Читать книгу Уходящие из города - Эмилия Галаган - Страница 4

Вечера, когда отключали электричество, запомнились Андрею острее всего; тогда, в девяностые, в Заводске это часто случалось. Людям будто давали понять, что света в мире не так много, как хотелось бы, и приучали выживать во тьме. И ее, тьму, приучали к людям, к этой странной добыче, одновременно пугливой и дерзкой. Тьма неуверенно трогала их медвежьей лапой, пока не зная, съедобны ли: вон болтают чудно и смешно ручками-ножками машут.

Главным источником света для Андрея была мама.

Со свечами не ладилось: мама, даже если покупала их, в нужный момент не могла найти, не помнила, куда положила, и металась по квартире в темноте, натыкаясь на все подряд, пока не отчаивалась. И потом: найдешь свечи – ищи спички, которые тоже, как назло, куда-то пропали…

После бесплодных поисков мама садилась к Андрею на кровать, обнимала его и начинала рассказывать. У нее был дар говорить как по писаному, легко сочинять истории, выдыхать их как воздух. А еще она читала стихи и умела петь. У нее была гитара, и хотя в темноте играть у мамы получалось плохо (да и при свете тоже), она все равно пела песни про походы, лес, елки, лыжи и всякое такое. Отец тоже любил послушать, как мама поет, и подпевал, мимо нот, как будто пытался пьяным надеть пиджак и не мог попасть в рукав. От его пения мама смеялась, и ее смех был похож на елочную гирлянду, мерцающую разноцветными лампочками.

Андрей чувствовал себя таким счастливым, что пусть бы света вообще не было больше никогда. Хотя без света не работал телик, а телик Андрей любил, особенно фильмы про приключения.

Однажды, когда они втроем так тихонько светились в темноте, к ним в дверь постучали. Мама сказала папе:

– Дима, не надо!

Ее круглые очки тревожно блеснули стеклами.

Но папа все равно пошел открывать. Не мог поступить иначе: он же мужчина. Если что, он должен был сразиться с захватчиком. Мама побежала за ним: она же женщина, и без нее захватчика не победить. И Андрей побежал за ними в надежде, что все-таки они вдвоем не справятся и тогда на сцену выйдет настоящий герой.

Но это был не захватчик, а Нелли Артамоновна – их соседка сверху. Маленькая бабулька с белыми-белыми волосами и морщинистым личиком. Она всегда и всем говорила «вы», даже Андрею, который тогда ходил в детсад; за эту честь, явно чрезмерную, он и запомнил ее на всю жизнь.

И вот тогда она сказала:

– Простите, что потревожила, умоляю! У меня беда! – Она сжала сухонькие маленькие ручки и прижала их к сердцу. – Снежок сбежал через форточку! Он замерзнет на улице! Помогите его разыскать, я прошу вас!

Папа тут же надел куртку, и мама – пальто, даже Андрей стал быстро одеваться.

– Он домашний, совсем домашний котик! Он заблудится и замерзнет!

– Особые приметы? – деловито спросил папа.

– Беленький! – выпалила Нелли Артамоновна. – Серое пятнышко на спинке.

Папа вздохнул. Весь двор был покрыт снегом, на котором белый кот особенно заметен.

– Давайте разделимся! – предложил Андрей. (Очевидно, сказалось влияние не-отечественного кинематографа.)

– Вы с мамой смотрите в той стороне, – согласился папа. – А мы пойдем в эту!.. Обойдем весь двор и встретимся у беседки, чтобы провести оперативное совещание.

Андрей с мамой пошли вдоль дома.

– Кис-кис-кис-кис! – шептала мама. – Кисонька, ты где?

Пару раз на ее зов выглянули из подвала несколько бродячих котов, но, не увидев у мамы в руках еды, оскорбленно спрятались обратно.

Андрей шел-шел, а потом взял и задрал голову, а там…

– Следы! – вдруг звонко вскрикнула мама. – Следы! Вот ты где!

Ее руки раздвигали голые ветки куста, среди которых можно было разглядеть два круглых желтых глаза и серое пятнышко.

– Иди сюда, иди! – говорила мама, но кот шипел и забирался еще глубже в куст. – Ай, чуть глаз не выколола. Очки! Упали! Где?

Тонкие черные ветви только казались слабой преградой, они кололи и царапали маму и Андрея, который пытался ей помочь.

Папа и Нелли Артамоновна подоспели вовремя. Они принялись подбираться к коту с другой стороны куста. В конце концов мама, как самая настойчивая, схватила беглеца за холку, за то самое серое пятнышко, и выдернула из веток. Кот попытался извернуться и вырвался бы, если бы его тут же не перехватил папа – и не голыми руками, а курткой, которую он накинул на кота, как мешок.

Снежок бился в папиной куртке с отчаянием плененного дикого зверя, мама смеялась, поправляя растрепанные ветками волосы (очки она уже нашла, они повисли на ветке, зацепившись дужкой), а Нелли Артамоновна повторяла:

– Спасибо! Ах, негодник, оцарапал вас!

Они зашли в дом и отправились к соседке – праздновать счастливое возвращение сокровища. Нелли Артамоновна долго извинялась, что к чаю ничего нет, только черный хлеб: у нее хватает только на хлеб для себя, а для Снежка она берет куриные лапы и головы. Андрей с родителями пили слабый старушечий чай из белоснежных аккуратных чашечек, а миленький пушистик Снежок с ужасающим хрустом разгрыз куриную голову, издавая утробное рычание. (Если вы не знаете, кого в этом мире бояться, бойтесь котов!)

Когда они вернулись домой, мама сказала:

– Какая нищета, хуже, чем у нас, давай ей чем-нибудь поможем!

Папа поцеловал ее в макушку, как делал всегда, просто потому что мама была ниже его ростом.

В ту ночь во сне Андрей увидел то, что потом ему очень часто снилось, но никогда больше не встречалось в реальности: огромную бело-голубую летающую тарелку, повисшую в черном небе над их двором.

Пока они с родителями искали кота, инопланетяне искали их.

Быть может, у них было какое-то важное послание для всего мира, но получить его Андрей не смог: отвлекся на Снежка в кусте. Слишком по-детски, слишком по-человечески…