Читать книгу Игра в чужую ложь: Цена игры - Елена Гриб - Страница 5

Люди слишком долго верили – магия спасет мир. Но кто из них задумывался: чья магия? И чей мир?!

«Первые сто лет при дворе Веллийской империи», Бест Влайский

Гартон всегда считался страной, где воинская доблесть ценится больше всего. Конница, наводившая ужас даже на кочевников, собственная магия – Сила Огня, бесплодные земли и богатый, но практически беззащитный сосед – рано или поздно война с Веллийской империей должна была начаться. Гартонского короля сдерживало одно – Клусс требовал мира, а ссориться с магами никому не с руки. Впрочем, клуссцы тоже завистливо посматривали на приграничье… Поэтому династический брак посчитали идеальным решением.

Наследник объединит два государства, а там, возможно, люди бросят вызов самому Старилесу… Грандиозные планы! Только вот император, соглашаясь на предложение гартонского «коллеги», представить не мог, как все обернется.

Принцесса Маргалинайя, единственная и обожаемая дочь Его Величества, призналась отцу, что любит другого и, более того, беременна. Но для Малдраба Четвертого данное слово оказалось важнее счастья дочери. Двойник, созданный клусской магией, заменял принцессу, пока она не родила. А затем началась подготовка к торжеству… Принцесса не противилась – она знала, что жизни любимого и ребенка висят на волоске. Однако когда в день свадьбы император приговорил ее избранника к вечной ссылке, не удержалась и бросилась в портал следом за ним.

Тогда-то Его Величество понял, что натворил, да было поздно. Он воспитал Арголина как собственного сына, не желая порочить имя дочери, и позаботился о том, чтобы никто не узнал о прошлом. Золото умеет менять воспоминания… К тому же искусственные творения недолговечны, поэтому та девушка прожила совсем недолго. А сейчас, похоже, смогла как-то вырваться из мира Смерти и начала вести игру. Кажется, она пыталась изображать вернувшуюся принцессу, и император ей верил.

– Так здесь Твари или Рех? – закончил пересказ своей версии тех давних событий принц, не замечая, как вытянулись лица собеседников.

Его вопрос остался без ответа, поскольку переварить эту абсурдную историю с первого раза было трудно.

– Интересно… – пробормотала Лин.

– Твою ж!.. – восхитился Марк.

– Какой бред! – скривила губы Зелина.

– Ва… Арголин, кто тебе это рассказал? – спросил Кари.

Солнце начинало садиться, окрашивая комнату в мягкие золотистые тона. Из открытого окна повеяло вечерней свежестью, и волшебница улыбнулась, представив, какая духота сейчас в столице. Субтропики, как-никак, а по-здешнему – тихозимье… Эх, она до сих пор употребляла слова из родного мира, причем не только в мысленной речи, и хоть поначалу друзья то смеялись, то обижались, Лин не могла ничего с собой поделать. Для нее «тот» мир еще оставался до боли знакомым и желанным… Оставался «ее», и плевать, что веление императора вкупе с клусской магией уничтожило все воспоминания о себе как о «той» личности…

Проклятье, снова император! Нет, разумеется, он вовсе не планировал испортить жизнь никому не известной девушки из никому не известного мира. Просто идеальный двойник должен обладать определенными качествами… Впрочем, волшебница уже давно решила, что сравнительно легко отделалась – есть же разница между «не помнить себя» и «считать себя другим человеком»?

Ей помог случай (или судьба?), но вряд ли она забудет ужас первых мгновений неведения, когда не смогла вспомнить даже имени. И все из-за какой-то избалованной принцессы, постель которой была открыта для всех, кто изъявлял желание туда попасть, и которая таила беременность, непонятно на что рассчитывая, пока ситуация не осложнилась до крайности!

– Так кто тебе рассказал обо всем этом? – настойчиво переспросила Лин, поняв, что ответа на вопрос метаморфа от радостно сверкавшего глазами принца трудно дождаться.

– Гент! То есть Геданиот, – поправил себя Арголин.

Марк удивленно поднял брови:

– Гартонский принц?

– Король! – слегка пренебрежительно бросила Зелина. – Нас же с его коронации «попросили», разве ты забыл? Послушай, мальчик, мне как-то сложно представить Геданиота, придумывающего небылицы… то есть секретничающего с веллийскими принцами. Ты ничего не путаешь?

Его Высочество изволил поджать губы:

– Мы путешествовали вместе! Несколько недель¹¹!

– Да? – недоверчиво переспросила богиня. – Никогда бы не подумала. А ему что, корона мозги натерла? Или память отшибло? О, кстати, королю сколько лет? Может, его этот… как его… склероз замучил? Или маразм? Кажется, поняла! И то, и другое, иначе никак!

– Он моложе тебя, Зел, – уколол Марк, – раз в пятьдесят.

Арголин вертел головой, пытаясь разобраться в ситуации, но было заметно, что ему это никак не удается. Принцесса, двойник, гартонцы… Когда свято веришь во что-то, разум отказывается воспринимать другую точку зрения.

Лин открыла рот, чтобы расставить все по своим местам, но наткнулась на растерянный взгляд Его Высочества и остановилась. Как заявить человеку, что образ, который он с гордостью хранит в сердце, – ложь? Красивая сказка, выдуманная Геданиотом, чтобы поддержать принца, до которого никому не было дела. Легенда о любящих родителях и происках злой судьбы. Да как вообще кому-то сообщить, что его мать пришла за ним с того света?!

– Кари?.. – Для себя она уже все решила, но это оказалась не та ноша, которую можно потянуть в одиночку. – Что скажешь?

Их глаза встретились. Короткий миг – и метаморф чуть грустно улыбнулся:

– Всегда хотел поиграть вместе с тобой, моя принцесса.

– Что это значит, Рех бы вас побрал?! – сорвался на крик веллийский наследник.

Волшебница успокаивающе подняла руку:

– Все нормально, Арголин. Зел пытается сказать, что дело было не совсем так, как ты рассказываешь, ведь Геданиот не может знать всех подробностей. Верно?

Принц согласно кивнул.

– Не совсем так?! – громогласно возмутился Марк. – Да за подобное я бы ему кости переломал и не посмотрел бы, что король! Беспредел какой! Если каждый начнет выдавать…

Узкая ладонь Зелины мягко закрыла ему рот.

– Милый, зачем горячиться из-за маленьких погрешностей в рассказе? – проворковала рыжая бестия, подкрепляя свои слова легкими поцелуями. – Молчи, дурак, разве не видишь – забава начинается, – прошипела она в самое ухо мужу, пока остальные умилялись показательной семейной сцене.

Тот зло прищурился, затем внезапно расплылся в недоброй улыбке:

– Превосходно! Главное – ключевой момент, как я мог забыть! Ну, вперед! Уделаем злого двойника, спасем новое королевство, посадим на трон нашего принца и получим благодарность императора! Эх, стоит только представить, как Его Величество будет нас вознаграждать, сразу пятки чешутся бежать к славе… Зел, собирай вещи, а то у соседей наверняка котомки давно наготовлены в ожидании этого счастливейшего дня! Но почему же вы не обнимаете свою кровиночку? Застыли столбами, перешептываетесь… Решительности не хватает?

– Еще чего! – замахал руками Арголин. – Никаких нежностей! – Лин и Кари облегченно вздохнули, ведь одно дело не отрицать мнимого «родительства», и совсем другое – изображать обожание «дитяти». – Нашли ребенка… Родителей надо любить на расстоянии, особенно в семье правителей. Значит, вы ее вернете? Двойника? К Реху? Тогда я сейчас быстренько вас переброшу… Погодите, выходит, это не мир Тварей?

Очертания комнаты слегка исказились, в ее центре начал зарождаться серый вихрь с золотистыми проблесками. Он медленно разрастался, охватывая все большую площадь, и вскоре подобрался к присутствующим, мягко обволакивая их туманом.

– А ну стоять! – Стенки вихря колыхнулись и резко остановились, повинуясь рыку богини. – Здесь, милый мальчик, присутствуют дамы, которым надо собраться! А у Лин… то есть у твоей мамочки, – Зелина с ехидством произнесла это слово, – большое хозяйство имеется, и его нужно на кого-то оставить. Невыполнимая, кстати, задача, ведь моя подруга свое царство никому не доверит и правильно сделает. Я бы сама тех бесполезных горлопанов мгновенно на суп пустила и придумала тысячу оправданий. Эй, Арголин, чтоб ты и правда к Реху отправился, это что за…

Замерший было вихрь приобрел насыщенный золотой цвет, закружился и внезапно исчез, а дом задрожал, словно в кои-то веки на востоке Велли случилось землетрясение. Стук, несколько глухих ударов… мгновение тишины, громкое кудахтанье за окном и оглушительный звук пощечины.

Зелина брезгливо отряхнула руку, сделала пару шагов и сверху вниз уставилась на принца, отлетевшего к стене:

– Мальчик, запомни, я ужасно не люблю выскочек, даже если кто-то и где-то считает их пупом земли. Мне отчего-то кажется, ты не понял, с кем связался, – она скрипнула зубами, – но это тебе объяснят позже. Поговорим же о делах насущных. Ты очень умный, да? Но умный не значит умелый, и как-нибудь на досуге Кари тебя просветит, что я имею в виду. Твоя идея переместить нас вместе с домом мне бы понравилась, если бы не множество огромных ошибок. Первая – этот дом наш с Марком! Лин, не переживай за своих питомцев, этот огрех я исправила. А вот со второй ошибкой справиться не успела, ведь у нашего принца силенок не хватало и на одно здание, пришлось подсобить, чтобы моя гостиная не превратилась в лавку мясника. Напомнить, Ваше Высочество, чем опасны слабые порталы? Нет? Прекрасно, не будем о грустном! Лучше отгадай загадку: кто сейчас начнет выпроваживать с моего двора наглых птиц и собирать картошку у соседей? Небольшая подсказка – это тот самонадеянный мальчик, который забыл включить в заклинание портала почву и из-за которого рухнул деревянный забор между нашими домами, овощи на грядках выдернулись сами по себе, а фундаменты домов стоят на земле!

Принц слушал тираду богини со смесью удивления и страха. Было похоже, что если он о чем-то и жалеет, то точно не об ошибках. А затем его тело вспыхнуло золотистым сиянием и исчезло прежде, чем Зелина успела бросить темную сеть заклятия.

– Быстрый, гаденыш, – выразила она свое восхищение.

– Не надо, Зел… – не слишком уверенно попыталась защитить Арголина волшебница, – он же почти ребенок.

– Ему около двадцати. Как и тебе!

– О чем…

Лин не закончила предложение. Да, так и есть – они с веллийским наследником примерно одного возраста. Двойник ведь появился меньше чем за цикл Руна и Рунны до рождения ребенка принцессы Маргалинайи! Что было раньше – навеки останется тайной.

Порой волшебница готова была поверить – нет никакого другого мира, а лишь желание императора и невероятно сильная магия, сотворившая некое существо – ее саму. Однако память хранила знания о далекой родине и подбрасывала их в нужный момент. Знания – но не воспоминания.

А еще среди богов ходил слух о чудесным образом возвратившейся дочери Лана, главного героя большинства сказаний и правителя Странного Леса в одном лице, так Зелина уверяла – речь идет именно о подруге. Она отказывалась сообщить, на чем основывается ее убеждение, но Лин была благодарна за само игнорирование идеи насчет себя как продукта магии.

– Взгляните. – Марк отодвинул занавеску и посмотрел в окно. – Нашествие кур – это полбеды.

Полбеды? Лин рассеянно отметила про себя, что каменная ограда, охватывавшая два участка (память о том коротком периоде, когда Кари увлекся кладкой и наделал подобных «сувениров» всей деревне), стояла ровно и нигде даже не надкололась. А деревянному забору пришел конец. Мало того, что он лежал на мостовой, часть его вообще оказалась в фонтане, а некоторые доски валялись вперемешку с черепками.

Момент! Мостовая, фонтан, разбитые горшки?

Волшебница давно решила ничему не удивляться в этом мире, но не удержалась, пару раз сморгнула, помотала головой… Картина осталась прежней. И к ней прибавился звук.

– Вот! На голову! Как снег! Я предупреждал, – радостно говорил сам себе невысокий сгорбленный старик, выползая из-за фонтана и бережно вытаскивая уцелевшую посуду. – Эх, красота! – Он поднял голову и увидел четыре ошарашенные физиономии в окне. – Замечательно, правда?

Лин не сразу сообразила, что обращается он уже к ним.

– Мы заплатим за причиненный ущерб, – примирительно поспешил заверить гончара метаморф, – не беспокойтесь, уважаемый.

Марк насмешливо фыркнул, но воздержался от замечаний. С тех пор, как в руки Кари попала книга Арьяна Умелого «Превращения. Пособие для начинающих», вопрос о возмещении ущерба стал чрезвычайно актуальным. Хотя магия Изначальных самая древняя, и, соответственно, «послушная», метаморф с легкостью мог учудить такое, что даже богиня начинала беспокоиться о своей давно утраченной жизни, а о хрупких предметах вроде заборов, ворот, плодовых деревьев, мелких построек и говорить нечего.

– Ерунда! – отмахнулся старик, пиная ногой уцелевшие горшочки, собранные в кучу им же самим. – Внуки налепят. – Он внезапно замер, затем трижды обернулся вокруг оси и зажмурился. – Среди вас нет людей! Кыш! Кыш! – последнее касалось наглой птицы, приметившей узоры на черепках и решившей их поклевать.

– Он что, маг? – вполголоса произнес Марк, напряженно всматриваясь в горшечника, словно пытаясь взглядом проникнуть в его душу.

– Нет, – пренебрежительно бросила богиня. – Какие-то зачатки, пожалуй. Думаю, на него произвело впечатление наше необычнейшее появление.

Кари мягко притянул жену к себе.

– Ты человек, – тихо прошептал ей на ухо известную обоим ложь, которая, как ни странно, на Лин действовала успокаивающе. – Человек…

Как бы там ни было, догадка старика затронула больную тему.

Люди и не-люди… Казалось бы, какая разница? Наоборот, многие стремятся обрести крепкое здоровье, чудесные способности и презрение к смерти не-людей. Так стремятся, что обычные вампиры устали доказывать – сменить расу не поможет ни простой укус, ни сложнейший ритуал. Такое под силу лишь Семье, но кандидаты в общество легендарных ночных вампиров отбираются крайне придирчиво, обывателям в их список не попасть никогда. Да и за последние полвека никто не слышал об инициациях.

Доморощенным «перебежцам» оставалось только мечтать. И иногда делиться своими взглядами, удивляясь потом, отчего это приличный с виду мужчина резко превращается в зверя и не может остановиться до тех пор, пока во рту оппонента остается хоть один зуб. Нет, речь не о метаморфе – пусть его эксперименты с собственным телом частенько бывали разрушительны, Кари всегда держал себя в руках и обычно страдало лишь материальное окружение. А вот Марк гуманностью не заморачивался.

Лин не понимала, как можно добровольно хотеть перестать быть человеком. Как?! Это же все равно, что убить себя! «Сменить расу»… Иногда она и сама не знала, чем, собственно, недовольна, но эта фраза для нее стояла рядом со словом «предать».

Волшебница прекрасно осознавала – в собственной «нечеловечности» ей некого винить, кроме судьбы. Воспоминания не вернутся и прошлого нет! Зачем играть в догадки? Зачем бередить душу?!

Но с Марком дела обстояли гораздо сложнее. Собственно, он даже не-людем не являлся. Так, любимый муж, для которого Зелина выпросила у богов бессмертие. А если точнее – вечная игрушка богини. Версии супругов кардинально отличались, но Лин в глубине души поддерживала Марка – и плевать, что рыжая хотела сделать, как лучше.

– Ой, хорошо! Ай, хорошо! Кыш! Отлично! Прекрасно! Восхитительно! – Гончар будто забыл, что рядом с ним те, кого в близлежащих к Клуссу землях считали главными врагами человечества.

– Уважаемый, позвольте поинтересоваться, – вежливо начал метаморф, – что вас так обрадовало?

Старик прекратил всплескивать руками и уставился на Кари:

– Как что? Как что? Вот! – Он гордо махнул рукой, указывая на фонтан между двумя домами.

– Э-э-э…

– Мое пророчество! Оно сбылось, – радостно поделился горшечник. – Значит, и другие сбудутся!

– Вы пророк? – с ноткой сомнения спросила Лин, помня об утверждении богини насчет отсутствия у старика магической силы.

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, дочка, я не пророк. Но бывает… бывало… странные фразы! Они сами появлялись! О Деве и Воине, потом о беде…

О Деве и Воине? Самое известное пророчество в мире! О его подлинности и речи не шло – оно воспринималось как истина. Могло ли случиться, что знакомые каждому слова впервые произнес гончар из захолустного городка? Об авторе этих строк в широких кругах знали лишь то, что он – дитя, не умеющее говорить, и, стало быть, его устами повелевали высшие силы.

– Какое из пророчеств твое, старик? – неожиданно спросила Зелина. – О потомке Воина, освобождающем Тварей, было известно в моей молодости. Тогда о Скорби? Или о Двуликой?

– Их что, много? – тихо поинтересовалась Лин. – Я знаю только о Тварях.

– Они все об одном, но звучат по-разному, – отмахнулась богиня, внимательно наблюдая за горшечником.

– Когда Воин вернет свое сердце, а Дева обретет веру, падет Двуликая и освободится мир Тварей, – медленно проговорил старик. – Плод любви, дитя противоположностей, ответь на седьмой вопрос, и мир останется прежним…

Он закрыл лицо руками и рухнул на землю. Волшебница бросилась к нему, но метаморф успел первым. Приподнял седую голову, пощупал пульс и вынес свой вердикт:

– Без сознания.

– А что это вообще было? – подал голос Марк. – У него же словно крыша застыла!

– Лин, ты любишь все необычное и уникальное, да? – как-то излишне серьезно произнесла Зелина. – Тогда запомни этот миг. Родилось новое пророчество, и неужели мне одной кажется, что оно о тебе?