Читать книгу Вдох - Ева Кайгородова - Страница 9

Внезапно во мне обнаружились неисчерпаемые залежи энергии. Я не знала, откуда они проистекают, но каждое утро, просыпаясь от будильника, вместо того, чтобы уныло ерзать по простыням, уговаривая саму себя, что у меня нет лишних пяти минуточек, я отскакивала от кровати, как новенький, ярко-зеленый мячик от корта. Йога, бег, безвкусный, но полезный завтрак и даже уложенные волосы, стали моим ежедневным ритуалом. Во мне полыхала жажда деятельности, в которой как в топке моментально сгорало все: новые масштабные задачи, старые, вечно откладываемые мелкие вопросы, идеи, стремительно обрастающие скелетом осязаемости. Я радовалась каверзным заданиям и, вообще, любой возможности загрузить голову нестандартными вопросами. Даже в перерывах я не могла пить кофе или обедать, если перед глазами не лежали черновики проектов, инструкций и стандартов. Каждая минута после рабочего дня тоже была взята под контроль. Плавание до изнеможения, встречи с друзьями, лекции по психологии, мастер-классы, изучение испанского языка… время стало казаться ощутимой и ускользающей категорией, которой я не могла позволить просто так утекать сквозь пальцы. Я набивала его под завязку, как забивают антресоли в тесной квартирке.

Как-то, ближе к концу недели я заглянула к Леночке. Шефа в офисе не было, поэтому его надежная помощница, скинув под столом туфли и болтая босой ногой, безмятежно разглядывала что-то в компьютере. Я опустилась в кресло под углом от нее. Леночка лучезарно улыбнулась, предоставляя мне право заявить о цели своего визита. «Вот чего-чего, а улыбок ей не жалко».

– Красивое платье, мне кажется, этот цвет вам очень идет.

У меня был перерыв, и проходя мимо приемной, я вспомнила про один очень важный вопрос. Не зная, чем себя занять в ближайшие пятнадцать минут, повинуясь импульсу, я завернула к ней, но совершенно не представляла, как приступить к столь деликатному делу. Поэтому и выпалила первое, что пришло на ум.

– О-о-о, спасибо Анна! Я тоже думаю, что коньячный мне к лицу. Мне, вообще, идут сложные цвета. А вы кто по цветотипу?

– Ой, я уже не помню. Давно определяла. Хотя палитра, кажется, до сих пор где-то болтается.

– Очень полезная вещь. Вам бы лучше найти ее, – я поперхнулась собственным удивлением, а Леночка невозмутимо повернулась к своему экрану. На что она намекает, черт возьми! Ладно, обострять я не хотела, в конце концов, возможно, в ее словах есть доля истины.

– Вы думаете, что я неудачно выбираю цвета? – я превратилась в коллегу, неискушенную в вопросах стиля.

– Анна, нет, конечно! Что вы! Просто цвет – это довольно тонкая вещь. Все дело в нюансах. Оттенок может заиграть при минимальных усилиях, а может все испортить, несмотря на эффектность всего образа. Ну-у… это, знаете, как основа под макияж. Ее не видно, но если она неправильно наложена, то не спасут никакие румяна и реснички.

На этот раз мне показалось, что даже Лена не смогла скрыть смущения от собственных слов, бросив взгляд на мою пудру, размазанную ровным слоем по лицу. Я, похоже, позеленела. Как продолжать разговор, не представлялось совершенно, но до Леночки, к счастью, дошла неловкость ситуации и она решила ее исправить.

– А хотите, мы сходим к моей подруге? Она стилист. Для начала. Просто пообщаетесь, а потом сами посмотрите, интересно вам это или нет.

Деваться мне было некуда. Я чувствовала себя мымрой из старого доброго советского фильма. Приходилось играть по правилам.

– Э-м-м… хорошо, всегда хотела сходить к стилисту, – протянула я хотя, глядя на Леночку, не до конца была уверена в полезности её специалиста. Но, в данном случае, цель была другой и я к ней приближалась.

Пока я размышляла об этом, она успела поговорить с подругой, шепнув мне: «В пятницу в семь, да?», и, увидев мой кивок, подтвердила время. Поблагодарив Леночку, я поплелась обратно. Вернувшись к себе, обнаружила на экране мобильного пропущенный вызов. Разглядывая имя, я задумалась.

С Лешей мы познакомились пару недель назад на дне рождения Светки, моей подруги. По части причудливости и размаха в организации вечеринок, ей не было равных. Вдохновленная предыдущими успехами, на этот раз она замахнулась на вечную мистику – «Мастера и Маргариту».

За три недели до торжества мне на электронную почту пришло изящно оформленное приглашение, в котором сообщалось о времени и месте празднования, и список персонажей, из которых предлагалось выбрать образ. К письму предупредительно прилагалась глава из незабвенного романа. Конечно же, сцена бала у сатаны! Краткая приписка гласила, что Маргарита и Воланд уже заняты, а потому нужно выбрать из оставшихся. Недолго думая, я остановилась на Наташе, посчитав ее самой безобидной. Меньше всего мне хотелось шляться по парку ее усадьбы со стекающими с губ каплями крови или волоча за собой деревянную ногу. А я была уверена, что все гости подойдут к процессу ответственно. Никто не захочет выглядеть в глазах Светки посредственностью. Ее любили и немного побаивались. Беспроигрышная смесь.

Готовясь к маскараду, я решила пролистать роман. Дойдя до сцены бала, я поняла, что совершенно упустила одну «мелочь», а именно – что все дамы на балу были голые. Включая Наташу. Меня бросило в жар. Ну, Светка!.. Все-таки не студентки уже. Нам впору хороводы водить. С другой стороны… ладно, решила я, проявим фантазию, ведь за что особенно и любили Светку, так это за постоянные вызовы – и себе и другим. Как никто другой, она умела создавать ситуации, в которых можно выйти из обыденности и перенестись в другие миры.

Найдя шелк, идеально подходящий к цвету кожи, я сшила длинное струящееся платье. При ходьбе оно преломлялось и блики света создавали эффект стекающей по телу расплавленной карамели. Мой наряд представлялся мне беззастенчиво откровенным, однако, на поверку оказался самым пуританским. Остальные дамы, выдержанные в богатой палитре оттенков от молочно-белого до тропического загара, проявили большую изобретательность и достоверность. Трикотажные платья многих красавиц, вместо того чтобы что-то скрывать, вызывали абсолютно противоположный эффект. Но чаще всего костюмы представляли собой переливчатые перепонки, соединявшие абстрактный верх с номинальным низом. Мужчины были в восторге! Приехавшие в отутюженных смокингах, с театрально уложенными чубами, блестящие в своей идеальности, они терялись в этом многообразии прекрасных женских тел, плавающих в неоновом мерцании светлячков.

Я прибыла в числе первых гостей. Памятуя про вываливающиеся из камина гробы с трупами, мне было и тревожно и любопытно, как именно я попаду на бал. Но и я, и вся добрая сотня гостей, были вознаграждены за усердие. Подъехав к воротам усадьбы, я не увидела сначала ничего особенного. Однако, очутившись на территории, обнаружила живую изгородь, окружавшую дом с центрального входа и призванную, очевидно, защищать действо от посторонних глаз. Плотная, около трех метров в высоту стена из плюща, казалось, не имела ни начала, ни конца, ни просвета. Окинув ее взглядом, я увидела одинокий покосившийся фонарик, выглядевший не к месту понуро и жалко, как пугало посреди царского сада. Я решила, что у этого чудовища должна быть важная миссия и направилась к нему. Подойдя, я уткнулся в огромный клетчатый шнур для звонка, болтавшийся на изгороди, невесть откуда взявшись. Дернула за него, но не услышала ни одного звука. Потянув было руку снова, я замерла на месте от неожиданного скрипа медленно приоткрывшейся в живой стене калитки. Ох, такие штуки не для меня. Пройдя внутрь, я попала в темноту, которая постепенно начала обрастать контурами, напоминающими милый фамильный склеп.

Из мрака мне навстречу ступили два господина в цилиндрах с лампадками в руках. Они были абсолютно черными и только светящиеся, спокойные глаза обнаруживали в них жизнь. Не обратив внимания на мое приветствие, которым я кого и хотела приободрить, так только саму себя, они неторопливыми жестами предложили пройти с ними. Сделав несколько шагов, я уперлась ногами в… гроб. Обычный такой, черный, обитый бархатом. Вообще-то, их было два. На крышке каждого красовались атласные бантики. Розовый и голубой. Приехали. По задумке, эти элементы, видимо, должны были внести некоторую легкость в антураж, на меня же они произвели совершенно обратное впечатление, настолько циничными и неуместными они казались. Пара моих новых «друзей» подняла крышку с розовым бантиком и без каких-либо эмоций на лице, одними жестами рук, пригласили меня ступить в обитель. Я уставилась на обитые красным атласом внутренности «конструкции». Во мне боролись два меня. Один – рассудительный, взрослый и боявшийся всего на свете – визгливо оправдывал свой страх глупостью и кощунством происходящего. Другой – с голоском, еле слышным, доносящимся откуда-то из глубины, тот, про кого давно забыли, но который сам еще помнит, что он жив, умолял: пожалуйста-пожалуйста, ну, давай прокатимся! То, что придется катиться, я, почему-то, не сомневалась. Провожатые были невозмутимы. Ни единого подбадривающего жеста. Ни единого намека на то, что будет все хорошо.

Видя, что я не могу решиться, из-за угла вышла полураздетая блондинка с ярко-красными губами на белом, как известь лице. В руках у нее был поднос с жизнерадостным бокалом шипящего шампанского и стаканом чего-то покрепче. Это зрелище бледноликой девицы с пустыми, прозрачными глазами на фоне двух мавров в смокингах, державших крышку гроба, меня так напугало, что мне захотелось скорее смыться отсюда. Со словами: «Какого черта!» я полезла в саркофаг. Ногами к выходу. Теперь я точно буду знать, что делать, когда придет время. Крышка медленно опустилась. Тут же появился звук приводящейся в действие конструкции. Мы начали набирать скорость, резко устремившись вверх. Внезапно гробина замерла, достигнув высшей точки своего движения и вместе с началом падения, ящик озарился неистовой новогодней гирляндой и звуками победного марша с фанфарами. У меня началась истерика. Я смеялась, как бывало только в детстве. Выкатившись по всем законам жанра из камина, и поднявшись на ноги с помощью двух практически нагих улыбающихся чернокожих красавцев, я залпом осушила бокал и долго еще развлекалась вместе с другими гостями, любуясь вываливающимися из камина «трупаками». Такое могла придумать только Светка! Навеселившись вдоволь, я отправилась на поиски Маргариты. Она стояла на верху лестницы, ведущей в дом, в компании Бегемота и Коровьева, и принимала поздравления.

Гости прибывали, и вскоре я оставила именинницу и отправилась гулять, осматривая бальные залы, фонтаны с шампанским и виски, чернокожих титанов, переворачивающих шипящие на раскаленных углях мясо и рыбу, бассейны, наполнявшиеся чем-то совсем непохожим на воду. Подгоняемая любопытством, я направилась к одному из них. Поскольку мой бокал был уже пуст, я зачерпнула золотистую жидкость и осторожно глотнула.

– Вкусно?

Выплеснувшееся шампанское струйками стекало в декольте, оставляя тонкие мокрые полоски на ткани.

– О, нет! Только не это! – метнув вспышку молнии в своего нежданного визави, я начала озираться по сторонам в поисках воды. – Черт! Это же бал сатаны! Откуда здесь вода?!

– Простите, пожалуйста, я сейчас все исправлю! – и он пулей метнулся в сторону кухни, спустя минуту вернувшись с бутылкой воды, полотенцами и стаканом.

От моего, хотя и разгневанного взгляда, не укрылись его высокая крепкая фигура и решительная походка. Его можно было назвать симпатичным, если бы не массивный лоб, нависающий над жгучими карими глазами. Да, он был скорее мужественным, нежели привлекательным.

Справившись со следами бедствия, мы, наконец, познакомились с нарушителем моего спокойствия. Его звали Алексеем, он был другом Светкиного мужа и, как и я, не совсем вписывался в эту компанию светских львиц и позолоченных сынов. Он работал в личной охране некоего дельца, любовно именуемого им Михалычем. Помню, как меня сразу поразил вид его деятельности, настолько не умещался он в его гораздо более сложный внутренний мир. Несмотря на стихийно начавшееся знакомство, уже через несколько минут я обнаружила нас сидящими на краю бассейна, увлеченно обсуждающими вопрос медицинской безопасности слабых сердцем гостей. Похоже, таких не оказалось. Периодически мы свешивались над бассейном за новой порцией веселящего напитка, что по мере его наполнения делать становилось все легче.

Мы говорили обо всем на свете. О вере, религии и церквях. О том, сколько каждого в другом. О вегетарианстве и ношении мехов. О деньгах – кто и зачем наделяет их дурной славой. Об идеологии, учителях и собственном пути. И казалось, еще о тысяче разных вещей. Мы были так поглощены друг другом, что не замечали, как вокруг поднималась волна веселья и исчезала, увлеченная очередным представлением. Мы смотрели на порхающих женщин с головами, искрящимися от украшений и разноцветных перьев и на мужчин, важно, но нетвердо вышагивавших за ними, и не различали никого. Звуки вальсов и полонезов, врывающихся в тишину коротких пауз, не могли увлечь нас за собой. Опадающие с неба лепестки роз, создавали ощущение волшебной сказки. Мы были одни посреди этого неистового бала.

…Я очнулась от воспоминаний. Да, все было прекрасно, так загадочно и романтично, но… что-то меня в Леше настораживало. Словно какой-то внутренний надрыв мешал ему обрести законченность, целостность. После бала мы с ним встретились еще раз, опять разговоры до утра и опять – ничего. Не смогла я разглядеть в нем мужчину, от которого ждешь поцелуя. На прошлой неделе он снова позвонил, но я придумала экстренное задание, из-за которого придется всю субботу торчать на работе. Тогда я надеялась, что он поймет и мы избавим друг друга от ненужных объяснений. Но он как будто не замечал этого. Или не хотел замечать. А в итоге, я смотрю сейчас на телефон и жду, когда он перезвонит. Впереди маячили пустые выходные. И они меня пугали.

– Аня, привет, как дела – голос в трубке звучал ровно и даже слегка отстраненно. Но я знала, что это присуще ему даже в моменты крайней заинтересованности. Много чего не складывалось в нем. Он был как правильно задуманный пазл, в который вмешался технологический брак. Не стыкуется, хоть ты тресни, хотя фрагменты сами по себе хороши.

– Привет, Леша, да все хорошо, как ты?

– Отлично, как твое задание? Все сделала? – иронизирует, подумала я. Ох, хотела бы я сама знать!

– Да вроде жалоб не было, – что тут еще скажешь.

Не люблю врать, да и не умею, если уж совсем честно. Пару раз пробовала играть в мафию, но всегда с позором вылетала в числе первых. Как будто карта у меня не в руках, а на лоб приклеена. Люди умиляются, что я легко читаемая. А потом те же самые люди наставляют: нельзя быть такой открытой и прямой. И что получается? Мы ждем, что с нами люди будут искренны, а вот с другими ты уж будь похитрее? Странная философия.

– Есть планы на пятницу? – я вспомнила, что только что организовала себе вечер красоты и предложила субботу. Мы договорились встретиться в парке и сходить на аттракционы.

В кровать тем вечером я рухнула без сил, утомленная устроенной в квартире перестановкой. Луна нагло уставилась на меня из окна. Она была странно близкой и рыхлой. И даже не старалась скрыть ироничную ухмылку. «Ну тебя мне только не хватало», – подумала я и натянула одеяло на голову.

Откинув его и снова взглянув в окно, я увидела Андрея. Он висел на склоне скалы, нащупывая углубление для переноса ноги. Переставив руку повыше, он одним рывком, почти в шпагате, перенес ногу. Меня ничуть не удивляло, что ему не мешает делать это тот самый офисный костюм, в котором я видела его в последний раз. И то, что гора висит в воздухе, составляя Луне компанию и разбавляя ее одиночество, тоже казалось абсолютно логичным. Я слышу, как Андрей кричит мне: «Иди сюда! В горах столько жизни!». И я иду к нему, ступая босыми ногами по невидимой траве, и чем ближе подхожу, тем сильнее бьется мое сердце. И когда он оборачивается на шелест моих шагов, я вскрикиваю и просыпаюсь.

Спустя минуту сон уже стерт из памяти, вместе с моим перекошенным лицом, висящим над бездной в мужском костюме.