Читать книгу Игра в чужую ложь: Цена игры - Елена Гриб - Страница 7

Люди уважают власть: бедные покоряются богатым, богатые – знатным, знатные – правителям, правители – богам… А боги думают, что могут все. Какое заблуждение!

«Первые сто лет при дворе Веллийской империи», Бест Влайский

Все повторяется. Да, это был другой дворец и вокруг суетились другие люди… Много других людей! Но Лин могла с закрытыми глазами описать, как выглядит окружение. И как пройдет церемония.

Это уже происходило. Давно… Ей и самой не верилось, что такое возможно, вот только организаторы коронации обладали очень специфическим чувством юмора. Или?.. Да не могли ж они знать, что придет та, для кого однажды украшали цветами подобный зал! Или знали? Вдруг Малдраб Четвертый подарил внуку королевство лишь затем, чтобы возвратившаяся принцесса насладилась обрядом, до которого когда-то не дожила считанные дни?

«Нет, это попахивает паранойей» – Лин покрепче сжала руку мужа.

Внутри царила роскошь. Ворсистые ковры мягко пружинили под ногами осторожно ступавших (как по трясине) людей. Тяжелые складки бархатных портьер полностью закрывали небольшие окна, создавая ощущение подземелья. Яркие светляки слепили глаза, а излишняя позолота словно вопила: «Это не ваш праздник!». Именно так – все вокруг было чужим, принесенным извне, и киратцы, торопливо проталкивавшиеся к стенам, не могли не чувствовать свою незначительность.

Их земля, их город, их главная гордость – графский дворец, теперь принадлежали чужакам. И пусть на улице ярко светило солнце, веял свежий ветер и тянулись вверх тщательно выращенные на песчаной неплодородной почве, а ныне обкорнанные чуть ли не до корней кустики, здесь был другой мир. Как будто в проеме входной двери находился портал, мгновенно переносивший в столицу империи. Или в Гартон.

Но в Грее¹⁴ золото и лазурь, цвета нынешнего правителя, радовали глаз, помогая создать праздник, а от красно-желтых шелков влайских залов веяло теплотой.

Возвышение в одном из углов зала, пока еще пустые кресла-троны, массивная корона, выставленная на всеобщее обозрение под пристальным надзором императорского мага, корзины с лепестками цветов, терпкий запах лилий – вполне возможно, это были неизменные атрибуты коронации во всех государствах континента, но Лин смотрела вокруг и видела иной зал.

Тогда ей казалось, выбор сделан. Игра закончилась, выйти из нее не получилось, так надо принять жизнь такой, какая она есть, обновить цели и перейти на новый уровень… Повиноваться императору, мечущемуся из одной крайности в другую. Изображать принцессу до конца своих дней.

А когда надежда исчезла, появились любовь и будущее. Кари… Он вытащил ее из того мира, с которым она успела смириться, и так благородно попытался отойти в сторону… Ха, попытался! Да, Лин бы никогда не сделала первый шаг, но когда чувства противоположной стороны оказались озвучены в присутствии сотен свидетелей и, более того, попали в цель, она не стала притворяться, будто ничего не произошло. И ни разу об этом не пожалела.

– Скорей бы уже, – прошептала молоденькая девушка, стоявшая неподалеку в компании родителей. – Мне здесь страшно…

Ее мать вздохнула, а отец украдкой оглянулся и достал из-под полы плоскую бутылочку, к которой, судя по плеску, он за время ожидания прикладывался не раз.

– Пап, дай…

Ответом было возмущенное сопение, затем что-то булькнуло.

Метаморф легко сжал руку жены, привлекая ее внимание.

– Она пьет слезушку¹⁵, – тихо проговорил одними губами, – и не морщится. Рост – три с половиной чеша, волосы – парик, глаза серые, нос кнопкой… Видишь?

– Ага, – откликнулась Лин, перестав коситься и поворачиваясь к чудному семейству, благо те и так оказались в центре внимания. – Интересно, откуда ты знаешь запах слезушки? В Лоране она разве популярна?

– Лин…

– Извини, господин муж, но как-то оно занятно получается – в этот прекрасный день узнать, что один из двух членов нашей семьи имеет титул. Хотя… знаешь, самое удивительное…

– Лин, каждый метаморф имеет титул, это вроде как древняя традиция. Один на всех, между прочим! Забыла? Когда-то Изначальные были единым целым. Римай – наша родина, Лорана – столица, понимаешь? Я же тебе книгу показывал! Ты развеселилась, а я не стал заострять внимание.

– Почему?

– Это просто формальность. Пережиток прошлого. Что-то вроде неприятного родового прозвища, которое и не скрывают, и не афишируют.

– Да? Я бы не сказала, что тебя оно смущает.

– Среди людей все эти глупые титулы имеют значение.

– Среди людей? А я, по-твоему, не…

– Ты не любишь аристократию!

– Но тебя-то я люблю!

– А я тебя.

Оба рассмеялись. Ссориться с тем, кто знает тебя настолько хорошо, что легко оправдается, да еще и предстанет в выигрышном свете, – себе ж дороже. Спорить – всегда пожалуйста, а вот со ссорами у Лин не получалось. Однажды ей показалось, будто такое положение вещей очень уж неправдоподобное, ведь нельзя же так, чтобы ни обид, ни недомолвок, ни обмана, ни недовольства… А потом она вдруг подумала: «Боже, о чем это я? Жалуюсь, что жизнь слишком хороша, а счастья слишком много? Пора прекращать глупеть!».

– Спасибо, господин. Спасибо, госпожа, – несмело прозвучало рядом.

– Да не за что, – уныло ответил Кари.

Их короткий, но энергичный диалог действительно помог временным соседям – окружающие отвели взгляды от девушки, украдкой вытершей губы и теперь неуверенно пытавшейся улыбнуться. Спиртным от нее разило ощутимо, хотя речь ее оставалась четкой, пусть и на удивление тихой.

– Я Урден, барон Дийский, – кивнул отец «выпивохи».

– Эльжена, – легко поклонилась ее мать. – А эту девчонку зовут Эльмира. Вы, наверно, учились вместе с моей племянницей? – обратилась она к Лин. – В пансионате в Клуссе? Мы… – Она еще несколько раз открыла рот, но не произнесла ни звука.

Барон Дийский выпучил глаза и жестами принялся показывать недогадливым новым знакомым, что за их спинами разворачивается действо. Коронация началась!

Запиликали скрипки, провозглашая торжество момента, появился надменный церемониймейстер и его помощники со свитками на золотых подносах, светляки перестали слепить окружающих… Вокруг то тут, то там кто-то пытался что-нибудь сказать, однако ничего не выходило – заклинание безмолвия знало, кому позволено говорить, а что до всех остальных… Функциональность превыше всего, считали клусские маги, и если даже какому-то гостю станет плохо, это не повод своими стонами нарушать многолетние устои.

– Его Величество Малдраб Четвертый, повелитель…

Усы придворного глашатая яростно шевелились, показывая, как старательно он пользуется правом речи на празднике молчания, описывая родословную правителя и его многочисленные титулы. Лин слышала звучавшие словно отовсюду сразу слова и не могла уловить их значение. Вернее, не могла думать ни о чем, кроме императора.

Он почти не изменился, разве что поседел и немного осунулся, но между Его Величеством, тяжело ступавшим к возвышению, опираясь на украшенный драгоценностями посох, и тем Малдрабом, которого помнила волшебница, была огромная пропасть. Может, причиной стал его взгляд – не фанатичный, как в последнюю встречу, а усталый, с трудом отрывавшийся от пола. Создавалось впечатление, будто правителя гложет нечто, не имевшее отношения к государственным делам… Но, как бы там ни было, Лин смотрела на постаревшего императора и понимала: время действительно лечит.

Его Величество опустился на один из тронов, даже не взглянув на притихшую толпу. Волшебница вздохнула свободней. Не то чтобы ей было страшно, просто…

– Его Величество Хреедин, король Клусса, властитель магии! Ее Величество Дейнаса, королева Клусса, покровительница ремесел! Ее Высочество Гашама, принцесса Клусса! Его Высочество Урдис, принц Клусса! – соловьем заливался церемониймейстер, пока престарелый повелитель страны магов в сопровождении семьи шествовал к возвышению.

Истинный правитель Клусса в Тойяне не появился – Первый маг Радис никогда не удостаивал своим визитом подобные сборища, хотя его представители всегда оказывались в центре событий. Хреедин не имел дара магии, зато обладал неистощимым дипломатическим обаянием, поэтому и продержался на должности короля дольше своих предшественников – известно ведь, в государстве магов правит тот, на кого укажет перст Радиса, и корона передается разными способами, но только не по наследству.

– Его Высочество Вимейн, принц Гартона!

Длинный тощий мужчина почти бегом прошел к своему трону, бросая немного диковатые взгляды по сторонам. Если бы не клочковатая бородка, совершенно ему не подходившая, брата гартонского короля можно было бы назвать симпатичным, а так он являл собой довольно жалкое зрелище, которое не смогли исправить даже цвета короны – они лишь усугубляли ситуацию. Выглядел принц то ли как нищий, напяливший обноски кого-то намного массивнее, то ли как чудак, зачем-то закутавшийся в государственный флаг.

Все знали: Вимейн – бастард. Таких, как он, «плодов деятельности» короля Грайта, отца Геданиота, на континенте жило немало, однако матерью Вимейна была жрица из Храма Войны, а для страны воинов ссора с Меченосцем¹⁶ чревата многими неприятностями. Поговаривали, король пытался незаметно избавиться от незаконного отпрыска, но так получилось, что сам помер, по сути, от рук бастарда. Несчастный случай, злая судьба, придраться не к чему… А после смерти отца братья нашли общий язык.

Несмотря на нелепый вид, об уме принца слагали легенды, как, к примеру, об умениях Радиса или о подвигах Лана.

Взгляд Вимейна скользнул по присутствующим, на мгновение задержался на Лин, затем снова беспорядочно заметался поверх голов. Казалось, он растерялся, но церемониймейстер продолжал выкрикивать имена, и волшебница невольно посмотрела в сторону, а когда вновь повернула голову, гартонец являл собой образец спокойствия.

– Его Высочество Арголин, принц Веллийской империи, властитель Тойяны, осененный благодатью магического дара!

Хмурый смешок «осененного благодатью» нарушил торжественную тишину, однако больше никаких выходок без пяти минут король себе не позволил. Он шел с гордо поднятой головой, умудряясь надменно коситься и бросать тяжелые взоры с высоты своего небольшого роста.

«Как на плаху…» – подумала Лин, широко улыбаясь принцу и посылая ему воздушный поцелуй. «Завеса безмолвия» сыграла важную роль – торжественная тишина не была нарушена шепотками в зале.

Арголин словно споткнулся на ровном месте, но быстро пришел в себя и скривил губы в ответной усмешке – довольно злой, хотя уже не обреченной.

Распорядитель крякнул, но счел непредусмотренные церемонией звуки способом протеста Его пока еще Высочества и схватился за новый свиток.

– Ее светлость госпожа Ильмена!

Невеста неторопливо прошествовала к возвышению, не показывая ни особого волнения, ни нежелания участвовать в бракосочетании. Она была симпатичная, пожалуй, даже красивая – золотистые локоны, большие глаза, тонкая талия… Но выглядела слишком уж спокойной. Слишком! Какая девушка может идти к венцу и не высматривать в толпе родителей, которых, если верить господину Краголу, она давно не видела? Разве что невеста приняла лошадиную дозу успокоительного или попросила знакомого мага помочь унять дрожь в коленках, а тот перестарался… Или ей «помогли» без ее согласия.

– Улойзетрам, Верховный жрец Храма Жизни!

– Адимерат, Верховный жрец Храма Смерти!

– Картапимай, Верховный жрец Храма Любви!

Жрецы проходили к символическому жертвеннику, но Лин на них не смотрела. Она не сводила глаз с Ильмены, пытаясь уловить мгновение, когда на правильном и совершенно бесстрастном лице девушки отразится хоть тень эмоций. Судя по выдержке невесты, проще было дождаться зимы.

– Порамин, Верховный жрец Храма Всех Рас!

Итак, все в сборе: и куклы, и кукловоды, и ниточки… Момент? Волшебница оглянулась. Так и есть – Маргалинайи нигде не видно!

Долгие заунывные речи о долге и обязательствах перед отчизной Лин пропустила мимо ушей, монотонное чтение текста клятвы тоже ее не заинтересовало, да и вялые восхваления новобрачных в стихотворной форме (интересно, откуда взялась эта глупая веллийская традиция?) стройностью рифм не блистали. Она высматривала принцессу, не желая верить, что той нет поблизости. Ее Высочество утверждала, будто Арголин ей не нужен… Но зачем-то же она пыталась его убить?! Кто знает, что творится в голове возвращенной…

Кто-то легко толкнул Лин, а в следующее мгновение она увидела перед собой статную матрону с чепчиком на голове, чей истинный облик выдавали заплетенные в косы ярко-рыжие волосы да задорно сверкавшие из-под кустистых бровей зеленые глаза.

– Мне казалось, вы собираетесь спасти сынулю от этой пародии на брак, – обычным голосом произнесла богиня, даже не заметив заклинания, гасившего все звуки. – Мы с Марком поспорили, и я ждала-ждала скандала, да не дождалась. Принц окольцован, графская дочка сейчас станет королевой. Почему?

Лин быстро оглянулась. Нет, никто из соседей не выглядел удивленным, только на лице Кари проступало озабоченное выражение.

«Как ты это сделала? – хотела было спросить она, но метаморф приложил палец к губам.

– Да-да, молчи уж, волшебное недоразумение, – подхватила Зелина. – Тебе-то все равно, моя «завеса» или не моя… Жаль, что для порталов твои способности делают исключение, а то забавно вышло бы: мы, дома и картошка в Тойяне, а ты на голой земле в Ежиках!

«Порталы действуют на пространство, а не на объект» – едва не выпалила Лин.

– Знаю, что порталы искривляют пространство, – словно прочитала ее мысли богиня, – но, согласитесь, было бы забавно! Так почему вы позволили поймать нашего принца в древнейшую из клеток?

– Он просил защиты от убийц, а не от невесты, – тихо проговорил Кари. – И он зол, расстроен, немного напуган из-за чего-то другого.

– Парень не выглядит особо влюбленным, – язвительно заметила рыжая. – Смотрите, надевает ей корону, а у самого на лице скука смертная, будто лошадь седлает. М-да, не завидую я тойянской королеве.

Метаморф пристально смерил взглядом сначала молодого короля, затем – его супругу, и возмутился:

– Арголину все равно! Он не испытывает к ней никаких чувств, даже отрицательных. Честно, Зел, ты так равнодушно к своему дивану не относишься!

Две фрейлины набросили на Ильмену тонкое зеленовато-желтое покрывало, скрывшее ее всю, разве что виднелся краешек красного свадебного платья. Лин содрогнулась, представив, как трудно дышать под плотной тканью, и вновь посочувствовала новоиспеченной правительнице, покров с которой теперь может снять только муж. А ведь Велли называют страной со свободными нравами! Да в том же Гартоне, где женщина – существо второго сорта до тех пор, пока она не докажет обратное, обычаи гораздо терпимее и удобнее!

– Твои попытки научиться улавливать направленные на других чувства наконец увенчались успехом? Мне казалось, ты ощущаешь лишь то, что касается тебя самого… Растешь, мальчик, как ни странно.

Кари промолчал. Хоть Зелина и насмехалась, он чувствовал себя польщенным – дождаться от рыжей похвалы было нереально, ее редко восхищали чьи-то достижения, в особенности тех, к кому она привыкла.

– Судя по энтузиазму Величества, в этом покрывале ее и похоронят, – заключила богиня. – Погодите, а почему не было ритуала с вином и сахаром? Им что, жизнь хмельная и сладкая не нужна?

«Император передумал способствовать смерти внука», – про себя решила волшебница.

– Наверно, Арголин отказался что-либо пить, – предположил Кари. – Маргалинайя тоже недовольна, вертится, как на горячей сковородке.

Лин вновь попыталась найти взглядом принцессу, но не смогла.

«А еще рвалась защищать корону» – подумала, бросив это занятие (муж с наблюдением лучше справится).

Рядом послышался вздох. Волшебница посмотрела на императора, с безучастным видом застывшего на троне, и мимолетом отметила, что принц Вимейн излишне напряженно всматривается в королеву Ильмену, словно пытаясь рассмотреть ее под покрывалом.

Еще один вздох. А как же «Завеса безмолвия»? Зелина создала внутри заклинания собственное, но, как бы она ни любила хвастаться умениями, пускать посторонних в «круг общения» богиня не стала бы.

– Мне плохо… Папа… па…

Метаморф подхватил падающую девушку. Она как будто задыхалась, жадно хватала воздух и, похоже, не чувствовала его.

Барон и баронесса вертелись вокруг, беззвучно раскрывая рты и отмахиваясь жестами от зевак, привлеченных зрелищем более интересным, чем король и королева.

Богиня демонстративно поморщилась и щелкнула пальцами.

– …отпусти ее! Отпусти! – обрел голос барон Дийский.

– …доченька… – простонала госпожа Эльжена.

– Ага, – глубокомысленно заключила Зелина, – ага. Отпустить, значит. Ага, – и сильно ударила Эльмиру в висок.

Баронесса взвизгнула, отскочила, налетела на кого-то из знатных господ и рухнула в обморок. Барон отшатнулся, замахиваясь кулаком на рыжую, но поймал взгляд не-людских глаз Кари и сник в одно мгновение. Девушка же несколько раз вдохнула полной грудью, произнесла: «Не троньте книгу!» и потеряла сознание.

– Кариман, герцог Лоранский из Римая. – Глашатай зачитывал список подданных, – Маргалинайя, принцесса Веллийская, ныне волшебница Лин из Тихих Ежиков, – чтец произносил слова, вряд ли задумываясь над их значением. – Крагол, барон Эндирейнский…

– Что? – подхватился с трона Малдраб Четвертый. – Что?!

Все головы повернулись к нему, и Лин внезапно увидела лицо настоящей принцессы. Злое, растерянное и пышущее ненавистью… Она смотрела так, словно ее предали. Прежде чем волшебница успела перевести дух, Маргалинайя метнулась к императору. В ее руке блеснул отнюдь не браслет…

Движений метаморфа Лин не рассмотрела. Она видела, как медленно сползалась к повелителю разомлевшая от скуки охрана, и не успевала, совершенно не успевала перехватить разъяренную принцессу, как бросил заклинание придворный маг, но оно почему-то пролетело мимо, как губы императора прошептали: «Доченька…», а затем смазанный вихрь – и на пути Маргалинайи уже стоял метаморф.

– Я хотела уйти с тобой, папа, хотела! – Второе заклинание сети попало в цель. – Этот мир гадок, но я любила его ради тебя… Ради тебя, отец! Я вырвалась из когтей смерти, я заставила свою мертвую сущность полюбить мир живых… Но ты… ты… можешь казнить меня, мне не страшно возвращаться! Возьми ключ… Пусть она откроет книгу и, быть может, спасет тебя, у меня же нет сил…

На толстый ковер упал тонкий блестящий предмет, первоначально принятый всеми за стилет.

Принцессу увели. Его Величество ушел сам.

И лишь потом кто-то заметил, что королева Ильмена лежит на полу – мертвая и спокойная.