Читать книгу Венеция. Пандемиозо - Евгений Петропавловский - Страница 4

Как говорят итальянцы, detto – fatto: сказано – сделано.

Венецианская лагуна за круглым стеклом иллюминатора расстилалась как на ладони в полной своей красе.

Это было плавное появление на горизонте, приближение, проявление с настройкой контраста – примерно как у Вячеслава Иванова:

Нет, я обалдел – реально обалдел – настолько наглядно это было: просто хоть бери и зарисовывай всё, что открылось взору (ничтоже сумняшеся одной рукой наноси на лист чистой бумаги карту лагуны, а другой рукой подписывай увольнительный лист для всех местных топографов-геодезистов-картографов). Венеция – точнее, разделённые водной полосой острова Риальто и Джудекка – это понятно, трудно ошибиться при столь кристальной взглядопроницаемости с безоблачной высоты. А вон, чуть подальше, на севере – Сан-Микеле и Мурано. А изрядно севернее, прямо по курсу – Бурано, Маццорбо, Торчелло и ещё несколько неизвестных мне огрызков суши с небольшими прожилками воды, не позволяющими им приплюснуться друг к другу. И на востоке, гораздо ближе – околофаллический (с определёнными натяжками для тех, кто меня понимает) Лидо с недвусмысленно прилепившимися к нему Ла-Чертозой и Виньоле. Ещё и Пеллестрина – правда, слегка обособленно и вытянуто к южной периферии зрения, на слиянии с едва различимой, почти квадратной Кьоджей… Красотища.

Короче. Мы приземлились в аэропорту Марко Поло, взяли такси и поехали в Местре. Это материковый пригород Венеции; квартиру решили снять здесь, поскольку собирались арендовать автомобиль и поколесить туда-сюда, от Доломитовых Альп до Сан-Марино. Однако нашим планам не суждено было осуществиться из-за нахлобучившей Европу злокозненной пандемии.

Нет, мы, конечно, знали о болезнетворной обстановке на Апеннинском полуострове. Потому строго-настрого договорились предохраняться от заразы проверенными способами: ни с кем из местных не обжиматься и не подбирать чинарики с тротуаров, а главное – регулярно дезинфицировать свой внутренний мир доброкачественными алкосодержащими напитками. Однако размеров грядущей панической волны никто не предполагал.

Квартира оказалась вполне ничего, с просторными комнатами, а главное – с большой кухней-столовой для перманентного пира во время чумы (увы, расчеты на декамерон впоследствии не оправдались, поскольку сматывать удочки из стремительно схлопывавшейся Италии нам пришлось несколько ранее намеченного срока – едва-едва до гептамерона дотянули).

Анхен и Элен принялись разбирать чемоданы.

Сержио испарился в неизвестном направлении (как выяснилось позже, он решил пообщаться на улице с аборигенами, но наткнулся на компанию украинских гастарбайтеров, с которыми не преминул подружиться и битый час уточнял у них особенности венецианских товаров и услуг, законов и обычаев, музеев и театров, напитков и пищевых продуктов, женщин и проездных билетов, да мало ли чего ещё: Сержио человек весьма общительный, потому даже не представляю, каким образом гастарбайтерам удалось столь быстро от него унести ноги).

Моя душа рвалась на пьяцца Сан-Марко, на Страда-Нуова, к собору Санта-Мария делла Салюте, на фондамента Приули и фондамента Заттере, к средневековым еврейским небоскрёбам Каннареджо и на мост Риальто, чёрт знает как рвалась.

Но Валериан предложил для начала хорошенько выпить и закусить, благо мы успели забежать в супермаркет и накупить разной граппы, качотты и пармской ветчины.

Главное, разумеется, – выпить. Поскольку коронавирус не дремлет, нельзя забывать о дезинфекции.

Это было разумное соображение. И никто не стал спорить.

***

Ф-ф-фу-у-ух-х-х…

Стоило вспомнить о выпивке – и сразу отпала охота писать, вот же закавыка.

А куда деваться, если отпала охота? Если запасы агуарденте в моём пятнадцатилитровом бочонке кажутся совершенно неистощимыми, и подпирает к горлу жирная облая лень набивать текст на клавиатуре? Поневоле возникают позывы поддаться торможению, однако я с ними борюсь из последних сил.

Или это коронавирус, размножившись, пытается выесть мне мозг?

Ну нет, кому-кому, а ему-то я воли не дам. Даже если повсюду окрест будет кишмя кишеть этот враг рода человейного – у меня внутри ему никак не выжить.

А вот колебания творческого порядка – это бакалда посерьёзнее. Даже Диккенс писал из Венеции своему другу Джону Форстеру: «Никогда прежде мне не приходилось видеть вещь, которую я боялся бы описать. Но рассказать, какова Венеция, – это, я чувствую, непосильная задача». Диккенс! И рядом с ним – в затылок друг другу, длинной чередой, уходящей за горизонт – можно выстроить столько классиков мировой литературы, оставивших свои воспоминания о Светлейшей, что никакой дальнозоркости не хватит разглядеть замыкающего – меня, самонадеянно и крайне опрометчиво вступившего на эту торную дорожку. Потому моя рефлексия нисколько не меньше, нежели у Евгения Долматовского, обхаживавшего свою туристическую музу в следующих выражениях:

Разумеется, Долматовский был человеком профессиональным, оттого сумел выдать на гора стихотворение из восьми четверостиший. Так что же, теперь и мне деваться некуда: коли взялся за дело – надо довести его до конца. Возможно, и у меня получится, лиха беда начало, вот только соберу в кучу свои извилины…

Пока я проявляю колебания, краем уха слушая телевизор (он у меня работает практически круглосуточно: когда я пишу прозу или просматриваю новости в интернете, когда я ем или читаю книгу, когда я сплю или делаю физзарядку, когда я трахаюсь или вообще ни шиша не делаю; информационная атмосфера – это моя среда обитания), в мозг просачиваются мировые новости текущего момента:

…В Италии число скончавшихся от коронавируса составило четыре тысячи человек. Министр транспорта Паола де Микель издала приказ о сокращении железнодорожных перевозок до минимума. Римские власти устанавливают полицейские кордоны на въездах в город.

…Китайские учёные обвиняют США в создании коронавирусной инфекции и в использовании этого штамма в качестве биологического оружия против КНР.

…В США растут продажи огнестрельного оружия. Это вызвано тем, что полиция сокращает количество проводимых операций из-за пандемии, и население готовится к всплеску преступности.

…Князь Монако Альбер II заразился коронавирусом.

…Всемирная организация здравоохранения признала Европу эпицентром пандемии. Генеральный директор организации Тедрос Гебреисус призвал национальные правительства к решительным мерам и социальной изоляции во имя спасения человеческих жизней.

…Власти Туркмении запретили использовать слово «коронавирус».

…Житель Британии заразился covid-19 во время проведённого с любовницей отпуска в Италии, в то время как его жена полагала, что он уехал в командировку в пределах страны.

…В итальянском Бергамо слишком много жертв коронавируса, поэтому власти города разрешили размещать гробы с телами в церкви, где проходят службы по усопшим. Местный крематорий не справляется с нагрузкой, и часть гробов отправляют для кремации в другие города: армейскими грузовиками их перевозят в соседние Модену и Болонью.

…В Греции родился первый ребёнок от матери, заражённой коронавирусом: женщине сделали кесарево сечение. Медицинский персонал был одет в специальные костюмы для защиты от инфекции.

…В Испании пневмония унесла жизни более тысячи человек. Число заражённых достигло двадцати тысяч.

…Из-за пандемии в США многие записывают похороны на видео, позволяя присутствовать на похоронной церемонии только близким родственникам. Отдалённые похороны также начали проводить в Великобритании.

…В Евросоюзе практически во всех городах улицы опустели. За нарушение карантина без уважительной причины каждого может оштрафовать полиция.

…Итальянцы страдают от того, что им запрещено выходить на улицу без специального разрешения. Поэтому они стали брать в аренду соседских собак, чтобы погулять. Нашлись и те, кто додумались смастерить питомцев из подручных материалов или просто выходят на улицы с привязанными к поводкам плюшевыми игрушками. Узнав об этом, власти некоторых городов издают указы, в которых прописывают, что выгуливаемые собаки «должны быть живыми».

…В Китае вырос уровень разводов в связи с карантином.

…Помимо вспышек в Испании и Италии, болезнь нанесла удар по Франции: там уже четыре с половиной тысячи заболевших и девяносто один умерший. «Мы находимся в состоянии войны за наше здоровье», – заявил президент Эммануэль Макрон. Франция закрыла для посещения места общего пользования.

…Легенда оперы Пласидо Доминго заразился коронавирусом.

…Билл Гейтс предсказывал, что надо готовиться к глобальной пандемии, но его не слушали. Он настаивал, что государствам следует работать над созданием вакцин.

…Паника из-за коронавируса в США достигла невообразимых масштабов. Люди сметают с полок товары первой необходимости, особым спросом пользуется туалетная бумага, которая стала буквально на вес золота. В Северной Каролине преступники угнали фургон для перевозки восьми тонн туалетной бумаги. Полицейские остановили фургон и арестовали подозреваемых. В машине, кроме туалетной бумаги, были бумажные полотенца, спрос на которые тоже возрос.

…Испанский биолог заявил: «Вы платите миллионы евро в месяц футболистам и в тысячу раз меньше – биологам. Сегодня вам требуется в лечение? Идите к Месси или Рональдо: пусть они найдут вам вакцину.

…Число заражённых в России достигло двухсот пятидесяти трёх человек, один из них погиб. Под наблюдением сейчас находятся двадцать семь тысяч россиян. У всех прилетающих из стран Евросоюза берут анализы на коронавирус.

Берут они анализы, как же. Разве только на бумаге. А бумаги, как водится, составляют министерские брехуны. Может, президент Путин и верит липовой отчётности: ему простительно, он старенький. Но я-то знаю правду. Чёрта с два почесались в нашей поликлинике, когда мы сообщили туда о своём возвращении из Италии. Спросили: «Как вы себя чувствуете? Симптомы простуды имеются?» – «Нет». – «Хорошо. Если появятся симптомы – приезжайте». Вот так-то. Когда б не суровые спиртосодержащие жидкости – всем нам настала бы хана, давно настала бы. А вот же какой кандибобер: невзирая на усилия отечественных гиппократов стоит Третий Рим уже более тысячи лет – пошатывается иногда, но стоит, и никакая зараза его не берёт.

Мои мысли прерывает телефонный звонок. Это Василий Вялый в очередной раз интересуется:

– Ну как, ты ещё жив?

– Не дождёшься, – отвечаю я.

– Что-нибудь пишешь? Грозил мемуарами разродиться.

– Да кропаю помаленьку.

– Помаленьку не годится. Ты же в карантине. Франсуа Вийон знаешь, как Пегаса пришпоривал в тюряге – перед смертью-то?

– У меня, между прочим, пока ещё никаких симптомов не появилось. Так что не надейся скоро погулять на моих поминках.

– Да мало ли, иногда люди и без симптомов отбрасывают ласты, – разочарованно замечает Василий. И уходит со связи, не дав мне возможности опровергнуть его слова насчёт Вийона (тот, конечно, был приговорён к виселице, когда писал: «Я – Франсуа, чему не рад, увы, ждёт смерть злодея, и сколько весит этот зад, узнает скоро шея», но затем приговор заменили десятилетним изгнанием из Парижа: поэт-разбойник благополучно усвистал в белый свет как в копеечку, и его дальнейшие следы затерялись в пучине средневековья).

С другой стороны, Василий, наверное, всё же прав: Вийон ведь не мог знать наперёд, что приговор ему смягчат, он ждал виселицы.

Вот примерно как я сейчас жду появления первых симптомов covid-19.

Хотя это ещё бабушка надвое сказала. Тем более что у меня имеется надёжное средство для борьбы с микроскопическим гадёнышем. Не лишённое приятности средство, между прочим.

А какая великолепная была бы смерть, мамма мия! Съездить в Венецию – и, вернувшись оттуда, крякнуться в разгар полутверёзой вербализации своих воспоминаний и ощущений, в соплях и в бреду, в обнимку с недопитым бочонком агуарденте! Перфетто, белиссимо, грандиозо!

Как ни крути, мне повезло. Михаил Булгаков, например, тоже мечтал побывать в Италии. Даже просил Сталина отпустить его за границу; однако не сложилось. Умирал великий писатель от наследственной болезни почек, сопровождавшейся страшными головными болями и стремительно развивавшейся слепотой – мужественно умирал, работал, надиктовывая жене последний вариант романа «Мастер и Маргарита». А за два дня до смерти попросил Елену Сергеевну купить икры и водки (невзирая на предписанную врачами строгую диету) и устроил прощальный ужин.

Куда мне до него. Я ещё и заболеть-то не успел, а уже чувствую, что охота к словосложению во мне едва теплится. Однако впереди продолжительная самоизоляция, авось управлюсь употребить её на скромный травелог.

А сейчас пора и по вирусу ударить как следует.

Пора, да.