Читать книгу Как-нибудь перезимуем - Елена Матеуш - Страница 12

Свою выпечку нам предстояло подать на вечернем пиру. Я шла на него спокойно. Знала, что стыдиться мне нечего. Пирог получился на славу – пышный, румяный, красивый!

И сама я в подаренном платье смотрелась не хуже прочих. Так что когда распахнулись двери в пиршественный зал и нас пригласили войти, то я почти не волновалась.

В трапезной за столами уже сидели люди – знатные бояре с боярынями, уже знакомые нам ближние к князю люди, сам Ратибор и княгиня Доброгнева. Мы встали в конце зала, как нам указала раньше дворовая боярыня и приготовились по выкликанию распорядителя подходить к княжьему столу со своими хлебами да пирогами.

Первой позвали Юлдуз-хатун, но она сказала, что покажет свою работу последней. Я заметила, как при этом насмешливо хмыкнула Гордета. Следующей позвали Хельгу. Испечённый ею пирог в её руках, да ещё на расстоянии, казался плоским и не слишком большим. Но когда она поставила его на стол перед князем, то едва поместился, заняв едва не всё свободное пространство.

Князь улыбнулся Хельге, отрезал небольшой кусок, попробовал и кивнул ободряюще. А вот княгиня Доброгнева оказалась не так добра. Попробовав, она поджала губы и произнесла:

– Суховат и перепечён.

По её знаку слуга подхватил блюдо с рыбным пирогом Хельги и понёс его вдоль стола, давая возможность всем желающим попробовать. Хельге же показали где сесть за княжеским столом, стоявшем на возвышении – через два места от Ратибора. Место почётное, но всё же не такое, как в прошлый раз.

Затем стали вызывать боярских дочерей: Мирославу, Забаву, Бажену, Гордету. Видно было, что печь им приходилось не часто, так что хлеба и пироги их красотой не блистали. Князь их даже пробовать не рискнул. А княгиня Доброгнева, посмотрев на пригоревший, кособокий каравай Гордеты, сморщив нос, молвила:

– Такой только собакам давать!

– Эх, матушка, за что ты так наших пёсиков не любишь? – сказал Ратибор и посмотрел на меня!

Видно, вспомнил, как мы сегодня на псарне встретились. У меня прямо сердце ретивое ёкнуло от его улыбки. И я расплылась в ответ.

Потом позвали Веселку и, должна признать, её хлеб и выглядел, и пах так, что у меня едва слюнки не закапали. Видно, он и князю с княгиней понравился. Усадили Веселку по правую руку от князя.

Дошла очередь до купеческих дочек. И Милана, и Вея в грязь лицом не ударили. Выпечка у них тоже удалась. Рыженькая Вея напекла целый таз пирожков.

– Тут начинка на любой вкус, – приговаривала она, – и грибы, и рыба, и сладкие, и солёные есть. Попробуйте!

Князь взял один, попробовал, а потом ещё один, и ещё… Видно, что понравились.

Вее тоже нашлось место за княжьим столом, в отличие от боярских дочек. Их отправили за стол ниже, где они сели рядом со своими родителями, судя по некоторому сходству и тому, как их приветствовали.

Но вот и до меня очередь дошла. Хоть я и волновалась, но была уверенна, что мою работу на самый дальний край пиршественных столов не отправят. С поклоном поставила я блюдо перед князем и замерла, скромно глаза потупив.

– Ого, красота какая! – воскликнул Ратибор. – Такую даже есть жалко. Здесь, смотрю, и гуси-лебеди, и цветы, и листья резные выпечены.

– И веточка калины есть, – смущённо подсказала я.

– Что же, калина, как символ любви и деток, тут к месту, – кивнула княгиня-матушка. – Отрезай, сын, посмотрим, что там внутри, попробуем: так ли хорошо на вкус, как на вид.

– Внутри ягода-изюм, орехи, цукаты, – перечислила я.

Попробовав, князь сказал:

– Эту выпечку мы за своим столом оставим, как и хозяюшку, её приготовившую.

И указал мне на пустовавшее место по левую руку от княгини.

– Что же, Юлдуз-хатун, твой черёд пришёл. Чем ты нас с матушой удивишь?

Юлдуз направилась к княжескому столу. Четыре служанки несли за нею подносы, а впереди шагали двое слуг с каким-то рулоном.

Не дойдя немного до возвышения, где сидел князь, Юлдуз остановилась. Слуги быстро раскатали свой рулон, оказавшийся пёстрым ковром. Хатун опустилась на него, а служанки поставили перед ней подносы и сняли с них прикрывавшие их крышки.

Я порадовалась, что сижу недалеко от князя. Отсюда, с возвышения, всё было хорошо видно. На одном блюде лежали плоские лепёшки, на другом – запечённое на рёбрах мясо. На третьем – лук, морковь и ещё какие-то корнеплоды. Четвёртый же оставался почти пустым. На него хатун положила две лепёшки.

– Мы в степи не печём такой хлеб, как вы, – сказала Юлдуз. – Наши лепёшки тонкие и пресные. Но я угощу тебя тем, что сама приготовила. Всё честно, как было условлено.

Хатун внезапно выхватила нож и принялась быстро-быстро нарезать мясо, лук и всё прочее, складывая нарезанное на выбранные лепёшки. Нож сверкал и летал в её руках, сверкая в свете ламп.

– Ох и ловка девка! Как с ножом обращается! – с восхищённым уважением сказал воевода Храбр. – Любо-дорого посмотреть.

– С такой женой не забалуешь, – опасливо поддержал его казначей. – Живо и тебя настрогает, коли не по ндраву придёшься.

Юлдуз тем временем полила начинку чем-то белым из бурдюка и свернула из двух лепёшек кулёчки. Легко поднялась с ковра и поднесла их князю и княгине.

– Вкусно! – признал Ратибор, попробовав.

Юлдуз опустилась на оставленное для неё место рядом с Хельгой, а её служанки продолжили делать кулёчки из лепёшек и обносить ими гостей.

Дальше пир потёк по заведённому порядку. Я никогда на таких не бывала, но вспомнила матушкины поучения и сумела вести себя так, чтобы ничем от других гостей не выделяться.

Ратибор вёл с нами беседу вежливую, находя и для Веселки, и для Хельги с Юлдуз, и для меня добрые слова. Явства были вкусные, вино сладким, так что я только радовалась. Вино, правда, попробовав, попросила заменить мне сбитнем или компотом.

– Я к вину непривычная, – извинилась перед хозяевами за привередливость.

После меня о том же попросили Веселка и Юлдуз, а вот Хельга не стала. Но северная дева пила в меру и силы свои знала, чего о некоторых других гостях не скажешь. Иначе с чего бы боярин, рядом с которым села Гордета, вдруг решил полаяться с князем.

Он с того времени, как пирог его дочери осмеяли, всё время бросал в нашу сторону сердитые взгляды, но до сих пор молчал. А тут вдруг вскочил на ноги и зычно крикнул:

– Не дело это, что благородные девицы за княжеский стол не допущены. Где это видано, что на самых почётных местах сидит сирота безродная да дочь купеческая, а моя Гордета за княжий стол не попала!

– Не шуми, Власт, – ответил ему Велимудр вместо князя. – Кто же виноват, что твоя дочь проиграла им? На почётном месте сегодня сидят те, кто поискусней будет.

– Потому что это задание глупое! Княгине самой уметь печь необязательно. У неё для того слуги есть! Чай не нищенка. Моя Гордета свои белы рученьки марать не привыкла, зато приказы отдавать умеет. Так что без хлеба её муж не останется.

Я увидела, как сердито нахмурил брови Ратибор, когда боярин обозвал задание глупым. Ещё бы! Ведь его княгиня Доброгнева давала, и боярин не князя, а его матушку своими речами обидел.

Но Ратибора опять опередили. Только он собрался ответить, как его остановила княгиня, прикоснувшись к руке.

– Я сама отвечу, – негромко сказала она, и князь кивнул, соглашаясь.

– Чтобы приказывать, надо самому знать и уметь. Хорошая хозяйка ещё и служанку поучить может. Да и жизнь и для княгинь сюрпризы готовит. Никогда не знаешь, какие умения тебе пригодятся. Но так и быть, боярин Власт, из уважения к тебе дам девушкам ещё одно задание, которое позволит и твоей Гордете доказать, что она не только приказывать умеет. Уж вышивать да рукодельничать каждая знатная девица обучена. Пусть невесты до конца недели приготовят жениху подарок – вышьют рубашку собственноручно. С этим то она справится?

Боярина Власта прям перекосило от злости, но сказать ему было нечего – вышивать никому незазорно.

– Справится! – пробурчал он, зыркнув сердито уже на собственную доченьку.

– Это что же, всё ещё на неделю затянется? – негромко вздохнул казначей Прост и нахмурился.

– Ничего, не разоримся, – аоджала губы Доброгнева. – Чай, не корову покупаем, а пару моему сыну, а вам всем госпожу.

– Да я что, матушка, разве не понимаю? Дело ответственное, вложений требует.

– А вы как, девицы, вышивать умеете? – обратился к нам Велимудр.

Хельга громко вздохнула:

– Умею, но не люблю. Мне топором и мечом махать проще, чем иголкой орудовать.

Веселка посмотрела на неё с сочувствием. Похоже, она тоже не слишком любила за пяльцами рассиживаться. Но сказала коротко:

– Умею.

– Я лучшая вышивальщица в нашем Южном дузе, – задрала носик Юлдуз.

– И я умею, – затараторила Вея. – И гладью, и крестом, и золотой канителью.

Она ещё долго перечисляла свои таланты, и я подумала, что не стоит утомлять всех ещё и своим рассказом. Но Велимудр, дождавшись паузы в её речи, обратился прямо ко мне:

– А ты, Дарина, как?

– Матушка меня учила всему, что должна уметь девушка. И вышивать я умею.

– Какая ты искусница, – улыбнулся князь. – И печь, и вышивать, и собак лечить умеешь.

Я не нашлась, что ответить, и только смущённо потупилась. На сердце потеплело, словно весеннее солнышко из-за туч выглянуло.

– Вот и славненько, – обрадовался Велимудр. – Значит, ни одна из невест не сочтёт себя несправедливо обиженной новым дополнительным заданием.