Читать книгу Мания. 3. Масть, или Каторжный гимн - Евгений Кулькин - Страница 18

Банкир не обладал чувством превосходства даже над самым последним сявым. Максим умел быть незаметным и с виду валахасто-безвредным, и те, кто его плохо знали, имели позыв взять его «на понял». Он сроду не метал икру, когда другие явно менжевали, и, видимо, оттого пахан Сашка Хохол всякий раз, когда возникало что-то щекотливое, звал к себе именно Банкира и не темнил с ним, что может сам во всем разобраться без посторонних, а его пригласил ради понта. Он сразу же говорил, в чем суть, и ждал от более старшего удачника каких-то, по большей части бесстрастных, предложений.

Нынче свою речь он начал так:

– Мне юрцы донесли…

– Молодежь надо на фефер сажать, а не слушать, – на это буркнул Максим.

– Но если они дело говорят… – не согласился пахан.

– Вот это, – тяжело начал Банкир, – встречает меня Петька Юлок, помнишь, в пятерке вертухаем был.

– Ну?

– Говорит: «Этапница одна тебе шукнуть велела». – «Чего же?» – спрашиваю. «Шнифер у вас один объявился. Под сраку лет ему, а у него ни одной ходки к хозяину». – «Ну и пусть домушничает на здоровье», – говорю я Юлку. А он мне: «Так вот он – подсадок».

– А что за этапница и куда ее заголили? – осторожно спросил Хохол, сжевывая с синюшных губ простоквашу бели, что всегда появляется у него во время разговора.

– Не сказал.

– Вот как раз о скачках я тебе и хотел рассказать, – продолжил Хохол. – Не в ровни все получается.

И речь пошла о том, что известный домушник, почти шнифер, облюбовал одну хавирку. Ну, нарисовал, что хозяева на дачу мотнули, и – со связкой ключей на шее – к замку. Слесарь, мол, из домоуправления.

Позвонил для начала. В ответ только канарейка дурнотой заорала.

Вошел чин-чинарем, прохоря снял, потому как любил работать босиком – соседи не слышат, что в квартире шмон.

Заметил на буфете пятихатку неразменную.

Только к ней лапу протянул, его по черепу сзади – шлясь!

В глазах помутилось.

– Вот это промацовка! – сказалось само собой.

А мужик, что ему навешал, мешок ему на рыло кинул, думал, что тому кобздец пришел.

– Так вот, – поведав обо всем этом, произнес пахан. – Кто-то нас держит под примусом.

– Ну а чего с Атасом? – спросил Банкир.

– Отмазали. Вроде в чужую хату по пьяни забрел: а там и получил по мырсам. Ведь кто знает, что свой своего угадал с просыпу?

– Так, думаешь, не тот ли это шнифер? – спросил Банкир, поеживая спиной, что у него внезапно засвербела. Так случается всякий раз, когда он нападает мыслью на что-то особо жгучее.

– Да вот такая мысля есть.

Хохол помолчал и потом признался:

– Когда в лагере кто-то масть держит, там понятно. Но вот тут какая блядь верхушку давит, никак не прознать.

– Плохо стараешься, – буркнул Банкир.

– Да, считай, все на бровях стоят.

– Их хоть раком поставь, толку не будет. Нужна толковища.

– С кем?

Банкир глянул на пахана с той долей подозрительности, с которой смотрел на весь мир, но сказал сдержанно смято:

– Есть один деятель из фраеров, который сроду и балерины в руках не держал.

– Значит, до замков дело не доходило? – уточнил пахан.

– Он не то что в отмазке всю жизнь проходил, а знаешь, в таких весельчаках, что и дрючится через варежку.

– Ну и что?

– Это он жевалки раскрыл на все, что кругом простирается. А как кто заломит рога, тут кенты подваливают, лепешок ему на морду и пинают до будь здоров.

– Ты его знаешь? – спросил Хохол, чуть подглыкнув от предчувствия, что речь идет о стоящем сопернике.

– Конечно, – ответил Банкир. – Он в Светлом в парнях шестерил.

– А как его кличут? – поинтересовался Хохол.

– Эрик Булдаков.