Читать книгу Пленник моих желаний - Джоанна Линдсей - Страница 5

Отец Габриэлы был невероятно смущен. Все эти годы его дочь и жена даже не подозревали, что он ведет жизнь, полную приключений. Натан Брукс оказался пиратом! Девушка не сразу смогла свыкнуться с этой мыслью.

Отец так изменился за эти годы, что его невозможно было узнать. Всякий раз, возвращаясь в Англию, он приводил себя в порядок, брился и коротко стриг длинные волосы, которые сейчас отрасли. Отца она знала только таким и всегда считала, что внешностью пошла в него, – по крайней мере, унаследовала цвет его волос. У Натана были такие же черные, как и у дочери, волосы и такие же светло-голубые глаза. Ростом она пошла не в отца, и в этом ей повезло: Натан был намного выше среднего роста, а Габриэла, как и ее мать, – около метра шестидесяти. Но оказавшийся сейчас рядом с ней человек совсем не походил на того отца, которого она знала и любила. Он был кричаще ярко одет и напоминал всех остальных пиратов, с которыми ей доводилось встречаться. У него в ухе даже блестела маленькая золотая серьга! Он поспешно снял ее, испытывая смущение от того, что дочь узнала о его тайной жизни.

Через пару часов после выхода из бухты Габриэла обратила внимание, что судно замедляет ход. Она поднялась на палубу и тут же наткнулась на Пьера Лакросса! Его корабль поравнялся с судном ее отца. Пьер преследовал их от самой стоянки пиратов!

Она не рассказала отцу о Пьере. У них еще не было времени для разговоров, кроме того, она пыталась прийти в себя после потрясения, которое испытала, узнав, что ее отец – один из пиратов. Но Габриэла, по крайней мере, чувствовала себя в безопасности рядом с ним и была уверена, что ей никогда больше не доведется столкнуться с такими, как Пьер.

Но оказалось, что он здесь! Стоит на палубе «Ржавого сокровища» рядом с Натаном, и они болтают, как добрые приятели. И тут ее осенило: они, должно быть, и вправду приятели, раз оказались двумя из тех пяти капитанов на одной стоянке.

Пьер буквально пригвоздил Габриэлу холодным, алчным взглядом к теплым доскам палубы. Ее охватил страх. Должно быть, она побледнела, поскольку отец тут же подошел и покровительственно обнял ее.

– Ты слишком поспешно отплыл с ней, мой друг, – сказал Пьер, даже не стараясь скрыть истинные причины своего появления здесь. – Я и сам намеревался ее купить.

– Она не продается, – ответил Натан.

– Разумеется, продается. Ты же купил ее, а я заплачу тебе больше. Ты заработаешь, и мы оба будем довольны.

– Ты не понял, это моя дочь, – холодно ответил Натан.

Пьер не на шутку удивился. Повисло напряженное молчание, пока он переваривал сказанное, переводя взгляд с отца на дочь. Наверняка он понял, что по доброй воле, без боя, никто ему Габриэлу не отдаст, и решил не настаивать, а только засмеялся и пожаловался на невезение тоном, который ему самому, видимо, казался добродушным. Этим показным добродушием Пьер пытается уверить Натана Брукса, что понимает: Габриэла для него недосягаема. Но девушку ему провести не удалось. Она чувствовала, что Пьер считает сегодняшний разговор лишь кратковременной отсрочкой. Пьер отчалил, но Габриэла боялась, что эта их встреча не последняя.

Марджери не стеснялась в выражениях, искренне возмущенная тем, чем занимается ее хозяин. За эти дни она не сказала ему ни слова, лишь бросала негодующие взгляды. И вскоре Габриэла поймала себя на том, что хочет встать на его защиту. В конце концов, он ее отец! То, что он оказался пиратом, совершенно не означает, что она перестанет его любить.

У них выпала возможность поговорить, только когда они оказались у него дома, на Сент-Киттс, острове на перекрестке морских путей. На песчаном берегу, вдали от города, у отца был дом, и он мог в случае необходимости бросить якорь в море и добраться туда на шлюпке. Но такой необходимости никогда не возникало. Сент-Киттс – это английский порт, а сам Натан был англичанином и не нападал на английские корабли. Французские, голландские, испанские – только эти корабли становились его добычей.

Дом его был необычен. Красивый английский особняк, приспособленный к теплому климату, с просторными комнатами и распахнутыми окнами, и, с какой бы стороны ни дул ветер, в доме постоянно было свежо. Блестящий деревянный пол, пальмы в огромных кадках, легкие занавески – все это придавало ему местного колорита, но убранство было элегантным и выдержанным в английском стиле. Благодаря немногочисленным слугам, которые присматривали за домом, когда Натана не было в порту, здесь царила идеальная чистота. Картины на стенах были подобраны со вкусом и напоминали полотна, которые коллекционировала мать Габриэлы, и девушка сразу же почувствовала себя как дома.

Ее спальня оказалась гораздо больше, чем комната, в которой она жила в Англии. Стоявший в ней платяной шкаф вишневого дерева, инкрустированный слоновой костью, явно был антикварным, а кровать с резными столбиками с балдахином затянута тончайшей москитной сеткой. От открывающегося с балкона вида на море и виднеющуюся вдали бухту захватывало дух.

Столовая тоже выходила окнами на воду, а на ужин в тот день подали очень вкусное блюдо местной кухни – фаршированного краба с листьями подорожника и пряными томатами под изысканное французское вино. Из открытых окон дул нежный, благоуханный бриз, шепот моря убаюкивал. У Габриэлы возникло чувство, что ей понравится жить здесь, на острове. Но Марджери, похоже, была не в восторге. Она весь вечер хмурилась и настаивала на том, что с первым же судном отправится домой.

Как только экономка с кислой миной отошла ко сну, Натан и Габриэла отправились прогуляться по пляжу, чтобы девушка смогла наконец задать мучавшие ее вопросы. Отец не стал оправдываться и извиняться за избранный путь, но попытался объяснить, почему предпочел вольную жизнь пирата.

– Я был всего лишь зеленым матросом на торговом судне, когда мы попали в шторм, – начал он, – выжили всего двое. Мы пробыли в открытом море несколько дней, пока нас не обнаружили пираты.

Габриэла решила, что поняла, к чему он клонит.

– Выходит, ты был признателен им за спасение?

– Я не стал бы выражаться столь пафосно, Габи. Им просто не хватало рук.

– В противном случае они проплыли бы мимо? – догадалась она.

– Совершенно верно. Нам сделали обычное предложение – присоединиться к пиратам или оставаться в море. Я решил стать одним из них.

– Но ты же не обязан был остаться с ними навсегда, верно? Когда корабль добрался до порта, ты мог бы пойти своим путем.

– Мы долгое время не заходили в порты – по крайней мере, в те порты, которые не принадлежали пиратам. А к тому времени, как пришвартовались, честно признаюсь, мне уже понравилась такая жизнь. Она казалась захватывающей. Поэтому я не испытывал сомнений в своем выборе и дослужился от простого пирата до капитана. У меня появилось свое судно.

– Это было до встречи с мамой?

– До.

– И она ни разу ничего не заподозрила?

– Ни на секундочку.

– А что ты делал в Англии, когда с ней познакомился?

Он усмехнулся.

– Искал сокровища. К поискам меня пристрастил капитан моего первого судна.

– Искал сокровища в Англии? – удивилась Габриэла.

– Нет. В Англию меня привели поиски недостающего кусочка одной из карт. Много лет ушло на то, чтобы выяснить, что последними, кто владел картой, была ее семья. И я женился на ней, чтобы облегчить поиски.

– Значит, ты ее совсем не любил?

Он смутился.

– Твоя мать была красавицей, но моя единственная страсть – это море, девочка. А она просто обрадовалась, что заимела мужа. Она уже волновалась из-за того, что, проведя несколько сезонов, не получила предложения руки и сердца. Разумеется, я ей был не пара. И не мог похвастаться такой безупречной родословной, как она, но был молод и горяч, если можно так сказать. Мне кажется, что твоя мать удивила нас обоих, когда приняла мое предложение. Медовый месяц быстро закончился. И она была даже рада, когда я уплыл.

Это многое объясняло. Габриэла часто задавалась вопросом, что же свело ее родителей вместе, поскольку они казались совершенно чужими друг другу, когда бы отец ни приехал. И ее догадки были недалеки от истины. У нее было ощущение, что Натан женился, преследуя свои цели, но собственный расчет был и у Карлы. Ей хотелось ребенка, а для этого нужен был муж. Ни разу за все годы Габриэла не усомнилась в материнской любви. Даже перед смертью Карла, когда так горевала из-за коварного любовника, не выплескивала свою горечь на дочь.

– А ты нашел недостающий клочок карты? – поинтересовалась она.

– Нет, – пробормотал Натан. – Но я задержался надолго, пока его искал. И мы зачали тебя. И ты стала единственной причиной, по которой я возвращался все эти годы. Я никогда об этом не жалел. Ты всегда была светлым лучиком в моей жизни, Габи. Моей истинной гордостью. Мне очень жаль, что твоя мама умерла и тебе пришлось пережить это в одиночку. А потом ты рискнула отправиться на поиски меня – очень смелый поступок с твоей стороны.

– У меня не было выбора.

Они остановились полюбоваться океаном, залитым лунным светом. У ног их плескались волны. Теплый ветерок трепал подол платья. Отец обнял ее за плечи, прижал к себе.

– Мне очень жаль, что ты попала в плен к пиратам, но я совершенно не жалею, что сейчас ты со мной, доченька. Я всегда хотел, чтобы ты была здесь, рядом.

На глаза Габриэлы навернулись слезы, она обняла отца в ответ. Она наконец-то была дома. По-настоящему дома.

Жизнь на Сент-Киттс была полна развлечений. Каждое утро Габриэлу ожидал новый солнечный день, полный приключений. По настоянию отца она научилась плавать и почти каждый день купалась в теплых водах Карибского залива. А еще она скакала верхом на лошади, которую ей купил отец. Носилась вдоль пляжа и порой возвращалась домой только с наступлением темноты, насладившись величественным закатом.

Ей нравилась такая жизнь, даже несмотря на то, что жара иногда была изматывающей. Но для юной девушки все здесь было в новинку, поэтому казалось восхитительным. Еда была совершенно другой, климат резко отличался от английского, темнокожие местные жители были дружелюбными, а о многих развлечениях, например о танцах на улицах, в Англии она даже мечтать не могла.

Габриэла обнаружила, что ей нравится ходить под парусом: они с отцом часто плавали вместе, когда он пытался расшифровать какую-то из множества своих карт. Она начинала понимать, почему он выбрал такую жизнь: за одну неделю она испытывала столько приключений и эмоций, что иным и за всю жизнь не доведется! Возможно, она и не одобряла занятие отца, но постепенно стала смотреть на все другими глазами. Особенно когда узнала, что некоторые из пленников, которых Натан передал родным, могли никогда и не увидеть свои семьи, если бы он не вмешался, выступив посредником. Он больше не нападал на судна, львиную часть времени отдавая поискам кладов.

Габриэла оказалась рядом, когда он обнаружил ориентиры, указанные на одной из карт, и наконец-то смог определить ярко-красную отметку, которой было обозначено место, где зарыт клад. Она с волнением наблюдала за тем, как отец с командой рыли землю в указанном месте на маленьком островке и обнаружили огромный сундук. Но, к всеобщему разочарованию, тот оказался пуст.

Впрочем, такой исход был ожидаем. Карты, которые отец коллекционировал годами, прошли через множество рук прежде, чем попали к нему. Многие было крайне сложно расшифровать, поскольку каждый владелец сокровищ, который их рисовал, указывал крайне мало ориентиров. Их хватало для того, чтобы он смог вернуться за своей добычей, но недостаточно, чтобы их могли расшифровать те, к кому попадали эти карты. А некоторые карты вообще были разорваны на несколько частей, чтобы определить место не представлялось возможным. Эти части прятались в разных местах или раздавались членам семьи, с годами смысл их утрачивался, поэтому многие даже не представляли, чем владели. У отца было две карты, у которых не хватало частей.

Марджери так и не села на корабль, идущий в Англию, хотя дала такую клятву, когда ее нога впервые ступила на Сент-Киттс. Она плохо переносила жару, но все равно осталась на острове, поскольку не желала бросать Габриэлу одну среди пиратов. Она довольно близко познакомилась с членами команды Натана. Они обе с ними сблизились. Габриэла даже считала некоторых из них друзьями. Честно говоря, многие моряки оказались на удивление учтивыми и достойными людьми, хотя и слишком свободолюбивыми и склонными к авантюрам, что не принято в приличном обществе.

Натан старался защитить дочь от людей мерзких и недостойных, таких как Пьер Лакросс. Габриэла так и не поборола страх перед этим человеком – даже после того, как узнала, что он завел себе подружку по прозвищу Рыжая. Габриэла как-то раз видела его в море, когда они с отцом отправились на поиски сокровищ. Пьер как раз захватил какой-то корабль. И если бы Натан не вырвал заложников из лап Пьера, то он бы их убил. Перед тем как уплыть, Пьер, улучив момент, прошептал ей на ухо, чтобы Натан не услышал: «Не думай, что я забыл о тебе, милашка. Придет и наше время».

Пожалуй, это была единственная ложка дегтя в бочке меда, которой теперь была ее удивительная жизнь и которой она наслаждалась, оставаясь с отцом на острове. Она знала, что это не будет длиться вечно. В конце концов она выйдет замуж. Габриэла уже с нетерпением ждала замужества. Она искренне хотела получить то, чего ей так не хватало в детстве: любящую семью, члены которой всегда держались бы вместе. Она даже несколько раз флиртовала с симпатичными моряками, но те всегда уплывали. Однако Габриэла даже радовалась этому, поскольку первые пару лет на Сент-Киттс единственным ее желанием было как можно больше времени проводить с отцом, чтобы восполнить годы, прожитые порознь.

Так продолжалось года три, пока из-за границы после обучения не вернулся Чарльз Милфорд. Чрезвычайно красивый молодой наследник знатной английской семьи, которая владела плантацией сахарного тростника на острове, Чарльз проявлял к Габриэле определенный интерес, пока не узнал, кто ее отец. А после откровенно объяснил девушке, почему их дальнейшее общение не представляется возможным. И дело вовсе не в том, что Натан пират, – никто на Сент-Киттс не знал об этом. Просто благородные англичане сочли его простолюдином! Милфорды были снобами до мозга костей и решили, что Габриэла недостаточно хороша для их сына.

Девушка была просто раздавлена, когда Чарльз прекратил с ней общение, но умело скрывала свои чувства. Она не хотела, чтобы Натан прослышал, что единственный мужчина, который заставил ее всерьез задуматься о браке, не хочет жениться именно из-за ее отца.

Но они жили на маленьком островке, и каким-то образом Натан обо всем узнал. Габриэла должна была бы догадаться об этом по его задумчивому виду, что было совершенно на него не похоже, но, поскольку отец молчал, она не стремилась заводить об этом разговор. И только когда девушка упомянула, что вскоре достигнет совершеннолетия, а Ор, один из членов команды, услышав это, заметил: «И она еще не замужем?», Натан побледнел, и в тот же вечер Габриэлу вызвали к нему в кабинет.

После реакции отца на слова Ора она догадалась, что он намерен обговорить матримониальные планы, но никогда бы не догадалась, какое решение примет отец.

Как только она села напротив него за стол, он сказал:

– Я отправлю тебя в Англию.

Она отреагировала мгновенно, даже думать не пришлось:

– Нет!

Обычно она одерживала верх в спорах, но в этот раз он улыбнулся и продолжил:

– Ты знаешь, что мы с твоей мамой совершенно не подходили друг другу. Она была благородных кровей, а я совсем из иного теста. Но запомни: мне стыдится нечего, особенно моего происхождения. Я вырос в Дувре, мои родители были добропорядочными и трудолюбивыми людьми. Но твоя мама считала иначе и выдумывала для своих друзей невероятные истории о моем происхождении и о причинах моего частого отсутствия. Она даже не хотела, чтобы ее знакомые узнали о том, что я занимаюсь торговлей. На самом деле это не соответствовало действительности, но она в это верила.

– Я помню, папа.

– Да, я знаю, что тебе это известно. Видишь ли, у тебя в жилах течет благородная кровь по материнской линии… И я понял, что, удерживая тебя рядом с собой, лишаю сезона в Лондоне, всех этих великолепных балов и приемов, на которые может рассчитывать молодая девушка, принадлежащая высшему сословию, – всего, чего так хотела для тебя матушка. В том числе благородного джентльмена, который мог бы стать твоим мужем.

Габриэла опустила голову.

– Тебе известно о Чарльзе Милфорде, верно?

– Да, – признался отец. – Я даже подумывал, не вызвать ли его на дуэль.

Она вскинула голову.

– Ты же этого не сделал!

Отец улыбнулся.

– Я решил, что сперва должен спросить, действительно ли ты любишь этого молодого человека.

Габриэла на мгновение задумалась, потом призналась:

– Не знаю, хотя уверена, что могла бы его полюбить. Но если быть честной, то я думаю, что мне просто пришло время влюбиться, а Чарльз оказался первым мужчиной, глядя на которого, я почувствовала, что он мог бы стать достойным мужем.

– Стал бы или нет, неизвестно… Но, Габи, задумайся над тем, что ты только что сказала. За все время, что ты провела здесь, он оказался единственным, кого ты рассматривала в качестве будущего супруга. Всему виной ограниченный выбор, моя дорогая, в то время как ты могла бы рассмотреть кандидатуры десятков мужчин. Все это будет у тебя в Англии. Решено, ты возвращаешься домой, чтобы заявить права на наследство и провести сезон, о котором так мечтала для тебя мать. И чтобы найти подходящего мужа.

Габриэла знала, что отец прав и, похоже, у нее нет другого выхода. Но найти супруга-англичанина – значит остаться жить в Англии, а ей была ненавистна даже мысль о том, чтобы отказаться от идиллии, царящей здесь. Однако же, если повезет, она может встретить англичанина, который настолько любит приключения, что переедет с ней на Карибские острова. Это было бы идеальным решением, поэтому Габриэла даже обрадовалась предстоящему путешествию.

– Твоя правда, – согласилась она. – Я хотела бы встретить человека, которого смогла бы полюбить, и выйти за него замуж, но как это сделать, если меня не представят обществу?

– Не волнуйся, моя дорогая. Быть может, у меня и нет таких связей, какие были у твоей матушки, но есть человек, который многим мне обязан. Он принадлежит к высшему сословию и обладает нужными связями. Его зовут Мэлори, Джеймс Мэлори.