Читать книгу Есть только острова - Евгений Морозов - Страница 17

Помнишь, ты ложился на диван и не знал, что делать?

Ведь надо иногда ложиться на диван – не знать, что делать.

Ведь если не ложишься на диван и знаешь, что делать,

значит, не любишь…

Сука-диван – как прогибался под твоими мыслями,

весом, стыдом, мычанием, искрами из глаз;

вытравить из себя пытаясь – лихорадочный яд,

всё равно ты видел в голове мельтешащий образ…

Переворачивался с боку на бок, прятал лицо в ладошках,

до боли закусывал губы, как удила,

прикладывал подушку к груди, вытягивался в струнку —

всё равно в голове разносился тот женский образ…

Что происходило в мозгу, как ты так прокололся?

Разве можно надрываться от того, что зла не хотело,

что не обморок, не остриё, не удавка на горле,

не имеет конкретного места и самой причины…

Робот номер 867, ты готов к любви —

не жалеть ни штурма, ни семени, быть как бык;

тётя Природа потянула за зверские паутинки —

ты должен запасть-отжаться, угодить под очарование…

Дура, ты видишь картинку с райскими яблочками,

Адама и Еву, торопящихся влезть в одежды,

стрекозу на стрекозе, росу – на острие листа,

над крыльями умки – возводящих небоскрёб муравьёв.

У меня есть кнопка, которую можно прижать, —

яблочный сок потечёт, запоют заводные слова,

я буду напоминать кривляющееся в детстве зеркало,

буду отражать желанья, сюрпризы, туфельки…

В сердцевине,

в акульей лагуне,

в борозде извилины

ты всё вскакиваешь с дивана, и в самых твоих глазах

видно – горит бессонно в кривой темноте

первозданное, из прошлой смерти, зерно безумия.

Сам ли ты есть, а не кто-то за тебя приходится

мужем, ветром, дубом, свечным огарком,

называется именем, думает, что свободен,

боится – не может – распорядиться мыслями…

А на деле всё хорошо. Только что выпал дождь.

Потемневшая ягода рябины дрожит на ветвях.

Потемневший забор вокруг школы весь из железа.

И ты сам – из мякоти дикого океана.