Читать книгу Лан-Эа, властитель небес. Том первый - Елена Александровна Асеева - Страница 14

Я пришел в себя, вероятно, не сразу, и как мне, показалось, очнулся лишь, когда услышал далекое раскатистое «саиб». Одначе тут же вскинул голову и в ответ закричал:

– Здесь! Здесь я! – и тотчас подо мной, что-то тягостно дрогнуло. А я сам сполз с округлого вала вниз, плюхнувшись на пол всей поверхностью спины, ощутив тягуче-жгучую боль в ней (точно отдающуюся в груди) и вяжущую на лице. Я глубоко вздохнул носом, хотя он сейчас ощущался, словно набухший ком, и, сместив взгляд влево, увидел, что сполз не с вала, а с застывшей ноги существа.

Ощущение боли правящей во мне сразу сменилось на горесть от собственного поступка, посему я торопливо поднявшись, сел, а после встал, и огляделся. Существо лежало подле меня на спине, вытянув ноги и руки, и уже почти не подавая признаков жизни. Лишь порой его грудь мелко-мелко вибрировала, а из единственного глаза, сейчас почти белого, прямо из уголка тонкой струйкой вытекала алая кровь.

Ужас, такой, какой я испытывал всякий раз от собственных действий, вроде придушил меня. Понеже я качнувшись ступил вперед, словно, и, не чувствуя онемения в ногах, едва их переставляя, теряя понимание, где я и, что со мной. Не в силах отвести взгляд от сотворенного. Алая кровь существа теперь, как я мог увидеть, подкрасила его с красноватым оттенком волосы, густо покрывающие голову и лицо, и сочилась из самой желтовато-красной кожи. Слегка вроде как вскинутая из-за торчащего на спине горба, его голова так же, как и все тело, легонечко вибрировала только в этом случае из стороны в сторону, а когда я к ней приблизился, замерла, видимо, существо окончательно покинула жизнь.

Осознание собственного уродства, убивающего все живое, теперь переполнило меня особой горечью так, что застыв возле существа, я закрыл лицо ладонями и горько заплакал, мешая стоны от собственной физической и нравственной боли. Понимание, что такую опасность, кою я представляю для всех и сейчас продемонстрировал, как и раньше не примут и постараются уничтожить.

– Саиб, – внезапно раздался позади меня голос Чё-Линга, и я резко убрав руки от лица, обернулся, приходя в ужас от мысли, что расплата за поступок пришла так быстро. И ежели авитару меня сейчас не убьет, как источник заразы, то я его убью, как та самая зараза.

– Стой! – закричал я, лишь миг спустя увидев фигуру Чё-Линга на фоне той стены, что располагалась, как раз напротив лаза, по которому я пришел в пещеру. И хотя стена была значительно удалена, я только сейчас приметил, что почти в ее углу находится невысокий проем, из которого и вышел авитару.

– Стой там Чё-Линг, не подходи! – громко заорал я, увидев, что авитару не то, чтобы не остановился, даже не снизил быстроты своего шага. – Не смей подходить ко мне! – теперь я и вовсе запаниковал, мешая страх перед ним, со страхом за него и тотчас поднял руки вверх, словно стараясь сдержать его поступь.

Может потому, как я закричал с очевидным страхом, ужасом, он, наконец, остановился и зримо приподнялся на носочки ног, наблюдаемо качнувшись, или только стараясь заглянуть в лицо лежащего позади меня существа.

– Саиб, что случилось? – голос его бархатистый прозвучал очень низко, посему я едва услышал… или только понял его.

– Это я… Я такая дрянь. Я его убил. Я всех убиваю своей кровью. Не подходи ко мне. Не подходи, – едва дошептал я и от слабости качнулся, ощутив, как задрожали мои ноги, сверху, донизу. Поелику боясь упасть, я, снова опустившись, сел на пол. – Помнишь, я тебе рассказывал, что обо мне говорил тот который служит Этлиль-Ка… Помнишь? – переспросил я, и увидел, как Чё-Линг кивнул, только не сразу, а словно предварительно о чем подумав, – так вот, я тебе соврал… Не рассказал всего, абы боялся, что ты меня бросишь или убьешь. Ибо он сказал, что кровь моя и вовсе наполнена вирионами, кои могут быть опасны для живых существ и созданий. Он молвил еще, что ему непонятно даже являюсь я носителем их, или могу передавать… Так вот я могу их передавать, заражать иных чрез кровь, когда гневаюсь, боюсь, или мне, что грозит… Прости, что соврал… Прости, я просто хочу увидеть Ларса-Уту, я не хочу быть таким, не хочу! – от испытываемого страха я опять перешел на крик, а после и вовсе зарыдал, да вновь прикрыл лицо ладонями, внутри осознавая, что меня скорей всего не украли и спрятали на Земле, а выкинули, как нечто отвратительное, опасное… Как мерзкую заразу…

– Успокойтесь, саиб, никакая вы не зараза! Прекратите выть, аки дикий зверь! – теперь это раздалось прямо надо мной, и я того не ожидающий, сразу перестал рыдать и втянув голову в плечи, застыл, точно ожидая, что Чё-Линг меня сейчас, как эту самую заразу убьет.

Он, впрочем, ощутимо присел напротив меня, и, обняв обеими руками, привлек к себе, слегка прижав к груди.

– Я могу тебя заразить, коль кровь сочится из носа, – тихо прошептал я ему в грудь, и прижатыми к носу подушечками правых пальцев ощупал его, определив, что на месте крыльев сейчас находятся плотные корочки крови.

– Я же толковал, что не живое создание, нечто иное, биоэлектромеханическое создание, – все также успокоительно и вельми уверенно произнес авитару, да очень бережливо провел ладонью по моей спине, таким побытом, окончательно приводя меня в чувства. – Понеже меня не так легко убить даже вашим вирионам, саиб. Да и потом кровь течет только с волота, а не с вас.

– И, что ты теперь будешь делать со мной? – спросил я и тягостно вздрогнул, зафиксировав пальцы и ладонь на носу, боясь, выпустить с него и капли такой страшной отравы.

Чё-Линг расплел свои объятия и слегка отстранил меня от себя, и я увидел, что он, оказывается, сидит. Его желтые глаза с всплесками сизого, точно собравшихся сейчас лишь в пятнышки, уставились мне прямо в лицо, вызывая еще большее волнение, а полные, коричневые губы вновь растянулись в улыбке, блеснув камнями внутри желтых зубов.

– Агисы, чокаши, саиб, – наконец, очень тихо отозвался он, каждым сказанным словом успокаивая меня, – даже не поняли, что за драгоценность попала в их руки. Но, Чё-Линг, не тында тупая, он понимает, что способность ваша сеять вирионы, роднит вас с гиалоплазматическими Галактиками, а это не просто ценность, сие еще какое оружие, может против них в первую очередь. Абы агисы, все их сплетни, интриги, козни, стычки прах в сравнение с той опасностью, что несут на себе гиалоплазматические создания. Может вашего явления ждали, посему Ананта Дэви и просил присматривать за Солнечной системой и Этлиль-Ка… – Он протянул правую руку и ласково, подушечками пальцев, огладил мою голову, точно касаясь и впрямь какой ценности, а потом, повышая голос, дополнил, – а днесь, саиб, я подниму вас на руки и вынесу из сей пещеры, абы на выходе нас с вами ждет клоп. И мы улетим на континент Лакия в центральный град агисов Чьётан, да и хватит вам плакать и так волноваться.

Он, теперь, не мешкая, подхватил меня под спину и ноги, да сразу поднявшись с пола, встал. И все с той же стремительностью, развернувшись, широко зашагал к проему в стене, кой я давеча приметил.

– Как ты меня нашел? – спросил я, продолжая прикрывать нос ладонью, и вроде, как немного сторонясь груди авитару, в страхе навредить. А он внезапно легонечко меня качнул, и я волей-неволей прижался головой к его плечу, замерев.

– Услышал ваш крик, – пояснил Чё-Линг и чуть слышно усмехнулся, – это ж надо было вам в ту щель прорваться. Благо сию кудлулу для меня рыли, и сама пещера, как и град, эйфор, волоты, дорийцы, все мною куплено. А то, непременно, бы выдали нас. А в сей пещтере добывают важру, гляжу, вы в нее лицом въехали, она у вас кусочками на коже зацепилась. Сие я тож выкупил, дабы стоимость верховному канцлеру агисов перебивать и коль надобно напрямую поставки забирать. – Он теперь сместил на меня взгляд и вновь засиял своей приятной, располагающей улыбкой, чуть ниже досказав, – да токмо вы об том ни-ни и ни гу-гу…

Я тягостно затряс головой, все еще страшась, что коль не соглашусь, меня прямо тут и оставят, в этой пещере. Между тем мы прошли сквозь проем находящийся в стене, каковой был относительно невысоким, хотя и широким, посему авитару пришлось приклонить голову, и ровно уставиться мне в живот. И вступили в проход со слегка закругленным сводом, оный был земляным, ибо его черные стены, со сбитыми пластами, слегка переливались, и, где мой слух уловил легкий рокот. Данный туннель ощутимо вел сначала прямо, а потом резко взяв вправо, принялся идти на подъем.

– Тутова у меня аще около трехсот восьмидесяти подобных пештер с важрой, вельми доходное место, я вам скажу, саиб, – добавил Чё-Линг и также ощутимо принялся подниматься вверх по теперь расширяющемуся проходу. Да я только супротив моих желаний не осматривался, прижавшись к груди авитару и боясь, что-либо еще не то выкинуть, потому лишь внимательно его слушал.

– И чего вы туды пошли, саиб, в сию пештеру? – наконец спросил он, то, что его, видимо, волновало.

– Услышал топот, и стало любопытно, – ответил я, убирая только сейчас от лица ладонь и не смело скосив взор вправо, приметил и вовсе огромный проем, ведущий из пещеры. На Риньяке, очевидно, наступила ночь, а черный с просинью небосвод, разлинованный красноватыми продольными полосами (сейчас первым, глянувшим на меня с внешней стороны пещеры), ко всему прочему наблюдаемо прикрылся сверху растянутым тонко-серым покровом. Он словно стыковался с блестяще-черными склонами, какого-то мощного скалистого кряжа, протянувшегося в обе стороны и находящегося напротив выхода из пещеры в относительном удалении. Чуть вскинутые макушки горных пиков на нем венчались ледяными, ребристыми наслоениями. А сами склоны, расположившиеся подобия отвесной стены, покрывало множество разломов, трещин и выбоин.

Такой же точно горный, скалистый хребет проходил и справа от склона, в котором располагалась пещера, а слева он шел на понижение, спускаясь в еще более далекую долину широкой утесистой стеной, в этом случае почти не имея отдельных вершин и все больше напоминая каменные вырубки, да гребни. Мы же с Чё-Лингом выступив из пещеры, оказались на узкой полосе довольно выровненного плато, поросшего низкой, красноватой травой создающей, опять-таки, сплошной покров. Местами обаче, подобия полянок, здесь росли не высокие, с раскидистыми тонкими веточками кустики, покрытые крупными с кулак желтыми, синими, черными многолепестковыми цветами.

Яркость цветков, распустившихся в ночи, созерцалась такой насыщенной, а небольшой, точно брызжущий с неба дождик перемешивал свежесть воздуха с ароматом сладких пряностей. Посередине плато располагалась небольшая и тут вытянутая котловина, заполненная сине-багряными водами, по которой дождевые капли тарабанили вельми бойко, вызывая пологие волны. А возле нее лежало несколько огромных и тут черных камней, вроде нарочно так положенных.

Склон горы, более отложистый, в основании которого располагалась пещера, лишь на вершине своей просматривался скальными выходами, а сама его поверхность густо поросла травой. Не наблюдалось, где вблизи леска, дерева али юной поросли, хотя сам район наполняла раскатистая перекличка птиц, выводящих ту-ту, сьюр-сьюр, вьють-вьють.

Свежесть воздуха огладила мою изболевшуюся кожу, точно родительская ладонь, приглушая страдания пережитого и даже страх. Посему я задышал глубже и, как мне показалось не столько даже носом, ртом, сколько вроде участками кожи, пожалуй, что расположенными на руках. И приоткрыв рот, высунул язык, да принялся ловить на него воду, так как к голоду сейчас стал еще и испытывать сильную жажду, что со мной случалось не часто.

Легкий рокот, тот самый, что послышался мне еще на выходе из пещеры, сейчас явственно звучал откуда-то справа, и я слегка развернув голову, увидел прямо наискосок от котловины большое судно. Черно-матовый корпус, оного чуточку блестел, особенно когда по нему ударялись капли дождя. Плоский, вытянутый аппарат был словно собран из двух сегментов, равной ширины. И если передняя его часть завершалась широкозакругленными формами, имея зазубренные бока, то задняя наблюдалась обрезанной в конце. Судно опиралось на шесть приподнятых трубчатых ножек, с платформами на концах (удивительно тонких для такой махины), и тут, словно зазубренных по краю или только покрытых густыми короткими волосками, местами образующими овальные пятна желто-рыжего цвета. В заднем сегменте аппарата созерцались, выдвинувшиеся отвесно вверх и слегка принявшие в сторону, чуть зримо вибрирующие жесткие, кожистые крылья, наблюдаемо испещренные красными трубчатыми утолщениями. И если бы Чё-Линг не говорил мне про судно, и в боку его первого сегмента не зиял раскрытый проем, ведущий внутрь, я бы подумал, что увидел огромного такого жука, точнее клопа, весьма молвить на коего он и походил.

Авитару сразу направился к судну, и спустил меня с рук уже внутри его первого сегмента, сам притом пока оставаясь снаружи. И стоило только моим ногам опереться о гладкое серебристое полотно пола, как я немедля развернулся, обозревая клопа, его и тут растянуто и широкозакругленные стены, такого же, как пол свечения. Только в отличие от праямлета, на котором мы покидали спутник Хияк, внутри судна уже сразу на трех его стенах находились прозрачные иллюминаторы. Точнее стены, вроде как от середины плавно выгнутого потолка имели ту самую полупрозрачную структуру. В центре первого сегмента клопа стояло два приземистых и точно без ножек стула (или кресла), с высокой спинкой, без подлокотников, а напротив, проходил приподнятый помост, где (как и на праямлете) перемигивались красными, синими, зелеными огнями вытянутые, круглые, квадратные клавиши, в стеклянных трубках покачивалась жидкость, вспыхивали световые пучки и дрожали тончайшие стрелки, шарики и вовсе крупинки света.

– Садитесь саиб, в кресло, – указал Чё-Линг и легонечко подтолкнул меня в спину. Потому я сразу ступил с места, и, направившись к крайнему сидению, опустился в него, сызнова утонув в его глубоких и мягких формах, точно не совсем рассчитанных на меня. И стоило мне в нем утонуть, как пригнув голову, внутрь клопа залез авитару, качнув в правой руке корзину, похожую на ту, что оставили в кудлулу. Он поставил корзину к моим ногам, лишь после того опустился в кресло, так ровно сел на пол, выставив вверх свои колени. Впрочем, кресло внезапно легонечко дернулось вверх, наблюдаемо качнувшись, и, вместе с тем приподняло над полом сидение, а вместе с ним и Чё-Линга. Посему уже в следующий миг он вновь стал надо мной возвышаться.

Легкое рокотание, идущее от стенки расположенной позади, теперь слышимо усилилось, а из боковой стены, точно из прозрачного иллюминатора выехала, сомкнув проем створка. Она хоть и наблюдалась прозрачной, лично для меня была прекрасно видима.

– Это клоп, саиб, маневренное судно людоящеров, – проронил Чё-Линг, усаживаясь удобнее в достаточно узком для него кресле, и, тем движением останавливая рост самого сидения. – Оно в короткий срок доставит нас с вами на континент Лакия. Я купил парочку таких у людоящеров, для своих нужд и все они находятся на Риньяке, у эйфоров служащих мне. Да и то, коль толковать честно, сие была не вельми честная сделка, – авитару, резко выдохнув воздух, усмехнулся. – Я так молвить обманул его величие верховного правителя людоящеров, сказав, что мне сих клопов надобно приобрести, и в том заинтересован Ананта Дэви. Лишь посему верховный правитель одобрил сделку, ибо людоящеры, одна из высокоразвитых рас, коя вельми продвинута в судостроение, одначе не больно торгует своими разработками. Благо его величие не уточняло у Ананта Дэви нашто мне сие клопы, и увертка удалась. А днесь я думаю, она вельми нас с вами выручит.

Чё-Линг подался вперед, и, протянув руку к помосту, сдержал раскрытую ладонь над красными, синими, зелеными клавишами, стеклянными трубками с жидкостью, световыми пучками, тончайшими стрелками, шариками, крупинками света, каковые разом замерли в своих световых колебаниях и ярко плеснули белый свет, да точно такой же беловатый пар, закручиваясь в виде спирали, поднимаясь вверх и дотягиваясь до кожи его руки.

– Кыймылдаткыш, орналаскан жайга Лакия, бурша Чьётан, гарыш айлы, – произнес Чё-Линг и я сразу понял, он сейчас говорил не на языке планеты Риньяк, а на каком-то другом.