Читать книгу Уходящие из города - Эмилия Галаган - Страница 24

В их районе жила одна женщина, у которой когда-то давно, еще в начале девяностых, пропала дочь; девочку потом нашли в парке, изнасилованную и мертвую. Какого-то дурачка посадили, а та женщина стала пить и немного тронулась умом, всегда ходила в мятой и грязной одежде и в ярко-розовой шапке с помпоном, иногда что-то неразборчивое говорила детям, но те боялись ее и смеялись над ней.

Мама часто напоминала Андрею: «В парк ни ногой!» Среди детей ходила страшилка про цыганку, которая ворует детей в парке. Старая страшная цыганка с белыми глазами, которая гипнотизировала детей и уводила в табор. У них начисто стиралась память, их обряжали в цветастые тряпки и отдавали побирушкам, которые таскали их за собой. А если таких детей и находили, то они никогда не узнавали ни маму, ни папу – никого, только смотрели не моргая и не говоря ни слова. Глаза у них были белые.

Когда пропала Ленка, Андрей уже не верил в цыганку, но от этого было только хуже.

Они тусовались во дворе, на «слоне»: Андрей, Влад и Славка. Славка рассказывал, какую он недавно прочел интересную книгу про космос, даже обещал Андрею дать почитать, а Влад просто стоял, пиная одну из железных опор «слона».

– А правда, что в черной дыре время идет в обратную сторону?

– Этого никто не знает, это тайна, как и темная материя…

Пока Андрей думал о космосе, Ленка пропала. Играла в песочнице с кучей других детей – и бац – нет ее!

Вначале Андрей заскочил в соседний двор. Там тоже были качели, песочница и всякое такое – вдруг туда ушла? Нет! Андрей запаниковал. Славка и Влад побежали по дворам, крича:

– Ленка, Ленка!

И Андрей побежал. У него внутри крутился кем-то запущенный волчок: Андрей не мог стоять, бестолково метался по дворам, орал и орал, пока в горле не запершило. Они втроем обежали весь квартал – Ленку никто не видел.

– Андрей! – это была мама.

В ту же секунду Андрея охватило такое чувство вины, будто его засунули в печь. Да, как в сказке, где ведьма жрала детей – сажала на лопату и засовывала в печь; то же самое ощутил Андрей – всюду пламя.

– Андрей, когда ты ее видел в последний раз? Когда она пропала?

Мама выскочила из дома в халате и тапочках, волосы скручены в узел на макушке, так что много прядей выбилось из него и торчало в разные стороны. В другой ситуации она не вышла бы на улицу в таком затрапезном виде. Никогда бы не вышла, если б не пропала Ленка.

– Когда она пропала?

– Я не з… где-то час назад…

– Дима, Дим! – Тут Андрей увидел и папу, он стоял в отдалении от мамы, в домашних растянутых штанах и куртке, наброшенной поверх майки. – Час назад, говорит, пропала! Дим, что делать-то?

– Я в милицию позвонил. Сказали: подъедут. Я сейчас в сторону парка пойду, а вы тут по дворам пройдитесь. Кричите, спрашивайте! Вдруг кто что видел.

– Дим, на ней белое платьице в красный горошек, на ногах красные сандалики маленькие, волосы резинкой схвачены…

Папа кивнул и пошел в другую сторону.

– Теть Тань, мы к луннику сгоняем и возле стройки посмотрим. Вдруг она с кем-то на стройку увязалась. Там всегда большие собираются, – сказал Славка. – Владик бегать не может, он тут походит.

– А я дальние дворы посмотрю! – сказал Андрей и рванул в подворотню.

– Не потеряйся сам! – крикнула мама ему вслед. – Андрей! Слышишь?! Андрей! Лучше не иди один!!!

Но он летел подальше от ее глаз, крича: «Ленка, Ленка», так ему хотелось не видеть маминого лица. Как он мог не усмотреть за сестрой? Он несся через дворы, спрашивал людей, и многие даже соглашались ему помочь, тоже куда-то подрывались идти, бежать, искать, кричали: «Лена, Лена, Лена Куйнашева! Тебя ищет брат! Лена!» Он бежал и бежал, из двора во двор, заскочил в магазинчик с высоким крыльцом, там всегда толпились какие-то люди, спросил кассиршу, спросил покупателей, но никто не видел девочки в платье в горошек.

Андрею казалось, что осталось пройти всего пару дворов, но они все не кончались и не кончались, вот он забегает в арку: перед ним двор – в центре песочница, качели, лавочки, деревья – нет людей, но это нормально, уже ведь поздний вечер, даже по летним меркам, в домах горят окна. Тут и спросить-то некого, пусто; бежит дальше, в арку – и попадает в такой же двор, точно такой же, даже качели такие же сломанные, но…

Андрей остановился. Это место, которое у них называли «рыбы-черти», иногда просто «рыбы» – такой странный двор, внутри которого еще один двор, и говорят, что иногда там случается такое… оказывается: в том дворе еще один двор и еще один двор. Короче, бесконечные дворы. Многие рассказывали, как блуждали там по часу, а то и больше, кто-то, говорили, и навечно остался. Даже отец как-то пришел домой белый, как холодильник, и рухнул без слов на диван. Назавтра стал втирать, что зашел в «рыбы-черти» и влип на три или четыре часа. Андрей тогда подумал, что отец просто спьяну заблудился в тех кварталах, там куча одинаковых домов, неудивительно, что в сумерках да по пьяни можно блуждать часами…

Говорили, что выбраться из «рыб-чертей» можно, только если начать считать окна, считать и замечать – что в них, какие занавески, какие цветы в горшках, какие кошки на подоконниках, какие лица за стеклом. Внимательно рассмотреть каждое окно – и шагнуть в подворотню. Тогда «рыбы-черти» выпустят. По крайней мере так рассказывали.

Андрей остановился и стал считать окна. Кто здесь жил вообще? Что за люди?

Вон там, на подоконнике, кактусы, много…

«рыбы-черти», отпустите, у меня сестра пропала…

…в следующем окне лампа с большим красным абажуром…

сестра Ленка, пусть она найдется, пожалуйста…

…вроде бы стоит какой-то человек; да, мужик курит в форточку…

сестра Ленка, маленькая, в платье в горошек, глупая, молчит или ревет…

…видны бельевые веревки, на которых сушатся ползунки, пеленки…

мама не вынесет, если с ней что-то случилось…

…ко внешней раме приколочен ящик, в который зимой складывают продукты, у них тоже такой есть…

только все хорошо стало, отец почти не пьет, мама не болеет – и вот…

…занавески в ромашки…

пожалуйста, «рыбы-черти», если уже решили не отпускать меня, так пусть найдется хоть Ленка…

Андрей старался обратить внимание на каждое окно и в какой-то момент даже успокоился, сфокусировавшись на светлых и темных квадратах. А потом вбежал в подворотню.

Выскочил из дворов к трассе, за которой начиналась Балбесовка. Идти туда?

– Андрей, Андрей! – К нему летел запыхавшийся Славка. – Стой, подожди! Уф, аж в боку колет! Нашли твою сеструху! Я тебя уже час ищу! Боялся, что ты в частный сектор ушел, там в такое время опасно: самогонщики знаешь каких алабаев держат? А на ночь с цепей спускают!

Ленку увела к себе подружка, с которой они вместе лепили куличики, притащила ее домой, давай ей волосы чесать, прически всякие делать. Ленка сидела молча, как живая игрушка. А там такая семейка: родители пьющие, куча детей, одного чужого и не замечали, пока Ленка не стала реветь, устав быть моделью. А она если уж заревела, то фиг ее успокоишь, будет реветь, и реветь, и реветь, и хоть колесом ходи, а минут десять истерики гарантировано. Ну, пока она проревелась, пока добились от нее, что она Лена Куйнашева – говорит-то она хорошо, просто иногда из нее слова не вытянешь, упрется и молчит – характер.

Ни мать, ни отец Андрея не ругали.

Но именно после того, как сперва потерялась, а потом нашлась Ленка, мама стала ходить в церковь.

Первые пару раз с ними ходил отец, но потом перестал, и его мама не заставляла. А Андрея с Ленкой стала таскать каждое воскресенье. И тогда он понял, что та история все-таки не прошла бесследно.

– Я так молилась… не зная слов молитв, ко Господу воззвала! И случилось чудо!..

Мама становилась другой. Даже под гитару они с отцом больше не пели. «Рыбы-черти» все-таки взяли плату.