Читать книгу Вдох - Ева Кайгородова - Страница 5

Все понедельники похожи друг на друга. Пикантность и новизну вносят прошедшее накануне корпоративное мероприятие или внезапно свалившаяся на голову служебная влюбленность. Вот тогда все окрашивается новыми красками. Разными, но явно не будничными.

В этот понедельник я ехала на работу в облаке волнения, любопытства и ужаса. Правда, по третьей, совершенно нетипичной причине.

Я и хотела и боялась узнать правду. То опасалась, что у меня просто не будет возможности ее узнать. То боялась ее услышать. То сгорала от любопытства и нетерпения. Я не знала, чего жду от этого утра. Но почему-то именно в этот день особенно тщательно уложила волосы, сменила свой привычный «ноу-мэйкап» на «мэйкап» и надела чулки. Ну и, конечно, юбку, которая в определенных ракурсах и положениях слегка – совершенно умеренно, в корпоративном духе – приоткрывает резинку чулок. Придирчиво оглядев себя в зеркало, не без удовольствия отметила отсутствие пары лишних сантиметров, от которых всегда с таким трудом приходится избавляться. И которые, стоит только на секунду расслабиться, возвращаются, занимая свои места, как долговязые зрители в театре, сидящие впереди и выскочившие на минутку в фойе. Если вернутся снова, будет хотя бы не так обидно, ведь я не приложила никаких усилий к их исчезновению. По крайней мере, я этого не помню. Я усмехнулась иронии жизни и, улыбнувшись симпатичному отражению в зеркале, отправилась на встречу с прошлым.

Памятник – как любовно зовем мы наше долговязое, несуразное офисное здание – прочно стоял на месте. Голова еще кружилась от волнения, когда, обнаружив себя у турникета, я поняла простую вещь. Ничего не изменилось. Нет вспышек молний среди сумерек, люди не ряжены в ритуальные одежды, и их глаза не горят вожделением от вида твоей нежной шеи. Тот же охранник Вася, что был в пятницу, глаза у всех пусть и не искрятся любовью и светом, но уж точно не таят желания лишить тебя порции крови. Белые рубашки и темные брюки, аккуратно причесанные волосы, в общем, по всем признакам, приличный канцелярский состав. Похоже, мне казалось, что я попаду в иную реальность. В ту, в которой проснулась вчера. Опомнившись, я поторопилась. Не хватало еще опоздать при полном параде и стать для офиса лакомым поводом дня.

Путь к рабочему месту пролегал через кабинет Андрея. Приближаясь к нему, я совершенно не представляла, как буду вести себя. Как посмотрю, что спрошу. За сутки я передумала столько вариантов, что в какой-то момент просто устала, и решила действовать по ситуации. Чем ближе я подходила, тем больше мое сердце напоминало содрогающегося в конвульсиях кролика. Я постучала в дверь и, зажмурившись, дернула ручку. Открыв глаза, я не обнаружила для себя ничего нового. Коричневая дверь, бронзовая ручка в руке. Дверь была закрыта. Меня накрыло волной самых разных эмоций – от облегчения до волнения. Постучавшись еще и не получив ответа, я пошла к своему месту. На душе стало тревожно. Сразу вспомнился его недоступный телефон. С начала рабочего дня, конечно, прошло всего пять минут, возможно, задержался в дороге, но ведь сегодня понедельник. В этот день все руководители приезжают раньше, потому что недельные игрища у генерального начинаются в 9.15. Понедельник – не время для сна и опозданий.

Я понимала, что пока не найду Андрея, работать не смогу. Поэтому, поздоровавшись с коллегами и пробормотав что-то невнятное на их вопросы о моем самочувствии, бросила вещи и направилась в самое жерло.

Встретила меня мисс неотразимость. Леночка поливала цветы и в своем офисном платье, элегантно сидящем на безупречной фигуре, казалась воплощением добродетели. Лесная нимфа. Но все менялось, когда она поворачивалась к вам лицом. Наращенные ресницы, томно прикрывающие глаза цвета морской волны и плохо спрятанная в декольте грудь, говорили образнее любых слов.

– Анна, доброе утро! Выглядите, на удивление, очаровательно! – похоже, я не успела совладать с реакцией на столь тонкий комплимент и мой взгляд обрушился на нее, как все тома советской энциклопедии разом. Леночка поспешила оправдаться, – вы понимаете, я имею в виду, ну, ваше нездоровье на выходных. Но кажется, все прекрасно?

Как ей это удается! Глядя на нее, я всегда поражалась чувству полной, безусловной уверенности в себе, которую она излучала. Ни внешние обстоятельства, ни стрелы, пускаемые время от времени особо остроумными коллегами в ее адрес, не могли поколебать ее самообладания. Они беспомощно, как бы недоумевая и не веря тому, что происходит, осыпались у ног всегда улыбающейся Леночки. Какие дипломы, ученые степени, языки и коллекции тренингов! Леночка не то что ни разу не была застукана за всем этим, но даже тем таких не возникало в разговорах. Меня так и подмывало всегда спросить, в чем секрет ее неуязвимости. Мне, с моей мнительностью и впечатлительностью, это было просто необходимо. Я чувствовала, что скоро осмелюсь. Но сейчас был не самый удобный момент.

– Лена, да, спасибо, все хорошо. Кабинет Андрея Владимировича закрыт. Скажите, вы не знаете, он будет сегодня? – я сама слегка ошалела от неприкрытой прямоты своего интереса и сразу начала плести что-то несуразное про то, что не смогла до него дозвониться, поблагодарить, а сейчас его нет, ну и мол, чувствую легкое беспокойство.

– Аня, да-да, я вас понимаю. Но, к сожалению, не могу ничем успокоить. Я тоже ему звонила перед вашим приходом, и телефон был тоже недоступен. Передала в охрану, чтобы его нашли. Но пока ничего не известно, – ответила, а про себя подумала: «Так-так, кудри, чулочки в разрез – в воздухе запахло весною».

Я растерялась. Еще сигнал. Совсем недобрый. Мы постояли так несколько минут, пока Леночка вежливо не намекнула мне, что ей работать надо. Мол, у нее заданий непочатый край. Видимо, не в пример некоторым. Нет, ну как?! Откуда этот волшебный дар необсуждаемой безупречности себя?! Я повернулась к выходу и только собиралась шагнуть через порог, как мимо меня, одним ураганным движением, пролетел директор службы безопасности и вскочил в кабинет генерального, как заскакивают в последний вагон уходящего поезда.

Я даже не стала ждать в приемной. Отчетливо чувствуя каждый шаг, я пошла по коридору, сдерживаясь, чтобы не побежать. Я поняла, что произошло что-то непоправимое. И произошло это с Андреем. Мелкий противный холодок зигзагом прошел по всему телу, подгоняя меня скрыться, спрятаться, отсрочить неизбежное. Подходя к блоку, я физически чувствовала спиной холодное дуновение известия, несущегося по коридорам. Новостная волна накрыла все этажи памятника разом, как цунами, настигнув меня посреди кабинета. Андрей Владимирович разбился. Насмерть.

В поднявшейся шумихе взбудораженные коллеги даже не обратили внимания на меня, неподвижно стоявшую в самом эпицентре урагана. Так бывает, когда человека что-то обескураживает настолько, что все остальное приобретает этот странный оттенок ирреальности происходящего и совершенно перестает удивлять. А даже напротив. Чем страннее, тем логичнее это кажется. Все подчеркивает абсурдность, невозможность случившегося. Очнувшись от первого шока и глотнув воздуха, я поспешно выскочила на улицу. Мне нужен был простор и ощущение жизни вокруг.

Незаметно для себя, я вышла на любимый проспект. Он жил круглосуточно. Волна жителей города, спешивших на работу, схлынула, а их место заняли группы, пары и одиночные туристы со всего мира. Неутомимые гиды зазывали на прогулки по каналам и обзорные экскурсии. Гомон голосов очарованных путешественников и шум машин создавали отличную завесу, за которой можно укрыться от всех, оставаясь на виду. Я забрела в скверик и села на скамейку. Мне хотелось крикнуть мыслям: Стойте! Замрите! Не все сразу! Но после мгновенного затишья, это хаотичное движение возобновлялось снова.

Что происходит в моей жизни? За каких-то три дня, из которых я и половины не помню, она превратилась в бульварный нелепый детектив. Потеря сознания и памяти, смерть человека, который только и мог пролить свет, потому как сам был причиной всего… стоп. Выходит, что я теперь никогда не узнаю, что со мной произошло и где я была (и была ли?!) в эти выходные? Я пыталась уговорить себя. Ну, забыла и забыла. Никто об этом не знает и теперь уже не узнает. Но вдруг тогда случилось что-то настолько важное, что это изменит мою реальность? Гипноз! Ну, конечно! Я всегда хотела попробовать его на себе. Залезть поглубже. Того, что я знаю, мне явно не хватало для спокойного существования. Я натужно улыбнулась. Какой-никакой, а проблеск. Я чувствовала, как тиски, сжимавшие меня последние дни, немного ослабли. Дышать стало легче. Я вернулась к мыслям об Андрее.

События последних дней вывели его из разряда офисного друга в новую категорию, которой не было раньше места в моем мире. Загадочный, непредсказуемый, странный… вспоминая его последний взгляд, эту раскрывшуюся передо мной бездну, меня снова пробила дрожь, как от прикосновения к чему-то непостижимому, непознанному. Это не было взглядом человека. Это был лик пустоты и в то же время абсолютной жизни, это как… оступиться на краю вечности. Наверно поэтому его смерть не вызвала во мне боль потери. Ничего не зная о нем, я осознавала невозможность его смерти. Что говорили в офисе? Я начала блуждать в пелене сознания – что-то про спорт, горы… при слове горы мое сердце еле уловимо кольнуло. Занимался альпинизмом, упал со скалы. Разбился в субботу. Каким неприметным казался он раньше. И как все изменилось теперь.

Фрагменты материального мира возвращались на свои привычные места, мне тоже было пора. Надеюсь, мое исчезновение в этой сутолоке осталось не замеченным. Вернувшись в офис, я обнаружила, что времени прошло совсем немного и всеобщее волнение еще не утихло. Направляясь к своему рабочему месту, я прошла сквозь волну обсуждения, закинув для достоверности пару реплик, и скрылась ото всех за монитором. Запустила рабочие программы, электронный ежедневник, почту и пошла за ритуальной чашкой кофе, без которой рабочий день не считался открытым.

Садясь в кресло, я поднесла стакан ко рту, и так и застыла.

В списке писем, на самом верху насмешливо, как дерзкий парусник на бушующих волнах, качалось письмо от Андрея, датированное субботой.

Тема: Не прощаюсь <смайлик>