Читать книгу Право на шанс - Елена Гриб - Страница 3

– Ты жрала как голодная собака! – пилил меня Ферн после нашего с ним возвращения. – У тебя глаза на лоб лезли, но ты не угомонилась, пока не впихнула в себя оба пирога и все варенье! Человеческий желудок не способен столько вместить, балда!

– Заткнись, – неохотно отмахивалась я, – просто заткнись… Сейчас лопну… Точно лопну… Пожалеешь тогда! Ишь, голосок прорезался! Почему не остановил, когда было нужно?

– Они могут меня видеть, ты, безголовая дубина! Ты бы знала об этом, если бы послушала хоть немного, – горячился демон, совсем не впечатленный моими мучениями после переедания. – Обе сестрички, представь себе! Только Ив думает, будто я – твой любопытный домовенок, и упаси тебя боги рассказать ей правду!

– Почему? – глупо спросила я, сама не зная, что имею в виду.

– Потому что демоны – страшные! Их бояться нужно, знаешь ли! А домовые – нечисть мелкая, безобидная, стоят меньше золотого… Это Мела может пренебречь пятьюдесятью монетами, поскольку их все равно не хватит на услугу Дракона, а Ив в плане практичности более умная. На пару золотых не польстится, но полсотни, думаю, успокоят ее совесть лучше валерьянки.

– Почему они тебя видят, а я – нет?! – одна из сумбурных мыслей сумела выделиться из путаного сплетения остальных. – Почему?! Ты что вообще такое?!

– Если верить Ив, я похож на пушистый клубок ниток, – хмыкнул Ферн. – Ну а Мела назвала меня шипастой козявкой с хвостом. Оказывается, многие, сталкивавшиеся с демоном высших ступеней лицом к лицу, обретают способность видеть нечисть. Из этого следует, что…

– Что ты – мелюзга?!

От обиды хотелось плакать. Я ведь считала его самым могучим, самым умным, самым надежным существом, способным на любой подвиг, было бы желание. А выяснилось, он не в силах ни явиться большинству людей, ни скрыться от меньшинства, имевшего отношение к магии.

Я наивно полагала, будто Ферн остается невидимым, не желая пугать меня своим истинным обликом. Ага, держи карман шире! Он попросту не мог показаться! Не из-за заклятия или кольца-темницы – лишь потому, что не был достаточно сильным. У-у-у, я бы завыла в голос, если бы это помогло что-то изменить. Например, повысить его демонский уровень, или как там он называется. Наверняка же это возможно! Кстати…

– Говоришь, Ив тебя тоже… Ну, видит? Она-то каким боком?!

– Она спасла младшего сына барона Ирресского три года назад, когда их родовой демон вырвался на свободу и разрушил часть замка. Ив работала там с юности, если ты не в курсе. Во время того происшествия она и повредила спину, поэтому барон присылает ей ежемесячно по десять медных монет. И поэтому тебе не стоит трепаться насчет меня.

– Предпочитаешь оставаться пушистым клубком? – саркастически поинтересовалась я. – Боишься подняться выше козявки?

– Не хочу становиться монстром, – ровно ответил Ферн. – Прекращай истерику, Тая. Ты сама захотела что-то изменить в нашей жизни, и, должен сказать, давно пора. Оглянись! Ты живешь хуже, чем бродяга!

– Забыл, какой завал у них? У твоих обожаемых соседей? – огрызнулась я, почти признав его правоту. – На кухне вообще нет пустого места, кроме узкого прохода, а в спальне разве что кровати выделяются среди барахла, которым уставлен пол. Одежда, книги, какие-то непонятные приборы, жутковатые растения…

– Верно, – с необычайной мягкостью согласился демон. – У них – завал. Нагромождение необходимых или просто дорогих им вещей. А у тебя – грязная вонючая свалка! Ты не можешь жить без купаний, но в твоем доме не поселилась бы даже свинья!

– Тебя же все устраивало!

– Тебя все устраивало, – терпеливо повторил мои слова Ферн. – Ты не была готова к другому. Но сейчас тебе необходимо большее, чем существование без цели. Ты надумала помочь мне. Тая, пойми, ты изменилась не только внешне.

Меня словно окатили ледяной водой. Он не преувеличивал. Впервые за годы, проведенные вместе, я поставила его интересы выше своих.

Безжизненный смех пронесся по холодной комнате, эхом отразился от голых стен. Наконец-то Атайя Мерлейн умерла окончательно. Я поняла это со странной мешаниной горечи и облегчения. Меня больше не пугало прошлое. Я стала сильнее него.

***

Никогда не думала, что порой признание своего поражения означает выигрыш. Когда я, доведенная демоном до белого каления, перемыла всю целую посуду (две ложки и нож – ничего особенно сложного) и выбросила непригодную к употреблению, во двор пролезла пышущая злобой Мела, держа перед собой узелок с остатками пирога.

Чуть раньше Ив устроила ей нехилый разнос за безразличие к моей персоне. Мол, как же это получается – по соседству живет оборванное изголодавшееся существо, а тебе, дорогая сестричка, плевать? Бездомных кошек подкармливаешь, бродячим собакам сухари выносишь, шесть кормушек для неугомонных воробьев вокруг дома развесила, но ни разу не поинтересовалась, не загибается ли соседушка от недоедания? Плохо, ой плохо! Нельзя так жить! Ответных реплик Мелы мы с Ферном не слышали, однако единодушно решили, что любви к нам у нее точно не прибавилось.

Резким движением всучив мне снедь, колдунья скрипнула зубами и спросила:

– Ты вообще в курсе, что тот золотой – не настоящий? Много у тебя таких? Сотня? – Ее переполняла ярость. – Того, кто пытается обмануть Белого Дракона, он сжигает на месте! Я не люблю угли, представь себе! Тавенна настолько обеднела, что наполняет казну фальшивками? Хватит лезть в нашу жизнь, Тая. Я могу все понять, но ты нарываешься. Серьезно, лучше бы тебе осесть в другом месте.

Я растерялась. У меня не было причин ей не верить насчет золота. Однако… Мела угрожала? Предупреждала? Как-то неубедительно. За голову того, кто связан с подделкой денег, платили поменьше, чем за демона, но тоже прилично. Вместе мы с Ферном стоили около семидесяти монет. Неужели она борется с соблазном разбогатеть в один миг? Тогда у меня не оставалось времени даже до завтра.

– Эти деньги – плата за мое убийство. Восемнадцать монет – по одной за каждый год моей жизни. – Мне доставляло удовольствие видеть, как расширяются ее глаза, а с лица исчезает злость. – Может, ты слышала историю о том, как князь Тавеннский обхитрил колдунью, пообещавшую проклясть его дочь в день ее совершеннолетия?

Мела неуверенно кивнула:

– В общих чертах.

– Я сдаюсь. Я расскажу тебе все. – Это решение далось мне нелегко. – А потом ты подсчитаешь, на сколько визитов к Белому Дракону хватит тавеннской сокровищницы.

***

Тавенна располагалась в туманной долине, окруженной не то высокими холмами, не то низкими горами – ее рельеф меня никогда не интересовал, но в детстве мне нравилось всматриваться в неровную даль и представлять себя прекрасной пленницей Барра, свирепого Черного Дракона, ожидающей освободителя.

Если верить легендам, именно в водах стремительной Осинки, питавшей и город, и обширные владения князя, исчезло это порождение зла, пронзенное острым крылом Сойла, Белого Дракона-целителя, поэтому фантазии было где развернуться. Эх, знай я тогда, что Осинка поглотила не только полумифического монстра, но и мое будущее… Да что понапрасну расстраиваться – никто из людей не способен видеть прошлое.

Лет сорок тому назад под раскидистыми ивами, заполонившими берега реки, скрестили мечи двое молодых щеголей. Они оба принадлежали к аристократии, оба не сомневались в своей правоте, оба захмелели от собственного превосходства… Один из них был наследником княжеского титула, второй – сыном королевского мага, приехавшим из Ливы (тогдашнего центра нашей Рении) проведать родственников.

Для столичного гостя тот день оказался последним. Конечно же, дуэль признали честной, хоть данное утверждение основывалось лишь на слове оставшегося в живых Эргела Жескара Рьерра Тавеннского, моего будущего вроде как отца.

– Я прокляну твоего первенца, – пообещала не проронившая ни слезинки на похоронах внука Мерея, в былое время заслужившая донельзя дурную славу на магическом поприще.

– Не пожалеете невинного младенца? – нагло осведомился сын князя, в голове которого пока не было места другим мыслям, кроме осознания своей исключительности и безнаказанности, к тому же ничтожность окружающих и так не подлежала сомнению.

– Я дождусь, пока он или она станет достаточно взрослым. Как ты сейчас, – ледяным тоном сообщила колдунья.

– В вашем-то возрасте заглядывать в такие дали… – продолжал насмехаться Эргел, свято уверенный, что чудная сморщенная бабулька, обвешанная побрякушками, двух лет не протянет. И вообще, дети тогда казались ему чем-то настолько отдаленным, что волноваться о них не имело смысла.

– Умереть можно, когда все земные дела завершены, а у меня теперь есть цель. Я обязательно доживу, – прошамкала старая Мерея, заставив тавеннского наследника покрыться гусиной кожей.

Шли годы. Эргел Жескар унаследовал титул, обзавелся женой, у них родилась дочь… Колдунья же продолжала жить, словно бросив вызов времени. Ее угроза не была секретом для Тавенны – новоиспеченный князь не раз самолично рассказывал об этом, заливаясь смехом.

Когда я подросла, та история звучала для меня как еще одно (наряду с богатством и властью) доказательство могущества отца, не побоявшегося бросить вызов темным силам. Жаль, в моей забитой дворцовыми делами голове не укладывалась элементарная мысль: угрожали мне, а не ему.

Я ни в чем не знала отказа. Самые дорогие ткани, украшения, яства – стоило пожелать, чтобы в саду пели птицы из знойного Куррана, и гонец отправлялся в невиданную даль. Служанки шептались по углам, мол, недолго ей осталось радоваться, вот и старается князь, вину пытается загладить. Я же презрительно морщилась, зная: ничего плохого со мной не случится. Попросту не может случиться!

Это глупые дочки советников вечно жалуются то на недомогание, то на выскочивший прыщик, то на обгоревший нос. Понятное дело, таким неженкам с проклятием не соперничать. Я же хвасталась отменным здоровьем, готовыми на все ухажерами, любящими родителями и круглосуточной охраной, а глупости вроде кругов под глазами на утро после бала не могли поколебать мою уверенность в себе. Я была совершенством и не имела причин сомневаться в этом. Вернее, эти причины казались столь пустяковыми, что принимать их во внимание означало признать собственную глупость.

День моего восемнадцатилетия приближался, однако никто во дворце не выказывал ни малейшей тревоги. Разве что выжившая из ума нянька порой бросала странные взгляды, но у меня были занятия поважнее, чем разговоры со старухой. Портные, ювелиры, сапожники… Я собиралась объявить всему миру о том, что готова его покорить.

Мое платье сверкало золотом в ярких солнечных лучах, изящную прическу венчал цветок из бриллиантов, на шее переливалось рубиновое колье… Я чувствовала себя жар-птицей, снизошедшей к воробьям, и косые взгляды знатных невест, гордо выставивших напоказ одно-два простеньких украшений, лишь подливали масла в огонь моего тщеславия.

Весело пиликали скрипки, стучали каблуки по дубовому полу, отовсюду лился радостный смех… А затем словно тучи сгустилась над дворцом, хоть солнце продолжало светить, и танцующие пары кружились, как прежде, не замечая ничего и никого вокруг.

Она пришла. Высушенная временем старуха, которую не воспринимали всерьез, не забыла о своем обещании. Она подолгу бродила вокруг дворца, высматривая меня, поэтому сомневаться не приходилось: Мерея действительно каким-то чудом проскользнула сюда.

«Почему охрана ее впустила?» – недоумевала я, спеша подойти ближе, и, подражая отцу, выразить презрение к ее угрозам.

– Что ты забыла на чужом празднике, старая карга? – моя речь была громкой и четкой, рассчитанной на зрителей. – Тебя не звали, так убирайся прочь! – Почему-то казалось, что хоть кто-то из стражников поспешит вытолкать ее взашей, но они вообще исчезли из зала.

Колдунья смотрела на меня, не мигая. Ее выцветшие глаза выражали пугающее удовлетворение.

– Боги уже наказали преступника. Мне незачем было жить так долго, – прошелестела она сухими губами.

– Тебе стоило давным-давно сдохнуть! И не портить людям настроение! – проорала я, начав осознавать, что происходит что-то плохое.

– В тебе нет княжеской крови. Мой внук отплачен. – Мерея улыбнулась по-настоящему счастливой улыбкой и, опустив веки, рухнула на пол.

Появились охрана и служанки, труп утащили в одну сторону, меня, позабыв о былом почтении, в другую.

– Приветствуйте же Атайю Мерлейн Реджиневру Тавеннскую, мою родную дочь, спасенную от проклятия! – успела услышать я начало торжественной речи князя, а затем дверь захлопнулась, навсегда отгородив меня от каких-либо праздников.

***

– Эй, хозяйка! Хозяйка!

Вернуться в реальность оказалось не так просто – кому-то на улице пришлось проорать несколько раз, прежде чем я сумела вспомнить, где и с кем нахожусь в настоящий момент.

– «На самом интересном месте», – сказал бы я, если б не выслушивал историю твоих злоключений по сто раз на дню, – окончательно развеял все иллюзии насмешливый голос демона. – Если не ошибаюсь, тебя хочет неучтивый отпрыск ссыльного барона. Сильно хочет, даже в дыру пролезть пытается…

– Развалит калитку. – Мела сидела напротив окна и видела происходящее во дворе. – И приспичило же ему прямо сейчас… Нет, Ферн, не прячься! Если б он мог видеть тебя, то использовал бы это, не раздумывая, еще в тот день, когда полез ссориться к Тае.

– Эй, тетка! – Артан, как и предполагалось, застрял в узком лазе, однако силенок разворотить все у него не хватило. Поэтому его передняя часть требовала помощи, а задняя торчала на улице и, если меня не подводили глаза и сумерки, стала объектом пристального внимания какой-то дворняжки. – Я знаю, ты там! Выползай, не то…

Как и ранее, угроза осталась невысказанной. Уверена, он и сам не представлял, что придумать.

– Не хочу с ним встречаться, – неожиданно призналась колдунья. – Как подумаю, что из-за него… Можно, я вылезу в окно?

– Извини, – мне было почти стыдно, – они заколочены намертво. Свежий воздух из каждой щели прет, окна открывать ни к чему. Если хочешь, спрячься под кроватью. Или вон там, за печью.

– В смысле, зарыться в пыль или заслониться паутиной? Спасибо, лучше уж Медвежонок. Пойду, вытащу его и слегка успокою. – Мела негромко хлопнула дверью.

Я скорчила рожицу ей вслед, хотя возразить было нечего. Пыль, паутина, грязь… Если подумать, это окружало меня с самого рождения, пусть и в фигуральном смысле. На правду не обижаются. С другой стороны, сегодня я вымыла посуду и нечего обвинять меня в неряшестве!

– Значит, она не лгала?! – на повышенных тонах разговаривал во дворе баронский сынок. – Ты согласна? Но почему… Что? Не мое дело?! Да поступай, как знаешь! Тогда послезавтра… Почему – завтра? Ах, ты так решила! А кто дал тебе право… Нет, я не хочу, чтобы ты передумала! Старая Мара поживет пока у вас… Нет? А кто позаботится об Ив? Что значит – ты сама? То есть… Серьезно?! Она поедет с нами? Конечно, я ничего против не имею! Но это… Это странно. Ладно, тогда увидимся утром. Да ну ее, эту жуткую тетку! Не хочу лишний раз видеть ее бессмысленную рожу. Вот если б она соврала отцу, тогда и повод для встречи был бы, а так… Ой, даже не шути об этом! Скажешь такое… На кой ляд ей Тавенна? Погоди, Мела! Отец согласился?! И ничего мне не сказал?! У-у-у… Она, понятное дело, просто в восторге… Слушай, я понимаю, что не вправе ничего требовать… Если честно, я даже не хотел говорить тебе об этой сумасшедшей идее насчет профессора… Умоляю, одень ее поприличнее!

Тетка? Я скрипнула зубами. Дорога в Тавенну занимала больше недели, и для высокородного господина Артана из Медведей эта неделя обещала стать самой длинной в жизни.

***

Меня разбудило навязчивое дребезжание, непонятно как пробившееся сквозь толстый слой старых одеял, в которые я, спасаясь от осенней стужи, зарылась с головой. Резкий звук неприятно царапал слух. Громко проклиная его источник, я выпуталась из нагретых за ночь тряпок и, стуча зубами, прижалась носом к оконному стеклу.

В соседском дворе определенно что-то происходило. Что-то настолько необычное, что собрало если не половину города, то, по меньшей мере, жителей всего угла.

– Тая, – угасшим тоном обратился ко мне Ферн. – Я, кажется, понял… Ей нет нужды слушать тебя, поскольку ее сто монет уже собрались вместе и покорно топают к своей печальной участи…

– Отвали, мелюзга. – Я накинула платок, проследив, чтобы прогрызенные молью дыры не оказались напротив ушей, и выскочила на улицу. – Когда станешь высшим, тогда и будешь учить меня уму-разуму. А пока… Хм, заткнись и не мешай!

На скрип моей двери повернулось несколько голов, но большего интереса никто из зевак не выказал. Еще бы – совсем рядом, за наклонившимся от старости забором, творилось настоящее волшебство!

Мела готовилась покинуть дом на неопределенный срок. Можно было предположить, что она позаботится о его сохранности до их с сестрой возвращения.

– …черви сожрут внутренности, и размножатся, и породят новых червей, и те измельчат кости, и рухнет нарушитель, как мешок, и треснет его кожа, – монотонно бубнила соседка, аккомпанируя себе привязанной к запястью трещоткой и щедро осыпая выбеленные стены золой. Вроде как под нос бормотала, но, могу поспорить, слышали ее все. – И вытекут его мозги, и выкатятся глаза, и отвалится нос, – переведя дыхание, продолжала она, – но если не со злом пришел он…

Толпа притихла.

– …то лишь покроется кровавыми язвами, станет заикой и никогда не сможет иметь детей, – подытожила Мела и швырнула горшок, из которого черпала золу, на каменные ступени перед крыльцом.

Глиняное изделие разбилось с неожиданным металлическим лязгом, и собравшиеся на дороге ротозеи охнули. Зола вспыхнула и погасла, но камень продолжал полыхать, источая густой черный дым и невероятную вонь. Наконец и это пламя утихло, зато вокруг дома пробежали две огненные «змейки». Столкнувшись у задней стены, они исчезли с глухим стоном. Зеваки громко выдохнули в ответ.

– Готово! – Мела порадовала толпу фальшивой улыбкой. – Как вы видите, уважаемый господин Тинн, беспокоиться не о чем – мой дом под охраной сил более могущественных, чем городская стража. Нет-нет, не будем об этом! Вы же сами знаете, они не любят, когда о них болтают без нужды.

Я с удивлением опознала в одной из любопытно-испуганных физиономий пухлое лицо главы города. У меня глаза чуть на лоб не полезли – не верилось, что Мела и ее сестра настолько важные персоны. Представление соседка устроила знатное, однако если бы жители Барсуков не воспринимали ее сквозь могущественное слово «магия», те фокусы никого бы и не впечатлили.

– Эй, Тая!

Пришлось вдоволь повертеть головой, чтобы заметить Ив. Она стояла у древнего вида повозки, запряженной полудохлой клячей – несомненно, транспортного средства какой-то селянской семейки. Рядом высились две необъятные сумки, оснащенные ручками и лямками одновременно.

– Добрый… Доброе утро, – кисло поздоровалась я, подойдя ближе. – Вижу, вы основательно подготовились.

– Да, мы хорошо законопатили все щели в каморе, – зачем-то сочла нужным сообщить Ив. – И раздали комнатные растения соседям. А как себя чувствует твой домовенок? Наверно, не хочет бросать обжитое место? – она обращалась прямо ко мне, из чего я заключила, что Ферн витает где-то в доме.

– Да нет, он очень рад выбраться из нашего свинар… В общем, он вполне доволен сменой обстановки. Вы не слишком рано собрались? Медвежонок-то заспал.

– Кого ты назвала Медвежонком, голытьба?! – Тощий мужик в кудлатой шапке, которого я приняла за хозяина повозки, прекратил поправлять упряжь костлявой лошади и поднял голову. – Жить надоело? Да я сейчас как…

– Чтоб тебя!.. – только и сумела выдавить я.

– Артан, ну почему ты такой грубый? – мягко пожурила баронского сынка Ив. – Нельзя так разговаривать с людьми. Им же обидно! Тая, где твои вещи?

Пришел мой черед изображать искреннюю усмешку.

– Здесь. – Я похлопала себя по карманам. – Мне многого не надо.

– Оно и видно, – буркнул раззадоренный аристократишка. – Полагаю, твое одеяло у тебя на плечах, а подушка привязана к животу? Больная тетка…

– Совершенно верно. – На этот раз наигранная улыбка получилась более правдоподобной. – Не забудь о кастрюле под платком и сковородке на заднице, безмозглый козел!

У него аж губы затряслись от негодования, но дар речи, похоже, его временно покинул.

– О, вы уже перешли на «ты»? – Лучезарный оскал Мелы мог бы поспорить с моей «милой» усмешкой. – Прекрасное начало, разве нет?

В руках она держала широкую приземистую клетку, накрытую темным куском ткани. Изнутри не доносилось ни звука.

Кое-как подсадив сестру, Мела передала ей свою ношу. Затолкала внутрь сумки (Артан даже не вздумал пошевелиться, чтобы помочь) и приглашающее подняла матерчатый полог:

– Заходи, Тая. Не бойся, это только с виду похоже на воз твоего прадедушки.

Я хмыкнула. Шея баронского сынка заалела.

– А мой друг… Он здесь? – шепот привлек внимание сильнее, чем крик.

– Здесь, – успокаивающе ткнула куда-то над моей головой Ив. – Он едет с тобой.

– Кто? – с подозрением потребовал ответа Артан. – Что еще за «друг»?

На лицах соседок отразилась растерянность – просвещать благородного попутчика насчет демона (или домовенка – как по мне, ему будет без особой разницы) никто не собирался.

– Воображаемый друг, – скрипя зубами, взяла удар на себя я. – Милый пушистый домовенок, которого зовут Ферн. Мы все с ним разговариваем, понятно? И ты будешь, если я скажу!

В конце концов, моей репутации уже ничто не могло повредить.