Читать книгу Право на шанс - Елена Гриб - Страница 2

Я решилась. Собрала волю в кулак, отодвинула принципы в сторону, пригрозила Ферну, чтобы не вздумал ничего портить, и впервые за последние шесть лет переступила порог чужого дома.

Было так страшно, что я спотыкалась на каждом шагу.

– Не глупи, – бубнил демон.

– Заткнись, – шипела я, упрямо переставляя ноги.

Они словно жили собственной жизнью, то и дело подворачивались, останавливая, давая время одуматься.

Люди вызывали во мне сплошь негативные чувства. Я видела их насквозь. Зависть, жадность, стремление извлечь выгоду из ничего, выйти чистым из любой ситуации, хоть намеком да показать превосходство… Таким был мир, и крупицы добродетелей, небрежно брошенные богами в его круговорот, безнадежно проигрывали царившему повсюду эгоизму. Такой же была я, и не могу не признать, что жилось мне как в сказке. Если бы сказочник, вершивший мою историю, не решил, что ее сюжет нуждается в крутом повороте, я бы до сих пор наслаждалась своим уютным мирком, где существовали лишь мои капризы и те, кто их исполнял.

Пальцы скользили по щеколде соседских ворот, которая никак не желала поддаваться. Наконец я сообразила, что они открываются с помощью короткой веревки, свисавшей чуть в стороне.

Сердце на миг остановилось, затем застучало в ушах с удвоенной силой. Я глубоко вздохнула, потянула за толстый узел и толкнула выцветшую доску крепких и вполне приличных на вид (особенно для здешних мест) ворот.

– Как знаешь, тетеря, – прекратил изводить меня Ферн. – Не забывай, я буду повторять «я же говорил» до посинения. Уточню – до твоего посинения!

За моей спиной железная щеколда громыхнула о деревянный столб. Я подскочила, поспешно придержала ворота и, стараясь унять дрожь в руках, их закрыла.

Соседский двор не представлял для меня ничего нового – как-никак, вот уже пару лет он маячил перед глазами, слегка прикрытый редким штакетником. И все же я словно переступила границу совсем другого мира, чем-то до ужаса отличавшегося от привычного мне.

Люди здесь жили. Жили по-настоящему, а не доживали свой век, как большинство стариков окраины. Не влачили нищее существование, копя на дом в квартале получше, как поступали многие молодые семьи. Не плевали на все, считая, что временное обиталище не заслуживает заботы, как делала я. И это раздражало. Очень сильно раздражало, поскольку я не понимала ни Мелу, ни ее сестру.

Что ими двигало? Они вели себя так, словно их устраивали и самые дешевые продукты на рынке, и грубая одежда, и отсутствие каких-либо обожаемых женщинами драгоценностей, и неопределенное положение в обществе, и туманное будущее.

Заходить в дом не пришлось – Мела обнаружилась во дворе. Неестественно вытянувшись, она обивала ставни полосками старого одеяла, клочки которого уже торчали и из оконных щелей. На завалинке рядом с ней стояла коробка с новыми гвоздями, молоток же казался не просто старым – от него прямо-таки веяло древностью и трухлявостью.

«Хоть бы он не соскочил…» – с легким презрением к очередной дешевке подумала я.

– Пригнись! – проорал демон. – Безголовая клуша!

Я настолько привыкла полагаться на него, что рухнула на колени прежде, чем заметила тяжелый полет набалдашника.

«Сглазила!» – мелькнуло в голове.

– Настоящая сталь, – уважительно прокомментировал Ферн глухой удар об утоптанную землю. – Сейчас такие редко встретишь. Чего расселась? Вставай. Забыла уже, зачем пришла? Или разум вернулся?

Удержаться от возмущенного «Притихни!» не удалось.

Мела смерила меня чуть рассеянным взглядом.

– Я же все объяснила… И не собираюсь передумывать. Тебя не задело, Тая?

– А? – только и сумела вымолвить я.

– Она думает, ты хочешь вернуть ту медь, – почти благоговейно прошипел демон. – Как, полагаю, поступила бы она сама. Знаешь, ее наивность уже пугает!

Ферн мог скалозубить сколько угодно, я же благодаря его замечанию увидела прекрасную возможность выставить свою пока еще неприглядную персону в выгодном свете и заставить соседку почувствовать себя обязанной мне.

– Нет-нет, все в порядке! – щебет получился чересчур радостным, но Мела вряд ли ощутила наигранность. – Я даже не испугалась. Ты, наверное, слышала, что меня навестил старый барон? Так вот… – Я постаралась изобразить колебание и неловкость. Получилось вполне натурально – годы, проведенные в бегах, отточили мое актерское мастерство. – Он извинялся за поведение сына… И он дал это. – Пальцы нащупали в кармане те пять серебрушек и две золотые монеты, которыми я собиралась умасливать колдунью на первых порах. Как на зло, различить их на ощупь никак не получалось то ли из-за волнения, то ли из-за холода. – Это, – повторила я и, внутренне сжавшись, вытащила наугад одну из монет.

Глаза Мелы расширились, когда она распознала далеко не каждому знакомый блеск золота. Проклятье! Порой мне казалось, что судьба отыгрывается за те восемнадцать безоблачных лет жизни, которые я провела в Тавенне. Два к пяти – разве плохое соотношение? Ан нет, повезло вытянуть золотой…

Я быстро оглянулась. Только ребятня на улице… Если они и увидели монету, то, без сомнения, приняли ее за новехонькую медь.

– Правда? – безразлично переспросила соседка, направляясь к набалдашнику молотка. – Тебе повезло.

«Завидует, но не подает виду!» – возликовала я, ощутив невероятное облегчение.

Иметь дело с обычным человеком, который подвержен простым слабостям и порокам, стремится к заурядным радостям, ведет непримечательную жизнь обывателя, было проще простого.

«Как конфету у ребенка отобрать», – заключила я и, жизнерадостно скалясь, выпалила:

– Две!

– Овца-а-а! – взвыл демон, адресуясь не то ко мне, не то к моей собеседнице.

Мела повертела крошащуюся ручку молотка и, не найдя иных вариантов, приспособила к ней набалдашник. Интереса к моему откровению она не проявила.

– Две монеты, – заговорщицким шепотом пояснила я. – Если бы не ты, мне бы золота в жизни не видать. Поэтому, думаю, будет честно, если половина достанется вам.

Колдунья посмотрела на меня донельзя странно. В ее глазах зажглось неприкрытое презрение и что-то вроде брезгливости. С чего бы вдруг? Ненавидит саму себя за то, что не в силах надменно задрать голову и отказаться? Ну и пусть.

Я не сомневалась: она возьмет деньги. Гордость хороша против меди, с горем пополам способна выстоять перед серебром, однако никто из встреченных мною людей не находил в себе сил противостоять завораживающему сиянию золотого диска с ликом нашего недальновидного короля. Даже будь эта Мела одной из тех чистых (и, на мой взгляд, несуществующих) душ, которых так любят ставить в пример пансионеркам, она имела сестру, неспособную передвигаться без посторонней помощи.

Двум одиноким женщинам выжить очень сложно… Они же просто жили. И я сомневалась, что подобный образ жизни им позволяли вести только нерегулярные подработки Мелы да крошечный пенсион, назначенный пресловутым бароном (снова барон, чтоб его!) ее сестре за какие-то там подвиги на трудовом поприще.

Словно в подтверждение моих мыслей колдунья без лишних слов сграбастала монету.

– Спасибо, – могу поклясться, в ее голосе не было и намека на благодарность.

– Клу-у-уша! – снова обозвал меня Ферн. – Мозги дома оставила? Так я тебя просвещу. Вы с бароном говорили перед их окнами. Ив… Ты до сих пор не знаешь, кто такая Ив? Твоя вторая соседка! Она не выходит из дому без Мелы, поэтому наверняка видела, как тебя манили серебром, да не удостоили чести, пока задание не выполнено. Думаешь, она не поделилась наблюдениями? Эта решила, ты обиделась и хочешь избавиться от баронских денег, а выяснилось – тебе по душе рассказывать сказки и разбрасываться золотом. Неудивительно, что она в ярости!

В ярости? Я взглянула на внешне спокойную Мелу и содрогнулась. Вдруг витавшие вокруг нее слухи правдивы хоть на четверть, и я, такая умная, знающая людей, осторожная, сунулась в настоящее логово колдуньи, вооруженная лишь глупой ложью? Почему-то в тот миг ее тщательно выбеленный известью дом показался зловещим пристанищем темных сил…

Я рассказала правду о визите барона Ирресского. Как и предполагалось, соседку предложение высокородного семейства не заинтересовало, к тому же сообщила она об этом, не особо волнуясь о благозвучии и вежливости собственных слов.

– Хватит позориться, – настаивал демон. – Пойдем домой, мартышка. Она не сделает то, что, как я понимаю, ты от нее хочешь.

Ему бы не пришлось меня долго уговаривать, однако на усталом лице Мелы мелькнул намек на интерес.

– Почему ты решила послушать барона, Тая? – на пару тонов ниже спросила она. – Мне казалось, титулы тебя не пугают.

Как же она заблуждалась! Я презирала чванливых вельмож, ненавидела их, называла самыми скверными людьми среди всего земного сброда, и в то же время боялась. В отличие от колдуньи, я знала, чем чревато недовольство облеченных властью, видела, как прокладывают себе путь высокородные, и понимала: перечить им нельзя, можно лишь прикинуться недалекой уродливой деревенщиной, сведя свою ценность к нулю.

– Мне нужно в Тавенну.

Мела нахмурилась и подбросила на ладони золотую монету.

– Разве деньги для тебя проблема? Могу разменять серебрушку, если хочешь. На дорогу хватит, а там… Там никто не удивится серебру в руках женщины.

Я набрала побольше воздуха и выпалила:

– Барон согласен отвезти нас в Тавенну, если ты согласишься поговорить с профессором Н… Не… Ниль… Сама понимаешь, о ком я.

– Не факт, что он там будет, – перебила соседка.

– Это не твои заботы, – отмахнулась я, входя в раж. – Всякое бывает. Может, тебя к нему и на порог не пустят. Я уж постараюсь, чтобы не пустили, если тебе не хочется с ним встречаться. А мой интерес… Сложно объяснить, но попробую. В Тавенне у меня есть достаточно средств, чтобы отправить Ив к Белому Дракону. Сама я туда не доберусь, потому что… Потому что не уверена, смогу ли вернуться.

– Сто золотых монет? – выдохнула Мела, наверняка пропустив мимо ушей последнюю фразу. – У тебя есть сотня золотых, и ты готова заплатить ими за… За что, Тая?!

– Я верну нормальную жизнь твоей сестре, а ты освободишь моего демона, – начала я давно отрепетированную речь. – Ты можешь это сделать, не отрицай. И тогда…

– Ах ты коза драная! – Голова едва не лопнула от недовольного рыка Ферна. – А меня спросить не надо было? Меня! Слышишь, дубина?! Какое ты имеешь право распоряжаться мной?!

Я закрыла глаза и постаралась хоть немного отрешиться от его воплей.

– Погоди. – Колдунья закусила губу, скрывая волнение. – Не так быстро. Собственно… – Она сделала паузу и подошла ближе. – Честно, я бы задумалась над твоим предложением… – Демон заорал громче, и Мела поморщилась, будто его проклятия адресовались нам обеим. – Но есть проблема. Во-первых, это незаконно и карается смертью. – Судя по выражению лица, пункт первый волновал ее наименьше. – Во-вторых, книг с описанием подобных заклинаний у меня нет, и их не найти в Барсуках. В-третьих, материалы… Уверена, обязательно нужно что-то, чего не достать в продаже, – ее неуверенный голос действовал на Ферна получше всякого успокоительного. – Самая же главная загвоздка заключается в том, – она мягко улыбнулась, и демон окончательно перешел на примирительное ворчание, – что он давно свободен. По крайней мере, когда вы поселились здесь, он уже не был привязан ни к чему материальному и мог спокойно разгуливать по окрестностям. Например, залететь на часок в наш дом. Нет, я не жалуюсь, просто поначалу это слегка раздражало… И Ив нервничала.

Моя челюсть отвисла до предела. Она знала? Знала, что рядом обитает демон, и не донесла властям? Тому, кто обнаружит зловредную незарегистрированную (или сворованную, как в случае Ферна) нечисть полагалась награда в размере от десяти до пятидесяти золотых монет. Они с сестрой купили бы Барсуки с потрохами и гоняли бы городских советников за свежими пирожками!

– Поч… Почему… – я начала заикаться, сообразив, что могу подать ей хорошую идею. – Почему ты не сказала?

– Что Ферн свободен? Разве вы не знали? Никогда бы не предположила. – Мела пожала плечами. – Его связывает тонкая нить с твоим кольцом, но ее легко порвать. Кольцо для него скорее как дом.

– Не заявила в ратушу? – выпалила я. – Это же не просто богатство – целое состояние!

Она взглянула на меня как на умалишенную.

– Думаешь, оно того стоило? Разрушить чью-то жизнь ради выгоды… Не забывай, с этим пришлось бы жить.

Уши вспыхнули, и я, невнятно пообещав зайти попозже, убралась в свою холодную неприветливую халупу. Мне было по-настоящему плохо. Неосознанно Мела напомнила о моей сущности. Она не хотела разрушать жизнь постороннего человека ради выгоды… А сколько жизней разрушила я, руководствуясь исключительно прихотями? Даже спустя годы, научившие меня видеть не только себя, если бы я оказалась на ее месте, то не колебалась бы ни мгновения.

– Как она узнала обо мне? – надоедливо бормотал Ферн. – Неужели… Не верю… Никогда раньше… Ты вообще слушаешь, Тая?

Я слушала – и не слышала. Да, Мела знала имя демона, но меня это волновало куда меньше, чем осознание того, что она, по сути, была моей противоположностью, и мы никогда не смогли бы найти общий язык.

***

Эта ночь стала одной из самых тяжелых в моей жизни. Я совсем не спала. Отчасти мешал холод (столетняя печная труба завалилась, и обогреть дом не представлялось возможным), отчасти – непрекращавшиеся раздумья и споры с Ферном.

Мы орали друг на друга, пока не сожгли все имевшиеся в запасе свечи, а затем, когда забрезжил рассвет, сошлись на мысли, что навестить соседей еще раз жизненно необходимо. Насчет темы разговора наши мнения расходились. Демон настаивал на нескольких вопросах и немедленном сваливании из города, я же имела к Меле гораздо больше дел, чем готова была признать перед Ферном.

Что-то во мне изменилось. Я сама пока полностью не осознавала, почему чувствовала неловкость при одной лишь мысли о побеге из Барсуков, но впервые в жизни мои аргументы основывались на неясном понятии «так не честно».

– Только не говори, что хочешь отблагодарить их за молчание. Совесть – не твой конек, Тая! Ложись спать, завтра эти глупости выветрятся из твоей головы быстрее, чем ты поймешь, что проспала до полудня! – окончил наши пререкания демон.

Он был прав во всем, однако уснуть почему-то не удалось. Утром я напугала барона, заявившегося за результатом поручения, жуткой бледностью и глазами, как у енота.

– Ну, – он брезгливо обежал взглядом мое временное обиталище, даже у меня порой вызывавшее приступы тошноты, – она согласилась?

Меня разобрала злость. Если высокородному господину так приспичило узнать ответ, что он снова самолично прикатил с претензиями, то и поделом ему. В любом случае послезавтра мы с Ферном распрощаемся с Подлесьем навеки.

– Разумеется, господин, – уверенно начала я. – Ваше предложение…

– Есть разговор, – непривычно серьезный голос Ферна заставил меня закашляться и скомкано продолжить:

– Ага… Согласилась… Она согласилась.

– Прекрасно! – расплылся в улыбке барон. – Повозка уже подготовлена. Когда вы намерены отправляться?

– Закругляйся! – рыкнул демон. – И не мели лишнего!

– Скоро, – неуверенно вымолвила я. – Как можно скорее.

– Тогда… Послезавтра вас устроит?

Послезавтра? Еще бы, меня это устраивало. Хотя бы потому, что уже не имело значения. Я собиралась в Тавенну с Мелой или без нее. Если подумать, каждый имеет право на шанс, и пора было им воспользоваться.

***

Мой разум помутился не на шутку. Именно так – больше ничто не объясняло того факта, что я, отмахнувшись от напряженных уговоров единственного дорогого мне существа в лице Ферна, влетела в дом соседей и, не понижая голоса, спросила:

– Белый Дракон исцеляет болезни людей, это все знают. А он может помочь демону?

Ферн угрожающе сопел, воздерживаясь, как ни странно, от брани в мой адрес. На него это было не похоже, и в душе зародилось сомнение. Впрочем, его быстро вытеснили более важные и, главное, простые мысли.

Мы оба хотели стать свободными. В моем случае способов достижения цели не существовало – слишком многое оказалось поставленным на карту, чтобы урегулировать проблемные вопросы, сохранив жизнь обеих сторон. Демону же требовалось лишь освободиться от плена артефакта (если верить Меле, он к нему и не привязан), стереть печать настоящего владельца и подобрать неприметную личину, которая позволила бы обитать среди людей.

Ферн означал для меня все. Благодаря ему я сумела выжить, более того – согласилась жить хоть какой-нибудь жизнью, поэтому оставшиеся пункты плана – наименьшее, что я могла предложить в качестве благодарности.

– Э-э-э… Пообедаешь с нами? – Пока Мела обалдело таращилась на мою замотанную в тряпье фигуру, уделив особое внимание старой куртке и оторванному рукаву, ее сестра гостеприимно наполнила глубокую миску с нарисованным на дне цветком чем-то густым и горячим.

Демон грешил против истины, утверждая, будто мне до сих пор неизвестны лица жителей нашего угла. Если с Мелой мы изредка здоровались на улице, то Ив часто бывала моей собеседницей. Эта миловидная, чуть полноватая женщина среднего роста обожала трепать языком, но ее аудитория состояла из ограниченного круга людей (в основном соседей), и я входила в их число. Поэтому история их семьи не составляла для меня тайны, пусть я ни за что не призналась бы в заинтересованности ею.

Внешне сестры казались полной противоположностью. Серые глаза Ив, обрамленные светлыми ресницами, неизменно лучились доброжелательностью, а тонкие губы никогда не произносили грубых слов. Ее идеальный овал лица и небольшой точеный носик навевали мысли о профилях, изображаемых на монетах. Я никогда не видела ни единого пятнышка на одежде соседки, словно она знала некий заговор, удерживающий грязь на расстоянии.

Черты Мелы были более выразительны и немного грубее, хотя, возможно, если бы она научилась искренне улыбаться… Нет, представить ее радующейся жизни не получалось. Она всегда выглядела отстраненной и надменной, в ее карих глазах прочно обосновалось безразличие ко всему на свете, кроме собственной семьи, а резко очерченные губы понятия не имели о соблазнах пустой болтовни. В отличие от Ив, Мела одевалась во что попало, лишь бы чистое, и порой это ей даже шло.

– Обычный рис со специями, – извиняющимся и в то же время вызывающим тоном произнесла она, заметив мое колебание на подступах к столу. – А скоро допекутся пироги.

Я сглотнула. Они предлагали пищу. Настоящую. Имеющую вкус. Домашнюю, чтоб ее, снедь! Воспоминания угрожающе заворочались в глубине памяти. Эти аппетитные запахи, которыми был насквозь пропитан их дом, вызывали лишь горечь. Нет, не на языке – в душе.

Я никогда не готовила, ориентируясь на вкус. Еда – это средство для выживания, и нечего притворяться, будто время, потраченное на стряпню, как-то окупается. Разве что для пекарей… Меня же разносолы не волновали. Хватит, прошли времена, когда пирожное с масляным кремом казалось мне верхом блаженства! Пусть тавеннская княжна третирует поваров, Тая же презирала роскошь во всех ее проявлениях.

– …попробуй со сметанкой, – припрашивала Ив. – Или с винегретом. Налить компота? С яблоками и черной рябиной. – Придерживаясь за спинку длинной лавки, стоявшей у стола, она достигла старомодного буфета и взяла кружку, разрисованную виноградной лозой. – Мела, посмотри, не готовы ли пироги!

Главной причиной, почему Барсуки даже спустя пару лет продолжали перемывать кости сестрам, было не только возвращение Мелы (чужая глупость интересна лишь в свежем, так бы молвить, виде), но и то, что ее сестра не выглядела больной. Возможно, если бы Ив покрылась отвратительными язвами и струпьями, согнулась до земли, потеряла разум или какую-либо конечность, душераздирающе стонала на каждом слове, общественное мнение проявило бы милосердие. Она же, как назло местным кумушкам, выглядела преотлично.

Ее болезнь, если верить столичным коновалам, крылась внутри и, не случись никаких неожиданностей, позволила бы Ив увидеть глубокую старость. Проблема заключалась в позвоночнике – органе настолько чувствительном, что врачи сами отказывались как-либо на него воздействовать и честно предупреждали: «Да, такое лечится. Теоретически. Известны даже успешные примеры выздоровления. И можно попробовать, но…». Мела пробовать отказалась. Очевидно, ей были прекрасно знакомы плюсы и минусы определения «теоретически».

«Я словно постоянно нахожусь на корабле в штормовом море, – как-то попробовала объяснить мне Ив, почему она, внешне такая цветущая, ползет по стенке дома и, не в состоянии нагнуться, опускается на колени у грядки с клубникой. – Очень сложно удержать равновесие. Временами я как будто привыкаю и передвигаюсь почти ровно, но одно крошечное лишнее движение бросает меня непонятно куда. Хорошо, если есть за что уцепиться… Если же нет… Я однажды плечо вывихнула, упав на ступени. Знаешь, Тая, так страшно не иметь ни мгновения уверенности», – с горечью признала она, неловко сдвигая свою неизменную высокую трость из моего поля зрения.

Тогда мне было плевать на ее откровения. Люди вызывали одно раздражение, и сестры-соседки не являлись исключением.

– Готово. – Мела грохнула заслонкой, и кухню окутал насыщенный аромат печеных яблок. – Тая, подвинься, вынимаю сковороды.

Я поспешно отступила на шаг, поражаясь, когда это успела подойти вплотную к столу. Из-за вкусных запахов мысли отказывались возвращаться к исходной теме разговора.

Широкий нож вгрызся в пирог, отхватил толстенный кусок и подвинул прямо ко мне. Я сглотнула. Выдержать эту пытку было невозможно.

– Так как насчет Белого Дракона, Мела? – снова потребовала я ответа, уже поняв, что долго не продержусь.

– Ешь давай, – прикрикнула колдунья. – О глупостях поговорим позже. Я вечером зайду, и поговорим.

«Ну-ну, еще замерзнешь в моем нетопленном леднике», – с издевкой подумала я, представив, как эта домашняя неженка начнет ронять сопли на морозе и тереть озябший нос.

Ха, вот мне не привыкать к временным неудобствам! Собственно, они у меня давно уже не временные.

Ив сняла крышку с пузатой банки варенья. Кажется, клубничного. И я сдалась. Их убогий стол даже рядом не стоял с настоящей роскошью, разве нет?