Читать книгу Ветра Пустоши. Книга 1. Старые долги - Дмитрий Литвинов - Страница 5

Лекс не ошибся, ветер сегодня действительно набрал нешуточную силу, до обеда карты шли на полных парусах, по гладкому, как зеркальная поверхность озера, бескрайнему морю песка. Огромные колеса мощно перемалывали пески Пустоши, тянули их волнистыми протекторами, подминали, выталкивали, подальше от себя назад, чтобы снова схватить новую порцию и отправить в след предыдущей. Люди в черных комбинезонах с нашивками в виде штурвала на плече, работали с веревками, тянули, ослабляли, крепили, вращали лебедки. Заклинило, песком набило, нужно быстро снять защитный кожух, выбить песок, смазать, кожух на место – готово. Гаша лопнула, канатом по рукам, кажись перелом, спустить на грузовую палубу к отдыхающей вахте, осмотреть, наложить шину, подвахтенного на его место. Все похожи, все одинаковы, лиц нет, люди–тени. Странно за ними наблюдать, как за черными пауками, паутину – ловушку ткущими. Чем не пауки – мачты в канатах затянуты, паруса на них бьются – ветер ловят. Маленькие паучки лазают внутри своих скорлупок, копошатся, наперекор дневному господину Пустоши и его извечному другу – ветру. Идут, не отворачивают, упрямо вперед двигаются – наглецы.

Скоро рельеф начал меняться все чаще начали встречаться холмы и бугры, покрывавшие Пустошь как шишки или диковинные наросты на шкуре древнего зверя. Наезжая на них своими огромными колесами, передки картов подбрасывало немного вверх, после чего они клевали вниз щучьими носами кабин, волны песка взмывали вверх по обе стороны, обдавая горячими раскаленными брызгами карторов, работающих на верхней палубе – настиле с такелажем и лебедками, засыпая тех, что внизу закутанные в мешковину отдыхают. Здесь зевать некогда, зазеваешься, собьет с карта, слижет песчаным шершавым языком, утянет в Пустошь, проглотит.

Шеф–капитан дал указание уменьшить количество парусов на мачтах, не хватало еще, проделав такой огромный путь, повредить подвеску, порвать такелаж или сломать мачты. Карты пошли заметно медленнее, скорость упала, тряска, и постоянное зарывание носом, стали меньше и не такими жесткими.

Шеф Анд сен Ивер уже порядком устал и весь измучился, нещадно ломила спина, отдавая глухой болью при каждом новом зарывании щучьего носа в песок. Сорок семь лет, стар он уже для таких переходов. На переход во время Солнечной Бури, когда короткий путь самый губительный, а ветра равнины буйствуют нещадно, его подтолкнула крайняя нужда – семейный долг. Как отказать когда на кону жизнь собственного сына? Двадцать два года назад мастер–помощник Анд стал отцом, на свет появился долгожданный и любимый мальчик, наследник. Это был уже третий ребенок, первые два погибли из–за врожденных болезней. Мальчик родился здоровым, родители себя не помнили от счастья и сразу окружили его всей той теплотой и заботой, которая не досталась первым двум погибшим. Любовью, которая годами копилась и становилась сильнее. Отец сразу назвал сына наследником и учеником и, с того момента, по праву смог называться полным именем от своего родителя. Анд сен Ивер, что значило Анд сын Ивера, полное имя означает, что ты сам стал отцом мальчика, которому ты передашь семейное ремесло, назвав его учеником. Вначале всю любовь и заботу, а позже и все свои знания и умения он передал сыну, воспитав и вырастив его настоящим мужчиной, передав семейное ремесло. За него он испытал гордость, когда сын, пройдя путь от старкара до мастер–помощника, наконец, сам стал шеф–капитаном. С ним три года назад он разделил огромную радость, когда сын сам стал отцом и учителем. Но все хорошее заканчивается, когда ты живешь среди людей, в твой дом приходят наемные головорезы и ставят перед выбором – сын или долг за сына. Сын вел караван, угодивший в засаду мародеров. Карт вывести он не сумел, растерялся, зыбучку30 на всей скорости колесом поймал, ось вырвало, мачты сломало. Карт и товар потерян, хорошо сам жив остался. Пуля в плече, вторая в руке, сын дома лежит в бреду, а наемники грузоотправителя на пороге с автоматами стоят. Все свои сбережения отдал, но все равно не хватило, пришлось соглашаться самому караван вести через Пустошь да во время бури.

– Проверить укладку груза, доложить!

Крикнул шеф–капитан в металлический рупор–воронку, выставив его в проем кабины сзади. Сзади посередине кабины, проем выходил на грузовую палубу карта, имел поручни и не был застеклен, в отличие от трех лобовых и двух боковых проемов. Задний проем был значительно больше смотровых и устроен так, чтобы в него спокойно мог пролезть человек. Это было необходимо, так как место посередине кабины, по расписанию всегда занимал шеф–капитан либо мастер–помощник. Лобовые смотровые проемы предназначались для рулевого слева, шеф–капитана – по середине и правый проем для вожатого. Боковые смотровые проемы значительно улучшали обзор по сторонам для рулевого и вожатого.

Старкар головного карта, с нашитыми на потертом комбинезоне штурвалом на плече и одной узкой желтой линией на предплечьях, продублировал команду шеф–капитана идущим сзади картам специальными черными флажками, выбрасывая их вверх и в стороны в определенной последовательности, затем сменил флажки на белые, и процедура повторилась для своей команды. Карторы головного карта в черных плотных комбинезонах, с наглухо замотанными лицами и опущенными на глаза панорамными очками спустились в грузовой трюм. Прошли по бортам вдоль груза, подергали за каждую веревку, где нужно подтянули, осмотрели ткань груз закрывающую и, каждый по очереди, подняли одну руку вверх, все в порядке, все штатно. На идущем следом карте подняли зеленый флажок, на замыкающем – красный.

– Шеф Анд сен Ивер, проблемы в третьем карте!

Доложил в проем старкар. Шеф–капитан обернулся к нему и громко прокричал.

– Командуй остановку!

Снова черные флажки взметнулись в разные стороны, им на смену пришли белые и перья–паруса стали сползать вниз, прячась в тубусах. Те, которые в тубусы не убирались, команда скатывала, обвязывая веревками и покрывала чехлами. Когда был уложен последний парус, шеф Анд сен Ивер скомандовал остановку рулевому, тот послушно выполнил распоряжение, одной рукой продолжая удерживать карт на курсе, второй медленно начал тянуть огромный рычаг на себя, карт начал медленно снижать скорость и остановился.

Второй карт остановился в нескольких метрах сзади и правее, третий карт, взяв еще правее протянув дальше второго, остановившись напротив головного. Таким образом, карты образовали некое подобие треугольника, с местом внутри. Так как готовить карт к выходу и ставить паруса занимает много времени, это было необходимо в целях безопасности, в случае внезапного нападения, на этой площадке внутри за картами можно будет укрыться и вести бой из–за укрытия.

Команда высыпала на внутреннюю площадку, старкары начали назначать и расставлять по местам дозорных, остальные, пока у них случилось свободное время, покидав циновки на раскаленный песок, повалились отдыхать. Охрана с автоматами заняла позиции между рядом стоящими картами в вершинах треугольника, распределили секторы обстрела. Лекс с шеф–капитаном стояли у кабины головного кара, дожидаясь пока к ним подойдет мастер–помощник. Ворон, расставив наемников, тоже направился к ним. Вот, морок, только его истерик сейчас не хватает, все и так дерганные, а его наемники так вообще уже три дня на взводе, того и гляди прорвет. Вожатый искоса посмотрел на шеф–капитана. Старик выглядел хреново, дорога измотала его совсем, пытается держаться, но через силу, видно, что не сдюжит, отдых ему нужен. Придется самому с Вороном разбираться, да усмирять взрывной нрав наемника.

Хоть Лексу и было двадцать два года от роду, многое уже успел в жизни повидать, через многое пройти. Жизнь подарила ему настоящего и любящего отца и учителя. Но она же его и забрала совсем рано, в пустой ссоре на постоялом дворе на глазах у Лекса его зарезал пьяный наемник. Самого парня сука жизнь не обделила талантами, родовое ремесло он перенял быстро и легко, уже в двадцать на его плече красовалась нашивка птица на фоне солнца частично закрытого луной на синем фоне. Красовалась по праву, у него был талант выбрать наиболее безопасный маршрут для каравана, был у него и дар – ориентироваться без подручных средств и приборов во время Солнечной Бури. Как он это делал объяснить обычному человеку сложно. Он мог вживую, средь бела дня, видеть звездное небо, так как будто бы дело было ночью, видел, как по карте звездного неба движется дневное светило, поэтому безошибочно находил нужное направление движения для шеф–капитана. Он любил Пустошь, всегда воспринимал ее как живое существо, он ее понимал, слышал. Совсем еще ребенком, он с отцом уже колесил с караванами по этим пескам, учился стрелять из ружья, учился распознавать людей, учился их слушать, учился говорить с ними. Со смертью отца он многое потерял, не только наставника, но и лучшего друга и товарища, он целый мир потерял, с тех пор Пустошь стала для него пустой и какой–то чужой. Теперь ему всегда хотелось поскорее вернуться домой, к матери и младшей сестренке, единственным дорогим ему людям, теперь он глава семьи, он в ответе за них.

Подошел мастер–помощник, веселый парень, на три года старше Лекса, как и все в караване с ног до головы замотанный, закрытый одеждой, чтобы не дать песку ни малейшего шанса до кожи добраться, ожечь, отравить.

– У третьего карта одна пластина левой рессоры на средней оси лопнула, лашинг не выдержал. Веревка лопнула и груз сместился, как следствие, рессору оси перегрузило, вот на очередной кочке она и треснула.

Старик тяжело опустил голову. Подошел Ворон, только конец предложения он, скорее всего, смог услышать. Шеф–капитан поднял голову, посмотрел на Лекса, перевел взгляд на мастер–помощника.

– Сколько времени понадобиться, чтобы дублер завести, поставить и обтянуть?

– Часа два, никак не меньше.

Ворон, стянул платок–повязку с лица, сплюнул под ноги, на шефа Анд сен Ивера смотрит. Молчит пока.

– Лекс, что скажешь, если через два часа закончим, есть нам резон сегодня снова паруса ставить, или будем сразу лагерь разбивать до завтра?

Нам? А ты–то сам как, сдюжишь? Лица на тебе нет.

– Дальше рельеф сильно поменяется, холмы будут намного выше, выше картов. Ветер будет сильно рваным, местами с сильными завихрениями, ускорениями и спадами, паруса придётся все время добавлять и убирать. Через пару часов он начнет слабеть, это нам очень на руку, чтобы этот участок проскочить, Пойдем туда завтра по сильному ветру, можем не пройти, тем более на сломанной рессоре.

Старик кивнул.

– Хорошо мастер Гикс. приступайте к ремонту, время терять нельзя, постарайтесь не затягивать, время дорого. Распределите людей по вахтам, самых опытных для ремонта задействуйте, остальным отдых – впереди трудный переход, много работы.

мастер–помощник ушел.

– Дойдем сегодня?

Голос скрипучий, неприятный, глаза за стеклами запыленных очков холодные. Обращается к Лексу.

– Ветер стихнет через час после заката, времени хватит.

– После заката?

Пауза.

– Ты что нас ночью вести хочешь? Ты что грибов перебрал, морок тебя дери!

– Шеф Анд сен Ивер, вам тоже лучше отдохнуть, мастер–помощник будет занят ремонтом, устанет и не сможет заменить вас на переходе, вам понадобятся силы, а мне ваше умение, чтобы дойти сегодня.

Старик спорить не стал, куда там, выжатый совсем. Только руку на плечо вожатому положил. В глаза устало посмотрел, развернулся и полез в кабину на отдых устраиваться.

– Ты бля, меня не слышишь или вид делаешь?

– Прекрасно слышу, ты просто меня слышать не хочешь. Я же сказал, что ветер стихнет через час после заката, я не смогу вас ночью вести без ветра, поэтому планирую быть на месте еще до темна.

– А если не выйдет у тебя до темна нас довезти, что тогда?

Ну все, приехали, начал заводиться ирод, не хочет слышать ничего.

– Тогда я вас буду поить в трактире три дня, тебя и твоих четверых головорезов, идет?

О, магия слов о дармовой выпивке подействовала – глаза аж заблестели, только это совсем другой, не тот холодный блеск. Вплотную подошел к вожатому, в глаза ему посмотрел.

– Идет, только я сначала с тебя шкуру спущу и аргам ее скормлю, а уж потом ты нам выпивку поставишь.