовь имеет огромное значение в качестве положительного морального ориентира для отношений и новых семейных связей, они также полагают, что связь между близостью и риском привела к «нормальному хаосу любви». Рефлексивное осознание людьми своей автономии предполагает одиночество, и это заставляет их искать любовь, близость и глубокую связь с другими людьми, даже если они понимают, как трудно ее достичь. Быть собой и развивать себя и одновременно искать взаимной близости с другим человеком означает все время находить неустойчивый баланс, который часто нарушается.

В контексте хрупких сексуальных отношений между взрослыми дети, как принято считать, представляют собой единственный стабильный и надежный источник любви и привязанности. Отношения между родителями и детьми, однако, также подлежат изменениям, направленным на раскрытие близости, – родители стремятся развивать интенсивную эмоциональную связь и открытое общение с ними, а также глубокое понимание своих детей. Гидденс [Giddens, 1992] утверждает, что детско-родительская версия взрослых чистых отношений заменяет понятие родительского авторитета и власти. Согласно Гидденсу, такой интимный диалог родителей с ребенком не только происходит по факту, но и должен происходить. Он, однако, предостерегает, что, хотя в отношениях между родителем и ребенком может отражаться «чистая» основа для близости во взрослых отношениях, они не должны быть столь зависимыми от обстоятельств. Родители не могут просто прекратить отношения со своими детьми, если они не обеспечивают им возможностей для личностной самореализации, – они обязаны сохранять постоянное участие в жизни своих детей.

Джеймисон [Jamieson, 1998] предлагает комплексную критику Гидденса и других подобных аргументов. Во-первых, она утверждает, что их представления о растущей близости как ключевом принципе организации семейной жизни и личных отношений являются неполными и имеют мало эмпирических подтверждений. Делая обзор исследовательской литературы об отношениях между родителями и детьми, родственниками, сексуальными партнерами и супругами, а также о дружбе, Джеймисон приходит к выводу, что социальные различия между представителями разных поколений, полов и классов по-прежнему определяют семейную жизнь и личные отношения; то же самое можно сказать и об этнических различиях [Reynolds, 2005].

Во-вторых, Джеймисон различает разные аспекты полной или частичной близости и приходит к выводу о том, что опыт и степени близости шире и более изменчивы, чем единственный идеал чистых отношений, основанных на проявлениях близости. Скорее, она указывает на сопереживание или эмоциональное понимание как на еще одно условие глубокого понимания внутренней сущности других людей, которое и составляет основу близости. Благодаря тесным связям, люди, как принято считать, вступают в близкие отношения и получают особые, уникальные и детальные практические и телесные знания друг о друге. Джеймисон также предполагает, что существует и молчаливая близость, когда чувства привязанности и близости не сопровождаются раскрытием, которая может быть выражена неявно с помощью практических и физических, а также эмоциональных средств. Кроме того, в то время как близость может иметь коннотации любви и заботы, она также может быть контролирующей и подавляющей: например, проявляться в желании знать каждую мысль своего партнера или ребенка или, когда дело доходит до физической близости, принимать оскорбительные, унижающие достоинство формы. В то время как сексуальная близость в сочетании с эмоциональной близостью часто идеализируются, Варр и Пайетт [Warr, Pyett, 1999] исследуют ту напряженность, которую секс-работницы испытывают в любых личных сексуальных отношениях, поскольку физическая близость, которую подразумевает их работа, очевидно, почти несовместима с частными отношениями, основанными на эмоциональной или раскрывающейся близости. Кроме того, существует риск, что предыдущие основные нормативные способы понимания семейных и личных связей могут быть заменены новыми, но столь же универсальными и предписываемыми категоризациями [Gabb, 2008].

С другой стороны, Зелицер [Zelitzer, 2007] утверждает, что близость связана с экономическими процессами. Хотя она и избегает приписывания чисто экономической рациональности отношениям и эмоциям, Зелицер утверждает, что близость и деньги не только совместимы, но пронизывают друг друга. Она считает, что в основе возникновения, поддержки и переопределения интимных связей лежит экономическая деятельность, и уделяет при этом особое внимание сексу, заботе и домашнему труду.

РЕЗЮМЕ

Близость является свойством тесных семейных и личных отношений в культурных контекстах обществ Европы и Нового Света. Утверждается, что условные чистые отношения, основанные на самореализации, взаимном удовлетворении и равенстве, возникли как идеал в стремлении к интимности, основанной на самораскрытии как организующем принципе. Этот вид любви и глубокой связи с другим взрослым человеком, однако, чреват рисками, так как его достижение является всегда проблематичным и требует постоянной рефлексии. Отношения между родителями и детьми также являются пространством подлежащей раскрытию близости, как это и должно быть, но они не должны быть такими изменчивыми, как взаимоотношения между взрослыми. Критики этой картины состояния семейных и личных отношений утверждают, что она является частичной и избирательной, поскольку на формирование моделей близости по-прежнему влияют социальные противоречия и экономические факторы. Это означает, что состояние современных тесных семейных и личных отношений гораздо более сложное и изменчивое, чем то, которое стоит за понятием чистых отношений как основной формы интимности в современном обществе.

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Гэбб [Gabb, 2008] обсуждает методологию исследования близких семейных отношений и предлагает более свежую литературу в дополнение к блестящему обзору, в свое время предложенному Джеймисон [Jamieson, 1998]. Хохшильд [Hochschild, 2003] исследует «коммерциализацию» интимной жизни.

Связанные понятия: Супружество; Семьи по выбору; Индивидуализация; Личное.