Читать книгу По следам предков - Елена Александровна Асеева - Страница 6

В эту ночь Турскому опять не спалось. Впрочем, ему частенько не спалось ночами. Последние годы, после потери отца, операции во Вьетнаме, когда и сам оказался на волосок от смерти, Миша стал задумываться над событиями собственной жизни, пониманием ее ценности и ее краткости как таковой. И почему-то с особой остротой вспоминались слова любимого писателя Максима Горького: «Смысл жизни в красоте и силе стремления к целям, и нужно, чтобы каждый момент бытия имел свою высокую цель».

Вот именно над этой целью и задумывался Турский. Для него советского человека еще с детства под высокой целью понималось строительство коммунизма, основанное на любви к Родине, защите ее интересов, добросовестном труде на ее благо. И эта высокая цель всегда в нем жила, подстегивала его идти вперед, преодолевая трудности. И неважно были ли это первые экзамены, первые тяготы его военной службы или тот горячий бой во Вьетнаме, когда прикрывая уходящую группу, Михаила Андреевича тяжело ранили. Однако после того боя, лечения в госпитале в Турском, что-то изменилось. Не то, чтобы он стал бояться смерти или перестал следовать принципам коммуниста, под которыми он, как и сама партия понимал: преданность делу коммунизма, товарищескую взаимопомощь, уважение к людям, честность, нравственную чистоту, непримиримость к несправедливости. Просто он стал ощущать на уровни раненной руки, все еще оповещающей о себе онемением, мгновенность этой самой жизни и в целом ее как таковую законченность. Когда, кажется, ты еще дышишь, смеешься и строишь планы, а уже в следующую секунду не можешь даже взглянуть на небосвод, чтобы приметить на нем сияние семицветной радужной полосы.

Впрочем, сейчас Миша, выйдя из палатки с накинутой на плечи ватной курткой, перво-наперво слегка сплющил гильзу папиросы, сунул его в рот, и торопливо чиркнув спичкой о коробок спичек, загораживая от ветра вспыхнувший огонек света, прикурил. Опять же поспешно сплюнул попавший в рот табак, а после, сделав глубокий вдох, с удовольствием подумал, что наконец-то смог отвязаться от столь ему за эти дни надоевшего капитана медицинской службы Пранузова, поставившего себе цель отучить его от курения, еще наверно потому как из группы, лишь Турский один и курил. Михаил Андреевич выпустил дым изо рта, вновь сплюнул, и, ухватив папиросу зубами, легонечко поежился, ведь ночная свежесть в марте в этих местах напоминала зимние деньки, а чуть посвистывающий между верхушками оголенных деревьев ветер, кажется, оглаживал лежащий на ветвях вроде напластанный снег, не часто смахивая его вниз. Майор КГБ торопливо сунул руки в рукава ватной куртки, запахнул ее на груди, но, так и не застегнув, резко ступив с места, направился в сторону НЛО. Верхний край, которой сейчас в ночи словно уперся в черно-бархатистые небеса и тем подцепил на собственную грань круглую, белую луну, с такой же покореженной, рытвиной поверхностью, одновременно, подумав, что те кто управлял этим объектом уже определенно и давно мертвы, а может быть всего только глядят сейчас на него из таких глубоких, далеких небес.

И в этой морозной, плотной ночи, когда силами людей искусственно освещались лишь пределы лагеря, а природный источник света, в виде тусклых звезд просом присыпавших небосвод, оживлял и горные гряды, и лежащие между ними долины укрытые лесными массивами, с тихо перешептывающимися речными потоками, вспомнился Миши недавно услышанный рассказ Максимова об Уральских горах. Виктор оказался не просто одаренным ученым, конструктором, но и личностью с энциклопедическими знаниями, а потому разбирался как во всеобщей истории, так и в мифах, легендах, религиозных течениях разных народов, поражая Турского тем, что мозг человека мог столько в себе хранить информации.

– В стародавние времена, изначальные как их называли наши предки, – таким образом, начал рассказ Виктор Васильевич, – уронил на Землю с небесных далей свой пояс Род, единый бог славян, творец Мироздания. И от упавшего на оземь пояса поднялись Уральские горы, где один хребет золотой, в нем течет злато-серебро, на другом лежит Камень Бел-горюч, а в третьем хранятся руды и самоцветы. Подобная легенда существует у хантов и манси. Их бог Нуми-Торум бросил в самый центр Земли свой тяжелый пояс, остановив ее беспокойный бег, а на месте пояса появился Урал. Схожий миф есть и у башкирского народа, только в данном случае в далекие времена жил на Земле великан, который носил на стане огромный пояс с глубокими карманами и из века в век набивал их драгоценностями. Однажды богатства набралось столько, что пояс рухнул на землю и протянулся от моря на севере до другого моря на юге, Уральскими горами.

Максимов смолк тогда и мягко улыбнулся, а Турский подумал, что он в такой момент похож на того самого великана, хранящего в карманах пояса драгоценности, только не материальные, а духовные, к которым относятся мифы, легенды, образующие нематериальное богатство человеческой культуры, впрочем, вслух протянув, поинтересовался:

– Род? – высказывая в этом свое очередное незнание. Михаил в общении с этими тремя учеными как, пожалуй, что и с медиком Григорием Алексеевичем частенько демонстрировал узость собственных знаний, потому также нередко переспрашивал.

– Да, Род, Всевышний и покровитель Мироздания, – моментально откликнулся Виктор Васильевич, в отличие от других членов группы, с удовольствием отвечая на вопросы майора. – О нем, как о едином боге, почитаемом славянами писал еще в Славянской хроники известный немецкий хронист двенадцатого столетия Гельмольд. Само же название «Урал» считают произошедшим из устаревшего башкирского слова «урау», означающее «пояс». Хотя местные народы называли Урал по-разному: Нёр, Из, Нгарка Пэ. В летописях же упоминается, как Пояс, Земной Пояс, Поясной Камень, Ременной Камень, Каменный Пояс.

Все еще втягивая в себя горьковатый дым папиросы, Турский значимо прибавил шагу, хотя в ночи, где освещение создавали несколько массивных осветительных приборов распространяющих его только возле палаток, и на протяжении долины до реки, царил значимый полумрак. Сам же объект предусмотрительно не был никак выделен светом, потому всего лишь освещался круглой, словно блюдце луной, от которой его не удалось спрятать. И хотя к тарелке не полагалось подходить, тем более ночью и одному, Михаил сейчас до боли в животе захотел посмотреть на нее вблизи и пальцами пройтись по гладкой поверхности обшивки.

Захотелось потому, как всем членам группы и военным было запрещено к НЛО приближаться или дотрагиваться по причине все еще имеющегося на его обшивке статического электричества, схожего с тем, что возникал при заправке топливом баков летательных аппаратов или появлялся при больших скоростях полета за счет трения воздуха о металлическую обшивку самолета. В данном случае Ноженко не мог объяснить все еще имеющуюся электризацию НЛО, ведь и так было ясно, что те, кто спроектировал данное судно, непременно, оборудовали бы его устройствами для снятия статического электричества. Опять же Дмитрий Анисимович предположил, что данная проблема связана либо с отсутствием обыкновенного заземления, либо нарушились электропроводящие связи его металлических частей, отчего на объекте наблюдалась плохая работа радиосвязного оборудования, а возможно и его полная поломка.

Едва похрустывал под подошвами сапог ледок, что образовался на деревянном помосте в небольших углублениях, еще пару часов назад всего только смоченным прошедшим мельчайшим, как слезы, дождем, когда словно из темноты перед Турским выступила фигура солдата, укутанная в плащ-накидку, с автоматом на груди. Впрочем, юнец еще не успел как-либо отреагировать на Мишу, как последний торопливо сказал:

– Вольно, – наверняка зная, что его командный голос узнают сразу.

– Слушаюсь, товарищ майор, – также поспешно и явно пугливо отозвался солдат и моментально ступил в сторону, колыхнув полами своей плащ-накидки, предоставляя проход Михаилу Андреевичу к насыпи укрытой широкими деревянными помостами, упирающимися в поверхность тарелки, скорее всего ее дно, достаточно ровное в сравнении с округло-объемными боками. Даже странно, что само судно называли тарелкой. Ибо стоило на него посмотреть со стороны этих объемных боковых граней (где все еще наблюдались земляные нагромождения, к уборке которых пока не приступали), как любое сравнение с тарелкой пропадало, и было однозначно ясно, что данное название могло возникнуть лишь, когда ты наблюдаешь объект с его дна или возможно лицевой, центральной части. По предположению Дмитрия Анисимовича судно внутри, скорей всего, имело многоуровневую конструкцию, в виде поэтажного расположения как хозяйственных, двигательных, жилых отсеков, так и центра управления.

Михаил с легкостью взошел по деревянному помосту и замер лишь, когда, тот изогнувшись под углом, вывел его на прямую площадку в отношении долины расположившейся почти под девяносто градусов. До тарелки сейчас осталось всего метра четыре не больше, и она выступила своей центральной частью очень гладкой и даже в ночи, точнее в сиянии лунных лучей переливающаяся почти серовато-белым цветом, словно созданная из серебра. Плавность поверхности была поразительна, хотя на ней и проглядывал вдавленный вовнутрь рисунок, в виде широких изогнутых лучей, сходящихся в едином центре, возвышающимся над помостом метрах в двух не более. Еще не более минуты, и словно набравшись храбрости, Михаил Андреевич ухватив все еще не докуренную папиросу, энергично бросил ее вниз, да тотчас ступив с места, направился к тарелке. Папироса толком еще не успела мигнуть кровавым огоньком, чуть слышно зашипев на поверхности помоста, куда упала, когда Турский повысив голос так, что он прозвучал у него бархатно-хрипловато сказал:

– Открой свои секреты, – обращаясь в первую очередь к НЛО, точно живому созданию и лишь потом, вскинув левую руку вверх и вперед, протянул в направлении вдавленного нижнего луча на корпусе объекта, чуть дрогнувшие пальцы. А уже в следующий момент не только тяжело колыхнулся помост под ногами, но и сам Михаил. Потому он, резко остановившись, одновременно, качнулся вперед, и подушечки его пальцев прямо-таки воткнулись во впалый изгиб полосы. Еще одно содрогание теперь, определенно, всей тарелки, как и помоста под ногами, и послышался едва уловимый гул, вроде стона, идущего изнутри НЛО, и, разом завибрировали уже сами кончики пальцев, а по изгибам луча, прямо из единого центра прокатились едва заметные мельчайшие голубые искры, точно майор КГБ погладил в темноте кошку. А дрожание пальцев руки Михаила Андреевича внезапно сменилось на ощутимое покалывание, уколы, а после и вовсе слабые толчки. И тогда растекающаяся из центра по лучам голубая капель наблюдаемо стала казаться потоком каких-то символов, значков, порой текущих объединенными, а местами разрозненными знаками. Посему Мише удалось разглядеть волнистые короткие линии, круги, косые кресты, прямоугольные рамки, квадраты, треугольники. Не только яркость символов с каждым мгновением усиливалась, но и убыстрялся поток, хотя не в силах отвести руку от поверхности днища судна, майор, не отводя глаз, смотрел на значки, где, кажется, удавалось вырвать что-то напоминающее птиц, животных и даже людей, как и отметить их особую упорядоченность верхнего символа над нижним, пробел и их характерную симметричность.

– Открой свои тайны, – это Турский и вовсе чуть выдохнул, и мгновенно текущий поток символов, словно плеснулся ему на пальцы, голубоватым дымком окутал тыльную сторону ладони. Особое вибрирующее тепло наполнило все тело Миши изнутри и узкий поток, схожий с молнией выскочив из соприкосновения днища НЛО с деревянным помостом так-таки выстрел в направление его ног. Потому в следующую секунду Михаил ощутил резкий, сильный удар, будто проскочивший по нему снизу вверх и такую же сильную боль, так ровно его ударило током. Ослепительный белый свет на мгновение ослепил Турского, кажется, сдержав дыхание и биение сердца. И желая завершить это, майор рывком дернул левую руку на себя, таким образом, разрывая связь с тарелкой, и вместе с тем словно лишился способности думать, чувствовать и что-либо слышать.