Читать книгу Лан-Эа, властитель небес. Том первый - Елена Александровна Асеева - Страница 5

Часть первая
Глава четвертая

Оглавление

Я закашлял, сразу шевельнув руками, ногами, повернув голову, не успев толком понять, где нахожусь или ощутить собственное тело. И тотчас во рту у меня на смену кисловатому запаху травы планеты Невель пришел кровавый привкус, испытываемый мною на Земле, а из разошедшихся в разные стороны губы на черно-бурую почву, покрытую мелкой, гладкой галькой, плеснулся кроваво-серебристый плевок. Он почитай толком, не оторвался от моего длинного, узкого языка, расщепленного на кончике, да так, и, повис, едва покачиваясь, касаясь ближайшего окатыша собственной округлой верхушкой. Одначе от сего покачивания немного погодя, сорвался с моей нижней губы, перетек вниз, и, плюхнувшись на камешек, замер на нем, продолжив поблескивать своими красно-серебристыми переливами.

После путешествия я приходил в себя не сразу, какое-то время не в силах почувствовать собственное тело. Впрочем, данное состояние длилось не так долго, и, уже вмале я вновь мог совладать с собственным земным телом, сначала поднявшись и сев, после, коль то было необходимым, убежать.

Относительно времени нахождения на Невель и отсутствия на Земле… Мне всегда казалось, что на обеих планетах оно течет по разному, ибо пробыв на Невель, как мне казалось не более часа, двух, я возвращался на Землю, когда там уже ночь сменяла день.

Я знал, что в системе Паньгу четыреста пятьдесят восемь суток составляют лето, а в сутках в свой черед двадцать восемь часов, кои делились на минуты, секунды и более мелкие части времени. Но мне не то, чтобы лень, просто было некогда соотнести сие время с планетой Земля, абы там, в отличие от Невель, целью моей оставалось простое выживание.

По этой причине и сейчас я не сразу понял, какое время отсутствовал, где нахожусь… Однако мгновенно осмыслил, что уже вернулся на Землю. Поелику, не мешкая, закрыл пускающий кровавую слюну рот, дабы не выплескивать и далее, то самое, что могло навредить в целом живым созданиям планеты.

Да только вопреки моим прежним возвращениям в этот раз я почему-то совсем не чувствовал собственные ноги, и спину, вроде их оторвали. И если в районе спины онемение постепенно отступало под жгучей, дергающей болью, то нижние мои конечности самоочевидно даже не пытались дать о себе знать. Хотя я и пытался ими шевельнуть.

Такое чувство… словно меня наполовину укоротили было впервые со мной. Посему я уперся саднящими от боли ладонями в землю и совсем немножко приподняв верхнюю часть тела и голову, оглянулся. И тотчас позади себя увидел узкое отверстие, через которое проникал голубовато-серый свет, а сама земля наблюдалось присыпанной легчайшим белым пушком выпавшего снега, слегка нагнавшего и мои вытянутые ноги.

Боль сейчас, когда я вот так приподнялся на руках, окатила мою спину, ударила в правое плечо и даже нижнюю челюсть, а потом плеснулась в ранее не чувствительные ноги, выскочив, словно из пяток. И тотчас меня пробил пот, обильный и точно горячий, так что стало жарко, душно, невозможно вздохнуть и выдохнуть. А режущие, или, скорее всего, рвущие, что-то внутри всей поверхности спины боли и жгуче-стреляющие в обеих ногах подтолкнули меня к действию. Посему я резко поднялся на ноги, чего никогда не делал после возвращения, давая всегда себе возможность отлежаться, и срыву шагнул вперед. Понимая, что если сейчас не дойду до своей норы, не смогу сделать это спустя время.

Мне, впрочем, пришлось пригнуть голову, согнуть спину, дабы не напороться на низкий потолок пещеры. Ибо по ее размерам, вряд ли можно было толковать о чем-то большом, лишь об узкой и сжатой щели, не более того. Ноги, однако, при каждом шаге ощутимо были не моими. Одеревеневшие, утратившие гибкость, а посему я и не шел, а будто наталкивался на них при каждом шаге. Очень сильно стала болеть голова, а шум, в ней, усилившись, стал перемешиваться с удаленной капелью воды, сочившейся с потолка. Столпообразные наросты, натекшие с потолка, вначале пещеры постепенно сходились с теми, что поднимались с пола, местами образуя большущие глыбы камня, похожие, на наставленные внутри бревна, меж коими стало сложно пройти. Каменный пол тут был покрыт множеством более низких и толстых в основании каменных образований, будучи достаточно гладким с коричневатым отливом. Я порой любовался этими удивительными образованиями, не всегда свисающих в виде конусов, труб, порой формирующих утолщения и всевозможные наросты.

Обаче сейчас думал только о том, как бы поскорей добраться до своей норы, переступая по достаточно влажному полу, придерживаясь за отдельные столбы. Я шел наверняка, ибо не просто в четкости помнил все столбы, рисунки на них, неровности, но и прекрасно видел, хотя для всех иных людей, тут стлалась тьма.

И в этом я был также убежден.

Так как некие из моих сродников, в свой срок, пытаясь меня догнать, всяк раз, загоняя в пещеру, вмале оставляли данные попытки, стоило им только пройти по ней пару-тройку шагов.

В норе, как и в целом в пещере, не только возле стен, таких же неровных, бледно-бурого цвета и вроде пупырчатых по всей протяженности, но и около пола, потолка курился густоватый пар, а сам волглый воздух, ощущался тяжелым. Поелику сродники мигом начинали громко кашлять и задыхаться. Я же только переставал дышать носом, широко открывая рот и делая более частые вздохи, и выдохи, с легкостью справлялся с той тяжестью воздуха. Я и сейчас открыл рот, только не смог сделать и пары резких вздохов, как тягостно закашлял, и тотчас мне на губы плеснулась кровь. И острая прерывистая боль обожгла спину, грудь и словно ударила в голову так, что от слабости я остановился и на чуточку, ровно потерял ориентир в пространстве. Легкий кровавый туман застлал мне глаза, и тотчас явилось понимание, что мне, пожалуй, стоит поторопиться, чтобы дойти до норы.

Я вновь сошел с места, еще ниже пригнул голову, выплевывая изо рта сгустки крови, видя все в тумане и продолжая настырно идти. Потолок с каждым моим шагом становился ниже, а каменные столбы смыкали и самую малость прохода, вскоре, как я об этом знал, завершаясь натечной, ровной стеной. Я впрочем, протиснувшись через два плотно придвинувшихся друг к другу образования, шагнул влево, и, немедля, присел на корточки, вновь тягостно качнувшись вперед-назад, и теперь уже протянув руку, уперся в саму стену. Точнее даже в нависающую неровную, ступенчатую кромку над круглой дырой, вход в которую можно было осуществить, лишь опустившись на карачки.

Я еще немного посидел, стараясь прочистить наблюдение для глаз от плывущей дымчатости, будто истончаемой моими глазами, а после опустился на четвереньки, и, вновь пригнув голову, полез вперед.

Эту пещеру мне в свое время показала мама… Мы часто сюда приходили, уж я и не знаю, что ее сюда тянуло, и что она хотела тут найти, сие она мне не пояснила. Но всякий раз мама останавливалась в ее проходе, просила меня осмотреть саму пещеру, очевидно, зная, что я хорошо вижу во тьме. Позднее я, как-то уходя от погони, нашел в ней этот узкий проход, который заканчивался округлой норой, низкой, но притом вельми широкой. В этой норе было всегда тепло, зимой ли, летом ли… Словно в ней поддерживалась определенная температура изнутри.

Вот и сейчас миновав на четвереньках узкий лаз, я очутился в своей норе, и, сразу взяв немного влево, повалился на лежанку, сооруженную из нескольких шкур. Упав сразу на грудь и прижавшись лицом к горьковато-смрадной козлиной шкуре, не выделанной, а украденной мною у родни совершенно недавно, и все еще хранящей запах животного ее носившего. Глаза мои тотчас сомкнулись, а боль в спине, прямо-таки, вывернула мне шею, слегка даже загнув направо и голову так, что до этого тьма с какими-то яркими, цветными пятнами, превратилась в плотную черноту.

Наверно, я потерял ориентацию, лишился чувств, ибо, когда пришел в себя почувствовал онемение в груди и словно руках. Потому медленно принялся переворачиваться на левый бок, помогая себе правой ладонью, и слегка опираясь на левый локоть, ощущая жжение по всей ее поверхности и резкую боль пронизывающую спину то слева, то справа, а после ударяющуюся в ноги, руки, шею и даже голову. Ощущение холода в пальцах на руках и ладонях, слабость, сильный голод, и мощный жар, точно пылающий в груди, все указывало на то, что продержаться долго я не смогу… Я вдруг вспомнил встреченного мною на Невель Ларса-Уту, прабху планеты Пятнистый Острожок, системы Медуница, Галактики Сварга. Я увидел его каплевидное лицо (видимо сознание в точности сохраняло черты тела) с прямым маленьким носиком, двумя крупными синими глазами, непонятно так залегающими не вдоль надбровных дуг, а поперек, большими, толстыми светло-красными губами и черной полосой расчертившей его голубую кожу. И вспомнил его последние слова… последние слова, сказанные мне перед смертью:

– Я пришлю к вам помощь, вмале… вмале. Вы только продержитесь, сие время, даракаш…

Сие время… Какое время я могу продержаться, да и зачем? Кто и как, сможет сыскать меня под землей, в норе, в каких-то горах явственно огромной по своим размерам и все пока живой планеты Земля.

– Нет смысла бороться, – негромко сказал я… оно, как ощущая слабость и постоянную боль, боялся говорить громче, и тем ее усугублять. – Стараться выжить, продержаться, поелику ты, Ларса-Уту, меня не найдешь. Не сумеешь помочь… Если бы раньше я встретил тебе. Я мог бы продержаться, а теперь… Одни мучения…

Не знаю, было ли что-либо после смерти…

Остается ли после гибели тела, что-либо касаемо тебя, такое как сознание…

Я этого не знал.

Впрочем, сейчас мне очень захотелось, чтобы после смерти тела, осталось мое сознание, которое отправилось на планету Пятнистый Острожок, системы Медуница, Галактики Сварга и увидело прабху Ларса-Уту, к коему я внезапно так проникся чувством тепла.

Теперь я замер на левом боку, все еще поддерживая себя правой ладонью и точно уперев в подстилку левый локоть, когда меня внезапно качнуло… Качнуло сперва вперед, потом назад и я, так-таки, не удержавшись свалился на спину. Острая, невыносимая боль точно меня вновь пронзили стрелой, ударила не только в районе воткнутого дротика, под лопаткой, но и ниже, отчего я закричал. А в глазах у меня, кажется, мигнули зараз все виденные мною когда-либо звезды, и, я опять лишился чувств.

Лан-Эа, властитель небес. Том первый

Подняться наверх