Читать книгу Хозяин леса - Дориан Этвуд - Страница 8

Спала она плохо. Кошмары один за другим преследовали её неокрепший детский разум, врывались в мечтания и уничтожали сны. Глаза, страшные и пронзительные, следили за ней в этих кошмарах, заставляя сжиматься под жёлтым сверкающим взором. Чужие глаза, жадные глаза, голодные глаза. Глаза монстра, глаза хищника. Они лишали воли и сдавливали сердце, внушая безотчётный страх жертвы.

В самых тёмных закоулках души, о которых даже она сама не подозревала, уже вились вихри липкого судорожного страха. Он ползал среди тьмы и, сливаясь с чудовищным взглядом, оборачивался для неё бесконечным коридором отчаяния. И не было спасения от этого; точно проклятием сковал ледяной мучительный взор.

Анна проснулась в холодном поту. Тонкая струйка стекла по виску, пробежала по щеке и неслышно упала на ночную рубаху. Принцесса дрожала от ужаса, смотря на открытую дверь в её покои.

В тишине слышен был лишь тихий писк мыши, поселившейся где-то за старым гардеробом, и шум ветра, гоняющего лениво падающий снег. Начиналась буря.

Принцесса натянула одеяло на себя, прячась, но боязливо выглядывая над его краем, и едва слышно прошептала:

– Отец?

Порыв ветра вдруг яростно бросил в окно россыпь снежинок, заставив девочку вздрогнуть от неожиданности. Она резко повернулась, ожидая увидеть уродливую гримасу лесного чудовища, и уже приготовилась ощутить его цепкие ледяные пальцы на своём горле, но ничего не произошло. Набирающая силу вьюга уныло подвывала за стеклом, снег метался среди шпилей небольших башен, но в остальном всё было нормально. Анне лишь на миг привиделся тёмный силуэт среди деревьев где-то вдалеке и, будто бы мелькнув белой головой-черепом, тут же исчез.

Она ощущала себя неуютно, будто находилась сейчас не в своих покоях, а там, в чёрном холодном лесу, промёрзшем от тоски и бури. Тело снова пробила дрожь, и девочка повернулась, чтобы лечь и забыться сном.

В тишине комнаты раздались шаги.

Поначалу ей подумалось, что это лишь видение, очередная страшная грёза, девочка надеялась, что просто уснула, случайно закрыла глаза и провалилась в забытье. Но шаги стали ближе, будто некто проскользнул в её комнату и искал её. На сапогах зазвенели тяжёлые пряжки, он подошёл, и Анна испуганно вскрикнула. Чужая крепкая рука мягко поймала её за запястье и голос, заставивший её удивиться, прошептал:

– Тише, дитя моё.

В полумраке зажглась свеча, осветившая усталое лицо короля Генриха, её отца. Он смотрел на неё тепло, но не улыбался, губы его были плотно сжаты. Монарх будто выжидал.

Девочка, не выпуская из рук одеяло, чуть подалась вперёд, громко зашептала в ответ:

– Отец? Что-то случилось? Почему ты здесь?

– Одевайся, Анна. – Что-то упало рядом с ней на постель, девочка коснулась вещи рукой. Платье. – Мы должны ехать, дорогая.

– Я не понимаю… – Растерянно пробормотала принцесса, испуганно посмотрев в глаза отца. – Куда? Отец, там метель!

Его рука дрогнула, огонёк свечи покачнулся, точно человек, идущий по краю пропасти. Генрих плотнее сжал обветренные губы, обдумывая ответ. После коротко бросил:

– Прогулка всё же состоится. Мы в опасности.

Анна хотела задать ещё дюжину вопросов, все до единого пронизаны испугом и трепетом, но король решительно отвернулся.

– Я жду тебя в коридоре, девочка. Поторопись, прошу тебя. Мы должны спешить.

Снова блеснули перед ней глаза чудовища, страх липкой волной пробежал по спине, заполняя её изнутри. Что-то не так, что-то не так, но что? Отец никогда не вёл себя подобным образом. Разбудить её посреди ночи, не объяснив ничего – жестоко и глупо. Так рассуждала Анна, пока торопливо одевалась в темноте. Она боялась зажечь свечи: руки дрожали, не желая слушаться. Застёжки платья выскальзывали из потных ладоней, пряжки на сапогах упрямо противились её пальцам.

С трудом справившись с дрожью, Анна подошла к небольшому трюмо и взяла лежащий на нём медальон. Любовно сжав его в ладони, она сунула украшение в карман шубы, которую натянула на ходу, и выскользнула из комнаты, закрыв за собой дверь.

Король ждал дочь под аркой очередного пролёта, свеча, которую он держал в руке, уже успела уменьшиться, видимо, он ждал дольше, чем планировал. Но он ни слова не сказал дочери, когда та подошла, и молча двинулся по коридору к лестнице, торопливо спускаясь. Анна побежала за ним и потянулась к руке, облачённой в перчатку, чтобы схватиться. Совсем как в детстве.

Но Генрих её руки не взял, даже не коснулся её пальцев своими. Он был хмур, глаза его решительно смотрели вперед, он шёл большим и быстрым шагом, принцесса едва поспевала за ним. Когда они пересекли огромный пустой зал на первом этаже замка, Анна не выдержала и остановилась, топнув ногой и громко, слишком громко, произнесла:

– Я никуда не пойду!

Король замер, будто не ожидая таких слов. Медленно повернулся, посмотрев на дочь совершенно чужим, незнакомым взглядом. Что-то в нём изменилось, Анна это видела, чувствовала. Неуловимая аура витала вокруг её отца, и аура эта была иной. Она будто чернела над головой короля мутной угрозой. Точно облака, едва сереющие, но уже наливающиеся дождём, подсказывают морякам, что будет буря.

Сейчас Генрих был похож на эти облака. Начиналась буря.

Он подошёл к ней, ступая тяжело, будто сапоги вдруг стали велики ему, и точно не по размеру сшит был его наряд – так странно он выглядел в нём. Король всегда опускался на колено перед ней, если хотел успокоить, а ведь Анна была сейчас так напугана, так растеряна. В этот раз он лишь бросил на неё странный холодный взгляд и проговорил тихо, но чётко:

– Я хочу спасти тебя, дитя моё.

Полные слёз глаза посмотрели на него в ужасе.

– О чём ты говоришь, отец?

– Анна, тебя и меня хотят убить. В замке заговор. И я хочу спасти тебя, пока ещё не стало слишком поздно.

Девочка вздрогнула. Предатели в замке? Невозможно! Король отрывисто и быстро продолжил:

– Мы пойдём прочь отсюда, я не позволю мерзким выродкам… – Он замолчал, поджав губы. Кашлянул, осёкся, поняв, что был груб. Продолжил чуть мягче, смотря на неё почти как прежде: – Для меня нет никого в этом мире дороже тебя. Если с тобой что-то случится, как мне жить на свете? Я буду не в силах. Прошу тебя, дочка, поторопимся, пока не стало слишком поздно.

И она пошла. Шагнув ему навстречу, всё же ухитрилась взяться за большую руку, спрятанную в перчатку, и на этот раз король сжал её маленькую ладонь в ответ. Девочка не чувствовала успокоения от этого, но её порадовало, что отец не оттолкнул её.

Снежные вихри закрутили плащ короля и подол шубы принцессы, когда они вышли из замка, закрыв за собой створку дубовых дверей. Буря набирала силу, уже не виднелась на горизонте кромка леса, снежные заносы нарастали, разбухая с каждой минутой всё сильнее. Анна осмотрела в поисках лошадей, но Генрих, поймав её взгляд, громко произнёс, перекрикивая ветер:

– Мы пойдём, дитя моё. Лошади не выдержат бури.

Ей вдруг показалось, что отец сошёл с ума. Но нет, он крепче сжал её руку и направился в сторону чащи, лишь изредка появляющейся чёрным пятном среди бесконечных снежинок. Он шёл уверенно, не замечая липнущего к сапогам снега, пробираясь по непротоптанной тропе всё дальше, и девочка уже могла различить не только пятно леса, но отдельные стволы деревьев. И страх перестал ползать внутри. Он разросся до размеров панического ужаса.

Лес. Они идут через лес. Отец хочет срезать путь, ведь в лесу буря их не достанет, в лесу их вообще никогда и никто больше не достанет. В лесу живёт страшный Господин, в лесу живёт Чудовище, и волки ему подчиняются, и корни деревьев сплетают ему путь над человеческими костями.

Анна хотела замедлить шаг, но не смогла. Она скользила по рыхлому мокрому снегу, а король упрямо тянул её за руку вперёд. Вот они пересекли небольшой холм, на котором ещё недавно Анна попала в ловушку для кроликов, вот прошли мимо первого ряда покорёженных деревьев. Паника пульсировала в висках, кровь стучала, заставляя сердце биться яростнее, чаще. Ветер уныло и свистяще выл среди веток, и девочке казалось, что это вовсе не ветер, а лесной царь поёт замогильную песню двум путникам, осмелившимся зайти в его чертоги.

– Потерпи, дитя моё, – прохрипел Генрих не своим голосом, севшим и натянутым, – покой придёт и очень скоро.

Она не поняла его слов. Её поглотило желание вырваться и бежать, но тело не позволяло ей этого сделать. Ноги словно стали ватными, руки ослабли, и принцесса, ведомая королём, шла навстречу проклятому лесу.

Генрих провёл её до серповидной поляны и остановился. Отпустил её, потянулся к поясу, отвернувшись. Анна задыхалась. Холод нещадно жёг лёгкие, спускаясь по горлу цепкими колючими волнами. В темноте король казался лишь смутной чёрной тенью от себя прежнего. Где-то треснула ветка.

– Отец? – Едва слышно позвала его Анна, испуганно смотря в спину монарху. – Зачем мы остановились?

И вновь он не ответил. Слабо сверкнуло в вихре снежинок лезвие клинка, король размахнулся, намереваясь нанести дочери удар. Его лицо не исказила ярость, в глазах не блеснуло сожаление. Он действовал уверенно, он всё просчитал. С губ его не вырвалось ни одно слово.

Треск ветки. И снова. И снова. Кто-то идёт к ним, торопливо, быстро. Их много. Девочка зажмурилась, упала на снег, закрывая голову руками, король замер, подобный статуе скульптора, прославляющего войну, невольно прислушался. Где-то рядом протяжно завыли волки.

Генрих, вздрогнув, выронил кинжал, зажатый в руке, и, даже не оглянувшись на дочь, бросился бежать, быстро исчезнув в порыве заснеженного ветра. Что-то тихо зазвенело в шуме вихря. Маленькая девочка, брошенная отцом, так и не решилась открыть глаза. Она чувствовала голодные взгляды зверей, слышала, как её окружают, но не могла заставить себя посмотреть на них. Они – смерть. Она – добыча. В кармане тихо звякнул медальон, Анна, сглатывая ком в горле, шептала неразборчивые слова. Она обращалась к матери, к богине, защищающей детей, к покровителям.

Скрип снега перед ней прозвучал, как выстрел. И все звуки стихли. Не было ни сбивчивого от бега дыхания зверей, ни шума деревьев, ни воя ветра. Время словно замедлилось, может быть, остановилось. Скрип повторился чуть ближе. Анна открыла глаза.

Медленно подняв голову, она убрала руки, безвольно опустив их на снег, чувствуя, как он обжигает покрасневшие от холода пальцы. Девочка посмотрела перед собой, краем глаза заметив, как медленно вдруг начали лететь снежные хлопья, и испуганно замерла. Подняв взгляд, она встретилась со сверкающими из глубин белого черепа глазами. Анна прохрипела севшим от испуга голосом:

– Хозяин леса…

Перед ней стояло лесное чудовище. Оно смотрело на неё, возвышаясь, словно идол, и не двигалось. Полы его одеяния лениво развевались от лёгкого ветра, тяжёлая накидка, с плеч свисавшая двумя звериными лапами на грудь, едва заметно покачивалась. Но само оно, безмолвное и тихое, стояло неподвижно и смотрело на девочку. Когтистая рука сжимала посох, сплетённый из ветвей, и от кристаллов, взращённых на самом его верху, исходил тусклый зеленоватый свет.

Монстр был ещё уродливее, чем Анна способна была себе вообразить. Она могла видеть теперь испещрённый отметинами череп и раскидистые оленьи рога, кости, висящие на его шее, камни, украшающие его руки. Он был страшен, он выглядел, как животное, и её ужас рос с каждой секундой его молчания. Не в силах отвести взгляд, принцесса тоже хранила тишину, теряясь в догадках о своём будущем.

Наконец, будто решив что-то для себя, лесной царь вдруг медленно вытянул руку и, указав когтистым длинным пальцем на девочку, неторопливо отвернулся и направился в чащу. Снег вдруг вновь пошёл плотной стеной, подхватываемый ветром, оглушительно взвыли волки. Анна быстро осмотрелась, с удивлением понимая, что звери разбежались. Но лесной царь никуда не исчез. Он ждал её, без слов позвав за собой.

И Анна пошла.