Читать книгу Ты никогда не будешь один. Рак может быть увлекательным путешествием - Екатерина Корин - Страница 4

Мой папа – педагог истории, он преподавал историю иностранцам, которые приехали учиться в Советский Союз из развивающихся стран.

Мама работала ассистентом проректора в том же заведении. Она работала с утра и до позднего вечера, поэтому меня отдали в детский сад на пятидневку, ведь мама всегда была занята. Тогда подобные решения считались нормой. Это сейчас, когда я пишу книгу, на нас хлынул поток информации и каждому ясно, жди беду, если у ребенка сломана естественная привязанность к родителям, когда малыш остается один, а в моем детстве об этом никто не беспокоился. Более того, считалось, что нам даже повезло, ведь сад был не рядовым, а «ведомственным» (по сути привилегированным), а лето я могла проводить на свежем воздухе в санатории или в лагере, а не в душной Москве. Никто не слышал о психосоматике – прямой связи между душевными страданиями и болезнями. Когда я болела, со мной дома оставалась бабушка по маминой линии. Родным не могло прийти в голову, что я часто болела потому что это давало возможность не ходить в сад и остаться с любимой бабушкой дома. Связь с бабулей у меня колоссальная. Звали ее Маргарита. Она была мне самым близким дорогим человеком. А в выходные я проводила с родителями, как в хорошей советской семье мы ходили в театры, в кино, гуляли в парках. Чаще с папой, чем с мамой.

Уже взрослой во время собственной психотерапии я поняла насколько одинока была в детстве. Осознала, что на родителей я никогда не рассчитывала. Это был мой «полупансион», как у героев книг Диккенса, которым принято сочувствовать и горевать об их горькой судьбе. Обо мне, как вы понимаете, никто не горевал, такая жизнь считалась нормой. Более того, очень долго даже когда я уже сама стала взрослой, мамой, когда я слушала истории, которые вспоминала обо мне маленькой мама, я ничего не чувствовала. Ровно никаких переживаний. Хотя истории жутковатые.

Однажды я приехала из санатория, где я была два месяца, совсем маленькая, и не узнала своих родителей. Я забыла маму и папу. Мама рассказывала, что я пришла на кухню, села за стол, а руки сложила за спиной и так тихонько сидела. Когда мама спросила, почему я не ем, оказалось, я ждала разрешения. В санатории дети ели только по команде, а пока команды нет – держи руки за спиной, не смей лазить по тарелкам. Страшная история, которую советское воспитание пыталось превратить в забавную. И знаете, что интересно, до поры до времени получалось – я много раз слышала об этом случае от родителей и относилась к ней, и к другим просто как к рядовым событиям.

Как такое возможно? Позже психолог объяснила мне, что единственный способ для детей выжить в подобных обстоятельствах, это полностью отключить свои чувства. Мне и сейчас трудно передать, чем для меня оказалась отлучение от родных. Одно могу сказать точно: моя страсть к таблицам, к четким планам, стремление все контролировать уходят корнями в одиночество пятидневки. Погружаешься в переживания, их пучина тебя поглотит. Составишь план, как дожить до выходных, сможешь продержаться.

При этом человеческая природа так устроена, что даже зная об отпечатке, оставленном на мне детством, даже проработав травмы с психологами, я все равно до сих пор чувствую дискомфорт, если не ем по часам, к примеру. Мне плохо, если остается еда на тарелке, я не могу ее просто легкомысленно выкинуть, не задумываясь. Это приветы из прошлого: если вовремя не поел, остался голодным. Нельзя импровизировать, все делаем только по плану и по команде. У нас даже одежды своей не было, нам ее выдавали. Игрушки – не свои, а общие. И не смей жаловаться! Тебе ведь повезло – ты посещаешь привилегированный детский сад.

Родители рассказывали, когда меня только отдали на пятидневку, они ушли, а меня оставили с детьми в группе. Но папа с мамой, видимо, все же чувствовали, что происходит что-то противоестественное природе и они решили подсмотреть за мной в окно, как я буду себя вести в группе. Я тихонько села на стульчик, ко мне подошла девочка и столкнула меня на пол. Папа сказал: «Так, бежим, ее там обижают». Но все же решили немного подождать и понаблюдать, что будет дальше. И вот, ты встала, подошла к девочке, столкнула ее со стула и села обратно на свое место, много раз рассказывала мне почти с гордостью за меня потом мама. Получалось, я вроде бы могла за себя постоять? Наверно, так решили родители и ушли по своим работам со спокойной душой. Думаю, мама с папой тоже научились выключать свои чувства, еще раньше, чем я.

Потом вспоминая этот эпизод с психологом, я пришла к заключению, что этот эпизод- метафора моей дальнейшей жизни. Я выживала среди чужих. У меня появилась, неосознанная до поры, вера: если хочешь выжить, защищайся, делай, что можешь, идти вперед, не бойся. А еще появился страх, в первую очередь страх одиночества, откуда потом выросли ряд психологических зависимостей и фобий.