Читать книгу Ветра Пустоши. Книга 1. Старые долги - Дмитрий Литвинов - Страница 4

Воевода – статный некогда мужчина, сейчас сильно начавший раздаваться вширь, стоял у окна, заведя руки за спину, и наблюдал за работой бригады кровельщиков–ветровиков.

Построен Атолл был в виде овала в сечении, не идеального конечно. По кругу обнесен шестиметровой стеной, сложенной из камней, железобетонных плит и прочих осколков канувшей в преисподней цивилизации прошлого. В середине эти блоки и камни были связаны между собой арматурой и засыпаны грунтом и песком, в ширину стена была добрых два метра. Имелись на ней вынесенные вперед осадные башни и боевые галереи, также были оборудованы бойницы, прикрытые от попадания осколков сверху. Основные ворота выходили на полночь, и перекрывались по фронту еще одной стеной, но немного меньших размеров, чем основная стена. Оба окончания прикрывающей стены оканчивались воротами, тоже меньше основных, но достаточными, чтобы в них мог въехать самый большой, из используемых в Пустоше, четырехосный карт. Эти ворота выходили на восход и закат, а в образовавшемся коридоре размещались прибывшие карты, там же они разгружались, там их и грузили к отправке. А в случае штурма этот коридор и дополнительная стена прикрывали самое уязвимое место Атолла – главные ворота.

Полуденное направление было прикрыто глухой хорошо укрепленной стеной, как показала недавняя история, это было верное фортификационное решение. Больше десяти лет назад, выжившие, организовавшие поселения люди, развязали между собой большую войну за ресурсы и контроль над торговыми путями. Война быстро переросла в бойню все против всех, каждому хотелось урвать кусок пожирнее. Атолл уже тогда был богаче и мощнее всех остальных, наняв прекрасно вооруженных и подготовленных воинов, он готов был легко прибрать к рукам все что плохо лежит, после того как остальные ослабнут и измотают друг друга войной. Но в дело вступил его господин случай, когда, казалось бы, уже все было предрешено, появились они – демоны Пустоши – кочевники. Пришли они под покровом ночи из глубины самой Пустоши, с полуденного направления. Передвигались демоны на картах без парусов, рычащих как дикие звери и испускающих смрад и черный дым. Их карты были очень быстрые и маневренные. Тогда они разграбили и сожгли много поселений, убили и угнали в рабство множество людей. Атолл был у них на пути, ему досталось больше всех, но город устоял тогда, правда, слишком высокую цену пришлось заплатить. Именно после этого набега распри между всеми выжившими были прекращены и они начали объединяться в альянсы и союзы. Очертили границы своих владений, дали клятву прийти на помощь в случае повторного набега.

Тогда стены устояли, после этого их укрепили еще основательнее. Со времени своего основания Атолл перестраивался и разрастался много раз, пока не занял сегодняшние границы. Место выбрано неслучайно, когда началась торговля ресурсами между поселениями выживших, торговые караваны стали часто останавливаться у плеяды самых крупных копалень угля и торфа. Огородив для безопасности место стоянки, образовался Атолл, который со временем стал расти и крепнуть. Расти поселению далеко вширь, не позволяла сама госпожа Пустошь, поэтому, когда все было застроено и обжито зданиями первого яруса, на нем начал расти второй ярус и так далее. Сейчас Атолл это пять ярусов зданий и сооружений, верхние три находятся выше уровня защитной стены, а потому менее безопасны как во время воинственных набегов, так и во время повседневной жизни. Верхние ярусы интенсивно продуваются ядовитыми ветрами Пустоши, поэтому самые богатые и зажиточные занимаю первые два яруса, те, кто беднее, ютятся сверху.

Со временем Совет – городские правители Атолла, скопив достаточные богатства, озаботились чистотой следующих поколений горожан. Чтобы в городе было меньше уродов и мутантов, сначала его очистили от них самих, изгнав на восход в Дикие Земли. Потом принялись за капитальную перепланировку и улучшение верхних ярусов. Ветровые стены укреплялись и герметизировались, конопатились все швы. Здания верхних ярусов обзавелись вытяжной и приточной вентиляцией. В приточной вентиляции начали применять угольные фильтры. Чтобы минимизировать выпадение ядовитых и радиоактивных пылевых осадков на территории города, на крышах верхнего яруса, с учетом розы ветров, распланировали и установили ветроотсекатели, уловители и отбойники. Задача этих конструкций состояла в перенаправлении ветровых масс и создании зон завихрения, так чтобы зона покоя, подветренная сторона, была обращена к Атоллу, а активная, наветренная часть выдувала ядовитые пески обратно в Пустошь.

По истечению определенного времени крыши, и щиты нужно было ремонтировать и менять, именно этим сейчас и занималась наверху бригада кровельщиков–ветровиков, за которыми наблюдал Воевода. Хотя сам процесс починки крыш ему был знаком и неинтересен, таким образом, он пытался отвлечь себя он мрачных назойливых мыслей, что гадами ползучими проникали к нему в голову, жалили изнутри и парализовали волю и рассудок. Некогда лихой воин сорвиголова, человек действия, человек, чья стальная воля поднимала людей под пули кочевников, сейчас стоял у окна рабочего кабинета и боролся с собственными мыслями, уверяя себя, что все будет хорошо. Как девка сопливая, которую обманом завлекли на сеновал. От такого само сравнения Воеводу перекоробило, лицо скривила гримаса отвращения, отчего уродливый шрам, рассекающий все лицо слева ото лба до подбородка, налился багровым цветом. Единственный, оставшийся глаз, вспыхнул и налился злобой.

Шаги по коридору вырвали его из колец парализующих гадов и вернули в реальность. Судя по дроби, отбываемой звуком шагов, по коридору шли двое. В дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, она отворилась, на пороге стоял личный охранник Воеводы. Костюм сидел как влитой на рослом богатыре, пояс с подсумками, плитник24, короткий автомат висит вдоль туловища на ремне справа.

– Он здесь, Воевода Верд сен Вер.

Произнес детина и отступил в сторону, оставшись при этом в коридоре.

– Отлично, мы еще повоюем!

Жизнеутверждающе в полголоса, ни к кому не обращаясь, произнес Воевода.

В комнату вошел человек среднего роста, плотного телосложения, на вид за тридцать. Одежда – военные ботинки, перчатки, штаны и куртка из плотной защитной ткани, подогнаны по фигуре. На куртке множество пришитых лямок и карманов, нашивка воина на плече, из оружия только большой нож на поясе, но наверняка есть еще, так не видно, а значит грамотно спрятано. Вошедший крепыш криво улыбается, можно сказать в наглую лыбится… Воеводе!

Как только за вошедшим закрылась дверь, и они остались наедине, губы Воеводы тоже растянулись в добродушной улыбке. Все заботы, одолевавшие его все утро, выветрились, стерлись этой наглой улыбкой темноглазого. Вот теперь точно все будет хорошо.

Широко разведя руки в стороны, Воевода шагнул к воину.

– Ну, здоров морок старый, долго же не виделись, долго же тебя искать пришлось, арги тебя побери!

Старые боевые друзья крепко обнялись.

– Шесть лет. Шесть лет все повода не случалось увидеться, старый друг. Но раз я здесь и ты меня разыскал во время Солнечной Бури, значит, не бражничать звал.

Воевода печально вздохнул. Показал другу рукой на стул у стола, сам сел на свое рабочее место по другую сторону стола.

– Игер ты как всегда – с карта да в Пекло. За две недели браги не напился, да бока не отлежал, что ли?

Хитро сверкнул единственным глазом Воевода.

Воин скривился как от зубной боли, припомнилось что–то.

– Все так, и самогон у вас знатный, и кровати мягко стелют, да выбивают старательно, вшей да клопов почти нет, только цены больно кусаются. Я за эти две недели спустил столько, что у станичников месяца три бы жил.

Воевода театрально вздохнул.

– Что поделать брат, это Атолл, а не станица какая отсталая на отшибе, в аспидовой дыре. Да и ты человек небедный, счет в Банке Атолла, поди, так и держишь, на черный день бережешь деньжата?

– Этот счет оплачен сполна, старина, кому как не тебе знать что контузия, простреленное легкое, три пули в ноге, сломанная рука и шрапнель в спине стоят никак не меньше!

– Да не заводись Игер, не то я хотел сказать, друг…

– Да, тогда всем крепко досталось, эти демоны Пустоши нас тогда практически с песками этими сровняли, да какие они к аспиду, демоны, такие же люди, та же кровь из них течет. Если бы ты тогда после подрыва стены, не собрал оставшихся бойцов, не укрепился на восходной стороне базарной площади, возле бреши, вырезали бы они остатки гарнизона, а там и ремесленникам, торговцам и шахтарям с их семьями край бы пришел. Это благодаря тебе я тогда посеченный в фарш кровавый, но живой остался. Вот так, счет оплатил и со службой завязал, кому такой калека в наём нужен, какой из инвалида воин?

– Нашивку нашу ты носишь, а значит ты все еще воин, один из нас. А что касается навыков твоих боевых, Игер я тебе так скажу, я тебе одному десяток таких молодцов, вроде того что за дверью стоит, предпочту.

– Нашивка моя это честь моя, в бою добытая, только я теперь не Игер. Теперь я наемник Ящер.

Повисла гнетущая тишина. Ящер внимательно следил за другом. А ведь старик нервничает, прикидывает что–то, не знает, как подойти к делу, да что же такое стряслось, что у него на уме?

– Ты сам о долге вспомнил, и про клятву данную, долг вернуть в любое время, любым способом, как только я потребую.

Воевода посмотрел в глаза наемнику, пристально посмотрел, в самую глубину, хотел убедиться, что старая клятва, на крови данная, еще в силе и человек, называющий себя теперь Ящер, помнит о ней. Темные глаза оставались непроницаемы.

– О клятве я помню и слово, данное тогда, намерен сдержать, оттого и прибыл сразу по твоему зову, оттого и сижу сейчас здесь перед тобой.

Старик облегченно выдохнул. Потом собравшись, заговорил.

– Два года назад, перед самой Солнечной Бурей, вырезали наших людей – сборщиков. Пятнадцать человек – бабы, да подростки. Они за стеной в Пустоше ковыль да сурную траву, что были застогованы, собирали. С ними был, как водиться один охранник с автоматом, из наемников. Когда их нашли, при нем весь боекомплект целый был, он даже не отстреливался. О чем это говорит?

– Быстрая, неожиданная атака, его первым и положили.

Старик кивнул и продолжил.

– Так и было, из него пулю вытащили 7,62 винтовочную, точно в сердце была. А дальше вообще, какая–то жуть. Характер большинства ранений – рваные раны, выдранные куски плоти, причем точно в местах расположения артерий или жизненно важных органов. Но было и несколько человек с ножевыми ранами, причем били не хаотично, а точно поставленными ударами, наверняка. В Атолле тогда такой переполох случился, слухи разные быстро поползли. Сначала все перепугались, что демоны Пустоши вернулись, потом начали говорить, что это какой–то особый мутант в округе завелся. Только не вяжется это все до кучи – точный выстрел из винтовки, ножевые ранения и звериные укусы.

– Может укусы песчаные волки – арги, оставили, на уже мертвых людях. Пришли попировать на свежину, пока вы их не хватились?

– В том то и штука, раны были нанесены еще живым, убегающим людям, и именно они были причиной смерти.

Воевода прокашлялся.

– Слушай дальше. Тогда это происшествие нам сильно экономику просадило, многие караваны пошли в обход, не желая рисковать, пока у нас такая жуть твориться у стен. Мы тогда несколько поисковых групп зачистки снарядили, но никого и ничего не нашли. Отстрелили с десяток аргов в округе и все.

Воевода встал, подошел в добротному деревянному буфету, отворил его, достал бутыль глиняный и две кружки большие, поставил на стол разлил по кружкам. Нос Ящера уловил кисло–сладкий хлебный резкий запах с нотками брожения – квас.

– Нагрелся уже, но посылать за погребным квасом не резон, не до него сейчас.

Выпили, крякнули, теплый квас гадость редкая. Налили еще.

– В прошлом году, тоже во время Солнечной Бури, отправили мы карт за рудой к копальне рудокопов, что в одном дне пути на восход от нас. С рудой что тогда, что сейчас напряг большой, а на нее заказы были большие, по долговым векселям уже распродали на год вперед. На третий день вернулся наш карт, но без руды и, ни на ком лица нет, даже бывалые наемники двух слов сказать толком не могут, чтобы объяснить что случилось. С горем пополам выяснили – всех копателей там тоже вырезали, да не просто так, а со зверствами особыми, я тебе все пересказывать не стану, что там увидели, но и рваные раны и резанные и много что похуже там тоже было в избытке. Одно существенное отличие в том нападении было. Копальщики ведь станом вокруг копани живут – семьями, с бабами, детьми и стариками. Так вот на месте обнаружились только трупы мужчин да стариков, понимаешь, женщины с детьми как в Пустоше растворились.

Воевода паузу сделал, вздохнул тяжело, потом продолжил.

– Но руда–то нужна все равно, а эти вернуться за рудой наотрез отказались. Наняли мы две другие команды картор–караванеров25, наемников с запасом, рудокопов, чтобы руду из шахты вынести и отправили еще два карта. Вернулись они с рудой, но главное – через время у всех кто был и первой команде, и во второй начали проявляться признаки лучевой болезни. Только те, которые первыми были, оклемались, подлечили их, а из состава второй экспедиции только наемники практически живыми и остались, потому, как в шахту не лезли. Мы после Солнечной Бури туда еще карт отправили, проверили там фон счетчиком Гейгера, а он прилично зашкаливает, все – та копальня закрыта. Что думаешь?

Ящер медленно отпил из кружки, опустил на стол. Глядя на столешницу перед собой, слегка прищурился. Бред какой–то.

– Почерк убийств, судя по всему тот же, только те, кто это сделал в раж вошли, осмелели, силу над безвольными жертвами почувствовали, вот и пережестили. А баб может в рабство угнали или в гаремы.

От этих слов наемника Воевода непроизвольно дернулся, посмотрел на Ящера, тот по–прежнему сидел глядя на столешницу. Что это со стариком, как за живой нерв его зацепило? Странный он сегодня, какой–то.

– Источник радиации. Так может в копальне раскопали чего сами, может неразорвавшуюся боеголовку послевоенную старую, например. Кто знает, может ее нашли накануне налета на копальню и еще не получили к тому моменту большой дозы. Если так, то налетчики сами дозу отхватили не слабую, плюс доза от солнечной радиации, они, ведь наверняка, по песку туда добирались во время бури, значит, скорее всего, их уже тоже в живых нет – померли.

Так вот зачем ты меня позвал, наемник начинал догадываться. Оба налета произошли в период Солнечной Бури. Сейчас буря тоже в разгаре, неужели старик чего–то ждет, или это что–то уже случилось?

– Как ты понимаешь, закрытая во время дефицита копальня никак не способствует росту материального благосостояния и процветания Атолла. Это сильно бьет всем по карману, заемщики и кредиторы вообще беснуются, торговцы вешаться начали, выплаты по долговым распискам копятся, сроки подходят, а руды практически нет. Нет на складах, нет на рынке, у нас кузня и плавильня скоро остановятся.

Вот заливает, из–за одной закрывшейся копальни у вас экономика рухнула! Я хоть и воин, хоть и контуженный, и то немного понимаю, как экономика Атолла устроена. Сначала высосать все из близ лежащих копален, выбрать все подчистую, свои запасы при этом сохранив. Копальни Атолла даже сейчас законсервированы, я две недели в городе, видел и слышал достаточно. Да, мелкие торговцы действительно страдают от обозленных кредиторов, горожане недовольны, ворчат, но все равно не сильно похожи на изговосхов26, последнего морока без соли доедающих. Даже если завтра все разом соседние копальни закрыть вы еще не одно десятилетие на собственных копальнях протяните. Не этого вы боитесь, а того что низы уже шепчутся в группы сбиваясь, того и гляди волна недовольства расти начнет и выплеснется наружу, забурлит. А там известно что, революция, смена шила на мыло, новые крохоборы власть возьмут, и начнет новая метла по старому мести. Только вы уже об этом не узнаете.

– Раз ты меня у морока на куличках разыскал и денег не пожалел, но при этом две недели бока позволил отлеживать, стало быть и в этот раз чего – то ждешь. Или предупредить хочешь, угадал?

Воевода встал из–за стола, смерил наемника взглядом сверху вниз, подошел к окну, снова встал перед ним, как прежде, руки за спину завел. Кровельщиков уже не было, обед. Не потерял хватку. Соображает, а не вид делает, этот должен докопаться, должен узнать, что за всем этим стоит. И будет копать до тех самых пор, или пока не сдохнет, ибо клятву давал и слову своему верен остался.

– Ты правильно все понял, но обстоятельства быстро поменялись. Тебя оказалось не так просто отыскать, тем более, ты, как оказалось, теперь другим именем называешься. Пока искали, все круто поменялось. Ты сына моего Верса помнишь?

– Конечно, помню, в прошлую нашу встречу ему пятнадцать было, но уже тогда видел – удалой воин из него выйдет, лихой и смелый как его отец.

– Дурак упрямый из него вышел. Вызвался поперек моего решения с караваном за рудой идти к копальне, что тоже на восходе в сторону Диких Земель расположена, сразу за той, закрытой. После прошлогодних событий во время бури все наотрез отказываются за рудой ходить. Но деньги убеждать умеют любого, собрали мы команду на два карта, но наемники заартачились, им даже деньги побоку, а силой с ними говорить так можно и до беды договориться. Верс вызвался со своим квадром (четверкой) в охране идти. Вот ведь упрямый, характером весь в меня, если что надумал, в жизни не свернет и разубедить такого нельзя.

Старик шумно выдохнул, отвернулся от окна, неспешно подошел к столу, взял кружку с квасом, заглянул внутрь, пить не стал, передумал, на место поставил. Постоял немного, вернулся к своему стулу, сел. Ящер терпеливо ждал, уже понимая, что легко, данную клятву, исполнить не получиться. Предчувствие тревоги и беды начало просыпаться, подниматься из глубины, а вот это уже верный признак, быть большой беде, большой крови или драке насмерть.

– Я надеялся, что ко времени отправления каравана тебя удастся найти, и ты с ним отправишься, но опоздал. До той копальни два, максимум три дня пути, от ветра зависит, и столько же назад. Ушли они на двух картах – один малый двухосный и средний трехосный. Стало быть, вынести руду и загрузить карты займет три – четыре дня от силы, ну еще пару дней на отдых и восстановление после предыдущего перехода. Максимум в пару недель должны были управиться. Караван вышел за пять дней до твоего появления в городе. Вернуться должны были еще неделю назад, вот такой значит расклад. Сразу за тобой не посылал, думал, со дня надень объявятся, но теперь понятно, ждать дальше без толку.

Воевода пристально посмотрел на Игера.

– Ты хочешь, чтобы я на поиски отправился? Приказывай командир!

Съерничал наемник, прекрасно понимая, что поисками дело не ограничиться, клятва на крови будет исполнена. Он задолжал Верд сен Веру и тот спросит с него по полной, до крупицы, до последней капли крови долг выберет. Воевода на ёрничество никак не отреагировал.

– В деньгах и людях нужды испытывать ты не будешь, золота дам сколько нужно, воинов, еду, воду, медикаменты, даже карт дам, только ты сам должен найти команду картор – караванеров, подыскать шеф–капитана, а главное, найти вожатого, который вас проведет.

Ящер от удивления аж рот открыл. Не щедроты Воеводы на деньги и снаряжение его удивили, а задача найти и уговорить идти туда тех, кого в городе либо уже нет, либо кто под страхом смерти из города в Пустошь не выйдет. За минувшие две недели он успел не только опустошить бражный отдел погребка трактира, но и уже был наслышан, из недовольных речей постояльцев, про сложившуюся непростую ситуацию в сфере организации караванного промысла. После прошлогоднего случая караванеры предпочитали пережидать Солнечную Бурю где угодно, но только не в Атолле, опытных не было вообще. Опытных вожатых тоже не было, да и самых захудалых было не много, на работу соглашались только те, кого в обычное время к каравану даже на выстрел не подпускали, либо полные раздолбаи, либо люди без репутации. Выручало их только то, что в период бури из Атолла караваны далеко не ходили, а ходили они к двум близлежащим копальням, дорогу к которым мог найти и самый низкопробный вожатый. Одна из них находилась на расстоянии дневного перехода и ее закрыли год назад, вторая в двух днях пути, в которую и убыл караван с сыном Воеводы. Обе эти копальни находились в направлении на восход, а за ними уже начинались Дикие Земли. Те копальни, что были к полудню от Атолла, находились значительно дальше и в период бури никто туда идти бы не рискнул, даже, несмотря на то, что, идя в том направлении, на ночевку, можно было останавливаться в разбросанных между Атоллом и копальнями небольших хуторах.

– Это еще не все, ты ДОЛЖЕН обязательно выяснить, кто или что за всем этим стоит. За этими…. Нападениями. Кто это организовал, с какой целью, кто исполнители.

– А потом я всех должен буду устранить.

Тихо себе под нос сказал наемник.

– Что?

– Говорю что с задачей номер два мне все ясно, вопросов нет. А вот решение задачи номер один куда сложнее. Пока я был в городе, провел рекогносцировку на местности, так сказать, и знаю, что расквартированы сейчас в Атолле не более одной команды картор–караванеров, да и тех из запоя нужно выводить. Опытных шеф–капитанов нет вообще, как нет и вожатых, вообще никаких. Последний, по всему видать, и повел караван твоего сына. Тот, с которым я приехал от Станового, не в счет, он под грибами все время, я с таким людей не поведу, да и сам больше не поеду.

– Если бы все было так легко, ты думаешь, я звал бы тебя. Их нет, потому что никто не искал. Отсутствие их проспектных карточек на доске найма, еще не говорит о том, что в городе нет шеф–капитанов или вожатых. Не узнаю я тебя Игер, ходишь, слухи собираешь, как бабка базарная, раскис, размяк что ли?

Воевода взглянул с вызовом исподлобья на наемника. Тот поежился, неприятно, за живое задел, самолюбие его затронул, теперь точно из–под земли достанет и караванеров и шеф–капитана и вожатого.

– Сколько времени на сборы отпускаешь?

Сухо поинтересовался тот.

– Пару дней не больше. Времени и так уже потеряли много, теперь каждый час на счету.

– Хорошо, тогда дай распоряжение готовить двухосевой карт к выходу, снарядить его всем необходимым, как для рейдового выхода: полевая лекарня, лекарь обязательно, добавочный боекомплект, РПК27, еда, вода, ну сам же говорил. И еще, пять бойцов пусть будут в состоянии постоянной готовности выдвинуться по первому распоряжению, полный боезапас при себе у каждого, автоматы у всех, бронезащита обязательно. Про фонари не забудь, жировые, керосиновые и электрические, если найдутся такие.

Воевода не перебивал, слушал внимательно, пометил все на листок, чтобы ничего не упустить.

– И еще, бумагу мне верительную справь с твоей печатью, широту моих полномочий в городе подтверждающую. Чтобы на каждом углу, каждому попке не объяснять, кто я и чем занимаюсь.

Как только за наемником закрылась дверь, Воевода откинулся на спинку стула. Что это только что было, он что–то знает о Бархессе, или просто совпадение? В любом случае, нужно быть осторожнее с этим наемником, кто знает, чьи интересы он преследует сейчас. Шесть лет не виделись, а это срок не малый, человек и за меньшее время поменяться способен, а продаться за золото – это вообще дело нескольких минут. Так бывает в жизни – был друг, и нет друга – скурвился, продался.

Помощника позвал, записку с поручениями для подготовки карта и людей к отправлению ему вручил. А на душе неспокойно, что–то затевается, старое чутье воина никогда не подводило – ему верить можно. За эти две недели он и дома то не был толком, все по совещаниям да по заседаниям. Экономика действительно страдать сильно стала и дело не в копальнях этих, морок бы с ними, а в том, что торговцы Атолл избегать стали, а в Солнечную Бурю так вовсе ходить перестали, теперь предпочитают напрямую товар возить к соседям и торговлю вести, так стало безопаснее. Просевшая экономика по благосостоянию в городе бьет сильно – знать и богатеи ужиматься не хотят, как и раньше хотят, чтобы их карманы от золота пухли, а чернь поужали, во многом. Голодных ртов в городе начало прибывать, голодных и недовольных. Поэтому сперва было решено зачистки провести, от лишних ртов избавиться – ужесточили облавы и розыскные мероприятия по выявлению уродов и мутантов в городе. Таких изрядно нашлось, но что дальше с ними делать? Согнали в изоляционные лагеря, раньше первого полнолуния после Солнечной Бури из города их изгонять нельзя – закон. Но в том законе ничего не сказано об условиях их содержания в лагере изоляционном, а там, на еде и воде можно сильно сэкономить. Даже если перемрет там половина, даже если все от болячек и голода помрут – предписанное по закону исполнено в точности.

Устал Воевода от мыслей тяжких – агенты все время докладывают, что в городе крепнут недовольства. Уже недовольства те из самых низов поднялись до средних слоев горожан, того и гляди волнения начнутся. Ничего на случай такой в городе воинов достаточно, опять–таки – наемников всегда привлечь можно, тем все равно, что за деньги делать. Оружия в городе не так уж и много на руках у обычных горожан, а те, у кого оно есть на законных основаниях, те по другую сторону стоять будут, так что пока наблюдаем. Так, на сегодня с делами насущными разобрался – пойду домой, пока возможность есть, а то дочь злая на отца совсем, сильно обделял ее вниманием в последнее время, нужно что–то придумать, чем побаловать, как задобрить. А жена? Да что жена – была интересна, пока насильно брал. С похода ее привез с закатной стороны, отбил, украл. Красивая была, как взглянет – мурашки по коже, долго норов свой неукротимый показывала, но под напором, под натиском необузданным сдалась вскоре. Потом сына родила, но скоро страсть угасать начала, не интересна стала – на сына переключилась, о Воеводе забыла. Да он и не возражал, кровь бурлить продолжала, подвигов ратных и любовных с ними требовала, а дома все обыденно, неинтересно. Так и жили – на людях семья, дома – чужие люди. Через семь лет дочь Заира родилась, Воевода в дочери души не чаял, на него она похожа была как две капли воды, вся в отца.

Пока думал, да о жизни своей прошлой вспоминал к скверу городскому подошел. Городской сквер это единственное зеленое место – сад в городе, как оазис в пустыне. Его специально зеленью засадили, деревьями, какие найти смогли, кустарниками, травой да цветами. Воды на его полив не жалели никогда, даже в самое засушливое время. К этому скверу выходили дворы самых зажиточных семей города, крыльцо дома Воеводы выходило на соседнюю небольшую улочку, которая аркой сообщалась с этим садом.

В сквере на лавочке сидела девушка с книжкой в руках, лет четырнадцати, роста небольшого, метра полтора всего, крепко сбитая, плечи широкие. Лицо девушки тяжело было назвать миловидным, скорее грубое, челюсть тяжелая, глаза глубоко посажены, волосы каштановые, густые, на затылке в хвост собраны. Рядом в нескольких метрах по обе стороны прохаживалась пара охранников в плотных костюмах песочного цвета, у обоих пояс поверх куртки, на поясе в кобуре Стечкин28 и пара подсумков с запасными магазинами. Раньше охранник у дочери был один, но в свете последних событий и резко выросших недовольств горожан Воевода рассудил, что еще один охранник лишним не будет.

– Здравствуй доча!

Поприветствовал дочь Воевода. Девчонка только недовольно фыркнула в ответ, не отрываясь от книжки. Избаловал ее Воевода. К ней подсел, не сторониться, вид обиженный делает, намекает, чтобы задабривал.

– Ну, прости отца. Не дуйся. Знаю, обещал, но дела, забегался совсем, ну.

Тыльной стороной ладони пальцами по щеке ее погладил. Взглянула коротко искоса и опять в книжку.

– Ну, давай мириться, давай в знак примирения подарок тебе сделаю, чего хочешь? Ваты сладкой хочешь или карамель вареную?

– Не хочу сладкого.

– Чего ж ты хочешь?

– Платье новое у Арея пошитое, справишь мне?

– И тогда мир?

– И тогда мир.

Кивнула.

– Договорились. Ну, обними отца.

На шею ему повисла, обнялись, он ее к себе крепко прижал, кровиночка его.

– А можно мне прямо сегодня, сейчас к Арею пойти?

В глаза смотрит, с мольбою, кротко. Так тут устоять?

– Конечно можно, конечно иди.

– Ну, я пойду?

– Иди, но не задерживайся, я сегодня дома буду, ужинать все вместе будем, всей семьей.

– Хорошо пап, не задержусь.

Еще раз отца обняла, ушла, охранники за ней пошли.

Лавка Арея находилась недалеко, через пару улиц от городского сквера. Хотя это была не его лавка, Арею было всего 16 лет отроду, лавка принадлежала его отцу, но отец был сильно болен и от дел отошел, а у юноши был прекрасный природный талант и чувство вкуса, поэтому лавкой полноправно заведовал он. Арей был городским кройщиком29, как и его отец, как и отец его отца, это было родовое ремесло. Их семья всегда была лучшими кройщиками, а сейчас и самыми дорогими, поэтому у них заказывали платья и костюмы только самые состоятельные люди города. До лавки дошли быстро, на двери табличка – «Открыто».

– Подождите здесь.

Бросила девушка охранникам.

– Заира, ты знаешь правила – сперва мы должны проверить кто внутри.

– Хорошо, но только оба не вламывайтесь, пусть один здесь подождет.

Охранник открыл дверь, первым в лавку вошел, Заира за ним следом.

– Если бы на всех женщинах мои платья так великолепно сидели, я был бы самым счастливым кройщиком в Пустоше.

Долетела до девушки фраза Арея. Он был не сам в лавке, напротив него со свертком в руках стояла среднего роста стройная, худощавая женщина. Черные вьющиеся волосы свободно на плечи спадают, талия тонкая, аромат пряного масла и лаванды. Лицо Заиры начало меняться, недовольное выражение, злые глаза. Арей увидел вошедшую, взгляды встретились, замялся. Арей – красивый видный юноша, высокий, худощавый, длинные прямые волосы, прямой тонкий нос, пухлые губы, тонкий острый подбородок, зеленые глаза.

– Здравствуй Заира!

Девушка молчала, сверлила взглядом юношу. Темноволосая женщина повернула голову, увидела выражение лица Заиры, потупила взгляд.

– Спасибо Арей, что так скоро перешил платье, вот деньги, как и оговаривали. До свиданья.

Темноволосая легко и грациозно выпорхнула из лавки. Заира не скрывала своей злобы. Она ее знала, видела несколько раз у себя в доме, та выходила из кабинета отца. Было это в те разы, когда отец был уверен, что дома нет никого, а дочь тайком пряталась в доме, делала она это чтобы учитель по грамматике ее не нашел и она могла не заниматься с ним, ей было скучно, учеба была в тягость. Эта женщина, ее приводил и уводил из дома личный охранник отца, девушка ее ненавидела, готова была убить за отца, за то, что та так бесцеремонно влезает в их семью, а тут она еще и с Ареем смеет любезничать.

– Все иди, убедился – тут безопасно.

Отправила она своего охранника на улицу.

– Кто она?

– Ты о Виолетте?

– Ах, ее зовут Виолетта!

Зло бросила девушка.

– Нет, послушай, она просто принесла на починку старое платье.

– Правда, когда просто приносят платье, на починку всегда так любезничают и глазки строят?

– Кто строит, кому строит?

– Я видела, как ты смотрел на нее!

Заира уже закипала от злобы.

– Я ей строил, да ты что! Звездочка моя, что ты такое говоришь, она же шлюха из трактира!

Вот это новость. Как же так, а отец? Что же это тогда получается? Может он, просто не знает кто она? Нет, не может быть, если даже Арей знает ее. Да ее, наверное, все в городе знают, значит и отец знает.

Девушка разом сникла, вся злость как по волшебству улетучилась, она бессильно опустилась на софу рядом. Юноша вышел из–за стойки, присел рядом, за плечи обнял, легонько поцеловал в висок.

– Ну что ты звездочка моя, глупенькая, я же люблю только тебя!

Еще раз поцеловал, потом еще, потом их губы встретились.