Читать книгу ВОСЕМЬ ВИНОГРАДНЫХ КОСТОЧЕК. Детектив о черной магии - Дмитрий Вагнер - Страница 37

Три недели, как столбик термометра упрямо держался выше двадцати пяти градусов, и к началу лета любителям искупаться приходилось изрядно попотеть, чтобы на городском пляже найти место, куда постелить полотенце, хотя обычно купальный сезон начинался в середине июля. Пожалуй, жара сыграла ведущую роль. Восемь нескладных пацанов и представить не могли, что погода в состоянии влиять на судьбу. Да так оно и вышло.

Про недостроенный кинотеатр, на берегу озера Боттенланг не знала наверное только самая мелкая детвора. Впрочем, они слышали об этом таинственном месте от тех, кто постарше. От братьев, сестер, родителей или ребят во дворе. Большинство росказней, которые вешали на уши детям, крутились вокруг привидений, сумасшедших бродяг, бездомных псов и вечно голодных, безумных крысах мутантах.

Все это было весело, конечно, однако Эмос знал о стройке кое-то другое.

В районе Флёдстранд – Западном, как называли его все местные – заброшенная стройка пользовалась дурной славой по причине высокого процента травм и сметрности, в том числе среди взрослых людей. К тому моменту, как в девяносто первом году стройку выкупил у города местный криминальный воротила Руаль Бренниган младший, прутья арматуры, торчавшие на дне лифтовых шахт, блестели словно шампура для мяса из полированной нержавеющей стали. Всякий раз, проходя мимо них Эмос думал о жутких зверях, приходящих сюда из леса, чтобы переночевать. Представлял, как они чешутся о прутья своими заскорузлыми, грубыми шкурами, хотя никогда не видел ни одной из тех тварей. Зато там были кости. А иногда вещи, которых быть не должно, потому что они словно пришли из другого мира, не свойственного грязной, забитой пылью и мусором строительной площадке: аккуратно сложенный, чистейший носовой платок; блестящая, красно-синяя детская погремушка – шут в колпаке; флакончик лака для ногтей. Чаще всего, однако, местная пацанва натыкалась на один и тот же набор вещей, валявшихся так, словно кто-то специально клал их рядом, чтобы вызвать определенные ассоциации. Но в такие сказочки верили только несмышленные подростки. Женские кружевные трусики, иногда бюстгальтеры, а иногда и то и другое, в груде мусора и грязи всегда соседствовали с исползованными презервативами. Лишь спустя годы стало понятно, что здесь существует объяснимая и суровая закономерность. Как в прочем в большинстве вещей в этой жизни. Возможно дикие звери полировали прутья на дне лифтовых шахт, но не шкурами. Ведь блестели они совсем по другой причине.

В тот день, двадцать четвертого мая восемдесят шестого года, Эмос вышел во двор с мыслью найти ребят и хорошо провести время за байками, игрой в карты и, если повезет, за бутылочкой пива.

Станислав Беркович – по кличке «Стани» – сидел во дворе, на скамейке у детской площадки с горками, турниками и всякими невообразимыми конструкциями. Он жевал жвачку и смотрел, как раскасневшаяся и хохочущая мелкота под строгим надзором мамаш пытается, путем замысловатых и очень сложных акробатических упражнений, покончить жизнь самоубийством. Что впрочем не удивительно. По мнению Эмоса так делали все – от мала до велика испытывали себя на прочность, и чем старше становились, тем заковытистей придумывали испытания.

Эмос заметил «Стани» из окна кухни. Если бы не он, остался бы дома. Эмос быстро оделся, вышел, пересек двор по диагонали и сел рядом. Как и следовало ожидать Стани вручил ему жвачку и протянут вскрытый пакетик фисташек. Такие, как он были в любой компании. Его мать работала начальником отдела кадров на металлургическом комбинате, а отец со своим дружком держали супермаркет с продуктами и бытовой химией. В пятнадцать лет Стани выглядел на двадцать два: полный, под метр восемдесят, черноволосый и черноглазый. Ходил он всегда в перевалочку, как взрослый, который многое знает, и давно перестал удивляться. То ли родители доверяли ему как взрослому, то ли он умело играл роль, но деньги у Стани водились. Те же, кому во дворе повезло больше остальных, с удовольствием водились ним.

Через полчаса подтянулись остальные. Сначала Роджер Догерти, за ним Юхан Соринен – сын главного врача металлургического комбината. Они часто ходили вместе. Следом подтянулись выпускники Имос Варга и Вашку Белмонти.

Кроме Роджера и Эмоса, почти все остальные приехали из других мест. Дети экспатриантов. В восьмидесятые по мере роста инвестиций в Нуабель, слово экспатриант – звучало все чаще и постепенно превращалось (из-за сложности произношения) в более короткое – экспат. Однако в народе для таких, как они, ходило другое словечко, не слишком приятное, но в точности выражавшее отнощение местных житиелей к иностранцам, несправедливо отнимавшим хлебные рабочие места.

Ситуация возникла безвыходная, специалистов нужной квалификации под рукой не оказалось. Металлургический завод начал строить район Флёдстранд для персонала и приглашать специалистов из других стран. Решили, раз такое дело, организовать все по высшему разряду, звали со всего мира самых лучших. Жилые кварталы, от берега Асмуг – высохшей древней реки – до шоссе Независимости – строили шведы. Руководство завода понабрали со всей европы, от России до Великбритании. Родители Стани – поляки; Юхан, из Финляндии. Белмонти португалец – его отец инженер, он следил на состоянием приборов за заводе. Имос Варга – венгр.

Шестеро из восьми прибыли в Нуабель в начале семидесятых несмышлеными пятилетками.

Двоим из них удалось прожить больше шестнадцати лет.