Читать книгу Такси до отчего дома. Роман о семье, помощи и невозможности спасения - Евгений Платонов - Страница 9

События из разных дней – 24—29 октября

С Колей.

Коля встретил меня у магазина в тот день, когда я забрал у него две тысячи рублей за заказанный аккумулятор для его шуруповерта. Я пришёл как смог, но он сделал вид, что он начальник, и я пришёл не в девять утра, а в двенадцать дня. Рядом с ним был бухгалтер Дима, который не просто косился на меня, а смотрел с не скрытым отвращением. После такого взгляда я не мог там находиться даже минуту.

«Женя, ну бл*, так не делается конечно…»

«Что?»

«Не попрощался, убежал»

«Ушел и ушел»

«Ну ты оставил инструменты у тисков. Пилу, сучкорез. Ему ж беда будет…»

«Да, точно. Я спешил.»

«Ну я убрал. Ладно… Дима говорит, никто не кормит собак. Говорит, будет сам варить.»

«Наташа же сварила и покормила.»

«Да? Ну ладно… Ну я-то не знаю…»

«Ещё что-то будешь делать?»

«Сегодня нет. Завтра может.» Ушел.

«Когда?» – вдогонку.

«Завтра!»

Я ругался про себя. На него – он совсем слабый умом – я забрал деньги и ушел, что нужно еще пояснять и прощаться десять раз? Ну и зачем я не объяснил, что ушёл, и не дал Коле полный отчёт? Зачем я не сказал просто «пока»? Опять я пустил в глубь эмоции и ушел не сказав.

Когда я рассказал Наташе, она рассмеялась: «Ай, не умеешь ты послать! Скажи ему что-то погрубее, а то Коля наседает с глупостями. И на меня наседает. Ну…»

«Но это же грубо,» – сказал я.

«А что, он не грубый? Просто он общается как не чужой. Просто это здесь – так разговаривают.»

Я согласился внутри, но остановился внешне. Потому что Коля – не злой (уже) человек. И я не хотел быть грубым.

Про Колю.

Про Колю я могу рассказать, что я его видел редко раньше. Потому что он не считал Аниськиных себе хоть сколько-нибудь ровней, всегда смотрел на всех с презрением и неуважением. И даже если это не так, все считывали его поведение и взгляды именно так.

Мне про него рассказывала только одну историю моя мама: когда она ещё жила в деревне, была общепринятая норма, что девочки моют полы, готовят и убирают. И даже собирать грибы считалось не женской работой, а развлечением. И вот, когда мама только убрала пол, пришёл Коля и, не вытирая сапоги, начал проходить в дом.

Мама возмутилась и начала ему всё высказывать. Тот просто сказал: «Это твоя обязанность убирать, а я не обязан ничего снимать.» Тогда, возможно, была драка и слёзы, не знаю. Но обида закралась у неё в самое сердце и уже не способна была исчезнуть.

Нужно сказать, что у меня было к нему уважение только потому, что его мать была моей второй мамой. Я даже боюсь это вслух сказать, потому что у меня ведь была родная бабушка. Но это так. Когда моя мама уехала в роддом рожать мою сестру, меня отдали к бабушке Соне. Бабушка Соня это родная сестра моей родной бабушки Ефросиньи, или проще – Фрузы. В три года меня очень добро и с огромной любовью приняли в Сониной пятиэтажке. Я не помню всех деталей, я был ещё слишком мал, но я пробыл там то ли три месяца, то ли полгода. И бабушка Соня и её младшая дочь Галя все бегали вокруг меня как с самым ценным сокровищем мира. Она навсегда после этого была очень добра ко мне. Настолько, что я не мог к ней иначе относиться, как с большой любовью и уважением. С такими же чувствами относилась к ней всегда и моя мама, она очень любила ее и всегда была готова и покормить и пустить помыться и просто посидеть дома, когда моя мама еще была юна и не уехала еще из поселка. Возможно, что именно Соня дала пример, как могло быть в доме чисто и аккуратно, что это вполне достижимо и к этому стремилась моя мама всегда.

Поэтому, представляя, что Коля родной сын Сони, и конечно она его тоже любит и сейчас, будучи уже как десять лет не с нами, – я не могу ему нагрубить. Тем более я вижу, насколько он стал после инсульта беспомощным и жалкой копией того горделивого и упрямого эгоиста из Голынок, которого помнила вся родня. К слову, инсульт его догнал после первой и последней драки с Димой, после которой он пришёл домой и напился в зюзю. Он просто упал где-то в туалете или ванне, разбив голову, и пролежал так, пока его кто-то не нашёл ближе к ночи или утру. Если бы его нашли раньше, он был бы снова тем же. А если бы позже, его просто бы не стало.

Только в последнее время я начал понимать всю динамику того события с дракой. Возможно Коля первый ударил Димку, потому что Коля (возможно) по-отцовски что то доказывал ему и хотел больше уважения. И несмотря на всю внешнюю грубость эти двое никогда не дрались ни до, ни после этого. А то, что он сильно напился после этого говорило для меня только о том, что Коля очень переживал это событие. Очень жаль, что очень часто люди могут говорить, но не слышат друг друга, даже родные люди, которые прожили всю жизнь рядом.

А вот Димка с Наташей дрались с детства и постоянно. Конечно, сейчас уже нет, но лет до 35 точно были эпизоды. А в молодости как я слышал, даже и до крови. Конечно, эти двое росли с минимальной разницей в возрасте и этот клей не может просто высохнуть просто от возраста или времени. Это навсегда ее родной брат, которого она любила и поддерживала с самого юного возраста. Видела и как он рос и как учился и как ошибался в жизни и как плакал и как смеялись они вместе, как делили одну еду, одни проблемы. Как может повернуться язык и сказать, что Наташа дура, что поддерживает своего брата, даже когда тот похож больше на неблагодарную скотину, чем на брата. Это если уместно единственный мужчина, который с детства и до сих пор нуждается в ней и в этом смысле все еще с ней. Нет уже ни отца, ни мужа, ни других каких-то друзей, все ушли своей дорогой и возможно предали ее. Но Димка каким-то способом так же подает знаки, что Наташа, его сестра ему нужна и он бы не прожил без нее. Она это чувствует и приезжает.