Читать книгу Тайна Кораллового города - Евгений Леонов - Страница 3

На берегу тропического острова, где золотой пляж сменяется пальмовой рощей, лежал большой камень. Он любовался голубой лагуной, подставляя гладкие бока ласковому тёплому ветру. Под камнем жило мышиное семейство в удобной и просторной норе.

Камень давно врос в землю и надёжно прикрывал дом от свирепых штормов, что нередко случаются в южной части Тихого океана. Маленькие звери отвечали камню благодарностью и заботой. Они разрисовали его сверху донизу красивыми рисунками: красной полосой лёг закат над синим морем, рыба затаилась в темной пучине, а семейное счастье распускалось бутонами цветов. Словом, пёстрый камень очень радовался удачному соседству.

Ранним утром из норки показался мышонок Мауи. Скажем правду: мышонком его называла только мама по привычке. Крепкий сильный подросток вполне мог бы сойти за взрослого мышака.

Но по-настоящему взрослым считался лишь тот, кто прошёл суровое испытание: сунул хвост в муравейник. Мату обмирала от страха при мысли, что её сын будет терпеть жуткую боль. Настоящий мужчина должен перенести муки, ничем не выдавая своих чувств. Впрочем, испытание муравьями ещё не скоро, но племя ждало от Мауи взрослых поступков. И сегодня у мыша был очень важный день.

Прежде всего Мауи залез на разукрашенный камень, цепляясь лапами за едва заметные щербинки. Пройдясь по ровной верхушке, мышак поднял лапы, приветствуя солнце. Бриз нежно шевелил шерсть на его боках. Солнышко согревало тёмный мех, украшенный изящным рисунком. Мыши покрывали себя узорами, особое внимание уделяя щекам и лбу. Такие «моко» рассказывали всю мышиную жизнь.

Для островитян море как родная мать, и мыши научились превосходно разбираться в его настроении. Запах воды и ветра сулил погожий день. Мауи улыбнулся: боги были на его стороне.

– Мауи! Сынок!

Мышак поспешил на край камня. Внизу стояла Мату и высматривала ушастую голову сына, щурясь от яркого света.

– Не видать ли там отца? – спросила мама с тоской, отчего сердце Мауи сжалось.

Она спрашивала каждый раз, едва он отлучался из дому: шёл гулять с друзьями или собирать корешки в роще. В её вопросе сквозило безнадёжное отчаяние женщины, потерявшей любимого мужа.

– Нет, мамочка, я его не видел! – крикнул ей в ответ Мауи. – Наверное, он вернётся завтра.

Мышак знал: покончив с домашними делами, Мату взберётся на камень, сядет на хвост и будет не смыкая глаз высматривать рыбацкий парус. И снова тщетно. Конечно, Мауи очень любил своего отца Ронго, переживал его исчезновение не меньше мамы. И так же отчаянно тосковали семьи ещё троих рыбаков, пропавших вместе с Ронго пару недель назад.

– Я собрала покушать в дорогу, – сказала Мату, улыбнувшись. – Обещай мне, что не забудешь про обед.

Она хмурилась, глядя, как сын спускается на землю. Ах, как неосторожен! Так недолго и шею свернуть!

– Спасибо! – сказал Мауи, очутившись рядом с ней. Он крепко обнял и расцеловал маму. – Погоди, я переоденусь и возьму свои вещи.

Он прыгнул в нору и скоро вернулся. Теперь его сильное тело с шерстью цвета кофе прикрывала юбка из пальмовых листьев. Юбку поддерживал пояс с традиционным узором, собранный из маленьких жемчужин. Оглядев сына, Мату ахнула от удовольствия.

– Ты такой взрослый, – прошептала она, прижимаясь к его груди. – Будь осторожен в плавании. Я буду ждать тебя!

Мату всхлипнула и махнула лапой, смутившись. Ей не хотелось, чтобы сын видел слезы в уголках её глаз. А вчерашний мышонок, предвкушая приключение, даже не заметил переживаний матери. Чмокнув меховую щёку, он подхватил узелок с едой и побежал по песчаному пляжу.

Нора под пёстрым камнем находилась в стороне от деревни. Большинство мышиных семей жило в пальмовой роще, вырыв норы по двум улицам. На холмике, свободном от травы, устроили мараэ – плоскую каменную площадку, где деревенские жители общались с богами. Рядом с мараэ было маленькое кладбище.

Ночной прилив вынес на берег пучки водорослей, ветки и прочий сор. Мышак ловко перепрыгивал через сучки, а морские растения опасливо обходил стороной. Там мог притаиться краб или ядовитая медуза.

Лениво накатывали волны и шумела роща, а время от времени тишину нарушал громкий стук. Это падал очередной перезревший кокос. К разбитому ореху сбегались хозяйки, чтобы набрать сладкую мякоть для пирогов. Иногда мыши забирались на деревья и сами перегрызали стебли орехов. Подчас их караулил пальмовый вор – большущий рак, что не прочь закусить неосторожной мышью.

На песке валялся странный круглый предмет, похожий на ракушку. Мауи подошёл поближе и ощупал незнакомую вещь. Ему было невдомёк, что это крышка от пузырька с лекарством. Мауи сразу смекнул: вещь нездешняя и наверняка опасная. Он прошептал обережный заговор и поспешил откатить крышку в кусты, где пряталась статуя толстой мыши. Это был тики – каменный истукан, межевой знак и вместилище духов. Что ни говори, магия предков сильнее любой другой. Мауи захотелось разыскать старших и показать им необычную находку, но у него были дела поважнее.

Взобравшись на трухлявый пенёк, мышак внимательно прислушался и осмотрелся. Кажется, вокруг хищников нет. На другом конце пляжа пальмовая роща сменялась мангровыми деревьями, что в изобилии росли по берегам острова. Обычные деревья прячут корни в землю, а у этих они торчат наружу. Прилив превращал мангровый лес в болото. А когда вода уходила, в корнях, точно в причудливом лабиринте, прятались маленькие рыбки и рачки.

Мауи добрался до навеса из листьев, где мыши хранили лодки. Хлипкое укрытие не выдержало бы даже обычного шторма, не говоря уже о мощных тайфунах, что прокатывались через атолл. На случай серьёзной непогоды у мышей имелись надёжные убежища и для себя, и для своих лодок. А для повседневного труда такой навес годился: всё нужное рядом, только лапу протяни.

Под навесом Мауи обнаружил только одно каноэ2. Напрасно он встал пораньше и наскоро позавтракал, ведь ему не удалось опередить дядю Момо! Похоже, этот мышак подскочил ни свет ни заря и уже уплыл проверять кораль3.

Мауи волновался перед путешествием, хотел побыть в одиночестве и не спеша собраться. А дядя, добрый характером, имел большой недостаток. Он страшно любил поговорить и забалтывал Мауи до головной боли.

«Наверняка привяжется со своими советами, – в голову юного мышака ползли хмурые мысли, – и обязательно расскажет, как утонул один его приятель».

Мауи дотащил каноэ до кромки прибоя и запрыгнул в лодку. Он только собрался поставить её носом к волне, как обнаружил, что забыл взять весло. И тут же волна перевернула каноэ. Мокрый и злой, мышак выбрался на берег, а следом море выплюнуло его лодку.

«Сам виноват, – сказал он себе. – Нечего было так волноваться из-за первого плавания. Отец не зря говорит, что ни слезами, ни волнением делу не поможешь».

И Мауи задышал глубоко и ровно, постепенно успокаиваясь. Он нашёл весло, ловко заскочил в каноэ, направил его к темнеющему проходу в лабиринт переплетённых корней. Под сумрачным сводом лучики солнца находили лазейки и пробивали прозрачную голубую воду до самого дна, упираясь в белый песок. От них мышиной душе стало радостно и спокойно.

На корнях темнели зарубки. Они могли рассказать многое: прилив сейчас или отлив, где находится кораль для малышей, а где для взрослых рыб, и куда плыть, если хочешь попасть в кладовку. У одного корня Мауи придержал каноэ и подновил отметку. Мангровые деревья быстро лечили свои раны.

Вскоре послышалось неясное бормотание. Мауи без труда узнал голос дяди Момо.

«Правду говорят, что дядя не выносит тишины, – подумал мышак. – Даже если не с кем поговорить, он не смущается и заводит беседу с самим собой. И как тётя Фатима его терпит?»

Лодка вошла в большое круглое озеро шириной в сотню шагов. Корни расходились в стороны, точно стены танцевального зала, открывая воду жарким солнечным лучам. В закутке приткнулся небольшой сарайчик. А возле него стоял крепкий мышак с заметным брюшком. На его мордочке, расплывшейся в улыбке, виднелись такие же узоры, как у Мауи, только их было заметно больше.

Завидев племянника, дядя Момо расхохотался и замахал лапой:

– Мауи! Доброе утро! Я так рад тебя видеть! Смотри-ка, чудесный денёк для первого путешествия, да? А вот если бы небо хмурилось и ветер задувал, какое уж тогда плавание, так? Как ты думаешь? – дядя не замолкал ни на миг, пока прибывший мышак вытаскивал каноэ на песчаный берег.

– Дядя, дядя! – Мауи не сразу удалось прервать болтуна. – Ты не забыл про мой груз?

– А как же! Ради него я встал пораньше, быстренько позавтракал и бегом-бегом сюда, – Момо говорил всё быстрее и быстрее, размахивая лапами. – У меня же всё с вечера приготовлено. Сеть проверил, дырки починил. Не подведёт!

– Так, так, – закивал Мауи, опасаясь, что Момо снова увлечётся. – Идём смотреть!

Он взял дядю под лапу и потянул его к озеру. Там резвились рыбы длиной в половину мышиного роста. Они любили прозрачную голубую воду и яркое солнце: тихая заводь и хищников можно не бояться.

Момо, Мауи и его родители происходили из племени острова Араутака. Наиглавнейшим занятием мышей было разведение рыбы, отчего их величали рыбьими пастухами.

Неизвестно, кто и когда обнаружил под манграми сеть озёр, но это случилось очень давно. Предки нынешних мышей подметили, что во время сильных штормов море захлёстывает купол из сплетённых корней. Иногда вместе с потоком воды внутрь попадала рыба. Сначала островитяне съедали её без остатка, благодаря богов за подарок. Так продолжалось до тех пор, пока некто по имени Ранги не догадался оставить несколько рыбок в озере. Бежать им было некуда, так что рыбы спокойно росли и размножались. Мудрый Ранги открыл, как важно вовремя отсаживать взрослых в другое озеро, пока они не пожрали молодняк. С тех пор в племени забыли, что такое голод.

Неважно, кем прежде был Ранги, но после открытия его стали почитать как полубога.

Прошли века, истинный образ героя стёрся из народной памяти. Старики учили так: почуяв свой срок, Ранги попросил Тангароа позволить ему и впредь заботиться о сородичах. Добрый бог услышал просьбу и наградил мышака за праведные дела – превратил его в Большую Рыбу. Теперь Ранги водит косяки в морских глубинах, а иногда поднимается на поверхность и помогает мышам в беде.

Другие старики говорят, что после смерти боги забрали Ранги на небо и сделали его четвёртой звездой в созвездии Южный Крест. Только в эту историю мало кто верит.

Как бы то ни было на самом деле, через поколения мыши в совершенстве научились разводить рыбу для себя и на продажу соседям.

Когда подходил срок, пастухи в корале сбивали косяк рыбы, загоняли в сеть и тащили по морю на другой остров. И вот сегодня Мауи ждало первое самостоятельное плавание.

Сначала мыши завели сеть. Взяв конец, Мауи нырнул и переплыл на другой берег озера. Там он зацепил сеть за колышки. А Момо проделал то же самое на своей стороне. Сеть легла на дно, над ней плавали ничего не подозревающие рыбки.

Мауи вылез на берег, отряхнулся и распушил шерсть.

– Хорошо, – похвалил дядя Момо. И добавил, немного замявшись: – Ну, лодку с имуществом приготовишь сам.

Племянник на него не обиделся, таков был обычай. Каждая мышь, что готовилась выйти в море, проверяла лодку, снасти и припасы собственными лапами. За недосмотр некого винить, кроме самого себя.

А сколько было историй, рассказанных старшими! Там происходили невероятные вещи, и только смекалка да удача помогали герою остаться в живых и не растерять рыбу. Мауи слушал, раскрыв рот, а потом спрашивал себя: по силам ли мне такие испытания? И пусть большинство историй – это выдумка. Послушать бы тех, кто наделал ошибок, да никак – они лежат на дне морском.

В голову упрямо лезли чужие советы. Мама говорила взять побольше еды, отец – опытный рыбак – брать побольше верёвок для ремонта сетей в море. А дядя Момо заглянул в сарайчик и приумножил сумятицу в мышиной голове, выдавая инструкции на-гора. Он так утомил Мауи, что тот замахал на него и выгнал прочь.

«Ах, отец! Почему ты не рядом? – с грустью подумал Мауи. – Твоя мудрость помогла бы мне».

Он вспомнил, как они с папой выходили на берег, разжигали костёр и сидели полночи. Над лагуной светила луна, море пылало синим огнём от тысяч мельчайших водорослей, а они всё говорили и говорили, делились друг с другом сомнениями и переживаниями.

Сегодня Мауи предстояло проделать тот же путь, каким плыл Ронго сотоварищи две недели назад. Они отправились на соседний остров Тараваи с грузом рыбы. Расстояние близкое и дорога знакомая. Однако ни вечером, ни на следующее утро мужчины не вернулись. Их принялись искать. В таравайской деревне родичам пропавших рассказали, что мыши уплыли восвояси сразу после обеда.

В тот день стояла хорошая погода, море было спокойно. Куда могли деться опытные рыбаки, и по сей день оставалось загадкой. Семья Мауи и другие семьи разом осиротели.

Взрослые и дети обыскивали побережье Араутаки. Но никаких следов пропавшего кораблика и рыбаков не обнаружилось.

Без вестей о муже Мату сделалась сама не своя. Она бормотала что-то невнятное, не интересовалась ничем, что происходит вокруг. Часами Мауи просиживал рядом с ней на пёстром камне, утешая.

Над ними летали чайки, перекрикиваясь противными голосами. Мышак знал, стоит ему оставить маму, одна из птиц может броситься вниз и схватить Мату. Глаза мамы застилали горе и тоска. Она не думала о грозящей ей опасности.

Дни сменяли друг друга. Мало-помалу мышь приходила в себя. Всё было почти как прежде, разве что Мату ещё больше переживала за сына – где он и что делает. В дом стал чаще захаживать дядя Момо, брат матери. Он взял на себя обязанности главы семьи, не забывая заботиться о своей жене и детях. Таков обычай племени: если в дом приходит беда, родичи спешат на помощь. Разумеется, Момо не заменил Мауи отца, хотя горе сблизило их. И молодой мышак был благодарен дяде за подставленное плечо, на которое юноша мог опереться в такой важный день.

Мауи вернулся из воспоминаний в пыльную кладовку. «Нужно взять всего понемногу», – рассудил он. В мешок, который почти не пропускал воду, Мауи погрузил несколько мотков верёвки. Из крючков выбрал те, что поострее. Долго стоял перед стопкой парусов, решая, брать ли с собой запасные. Решил не брать, потому что море выглядело спокойным, а вчерашний закат не предвещал бури.

Известно, что плавание до острова Тараваи и возвращение домой занимают два дня. Однако втайне от всех Мауи решил проделать этот путь за один день, вернувшись на Араутаку поздно вечером или даже ночью. Тёмное море, полное хищников, его не страшило. В первую очередь потому, что он был очень юн, самонадеян и не ведал настоящей опасности. Да и к тому же вырос на рифах, много раз плавал там, и поэтому верил, что сможет пройти их даже при свете звёзд.

«Не стоит брать с собой лишние вещи, – решил Мауи. – Незачем перегружать лодку. Она и так тихоходна. Мне не нужно много еды и воды. Ведь уже сегодня вечером я буду спать в своей постели, отведав маминого ужина».

На песчаном полу виднелись круглые крышки. Они закупоривали большие глиняные кувшины, вкопанные по горло, и сберегали припасы от жуков. Мауи набрал в кожаный мешочек сушёного батата. А воду налил в морскую раковину и залепил глиняной пробкой.

С трепетом Мауи взял отцовский крис. Он залюбовался изящным оружием, лезвие которого изгибалось подобно языку пламени. В бугорках и пятнах, проступавших на металле, он увидел акулу с разверстой пастью. У народов Полинезии считалось добрым знаком разглядеть на клинке какую-нибудь фигуру. Такой крис приносит удачу своему владельцу.

Отец заказал резчику новую рукоять и выбрал её в форме чайки. Другие островитяне обычно просили рыбу. Их жизнь проходила вокруг рыбы, зависела от рыбы и нередко кончалась в желудке у рыбы. А вот отец не такой. Сколько его помнил Мауи, папа любил забираться на пёстрый камень и смотреть, как летают птицы.

Местные кузнецы не делали ничего сложнее гвоздей и рыболовных крючков, а потому крисы привозили извне. Их ковали на острове Бали в Индонезии, где был известен секрет булатной стали. Оружие меняло владельца много раз, пока его покупали и продавали китайские торговцы. Оно путешествовало через Соломоновы острова, Вануату, Таити, пока не добиралось до Матубару. За время пути крис становился баснословно дорогим.

Полюбовавшись оружием, Мауи убрал его в деревянные ножны, украшенные волнистым орнаментом, и повесил за спину.

Пока племянник собирался, Момо не терял времени даром. Он привязал у берега большую лодку, из тех, что использовали погонщики рыбьих стад. Её сделали из половинки кокосовой скорлупы, на которую установили мачту с парусом. Покатое дно закрывала дощатая палуба. Под ней устроили небольшой трюм, а возле мачты намертво прибили рундук4. Лодка отлично годилась для тихоходного каботажного5 плавания из-за большой остойчивости6.

Момо положил в лодку гарпуны. Традиция традицией, но племянник может про них забыть. Эта снасть походила на копьё: медное жало с небольшим крюком на рукоятке, длиной не меньше мышиного роста. Рыбаки отгоняли гарпуном любопытных рыб и поколачивали груз, если стадо своевольничало.

Из сарайчика появился Мауи, увидел лодку и благодарно кивнул дяде.

– Правда, хороша? – Момо хлопнул по борту. – Немало наших на ней плавало. Она не новая, но отлично держит волну. В прошлом году вниз засыпали камни, и теперь она стоит так же крепко, как твоя тётя Фатима у печи. Не свернёшь!

Оба мышака расхохотались, ведь, право, нельзя представить без смеха грузную тётю, что повалилась на спину и болтает ножками.

Отсмеявшись, мыши принялись за дело. Мауи в последний раз проверил лодку и сложил вещи в рундучок. Затем он привязал толстый канат к борту одним концом, а другой отдал дяде. Тот поплыл на каноэ вдоль озера, снимая с колышков закрепленную сеть. Каждое ушко он нанизывал на канат.

Мыши сходились всё ближе и ближе, чтобы сеть поднималась со дна и обхватывала стадо со всех сторон. Момо, как более опытный, завёл песню, которой рыбаки помогали своим товарищам делать всё одновременно. На особых словах нужно подтянуть сеть. Запевала мог петь быстрее или медленнее согласно тому, как шло дело.

Когда дядя закончил, рыбы оказались внутри сети, окружившей их прозрачным шаром. Они засуетились, тыкаясь в ячейки, ещё не понимая, что пойманы и вскоре попрощаются с родным озером.

– Вот, Мауи, держи! – крикнул Момо, протягивая ему свой конец верёвки. – И послушай добрый совет. Привяжи к лодке своё каноэ, и пусть плывёт вместе с тобой.

– Дядя, оно же будет меня тормозить, – поморщился Мауи. – А мне хочется поскорее выполнить поручение и вернуться домой.

– Море не терпит суеты, – покачал головой Момо. – Никогда не знаешь, что может понадобиться.

– Ну дядя, – простонал молодой мышак, чувствуя, как уходит время на споры с этим упрямцем. – Тараваи совсем недалеко. Мы с отцом и с тобой много раз туда плавали.

– Так-то оно так, да теперь ты идёшь один. Давай-ка не спорь, а послушай опытного рыбака. Ронго не простит мне, если я отпущу тебя без запасной лодки, и с тобой, как на грех, что-нибудь приключится.

Мауи лишь махнул лапой, мол, твоя взяла.

Сборы кончились. Мауи взял весло и принялся грести то с одной, то с другой стороны круглой лодки, направляя её в проход между корнями. Момо последовал за ним в каноэ.

Поколения рыбаков расширили туннели. И всё равно от гребца требовалось мастерство, которое Мауи перенял от своего отца и других мужчин племени. Сначала его просто возили в лодке, как несмышлёного ребёнка. Затем доверили грести, и он тут же упустил весло. Как ему влетело от дяди! Потом он научился направлять лодку кормилом. И, наконец, сегодня он доказывал, что может сделать мужскую работу целиком.

Момо плыл позади, не отставая. Он обсуждал уровень и запах воды, цвет корней, поведение рыбы. Кроме этого, Момо следил, чтобы на поворотах, в мелких или узких местах сеть не зацепилась.

Кокосовая скорлупа выскользнула из мангровых зарослей на простор, и Мауи зажмурился от яркого солнечного света. После полумрака глаза не сразу привыкли к слепящей бирюзе тропической лагуны.

Сзади его окрикнул дядя. Он подгрёб поближе, и Мауи подал лапу, чтобы помочь ему подняться на борт. Момо оглядел племянника по-особенному, и будто бы на глазах у него выступили слёзы. А может быть, это просто от яркого солнца.

– До свиданья, дружок! – сказал Момо. Он крепко обнял Мауи и расцеловал.

– Дядя! Ну что ты! Скоро увидимся! – у Мауи тоже защемило сердце и защипало в глазах. Он только теперь понял, что за болтовнёй Момо прятал любовь и беспокойство о племяннике.

Вытерев глаза, дядя перелез в своё каноэ и сказал на прощанье:

– Удачи тебе, Мауи! Уважай море и не бойся его!

Мауи улыбнулся и распустил парус, похожий на клешню краба. Ветер тут же подхватил кокосовую скорлупу, понёс между подводных скал. Здесь нужно было держать ухо востро, ловко управляясь с кормилом, потому что течение так и норовило бросить лодку на рифы. Когда Мауи прошёл опасное место, он оглянулся на остров. Где-то там остались его мальчишеские забавы: катание на дощечке по волнам и полёты на воздушном змее.

Каноэ Момо стало совсем маленьким, но самого дядю ещё было видно: покачиваясь на волнах, он махал лапой.

– До свиданья, сынок! – донёсся едва слышный крик.

Мауи помахал в ответ, с трудом проглотив комок в горле. А тем временем ветер уносил его кораблик всё дальше и дальше от родных берегов.