Читать книгу Право на шанс - Елена Гриб - Страница 6

Синие глазки-бусинки требовательно смотрели на меня, словно ожидая какой-то реакции. Возможно, стоило заахать и заохать, выражая удивление, восхищение, благоговение. К сожалению, в нашей компании лишь один человек не знал, как выглядят совы, и это была не я. Ну а объяснять заносчивому аристократишке, в чем разница между благородной птицей магов и этим существом, неподвижно сидевшим в просторной клетке, не хотелось.

– Ты так вертелась, что обездвиживающее заклинание выдохлось раньше, чем Мела все подготовила, – шептал мне Ферн. – Нет, не снимай амулеты – боли ты сейчас не чувствуешь, но от внутреннего кровотечения лучше перестраховаться. И не глазей на дворянина – дырку протрешь!

– Ишь, разговорчики! – мое удовлетворенное бурчание не могло никого обмануть, по крайней мере из тех, кто был в курсе наших с ним отношений.

Я будто купалась в лучах счастья. Ферн никуда не исчез – это раз. Мне удалось избежать смерти – это два. Хоть за нами, вопреки опасениям колдуньи, никто не гнался, сам факт того, что мы покинули стены государственной больницы, тянул на третий пункт радости.

Вспышка доверия, возникшая в результате неотложного общего дела в моем лице, угасла быстрее, чем доходяга-лошадь вытащила повозку с неровной проселочной дороги на тракт. Под кожаным навесом, на дыры в котором были нашиты промасленные куски ткани, снова царило унылое молчание, слегка разбавляемое бормотанием демона. Даже обычно разговорчивая Ив витала где-то далеко и лишь изредка спрашивала, как я себя чувствую.

Холод пронизывал до костей. Несмотря на обилие одеял и курток, наброшенных на плечи, суставы непрерывно ныли, как у старой бабки на мороз, пальцы превратились в ледышки, лицо же пылало. Сдерживать стук зубов становилось все труднее. Мне, никогда не знавшей ни болезней, ни травм, не верилось, что человеку может быть настолько худо. Но мои спутники считали, что ничего необычного в таком состоянии нет.

– Чуток поднялась температура, – вынесла вердикт Мела, потрогав мой лоб. – Наверное, ты простудилась в больнице… Если до утра не пройдет, попробуем что-нибудь придумать. На постоялых дворах должен найтись хотя бы уксус.

На этом интерес обеих сестер к моим мучениям испарился. Я мысленно возмутилась («Простуда? У меня? Да я босиком на снег выбегала! Это все чары!»), слегка поворчала насчет черствости людей, разделяющих хвори на тяжелые и не заслуживающие внимания, поплотнее укуталась в одеяла и, подозреваю, задремала. Мерная речь Ферна, вздумавшего просветить меня насчет температуры человеческого тела, причин ее колебания и возможностей молодого сильного организма возвратить все к норме, навевала сон лучше колыбельной.

Засыпая, я отчего-то вспомнила, что Атайю Тавеннскую никогда не убаюкивали. До сих пор это казалось достоинством, отсутствующим у благородных неженок, которые неспособны уснуть самостоятельно. Но глядя на Ив, склонившую голову на плечо Мелы, я ощутила легкий укол зависти. Существовали вещи, о которых мне ничего не было известно. Плохо это или нет, я не знала, однако горечь внутри меня говорила о том, что не все в моей душе так хорошо, как хотелось бы.

Снаружи что-то глухо рухнуло, повозка резко дернулась в сторону и остановилась. Я открыла глаза и встретилась взглядом с сидевшей напротив Мелой.

– Приехали, – язвительно произнесла она, оставаясь на месте.

Я заворочалась, выпутываясь из одеял. Жуткий холод сменился невыносимой жарой, и мне не терпелось почувствовать освежающую прохладу.

– Полегче, стрекоза! – заботливо одернул меня демон. – Сейчас снова начнешь колотиться. Столько лет живу с тобой, а никак не пойму, то ли ты думать не умеешь, то ли не хочешь…

– Сам такой, мелочь. – Морозный воздух прошелся по шее, и я снова застучала зубами. – Не видишь, укутываюсь сильнее… Осень, если ты не заметил!

– Хоть глаза оставь, луковица, – хмыкнул он. – И лучше попытайся задремать. Мы тут застряли надолго.

Застряли? Эх, я не понаслышке знала о размытых осенних дорогах, разбойниках, волчьих стаях и прочих прелестях путешествий. Но этот год выдался сухим (моросящий дождь, не прекращавшийся с вечера, не в счет), грабителей один вид нашего транспортного средства заставит стыдливо отвести глаза, а до голодных снежных буранов по меньшей мере месяц.

Полог распахнулся, пропуская внутрь насупленного баронского сынка, от которого прямо-таки веяло сыростью. Похоже, навес над местом кучера защищал от непогоды хуже, чем я думала.

Угрюмо обежав взглядом присутствующих и справедливо рассудив, что попытка втиснуться на сиденье рядом с сестрами будет расценена как трусость, Артан отпихнул в сторону спавшее с меня одеяло и уселся рядом.

– Нога, – пискнула я, не успев подвинуться.

– Да ничего ей не сделалось. – Он неохотно продемонстрировал разорванную штанину. – Подумаешь, упал…

– Моя нога! Слезь с нее!

Опухшие глаза аристократишки вперились в меня, будто не веря.

– Ты ж без своей подушки костлявая, как смерть, – просипел он. – Не нарывайся, голытьба.

– Я сижу посредине сиденья! – Возможно, в другой ситуации я и стерпела бы, но когда еще выпадет возможность покомандовать высокородным?

Сильный толчок отодвинул меня к самой стенке. Если б не деревянный бортик, я наверняка бы прорвала кожаный навес и очутилась на земле.

– Так лучше? – грубый тон ясно давал понять, что ответ излишний.

Отвратительно завывал ветер, из щелей ощутимо тянуло холодом. Я затолкала между собой и тонкой, словно пропитанной морозом стенкой одеяло, надвинула платок на самый нос. Подозреваю, меня начинал бить озноб. Гадкое состояние…

Я ненавидела слабость во всех ее проявлениях. Болезнь означала зависимость, а такой роскоши мы с Ферном себе позволить не могли. И как я умудрилась простыть? Ума не приложу. Колдовство какое-то, иначе и не скажешь. Магия. Уверена, без нее не обошлось.

Выпуклые синие глазки птицы из клетки впервые за все время, проведенное в повозке, мигнули. Мне почудилась насмешка в ее пристальном взоре. Хотя как может пернатая жертва магии и лекарств издеваться над человеком? С другой стороны, Мела же лечила и меня… Вдруг я тоже превращусь в нечто, не похожее на разумное существо?

– Тебе больно, Тая? – одарив Медвежонка свирепым взглядом, спросила Ив.

– Не больнее, чем его треклятой светлости, или как там принято величать титулованных подонков.

Казалось, баронское отродье не смолчит. Попросту не сумеет сдержаться. И отчасти я не ошиблась.

– Извини, – невнятно буркнул наш господинчик. – Забыл, что ты понимаешь…

– Понимаю… – эхом отозвалась я.

– …как много может значить демон, пусть даже бесполезный, – закончил фразу он.

– …что ничего не понимаю, – договорила я.

***

Лошадь издохла – это все, что металось в голове. Надменный вельможа, оплакивающий своего отдавшего концы демона, был выше моего разумения, как и то, что он открыто в этом признался.

Ночка предстояла длинная. Мы застряли посреди безлюдного тракта в паршивую погоду, и даже наступление утра не решило бы возникшую проблему.

– Я думал, он еще пару дней протянет, – сокрушался Ферн. – Наверно, перетрудился, когда мы спешили в больницу.

– Как ты мог прятать эту тварь?! – не умолкала Ив. – Это тот самый, да?!

– Бедная лошадка, – слышалось со стороны Мелы. – Ей бы дожить свой век в покое… Понятное дело, когда потусторонняя сущность умирает, высвобождаются остатки ее энергии… Все вокруг дохнет, проще говоря! Особенно если это «все» и так на ладан дышит! Хорошо подгадил твой Герк, ничего не скажешь. Интересно, он не успел убраться подальше или нарочно остался в лошади?

Насколько я могла судить, нашей с Медвежонком любви к демонам не разделяли ни сестры, ни другой демон.

– Его рассеяли, – бросил Артан, не поднимая глаз.

– Кто? – возразила колдунья. – Вокруг ни души!

– Его хозяин, кто же еще. – Баронский сынок раскрыл ладонь и продемонстрировал золотое кольцо с треснувшим камнем. – Мой отец. Разве непонятно?

– Совсем непонятно, – пробасил Ферн. – И спросите, наконец, откуда он знает обо мне!

Я послушно повторила вопрос, не рассчитывая услышать внятное объяснение. Пусть нашей милой компании не оставалось ничего другого, кроме как чесать языками, и это располагало к крохам злой откровенности, меня Артан снова игнорировал с поистине барским упрямством.

– Стены на постоялых дворах тонкие! – неожиданно рявкнул он. – Тебе обидно, что тебя считают вселенским злом в Тавенне? А мне, похоже, роль вашего личного зла должна нравиться? Слишком много о себе мните, тет… Барышни! Ваши головы недостаточно ценны, чтобы загладить преступление моей семьи!

– О чем ты, Ари? – мягко обратилась к нему Ив. – Не волнуйся. Это плохой день, любой бы расстроился. Конечно, никто не верит в ту сказку о Барре и якобы вашем демоне. Успокойся, ладно? Ты наш друг, и мы не собираемся попрекать тебя прошлым.

– Говори за себя, – буркнула Мела. – Когда человеку за тридцать, а он ведет себя безответственно, это не лечится. И я не собираюсь забывать, что тебя чуть не задавило обвалившейся стеной, пока ты заслоняла его бессознательную тушу от высвобожденного им же демона!

«И что из-за этого моя жизнь тоже пошла кувырком», – мысленно продолжила я ее тираду.

– Я не знал, что у него приказ нападать на любого, кроме хозяина, кто попытается его освободить! – подскочило аристократичное недоразумение. – Разве я мало извинялся? Герк заботился обо мне с детства, хотя отец и так использовал его без передышки! Ее-то, – он пребольно ткнул пальцем в мое плечо, – ты понимаешь!

Колдунья покраснела? Я не верила собственным глазам, но даже тусклый свет масляной лампы позволял заметить возникшие на ее щеках темные пятна густого румянца! Так-так, получается, ко мне она относится лучше, чем к баронскому отродью? Я просмаковала эту мысль и поняла, в чем именно заключается подвох. Наконец-то у нас с Мелой появилось что-то общее. Мы обе терпеть не могли напыщенных зазнаек из благородных семейств.

– Подождите. – Кажется, Ив начала кое о чем догадываться. – Ари, почему ты называешь домовенка Таи демоном? Я знаю, ты не можешь видеть мелкую нечисть… Или ты его видишь?

– Даже не слышу, – отрезал Медвежонок. – Как и она, – второй тычок был более слабым, – не слышит… Не слышала Герка. Но…

Закончить ему не дали.

– Я встречалась с настоящим демоном лицом к лицу! Просто поверь на слово, маленький пушистый Ферн не имеет к этим тварям никакого отношения!

– Но…

– Ты сомневаешься в искренности моей сестры? – холодно осведомилась колдунья. – Не советую этого делать, – ее спокойный голос был невероятно убедительным, я и сама едва не решила, будто моя мелюзга льстит себе, называясь демоном.

– Но…

Я незаметно лягнула баронского сынка, заставив его зашипеть и заткнуться.

– И не пытайся оболгать нашего малыша перед людьми! – я подчеркнула последние два слова. – Не наговаривай, понял? Домовые очень нежные существа, легко обижаются… Пеняй на себя! – Толчок, не смягченный одеялом, донес мою мысль быстрее, чем болтовня. – И вообще, Барсуки хрен знает где, а ты пытаешься доказать, будто твоего демона развеял твой же отец? Бред!

– Не бред, – тихо произнесла Мела. – Хозяин может сделать это на любом расстоянии. Герк наверняка ожидал подобного исхода.

– Потому что сидел в лошади, а не возле меня, как я считал? – печально уточнил Артан. – Думаешь, мое присутствие в Барсуках было настолько обременительным? Ха-ха…

Она отрицательно качнула головой.

– Нет. Опасным было само существование демона. Этого определенного демона… Барон вряд ли знал, чем чревато его уничтожение, и просто решил сделать тебя свободным.

– Но почему сейчас? Думаешь, чистильщик спешил к нам? Он не успел бы туда добраться, правда?!

Колдунья промолчала. Мы все знали, что успел бы. Мы даже знали, когда он это сделал.

Барон Ирресский вряд ли развеял демона посреди ночи из-за блажи. В Барсуках что-то произошло.

Разговор утих сам собой. Слова были излишни. Я отвернулась к стенке, укуталась теплым одеялом. Вроде бы задремала… И вновь очутилась в прошлом.

***

Необычная карета, с шумом ворвавшаяся во двор, сразу привлекла мое внимание. Султаны из красных перьев на головах лошадей означали, что приехал некто, пребывавший на государственной службе в качестве сыскаря либо же палача. Ищейка в первом случае, чистильщик, как называли подобных людей за глаза, – во втором. В Тавенне их было всего двое, причем один царствовал на Площади Казней в пригороде, а другой прославился как не гнушавшийся ничем охотник за головами.

– Принесла же нелегкая, – сообщила я оконной раме и прильнула носом к стеклу. – Кому-то скоро не поздоровится.

Дверка с мерзким гербом распахнулась, выпуская высокого нескладного мужчину в алом камзоле. Его голову венчала широкополая шляпа, украшенная черными перьями, и ему пришлось придержать ее рукой, пока он глазел на окна второго этажа.

Прямо на меня.

Я отшатнулась, споткнулась о складку ковра и упала на пол, пребольно ударившись локтем о низкий столик у кровати. Он пришел за мной, это не вызывало сомнений. Вот так просто, среди белого дня, на глазах слуг и охраны, он поднимется к моей комнате и отопрет дверь. Сколько удастся продержаться? Я больше не питала иллюзий и понимала: счет идет на мгновенья.

Взгляд из-за занавески показал, что чистильщику пришлась по душе уродливая карликовая собачка какой-то дамы. Как долго он будет умиленно сюсюкать? Как долго женщина выдержит его навязчивые комплименты?!

Я лихорадочно соображала, как лучше распорядиться временем.

Для начала – одежда. Основная ее часть осталась в гардеробной, однако я прекрасно знала, что ни одно из моих ярких кружевных платьев не позволит далеко убежать. Слишком приметные они были, слишком мои…

Обкорнать лишние оборки с того, что наличествовало здесь, я успела давно, еще когда планировала оглушить старую служанку и с боем прорываться сквозь охрану. Но вот цвет… Розовый, лиловый, желтый, светло-зеленый – даже регулярное протирание пыли этими нарядами с целью их состарить не помогало замаскировать дорогие ткани.

Взгляд наткнулся на некогда уроненную на пол, да так и не поднятую чернильницу, в которой виднелись засохшие чернила. Полусладкая бурда, выдаваемая служанкой за компот из сухофруктов, стала отличным растворителем. О том, что времени на сушку одежды нет, я не думала.

Эх, риск того стоил! Ткань впитала всю жидкость до последней капли и казалась лишь слегка влажной. Оставляя на коже светло-синие разводы, я натянула перекрашенное платье и осторожно приоткрыла занавеску.

Чистильщик уже ушел со двора.

Пальцы дрожали, кода я пыталась втиснуть непослушный ключ, оставленный добросердечным стражником, в замочную скважину. Не получалось. Я искусала губы, не понимая, почему он не подходит, пока не догадалась: с той стороны торчит другой ключ.

Это было ужасно. Я ревела, сидя на полу у двери, не в силах ничего сделать. Призрачная надежда угасла, и мне не оставалось ничего, кроме как ждать. Тяжелые шаги то и дело слышались в коридоре, и лишь несколько раз впав в полное отчаяние, я сообразила: это стучит мое сердце.

Почему так долго? Ожидание изматывало…

Клацанье замка у самого уха прозвучало как гром. Я непроизвольно подняла голову и увидела ошарашенное лицо палача, взиравшего на меня с нескрываемым удивлением.

Дверь, у которой сейчас не было охраны, начала закрываться. От спасительного коридора меня отгораживали лишь ноги господина в алом камзоле, но он этого еще не понял.

Будучи непоседливым подростком, я часто наблюдала за тренировками стражников на заднем дворе, больше оценивая их внешность, чем боевые навыки. Но одно мне запомнилось навсегда: нанесший первый удар получает серьезное преимущество.

Обхватить руками колени чистильщика и дернуть на себя оказалось проще, чем я думала. Он покачнулся, вцепился пальцами в дверной косяк, однако чернила и слезы, которые я размазала по всей двери, сделали свое дело. С приглушенным стуком его затылок встретился с дверной ручкой. Дверь сразу же отошла в сторону, а мужчина рухнул на мягкий ковер коридора и на мгновение затих.

– Чтоб тебя! – Я впечатала ненужный теперь ключ ему в живот (вроде бы в живот), и ринулась вперед.

Если бы палач по-честному отключился и не попытался меня остановить, слепо размахивая руками, я бы не прошлась острыми каблуками (другой обуви у княжны-подменыша попросту не было) по его лицу и не разодрала бы ему верхнюю губу.

Князь повстречался мне на первом этаже. Он стоял у лестницы, держа в руках мешочек с красными завязками, и смотрел в распахнутое из-за жары окно. Да, снаружи моей бывшей темницы жизнь шла своим чередом, я же не представляла, заканчивается лето или начинается.

Следовало считать дни? Спустя несколько недель после того, как дверь моей комнаты захлопнулась для меня навсегда, эта светлая мысль тоже пришла мне в голову. К сожалению, на первых порах я не думала, что останусь пленницей настолько долго, и не придавала значения времени. А оно бежало быстрее, чем предполагалось…

Одного моего появления оказалось достаточно, чтобы князь побледнел и рухнул на колени. Я не собиралась ему мстить, честное слово! По большому счету я сама согласилась закрыть глаза на все странности роскошного времяпрепровождения. Если бы богатство и положение в обществе не вскружили мне голову, можно было бы заметить множество свидетельств того, что происходит нечто неправильное. Оглядываясь назад, я видела фальшивые улыбки родителей, их наигранные жесты и показушную заботу, слышала лживые слова, не обманувшие бы и ребенка. Жаль, блеск драгоценностей прекрасно сглаживал неровности.

Я сбежала вниз по лестнице и почти миновала князя, когда он в испуге поднял руки, закрывая лицо. Мешочек, призывно позвякивая, продолжал болтаться в его пальцах, красные завязки вызывающе извивались, словно дразня меня.

«Плата для чистильщика!» – мелькнуло в мозгу.

Это стало последней каплей. Страх, разрывавший сердце, ушел, и на его месте запылала самая настоящая ярость. Для них я уже не существовала. Ни богов, ни людей не заботила моя судьба.

– Стоило позволить мне подохнуть от голода! – выкрикнула я, впечатав хозяину Тавенны звонкую пощечину.

Оплеухи у меня получались знатные, недаром я столько тренировалась на вечно околачивавшихся во дворце благородных девицах, посмевших чем-то меня задеть. Ни у одной из них не хватало мужества дать сдачи или кому-нибудь пожаловаться. Они называли себя моими подругами… Похоже, лицемерие было частью этикета.

Мешочек оказался тяжелым, а пальцы князя, несмотря на его страх, цепкими. Я потратила несколько драгоценных мгновений, выдирая неожиданную добычу, и это позволило палачу окончательно очухаться.

– Стой! – его звонкий голос никак не вязался с грубым, словно вылепленным ребенком, лицом и вкрадчивыми движениями. – Тебе некуда бежать!

«А то я не знаю! Банальность за банальностью, аж неловко!» – нас разделяли шаги, но рядом с выходом я снова ощутила себя запросто управлявшейся со всем на свете княжной.

Пробежав мимо тяжелой двустворчатой двери, я выпрыгнула во второе открытое окно, благо его размеры позволяли проскочить и всаднику на лошади. Здесь меня ждал неприятный сюрприз: цветник, в день моего совершеннолетия бывший клочком земли с редкой зеленой порослью и куцыми кустиками, превратился в заросли роз. Впрочем, по сравнению с чистильщиком их шипы не значили ничего.

Не снижая скорости, я пролетела сквозь кусты и заорала, глядя на свои голые руки, изборожденные глубокими царапинами. Судя по ощущениям, лицу досталось меньше, на ноги же лучше было вообще не смотреть.

Зарлат степенно вышел сквозь дверь и остановился. Стражники у ворот старательно таращились на травку и мостовую, несколько праздных дамочек запищали и скрылись в саду, даже какой-то незнакомый смуглый господин со странной ухмылкой на лице, вылезший из только что подъехавшей кареты, отвел глаза.

Я зло ощерилась. Нетушки, даже не надейтесь остаться в стороне! Можно отвернуться, заботясь о собственной шкуре, но нелегко делать вид, будто ничего не происходит, в ответ на прямую просьбу.

Время, проведенное взаперти, сделало меня слабее старухи. Раньше расстояние между зданием дворца и воротами было сущей мелочью, сейчас же колени задрожали на полпути, а легкие вспыхнули огнем и напрочь отказывались дышать. Я ковыляла, судорожно глотая воздух и не думая о том, какое впечатление производит моя раскрасневшаяся физиономия с открытым ртом. Позади неторопливо вышагивал палач.

– Кто она? Синюшная, как утопленница, – произнес незнакомец у кареты, хотя я могла поклясться: его губы не шевельнулись. – Воровка? Поэтому за ней бежит чистильщик?

– Откуда мне знать? – на этот раз приезжий открыл рот. – Не влезай ни во что, Ферн.

Людей, разговаривавших с собой, я встречала и раньше. Некоторые из них развлекали публику чревовещанием, другие доживали свой век под надзором родственников или слуг. И пусть тот смуглый мужчина не выглядел безумцем, зрителей для его представления здесь не было.

«Бедняга! Еще молодой, а разум, как говорится, тю-тю. Очень удачно… Карета богатая, должно получиться», – заключила я и изменила курс прямо на него.

– Беги быстрее, копуша! – Я отчетливо услышала шаги за спиной и поняла, что палач, очевидно, догадался о моей задумке. – Нет, она же настоящее дитя черепахи и улитки! А чистильщик неплох… Эй, папаша, тебе тоже не помешало бы заняться упражнениями!

Скошенная при самой земле трава казалась глубоким мхом, в котором утопали ноги, а проклятые цветники, равномерно разбросанные по двору согласно приказу нынешней княгини, превратили мой путь в настоящую полосу препятствий. Розы… Предполагалось, они должны нравиться каждой девушке, но тогда их бутоны, вобравшие в себя все оттенки красного, я бы назвала самой уродливой вещью на свете.

– Уклоняйся, гусыня! Влево… Резче! Умница! О! Вот мартышка! Как можно потерять туфлю на ровном месте? – Благодаря комментариям господина, баловавшегося чревовещанием, я словно видела себя в зеркало. Не сказала бы, что отражение обнадеживало. – Чего ты хромаешь, растяпа? Нет, не возвращайся! У-у-у! Невозможно! Как ты дожила до своих лет, если не умеешь думать? Сбрось вторую и беги! Что ж ты творишь, безмозглая? Не на дорожку! Понравился гравий твоим пяткам? Давай влево! Не оборачивайся! Петляй, если хочешь его опередить!

Я неожиданно успокоилась. Пусть незнакомец не дружил с головой, он был на моей стороне, да и наемник пока не достиг успеха. Более того, странный приезжий господин допускал саму мысль о том, что мне удастся сбежать! Он верил, что нужно просто приложить немного больше усилий… Жаль, не его ноги оставляли кровавые следы на траве.

– Папаша, она же меня слышит! Точно! Взгляни на нее! Она все понимает! Эй, болезная, кивни, если…

– Замолчи, демон, – четко произнес неизвестный, сверкнув крупноватыми для его небольшого лица зубами. – Это приказ.

Очевидно, на этом чревовещательские штучки должны были закончиться. Сумасшедший или нет, каждый гость князя дорожил своей шкурой и чувствовал, когда начинает пахнуть жареным.

Я сжала кулаки и сделала последний рывок, рассчитывая проскочить между приезжим и лошадьми. Думаю, на моем лице появилась кривая ухмылка. Темный камзол смуглого господина, расшитый серебряными листьями, ужасно не гармонировал со светлыми облегающими штанами, слегка растянутыми на коленях, и запыленными ботинками. Создавалось впечатление, будто он впопыхах примерял праздничный наряд, да так и не удосужился его снять. Невероятно, но даже наперегонки со смертью я умудрялась замечать подобные вещи. Вот что значит образование благородной девицы… Интересно, настоящая княжна тоже зубрила правила светской жизни, или она родилась с ними в голове?

Широкая улыбка незнакомца резко увяла, и он посторонился, чтобы, не приведи боги, мои испачканные чернилами руки не осквернили его благородное тело. Я миновала этого доморощенного чревовещателя в мгновение ока, радостно оскалилась, найдя подтверждение предположению насчет способа выбраться из княжьего двора, попыталась немедля претворить план в жизнь…

И началась свистопляска.

В моем воображении то, что произошло впоследствии, должно было выглядеть крайне незамысловато. Левой рукой я собиралась схватить предполагаемую жертву за плечи, правой – вытащить из-за его пояса небольшой, усыпанный драгоценностями кинжал (ни один дворянин Тавенны не покидает дом без подобной бесполезной игрушки, символизирующей благородное происхождение) и приставить его к горлу мужчины.

Откровенно говоря, эта безделушка и за оружие не считалась, но у страха глаза велики, особенно для тех, кого пугали лишь призраки родового замка. Главное – добраться до ворот! Пусть стражу не волновала моя судьба, угрозу жизни высокородному члену общества они бы не проигнорировали. А там, на людной улице… Хотелось думать, что там удастся либо улизнуть, либо потребовать справедливого суда. Хотя какой суд, если преступления как такового никогда и не было?

В действительности же все обернулось кошмаром.

Я обхватила незнакомца за плечи и сжала пальцы на рукояти кинжала, согласно традиции полностью выступавшей из-за края его широкого пояса. Облегченно усмехнулась про себя. И вспомнила, что стоит уменьшить скорость бега, прежде чем за что-либо хвататься.

Меня развернуло лицом к преследователю. Клинок описал широкий полукруг, пройдясь по рукаву дворянина и шее ближайшей к нам лошади.

Зря эту побрякушку считали безобидной. Она разрезала плотную ткань, как бритва, и прочертила длинную кровавую полосу на лошадиной шкуре.

Мои действия стали первой трещиной, пробежавшей по тонкому льду человеческой жизни. Оставалось дождаться второго удара…

Карета ринулась вперед, прямо на чистильщика. Он выплюнул несколько ругательств и отскочил в сторону.

– Тише, тише! – в испуге проговорил незнакомец, поднимая руки. – Не горячись, милочка.

Оставалось лишь следовать первоначальной задумке, но взгляд случайно пробежал по земле и наткнулся на мешочек с красными завязками.

«Уронила?» – я бездумно наклонилась, чтобы поднять его, и увидела, что плата палачу все еще болтается на моем запястье.

– Не тронь! – страшным голосом рыкнул неизвестный и сжал кулаки.

Где-то неподалеку щелкнул кнут.

– Что вы делаете? – в голосе господинчика послышалась неприкрытая паника. – Что…

Его смел вихрь обезумевших лошадей, их копыта вырвали клочья дерна рядом с моими руками, а колеса кареты прошлись по краю платья.

– Ворота! Быстрее! – орал кто-то. – Шевелитесь, бездари!

– Беги, дурочка, – снова услышала я голос, дававший советы, и доносился он из мешочка аристократа. – Это твой шанс.

– А чистильщик? – прошептала я. – Где он?

– Прямо за тобой, гусыня! Вперед! О нем позаботятся!

Вторые красные завязки врезались в запястье, и я подхватилась на ноги. Обернулась. Стражник, ранее принесший мне ключ, стал на пути наемника.

– Оно того стоит? – несмотря на разбитую губу, говорил палач ровно и слегка безразлично. – Уйди, и я забуду об этом.

– Она того стоит, – неуверенно ответил парень, переминаясь с ноги на ногу. – Беги, Тая!

И я наконец-то сорвалась с места, желая поскорее оказаться как можно дальше от дворца, где ради меня умирал человек, которого я, кажется, начала вспоминать.

Запоздалые слезы застилали взор. Я неслась вперед, стараясь выветрить из головы не приличествовавшие княжне воспоминания.

– Ты вообще видишь, куда прешься? – требовательно кричал голос из мешочка. – Если верить указателю, там река!

Но мне было все равно.

Я поняла, почему забыла лицо того стражника.

И я решила, что больше никогда не стану причиной чьей-либо смерти.