Читать книгу В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1 - Евгения Владон - Страница 3

Увидеть Леонбург и умереть… или осознать до конца, что этот город связан с тобой куда глубже и масштабнее, и не только своими местными достопримечательностями. Я не могу одновременно думать, делать и обрабатывать столько информации. Не могу разрываться сознанием на части, цепляясь за ускользающие нити реальности и незримого потока ментальной сети невидимого охотника. Я не хочу утонуть и захлебнуться во всем этом раньше, чем пойму, что дороги назад уже нет, что все давно просчитано, взвешенно и вымерено… что я уже в эпицентре той самой ловушки, которую так боялась все эти месяцы! Я внутри твоих гениальных идей и помыслов, я внутри тебя… в центре огромного европейского города, и ты знаешь обо мне больше, чем это вообще возможно.

Не хочу, но чувствую… чувствую это, продолжаю чувствовать, сопротивляться и… снова за это цепляться! Почему, зачем? Чистейший бред… а ведь я даже не сплю и не дремаю, хотя… взгляд, сознание и тело разрываются на составляющие. Дайте мне хоть каплю послабления, усыпите мой разум, укачайте бдительность и придавите хоть чем-то эти гребаные страхи! Избавьте меня от этого ощущения… ощущения человека, которого я не видела больше десяти лет! Это только воображение… всего лишь разыгравшееся воображение фотохудожника, у которого всегда было не все в порядке с головой, с фантазиями и виденьем окружающей действительности. Слишком эмоциональная, слишком чувствительная и до невозможности мнимая… Это слишком нереально, чтобы быть правдой!

Не так я хотела провести своё первое знакомство с великой столицей своей родины. Не из окошка шикарного лимузина, утопая в облаке специфических ароматов натуральной кожи, освежителя воздуха, ароматизированных чистящих средств и почти выветрившихся парфюмов от трёх разных тел. И уж тем более не с навязчивым пунктиком в голове ложного чувства – ощущения незримого присутствия пятого участника данного шоу.

Интересно, здесь есть видеокамеры? Ведь наверняка есть! Я бы скорее удивилась, если бы их не было!..

–…Ваш багаж отвезут в гостиницу «Остиум». Компания забронировала на ваши имена три номера на время вашего пребывания в столице… – Эвелин Гувер прилежно зачитывала свой список-график с экрана чёрного Айфона. Именно её звучный и до невыносимости приятный голос постоянно выдёргивал меня из глубоких провалов бушующего шторма мыслей, образов и противоречивых эмоций.

Временами мне действительно казалось, что я нахожусь где угодно, но только не в этой реальности. Моё сознание или астральная проекция балансировали в пространственных плоскостях, отчаянно цепляясь за всё, что напоминало эту самую реальность, где не было места для того, кого попросту не существовало в данном измерении. Ускользающие картинки великого города за окном, голоса людей, включая мой собственный, в салоне Крайслера, сами лица и фигуры этих людей. Иногда и вправду помогало, хотя и ненадолго.

Временами просто хотелось откинуться затылком на обтянутую тугой кожей спинку кресла, закрыть глаза и… послать всех и вся как можно подальше… особенно ТЕБЯ!.. (пообещай, что мы никогда не увидимся, даже мельком!)

Секунда за секундой, минута к минуте, слово за словом, неровный перебор расслоившегося сердечного клапана по всем пульсирующим точкам на теле, надрывным разрядом по гландам, шипящей волной вскипевшей крови по вискам и в голову. Fuck! Последний отчёт ненормальным ритмом моего собственного сердцебиения, с последними километрами точного расстояния до конечной точки прибытия… Если бы я знала, что ТАК буду волноваться и переживать!..

Кажется, сердце телепортировало в желудок или ударило через пищевод осязаемым эхом. Ответный спазм рвотного рефлекса… Вот же ж чёрт! Только этого мне сейчас не хватало!

Эллис, дыши!.. Спокойно, размеренно… глубоко! Да, воздух здесь не первой свежести, но не станешь же ты сейчас опускать окно и лезть головой наружу!

Что на тебя вообще нашло? Откуда этот панический приступ? Можно подумать, тебя везут на плаху!

Но я же не железная леди, типа этой Гувер! И все мои страхи вполне обоснованы. Было бы странно, если бы я вообще не волновалась!

Странно, что ты волнуешься не из-за работы, а из-за человека, который о тебе сейчас даже и не вспомнит… вернее, не вспомнит, кто такая Эллис Льюис. Или ты пытаешься приписать-привязать одно к другому? Или ещё хуже, навязать себе то, чего не существует и в помине – ощущение ложного присутствия человека, которого нет рядом… увидеть-прочувствовать на расстоянии его мысли, эмоциональный диапазон с букетом специфических желаний… Если на данный момент он чего-то (или кого-то) хочет, о чём-то думает или что-то испытывает, едва ли это связано с тобой! Не обманывайся! Не выкручивай на изнанку собственные эмоции, не подпитывай рациональные страхи красочными иллюзиями. Его здесь нет! Ты чувствуешь вовсе не его и не его взгляд!.. Он больше никогда в тебя не проникнет! Ты этого не допустишь! Ты же обещала самой себе… столько грёбаных лет!

Будь сильной, будь той, кто ты есть! Будь, твою мать, Алисией Людвидж, покажи им всем и ему в особенности, кто ты и кем стала!

Если бы это было так легко, как звучит!..

– Вы упоминали о том, что на встрече будет присутствовать господин Мэндэлл!

Удивлённо поворачиваю голову в сторону Дэвида Фроста. Меньше всего ожидала, что именно он озвучит вслух терзавшие меня вопросы. По крайней мере, именно ему удалось вырвать моё сознание из очередного омута краткосрочного провала-помутнения.

– Да, господин Мэндэлл прибыл в «Глобал-Вижн» за час до посадки самолёта с вашим рейсом в аэропорту Леонбурга. Долгие поездки ему противопоказаны. Поэтому он решил дождаться встречи с мисс Людвидж в конференц-зале, в офисе дирекции компании.

Ей богу, чем больше смотрю и слушаю эту женщину, тем сильнее хочется её чем-нибудь навернуть… или влепить увесистую затрещину, дабы выбить из неё хоть некое подобие естественной человеческой реакции. Люди не могут быть настолько безупречными, и уж тем более не во всём!

Вообще-то, это Я здесь почётный гость и главный гвоздь программы, Я должна быть центральной фигурой и ведущей примой! А такое ощущение, будто меня насильно затолкали в угол заднего сиденья этого шикарного авто, а рядом усадили королеву бала, заполонившую всё окружающее пространство невидимым шлейфом своего негласного господства. И при этом я абсолютно и ни хрена не испытываю никакой реальной поддержки от присутствия Робин Поланник и уж тем более от заботливой няньки Дэвида Фроста!

Ни за что бы не подумала, что так сильно и страстно захочу ощутить присутствие и… ревностные объятия Брайана Тревора Стэплтона.

Мне необходимо успокоиться! Срочно! Что же будет, когда мы доедем до места назначения?!

– А как насчёт самого господина президента?

Дэвид, ты уймёшься или как? Спасибо, конечно, что уточнил, какой именно из Мэндэллов страстно желает меня лицезреть, но зондировать и дальше данную почву по каким-то личным интересам – явный перебор!

– Господин президент находится на своём рабочем месте с самого утра и не покидал здания компании из-за высокой занятости. Я даже не знаю, сможет ли он вообще найти время, чтобы спуститься в конференц-зал хотя бы на несколько минут.

А это что ещё значит? Эвелин, что за скользкие намёки? Так он спуститься-снизойдёт или нет? Или он настолько занят и не заинтересован встречей с Алисией Людвидж, чем ясно даёт понять, кто он, а кто она?

Короче, первое, что прикажу Робин сделать, когда подпишу этот долбанный контракт (ЕСЛИ подпишу!), чтобы каждое рабочее утро ложила мне на стол подробное расписание всех передвижений президента внутри здания компании, в дни его присутствия в «Глобал-Вижн»! А главное, выяснить, пользуется ли он вообще или как часто служебными лифтами!

Опять паникую, опять пытаюсь незаметно тереть ладонями по поверхности подола пальто по напряжённым бёдрам. Вернее, втираю в плотную шерсть чёрной ткани липкую испарину с лёгкой дрожью со своей горячей кожи. Мне реально не хорошо! И чем меньше остаётся времени и расстояния до конечной точки, тем острее чувство материализовавшихся страхов.

Почему я не догадалась принять успокоительного? Или я не ожидала от себя подобной реакции? Не ожидала такого взрыва эмоций… Не ожидала, что буду чувствовать того, кто умер для меня 10 лет назад… или кого я попыталась убить в себе 10 лет назад! Если бы было можно каким-то образом отключить не только воображение, но и всю нервную систему… или для этого надо отключить кого-то ещё?..

***

…Нет, его руки не дрожат, ни сколько! Такому спокойствию позавидовали бы даже спартанцы. Такому размеренному мыслительному потомку обзавидовался бы сам Ганнибал Лектер. Каждая секунда равномерно ложиться за следующей в унисон ровно бьющегося сердца. Каждое движение подобно изящному перебору искусного виртуоза, не сбивающегося ни на такт с чёткого ритма плавных жестов…

Прозрачная медь жидкого янтаря топит толстое дно бокала толщиной слоя не больше чем в один палец. Он купил эту редкую марку коньяка Martell шесть лет назад, когда впервые дал себе клятву покончить со всеми своими слабостями. Или так совпало, или он сделал свой выбор на подсознательном уровне, но на тот момент у этой бутылки уже был срок выдержки в четыре года. Теперь официально ей 10 лет. Ирония или скрытый расчёт? Но кто мог знать наперёд, что всё это затянется на такой долгий срок? Он и сам всё ещё не мог поверить в такую… удачу. Он выиграл! Впервые выиграл там, где это в принципе невозможно было сделать… Он обманул и время, и ситуацию, и сам случай. Он обманул саму смерть или то, что когда-то считалось давно умершим, захороненным в бездонных глубинах чужой памяти. Он высек искру там, где уже давно не было ни единой капли кислорода… осталось за малым – за цепной реакцией.

Подушечки пальцев скользят по ободу стенок бокала в неосознанном танце с холодным стеклом. Кажется, он не только слышит внутри своего сердца передвижение с ритмичными щелчками шестерёнок секундой стрелки, но и чувствует их равномерный такт всей нервной системой… Прижаться затылком к холодной коже высокой спинки рабочего кресла, закрыть глаза, настроиться на… хаотичный поток осязаемых образов и чужих мыслей, пропустить через себя, через каждое сокращение сердечного клапана тройной удар чужого сердца, через каждый равномерный вздох – порывистое учащённое дыхание чужих лёгких… Через прохладу и поры своей кожи – нервную дрожь с горячей испариной чужого тела… Через каждый нейрон и ослабленный нерв – обжигающую вспышку, удар за ударом чужих мыслей и чувств.

Скажете, это всё нереально? Что это всё плод разыгравшегося воображения? Можно ли пропустить через себя чужую слабость, боль и страхи? Прикоснуться к чужим оголённым нервам и эмоциям, как к источнику живительной, но столь болезненной энергии? Да, больно, да, выбивает, выжигает кожу вместе с костной тканью, но всё равно… так сладко и… приятно.

Чистая фантазия или жестокая осязаемая реальность?

Хочу ли я тебя сейчас успокоить и убаюкать? И да, и нет… Мне нужна твоя боль! Я и не знал, что это окажется так… возбуждающе!..

***

Чтоб тебя!..

Мощный толчок-удар о грудную клетку…

Взгляд не успевает зацепиться за края чёрно-синих зеркал-окон и титановый каркас высотного здания. Чёткая картинка с приглушённым солнечным светом срезается-поглощается белыми стенами тоннеля подземного гаража с идеальным скатом пандуса. Кажется, даже внутри салона лимузина стало темнее, несмотря на яркое наружное освещения гаража.

Нет… нет, определённо не так я хотела оказаться в самом сердце Леонбурга. Не так я думала увидеть «Глобал-Винж» при первом визуальном знакомстве. Боже, я даже не успела сообразить, что мы уже приехали!

Так мы уже приехали? Бл*дь!

Сколько осталось минут, пять-десять? Меня снова мутит. Память опять играется с чёрными дырами, кромсая звуки, голоса и окружающие образы на рваные пазлы рассыпающихся картинок. Мне проще сосредоточиться на гулких ударах собственного сердца, чем на окружающейся действительности.

Эллис, всё хорошо! Это не смертельно… тебе надо это сделать, иначе, ты так никогда и не узнаешь…

Я же делаю это не из-за того, что хочу узнать… О, господи, да что со мной происходит?

Не слышу, но чувствую, вижу краем глаза, как у плеча открывается дверца… и открыла её не я, это точно.

– Мисс Людвидж! – спокойный вежливый мужской баритон. Чёрная дыра поглощает и его, но не всю картинку. Тупо смотрю на протянутую в открытый проём широкую ладонь в чёрной кожаной перчатке.

– Элл, ты выходишь?.. – кажется, спросила Робин (хотя, кто ещё?). – Ты в порядке?

Нет, я совсем и далеко не в порядке! И сама не понимаю почему! Может ПМС или гормональный сбой? Кстати, я не забыла сегодня принять противозачаточные (и какого чёрта я думаю об этом именно сейчас?!)?

Поднимаю взгляд по руке, по чёрному рукаву фирменного блейзера, пока не останавливаюсь на незнакомом лице незнакомого мужчины (или всё-таки знакомого?). Одёргиваю себя сразу же, поспешно возвращаясь по пройденному маршруту обратно к ладони. У меня нет ни сил, ни подходящего состояния, копаться в файлах взбесившейся памяти. Мне достаточно и трёх составляющих, чтобы ухватиться за них, как за спасительную соломинку, и наконец-то всплыть на поверхность. Всё равно не вижу причин запоминать это лицо, хотя глазная сетчатка продолжает какое-то время удерживать несколько особо выразительных деталей – плотно сжатые губы, выступающую надбровную дугу и весьма глубокие серо-голубые глаза с платиновым отливом. Что ещё? Чёрный узкий галстук с затянутым высоким узлом под накрахмаленным воротником белоснежной сорочки, не хватает только чёрной фуражки? Да, точно, это водитель, и кажется, я его уже видела мельком, ещё в аэропорту. Кусочки пазла сошлись в идеальную картинку… на время.

Вкладываю ослабевшую ладошку в предложенную руку скорей на автомате, чем по собственному желанию. Тело не особо подчиняется, впрочем, как и сам разум. Слегка шатает и ведёт, или даже раскачивает изнутри от мощных ударов сердца. Не успеваю заметить или осознать, как оказываюсь за пределами салона крайслера, поддерживаемая внимательными жестами незнакомого мне человека. Выпрямляюсь сразу же, на автопилоте, во весь рост. Но даже на каблуках едва дотягиваю макушкой до переносицы этого широкоплечего исполина мистера Вселенная из Сервис-Обслуживания.

Всего несколько секунд, чтобы успеть определиться в окружающем пространстве и наконец-то отвесить себе увесистый мысленный подзатыльник. Элл, не тормози! Ты уже на месте… практически.

Чёрт! А гараж намного, намного больше чем в «Доминик-Хаус»! Белые стены, толстые квадратные колонны, до хрена машин в несколько рядов… Я же не собираюсь искать взглядом или гадать, где расположено место-стоянка для президентских авто? Или всё-таки собираюсь?

– Круто! Знаете, мне определённо уже начинает всё здесь нравиться! – Робби выныривает следом за мной буквально через пару секунд. В отличие от меня, с куда большим интересом и пристальным вниманием разглядывает фигуру и лицо водителя, держась за его руку несколько дольше допустимого.

– И что ж тогда с тобой случиться, когда ты поднимешься на несколько этажей выше? – Дэвид выскакивает с другой стороны лимузина, выстреливая очередной шуточкой мимо цели. Боюсь, она задевает не того, кому предназначалась, а прошибает на вылет именно моё оцепеневшее сознание.

Приехать-то приехали, но мы же ещё не совсем там, где надо! И я всё ещё цепляюсь за ускользающее время, окружающие вещи и динамику чужих движений, как за спасательный трос…

Зачем же так спешить? Может не стоит? Куда торопиться, а главное, зачем?!

– А что случиться с тобой, Дэвид, когда у тебя заберут временный пропуск?

– Мисс Людвиж, прошу…

Эвелин Гувер срезает своим эффектным появлением короткую сценку Поланник-Фрост одним точным ударом невидимых ножниц. В расстёгнутом на все пуговицы пальто, протягивая руку приглашающим жестом в сторону своего динамичного направления, намереваясь выхватить-перехватить не только моё сознание, но и само тело. И кажется каким-то непостижимым образом ей это удаётся.

Может она меня загипнотизировала? Все эти идеальные чарующие улыбочки с мягким прямым взглядом, изящные жесты рук. (Господи, зачем такие сложности? Не проще ли было накачать меня клофелином? Или слишком много нежелательных свидетелей?)

Уж в лифтах по любому есть видеокамеры! И зачем мне думать об этом прямо сейчас?!

Очередной отчёт? Каждый этаж подъёма за несколько ударов сердца. Если у меня сейчас такой приступ паранойи, что будет дальше, когда я стану работать здесь официально?

Это плохо, очень и очень плохо!

Скажи-поклянись, что в эти самые секунды ты не наблюдаешь за мной через мультимедийную сеть внутренней видеосвязи… Чёрт, ЧЁРТ!

Сознание затягивает полупрозрачной дымкой или срабатывает психологический блокиратор. Нет, волнение не исчезает, так, слегка притупляется. Разве что окружение, предметы и люди чуть стираются и не только в секторах краткосрочной памяти. Возможно, сбивает внутреннюю фокусировку. Размытые линии, движущиеся силуэты, яркие пятна дневного света. Мы на одном из последних этажей с просторными коридорами-галереями? Полустеклянные стены помещений-офисов в бесконечном лабиринте из толстых колонн, перегородок под мраморными панелями холодного антрацита и белёсой сеткой ломанного рисунка. Нет, сердце уже не скачет заведённым моторчиком механической игрушки под давлением необъятного воздушного пространства пятиметровых потолков. Но его гулкие чёткие удары, кажется, поглощаются через ступни в глянцевую плитку пола. Может у этого мрамора сенсорная поверхность?..

Зараза, о чём я только думаю?! – Эллис, что ты творишь? Сфокусируй внимание, соберись, сейчас же! Разве это не то, о чём ты столько времени мечтала? Увидеть царство Мэндэллов изнутри и пройтись по нему триумфальной походочкой? – Ты издеваешься? Мне бы найти сил не рухнуть на колени и не проползти по этой шикарной плитке на четвереньках!

Кажется миссис Смит и остальной эскорт всё это время продолжали неустанно говорить, как в лифте, так и в этой монументальной галерее-лабиринте. И кажется, я тоже что-то говорила или пыталась отвечать, чисто на автомате. С завидным упрямством, не желая вынимать из карманов пальто потные ладошки, сжимая пальцы буквально до дрожи в суставах, стараясь не сильно вонзать ногти в онемевшую кожу. Я всё равно не чувствовала боли… пока что. Адреналин в крови превысил все допустимые нормы, каким-то чудом не загнав сердце до реального инфаркта. При этом сознание продолжало плавать в плотном вакууме рассеянного внимания и параллельной прострации. Может я частично потеряла сознание, не заметив этого?

–…Если вам что-то нужно или что-то понадобиться… – голос и лицо Эвелин Гувер прорезаются-выступают чёткими звуками и картинкой перед моим плавающим взором.

Останавливаюсь всё на том же автопилоте (или условном рефлексе) перед широкими створками тёмно-синих дверей, а может потому что все тоже остановились.

– Я буду рядом! – не знаю, кого именно намеревалась успокоить этими словами Робин – меня или секретаря дирекции «Глобал-Вижн».

Так была ли у меня возможность всё переиграть, прокрутить назад плёнку? Оставалось ли у меня в запасе хотя бы пара секунд на то, чтобы развернуться и припустить со всех ног обратно в сторону лифтов (если я ещё запомнила дорогу до них)… или меня-таки успели обложить со всех сторон? И для этого не понадобилось физического присутствия того, кто действительно мог создать данную ловушку…

Без физического? Тогда что или кого, чёрт возьми, я столько времени и до сих пор ощущаю, вашу мать?!

Вспышка света отточенным лезвием по глазам, расширяющимся пятном-взрывом сквозь раскрывающиеся створки высоких дверей… Зажмуриться, отвернуться или… убежать? Нет, она все-таки меня оглушает, на время дезориентирует, сковывает часть мышц с оцепеневшими нервами. Приглушенные голоса, смех, четкие силуэты, пятна и линии новых предметов проступают из яркого света необъятного воздушного пространства огромного помещения по мере того, как я делаю следующие за движущейся фигурой Эвелин Гувер шаги. Господи, я и вправду иду за ней подобно бесплотной тени или тупой овцы? Это же неправильно, вашу мать! Так не должно быть! Я сама и добровольно сюда приехала, переступив собственные сомнения, страхи, ненормальные предчувствия и убойные фантазии! Я главная героиня этого дня! И я не должна так бояться, особенно без веских на то причин! (А ты уверена, что их вообще не существует?)

– Я определенно сплю или по ошибке принял не тот набор медикаментов! Барри, Хьюго, вы видите то же, что и я? Если нет, вызывайте санитаров!

Взгляд сам тянется не только за громким голосом со знакомой тональностью и звучным бархатным тембром, но и за движениями четких фигур почти в самый конец залы. О, да, это не просто зал, это практически мини-стадион с высокими стенами-окнами углового офиса. И увидеть здесь человека из собственного далеко не радужного прошлого, равносильно получит под дых со всего размаху и именно с разделяющего нас расстояния в несколько метров! Каким чудом мне удалось удержать равновесие и не споткнуться!?

Высокая седовласая фигура пожилого (вру, определенно старого!) мужчины в бежевом джемпере и светло-серых брюках отделяется от двух более молодых представительных джентльменов в темных деловых костюмах, отталкиваясь от края очень длинного стола.

Черт возьми, я же совсем недавно рассматривала фотографии этого человека, но совершенно не ожидала увидеть его таким… постаревшим!

– Мисс Людвидж, не могу выразить словами всего восторга и безмерного восхищения от осознания того факта, что вижу вас именно здесь, в сердце нашей скромной обители, внутри "Глобал-Вижн" – детища и дела всей моей жизни. Вы даже не представляете, какая это для меня честь! Нет!.. – Дэниэл Мэндэлл-старший подходит все ближе, расточая изысканный букет идеально подобранных (не исключено, что и отрепетированных) фраз вместе с ослепительным жемчужным "светом" тысячеваттной улыбки (в аккурат под тон цвета его белоснежных и все еще густых волос).

Сердце продолжает пропускать частые аритмичные переборы в такт каждого произнесенного этим человеком слова, с каждым проделанным им в мою сторону шагом. Как бы мне хотелось вспомнить схожую сценку из прошлого десятилетней давности. Но, увы, память в определенные моменты стирает слишком много деталей и образов, погружая часть воспоминаний в омут мутных вод. Если бы так же можно было растворить в них и нынешние чувства с переживаниями…

Взгляд цепляется за забытый яркий цвет лазури чуть белесых глаз, за расслабленную мимику сильно постаревшего лица в мучительной попытке выхватить или выцепить хотя бы один незначительный, едва заметный проблеск иных чувств.

Неужели ты меня не помнишь? Дай хоть намек, пусть самый крошечный, не важно какой – нахмурься, подожми губы, отведи взгляд… напрягись, сбейся со слов!

– Это великая честь и памятный день для всей нашей компании, мисс Людвидж! Эти стены видели и принимали многих замечательных и во истину великих личностей и не только в истории рекламной индустрии. Но я безмерно счастлив именно от мысли, что дожил до сего дня, получив столь редкую возможность, оказать достойный прием самому талантливейшему художнику современности!

Кажется, у меня слегка отвисла челюсть… или не слегка. И кажется, я не заметила, как расстояние между нами незаметно сократилось на нет.

Черт, как же ты все-таки постарел, Мэндэлл-старший. Но я ведь все равно смогла тебя узнать, даже спустя столько лет! В чем же разница? Ты ведь не страдаешь Альцгеймером.

– Это для меня великая честь, господин Мэндэлл, оказаться в сердце святая святых самой легендарной компании рекламной индустрии и познакомиться лично с его основателем и создателем!

Умница, Эллис, так держать! И осанку, и улыбку на миллион… нет, на десять миллионов фунтов! Пусть почувствует разницу, ведь она есть!

Ах, какой дичайший соблазн с желанием полюбопытствовать-поинтересоваться, помнит ли он девочку, которой он когда-то с такого же расстояния пытался всучить в руки чек на десять тысяч. Невероятно сильный, с распирающим чувством триумфа и собственного превосходства. Почему я не могу насладиться этим моментом в полную меру, как того и требуют обстоятельства? Это же и есть тот самый звёздный час того самого запредельного взлёта… или чьё-то незримое присутствие продолжает глушить и сбивать все координаты чётко проложенного курса полёта?.. А может это всего лишь навязанная иллюзия полёта?..

Эллис, хватит! Ты всё ещё на земле!

Он действительно смотрел на меня с искренним восторгом-обожанием в восхищённом взгляде. Такое невозможно сыграть или удержать на лице столько времени. Или как можно совершить манипуляцию с моей рукой столь изящным жестом искусного иллюзиониста? Всего пара секунд и плавных движений и я… изо всех сил пытаюсь сдержаться, чтобы не напрячься всем телом, не дёрнуться от соприкосновения широких сухих ладоней к моей потной ладошке.

Зараза! Подземный толчок в десять баллов насквозь по позвоночнику, с вылетом через темечко!.. Я ещё здесь? Он ничего не почувствовал? Я ничем не выдала своего ненормального желания выдернуть свою руку?!

– Боже, Алисия, уважьте и не обижайте старика! Зовите меня Дэниэлом! – он на самом деле нагибает голову и целует тыльную сторону моей ладони… прикасается к моей горящей коже сухими губами. Практически ничего не чувствую, кроме всесметающего шквала смешанных чувств и неуёмного соблазна прекратить весь этот фарс.

– Тем более, я уже давно здесь не работаю и нахожусь на правах частного лица-посетителя. И всё же, мне будет чертовски приятно оказать вам помощь и любую возможную в моих силах и власти протекцию. И например, сейчас мне бы очень хотелось помочь вам снять это душное пальто. Вы позволите?..

Он всё ещё держит мою руку, вытянувшись в столь знакомой аристократической осанке, и всё ещё улыбается искренней улыбкой гостеприимного хозяина. Вот именно, хозяина! Чтобы он там до этого не говорил, и чтобы я там себе об этом не фантазировала. Момент истины. Несколько минут или шагов до края обрыва?..

– Да что вы, не стоит!

– Я настаиваю, Алисия! Вы окажете мне истинное удовольствие поухаживать за вами. Не отказывайте мне в столь приятной привилегии, не раньте сердце несчастного старика!..

– Вы умеете настоять на своём, господин Мэндэлл!

– Дэниэл, Алисия, для вас я всегда и при любых обстоятельствах всегда только Дэниэл!

Хоть убей, или привяжи к дереву с динамитной шашкой в зубах… в жизни не смогу назвать тебя именем твоего сына, даже через столько лет!

Надеюсь, всё это чистилище не является увеселительной прогулкой до врат ада? Это только мои взвинченные нервы с обострившимся желанием не лезть головой в это болото! Неужели я когда-то клялась самой себе, что никто и ничто не сможет связать меня с именем Мэндэллов? Что же тогда случилось? Почему я здесь? Почему убеждаю себя, что это мой коронный выход в большой мир рекламы и всеобщего признания? Что я именно там, где и должна быть!

Небольшая передышка с глотком чистого воздуха?

Эллис, лови момент! Папа Мэндэлл собственноручно помогает тебе снять пальто! Это дорого стоит. Чем он тебе угрожал 10 лет назад, когда говорил, если увидит тебя когда-нибудь ещё? Что ты уедешь не в такси, а на заднем сиденье полицейской машины, возможно даже в наручниках?

Разворачиваясь к нему спиной, натыкаюсь на обомлевшее личико Робин Поланник. Сознание на время вырывается на волю из последней паутины чужого гипноза. Меньше минуты на то, чтобы осознать весь масштаб происходящего, определиться не только в пространстве, но и в окружении абсолютно чужого места.

Я действительно растерялась и частично не соображала, не могла видеть всей целостности общей картины-панорамы.

Эвелин Гувер куда-то исчезла, вернее незаметно испарилась, но не её отсутствие задействовало дремавшую до этого часть мозга с притупившимся эмоциональным радаром. Оно опять проникало в поры моей кожи, заполняя вены и пропитывая кровь давно забытым привкусом сильнейшего токсина. То, что могло отнять силы и вырвать меня из реальности за считанные нано мгновения.

Мой реальный и вполне обоснованный страх… сосредоточенный во взгляде определённых глаз в ментальном потоке тончайших невидимых сетей из чужих мыслей и желаний… Это ты дышишь мне сейчас в затылок дыханием своего отца?! Это твои руки сейчас стягивают по моим предплечьям рукава и само пальто? И именно ты слушаешь, как бьётся в эти самые секунды парализующего безумия моё сердце… ТЫ чувствуешь эту микровспышку моего неконтролируемого ужаса?

Ты схватишь меня, если я дёрнусь в неосознанном порыве сбежать-убежать?

–…Хочу вам сознаться в своей самой страшной тайне, Алисия!

Всё тот же голос Мэндэлла-старшего. И я каким-то чудом не застонала от резкого облегчения.

Взгляд скользить по второй половине зала, за фигурой Робин, словно пытается успеть отыскать присутствие виновника моих взбесившихся ощущений. Да, там и вправду до хрена места между толстыми колоннами и стеллажами-перегородками, с креслами, диванами и огромным столом совещаний, за которыми запросто может спрятаться целый отряд спецназа.

Мозг самостоятельно обрабатывает полученную информацию, выдавая чёткий и предельно ясный анализ происходящим событиям. Нас здесь шесть человек, и Эвелин Гувер скорей всего куда-то вышла. Три на три, без лишних свидетелей-представителей от СМИ. Банальная деловая встреча, разве что с присутствием самого основателя «Глобал-Вижн» за моей спиной. И он только что отдал в руки моей на всё готовой помощнице моё демисезонное пальто, собираясь по ходу сознаться Алисии Людвидж в какой-то самой страшной тайне. Дэвид Фрост в этот самый момент совершает один из древнейших ритуалов своей профессии – пожимает в знак приветствия руки своим коллегам из конкурирующей фирмы.

Да, да, Эллис, это только бизнес – ничего личного. Тебя всего лишь перепродают и перекупают. И ты пошла на это добровольно, кто бы что сейчас по этому поводу не говорил и не сознавался в чём-то ещё. Ты здесь находишься по собственному желанию!

– Я заболел идеей о вас ещё шесть лет назад в Париже, когда впервые посетил выставку-аукцион с вашими работами. Именно тогда я понял, что не смогу успокоиться, пока «Глобал-Вижн» не заполучит вас.

Заставляю себя развернуться лицом к лицу человека, который этим самым голосом 10 лет назад не скупился на самые красноречивые угрозы в мой адрес. Держу милую улыбку с мягким взглядом Алисии Людвидж под аккомпанемент забойного канкана от сердечного клапана Эллис Льюис.

Каким бы искусным актёром по жизни не являлся Дэниэл Мэндэлл-старший, но он искренне верил в то, что сейчас говорил, а значит… он действительно не помнил ни о какой Эллис Льюис!

Хочешь сказать, у меня есть все шансы или надежды касательно на наличие такой же дрянной памяти и у Мэндэлла-младшего? Как никак, они ведь от одной яблони.

–…Но я никогда не думал, что переговоры о вашем переходе затянуться на такой убийственно долгий срок. Вы всё-таки сумели потрепать нервы старику и самому фанатичному поклоннику вашего таланта. Всё, что мне оставалось делать все эти годы, кусать собственные локти и собирать по крупицам ваши исключительные шедевры… Видите тех двух прелестниц?

Губы Мэндэлла растянулись в задорной ухмылочке с наигранной скромностью от старого хитрого лиса. Как бы по секрету или с "незаметной осторожностью" указывает пальцем в сторону, управляя моим вниманием и интересом в нужном ему направлении.

– Это самые первые из моих любимец!

Наконец-то мое зрение начинает фокусироваться не только на больших предметах. Совершенно не чувствую и не замечаю, как мои губки приоткрываются от ошалевшего удивления, тут же выдавая легкую ухмылку откровенного изумления.

На стене, между окном и входными дверьми, как раз где-то по центру за двумя колоннами, красовались две огромные черно-белые фотографии в стеклянных боксах с ночной подсветкой (возможно даже подключенные к сигнализации внутренней системы безопасности).

– Я пожертвовал их компании, как и несколько других красавиц, совсем недавно, буквально оторвал от самого сердца. Теперь можете представить, какая у меня успела накопиться коллекция за все эти годы? При чем не одна!

За все эти годы?.. Черт, почему от этих слов меня опять бросило в жар с царапающим ознобом по позвоночнику?..

Эллис, убавь чувствительность и воображение, срочно!

– Вы разбили их по темам? – молодец, держись за рациональную сторону происходящего! Хватит уже искать несуществующего подтекста со скрытым смыслом едва ли не во всем!

– Само собой! Черт возьми, как же приятно говорить с человеком, так свободно разбирающимся в нашем деле. Как бальзам на душу!.. А теперь угадайте, какая из этих тем моя самая любимая!

Просто удивительно, как в подобной обстановке, в подобном состоянии у меня еще хватало сил подыгрывать этому напыщенному старому павлину. Изобразить шутливую задумчивость и прищурить для пущей убедительности левый глаз… Да, десять лет назад у Эллис Льюис на подобный подвиг не хватило бы никакой выдержки.

Но насколько убедительно выглядела при этом Алисия Людвидж? Она на самом деле казалась такой спокойной и уверенной в себе, в каждом жесте, слове и решении? Ни у кого на этот счет не возникло хоть какого-то слабого сомнения? Никто не заподозрил ее на состояние нервного перевозбуждения? Типа она абсолютно сейчас ни о чем не переживает, ничего не боится, не тянется всеми помыслами прочь из этого зала, здания, из самого города?!

– Ммм… рекламная?!

– Бесподобно! – Мэндэлл вскинул головой, едва не ахнул, не закатил глаз, не всплеснул руками от наигранного восхищенного шока. – Вы переплюнули моего личного астролога-экстрасенса!

Шутку короля большой рекламы на удивление (или вполне предсказуемо) расслышали все присутствующие, в особенности местные подданные. Так что последовавший за этим всеобщий смех заставил меня вспомнить о главной причине моего пребывания здесь.

Пара секунд, чтобы найти взглядом фигуру Дэвида Фроста и определить, чем он занимается. Вернее, чем он обязан был заниматься все это время – перечитывать и перепроверять оригинал трудового соглашения.

Очередной мощный толчок сердца в грудную клетку с последующей дрожью в онемевших руках и коленках. Да что ж со мной такое?

– Алисия, все ваши работы, не зависимо от времени и выбранной темы, абсолютно все и без исключения – совершенны и неповторимы! Когда вы вкладываете свои идеи в тематическую рекламу, ей богу, создается ощущение, что к ним прикасается сам Всевышний! Я никогда не верил, что они сделаны рукой смертного.

– Ещё и женщиной! – голосок Робин Поланник за моим плечом удивил меня не сколько беззлобной шуткой, сколько тем, что она так долго до этого молчала.

– И здесь я с вами соглашусь! – изящный жест рукой с указательным пальцем в сторону восхищенной помощницы Алисии Людвидж. У Мэндэлла-старшего определенно появилась еще одна страстная поклонница. Интересно, как Робин поведет себя и отреагирует на Мэндэлла-младшего?

– Уже не помню, кому именно принадлежат эти слова, но действительно, истинную красоту можно увидеть и познать лишь глазами женщины! И в моменты пика своего вдохновения Бог смотрит на творение рук своих именно через женщину!

– Комплименты из ваших уст звучат, как слова очень опасного человека! – моя ответная улыбка-бонус к моему личному комплименту достигает желаемой цели за считанные мгновения.

Мэндэлл-старший буквально вспыхивает от удовольствия, с восхищенным блеском и в без того живых всеподмечающих глазах. Последний довод в пользу перепуганной Эллис Льюис… хотя нет! Не достаточно последний. Я должна была на месте этого немощного (и надеюсь, ничего не подозревающего) старика видеть Дэниэла Мэндэлла-младшего. Я должна увидеть другой цвет глаз, с иным калейдоскопическим набором неповторимых оттенков человеческих эмоций и способностей… Я должна убедиться, что их взгляд не помнит и не смотрит на меня из другой части здания!.. Не смотрит в меня!

– Алисия, вы же прекрасно знаете, что реклама – мой конек, хлеб и воздух, все, чем я живу и все, чем я существовал на протяжении целого полувека! Без глубокого изучения психологического воздействия слов на подсознание и психику потребителя, не привело бы мой бизнес до такого уровня! А с вашим непревзойденным мастерством влияния на разум с помощью визуализации, мы завоюем весь мир без единого выстрела!

Чертов старый лис… или стреляный волк почти в овечьей шкуре. Хотя, нет! Подобные волки никогда не скрывают ни своих оскалов, ни безграничных аппетитов. Как же хочется верить, что жажда заполучить Алисию Людвидж в штат "Глобал-Вижн" исходила именно от этого человека, и что этим человеком действительно управляют собственные побуждения с пристрастиями. И что аппетиты более молодого волка-наследника не столь очевидны. И, кажется, я опять со страшной силой захотела вернуться домой…

– Звучит многообещающе! – боже, как же трудно улыбаться во весь рот и продолжать смотреть в ненасытные глаза такому матерому хищнику, особенно, когда собственное сердце выбивает из тебя едва не все физические силы прямо изнутри.

– А в чем тогда искать смысл жизни, если не в попытке завоевать весь мир?! – шутка-лозунг для очередной рекламной компании. Все равно приходится смеяться, как и всем остальным в этом зале. Пережитки королевского этикета еще бог весть с каких времен? Подданные и их короли?

Эллис, как тебя вообще угораздило попасть сюда? – Это долгая история, длиною в десять лет, не меньше. Если появится время с подходящим моментом, обязательно расскажу!

– Что ж, как бы я не мечтал продлить эти волшебные мгновения до бесконечности, но… бизнес есть бизнес! С великим прискорбием передаю вас в руки этих беспощадных стервятников.

А вот это едва ли была шутка, хоть и выдавалась за таковую.

По крайней мере, я должна была испытать некое довольство, ведь меня все это время развлекал и обхаживал сам основатель "Глобал-Вижн". Не скажу, что ему удалось усыпить мою бдительность, но всколыхнуть с глубокого илистого дна сопротивляющейся памяти часть спящих воспоминаний с почти умершими эмоциями, у него-таки получилось.

Как бы хотелось поскорей прокрутить весь этот… нелепый церемониал. Пропустить-прогнать большую часть высказываний, красноречивых эпитетов мимо отсеков личной памяти. Не смотреть в лица людей, которых я больше никогда не увижу… Не смотреть в лицо слишком спокойного и невозмутимого Дэвида Фроста.

Меня обхаживают, чуть ли не с заискиванием, потому что я и в самом деле такой почетный гость? Улыбаются, пожимают руку, отодвигают-предлагают кресло за столом "переговоров"…

– Ты хоть успел проверить содержание?.. – шепчу Фросту в подвернувшийся удобный момент нашего с ним пересечения в нужной точке места и времени.

Мэндэлл-старший как раз перетянул всеобщее внимание к своей царской персоне, занимая место во главе стола и обращаясь с шутками ко всей честной компании. Кажется, он просил кого-то из своих адвокатов вызвать Эвелин с шампанским.

Почти семейная идиллия.

– Алисия, а какого черта по-твоему я вообще здесь нахожусь? Как ты сама говорила, это моя работа, и я получаю за нее деньги. Ты начинаешь меня расстраивать. Откуда такая несвоевременная паранойя? Ты действительно допускала мысль, что такая крутая компания способна прокрутить аферу по трудовому соглашению с капризным сотрудником вроде тебя?!

Да, Дэвид, не только допускала, но и рисовала в воображении жуткие картинки… которых тебе лучше никогда не видеть!

Это ведь я собиралась залезть в террариум со змеями, от коих зареклась более десяти лет назад!

– Просим прощение за столь нестандартную ситуацию, – один из адвокатов "Глобал-Вижн" уже держал наготове две черные папки (надеюсь, из кожзаменителя) с шикарной черной ручкой… или сам держался за них. – Для нашей компании это не только особый случай и довольно-таки волнительный момент, но и долгожданное завершение самых долгих и изматывающих переговоров. Господин президент приносит свои глубочайшие извинения за то, что не может принять личного участия в этой встрече и отметить столь знаменательное событие собственным присутствием. Но он искренне надеется компенсировать данное упущение в самом ближайшем будущем…

После этих слов, мой мозг резко переключился на другую "шумовую" волну. Я практически перестала улавливать и обрабатывать дальнейшие слова адвоката… и видимо не только слова. Он продолжал что-то говорить (или пытался закончить свою вступительную речь), в то время как моё сознание отчаянно трепыхалось-рвалось из западни собственного панического полутранса.

Реальная контузия по всем болевым точкам обмораживающим жаром… С выбросом удушающего шокового разряда по скрытым зонам когда-то намертво заблокированной психики.

Что это было? Чей-то невидимый взмах, движение? Щелчок, треск?.. Лопнуло сразу несколько вспоротых нервов или… давно затянувшихся омертвевших шрамов?

Медленно оглядываюсь, скорее интуитивно, словно проверяю реакцию собственного тела – могу ли ещё видеть, слышать и понимать происходящее вокруг. Не потеряла ли я сознания? Я всё ещё сижу в кресле или тихо сползаю на пол? Не забываю ли я дышать, оснащая и без того взбесившееся сердце большими глотками спасительного кислорода? Я всё ещё здесь, с этими людьми… или с кем-то другим?

Эллис, всё хорошо, тише-тише! Это всего лишь приступ паники, несвоевременный и совсем не кстати. Ты снова ищешь причины, любой, самый незначительный повод, особенно в словах и поведении этих людей. Да, они часть «Глобал-Вижн», они часть Дэниэла Мэндэлла-младшего, продолжение его незримого присутствия, ЕГО слов, идей и желаний, и это вполне нормально и предсказуемо. В этом нет ничего сверхъестественного!

И да, Эвелин Гувер только что вкатила в открывшиеся двери конференц-зала хромированную тележку-столик с бутылкой шампанского, рядом пустых бокалов и блюдами с закусками. И тебе действительно не почудилось, она переобулась в чёрные лакированные туфли на высоченном каблуке. Сняла пальто, возможно причесалась, поправила макияж и её серо-лиловая блузка тебе определённо очень и очень нравится – само совершенство!

– Алисия, подпись и дата! – ты слышишь, что тебе говорит Дэвид Фрост? Бери протянутую им ту самую чёрную ручку и ставь подпись! Не тупи и не ищи глазами Робин Поланник. Она всё равно ничего тебе не скажет и уж тем более не подскажет. Бери ручку, чёрт тебя дери, Эллис Льюис!

Та самая чёрная папка, раскрытая на последней странице трудового контракта прямо передо мной, в нескольких дюймах от края чёрной глянцевой столешницы. Белоснежная бумага с водяными знаками «Глобал-Вижн» с идеальным чёрным шрифтом Times New Roman по всему тексту… Чёрт! У меня есть шанс пробежаться глазами хотя бы по последним строчкам соглашения? Да ладно вам… если я САМА начну перечитывать этот грёбаный контракт, хрен кто-нибудь из присутствующих рискнёт меня остановить. Я имела на это полное право!

Вот только мысли заполняет лишь одна навязчивая идея-фикс. Я боюсь, что кто-то из увидит, как дрожит ручка в моей руке… как прыгают перед взором вполне знакомые буквы и слова и даже целые предложения, но их смысл с содержанием рассыпаются в моей оцепеневшей памяти искрами сгорающего пепла. Единственное, за что намертво впивается напряжённый взгляд – нижняя линия строки, на которой стоит печать и… каллиграфическая подпись из синих чернил. Ровный, размашистый на заглавных буквах подчерк с легко читаемым именем-фамилией Дэниэла Мэндэлла-младшего.

Да, Эллис, я уже подписался. Теперь твоя очередь. Это же совсем не страшно и не больно! – Что значит, твою мать, «компенсировать данное упущение в самом ближайшем будущем»?.. – Это такой оборот речи. Вежливая форма обращения. Ну же, будь взрослой девочкой, покажи всем и себе, как ты научилась самостоятельно, а главное, обдуманно принимать самые правильные и первостепенные решения в своей жизни. Зачем ты здесь, для чего ты здесь? Вспомни и подписывай! Ну, давай… Твои страхи только в твоей голове. Твоя рука нисколько не дрожит, дыхание размеренное и ровное, сердце бьётся спокойно, без единого надрывного скачка.

Давай, милая, это же так просто! Буква за буквой… смотри только не ошибись именем. Да, правильно, Алисия Людвидж! Умница!

…Если бы можно было пропустить это ощущение сквозь основание длинной раскалённой до красна острой иглы прямо по поверхности собственной кожи, в кожу, в каждую пору, капилляр, в каждое нервное окончание… каждую букву, каждый нажим чуть дрожащих пальчиков… бешенную пульсацию сердца, льющуюся мощным потоком через подушечки этих пальцев…

Нет, он не видел этой картины, но… чувствовал. Считая последние секунды, последние мгновения…

Три… Два… Один!

Глухая дрожь почти беззвучной вибрации с засветившимся экраном чёрного айфона всего в нескольких дюймах от бутылки Martell и бокала с нетронутой порцией изысканного коньяка. Ему не обязательно брать его в руки, он прекрасно знает, что было в этом сообщении… ему даже не надо было его получать от нужного отправителя! Он итак знал, что это произошло! Он это почувствовал… через первый сбившийся удар сердца, в дрогнувших впервые за всё это время кончиках пальцев… в лёгкой испарине, проступившей над верхней губой и на холодном лбу… в острой-сладкой боли сильнейшего возбуждения.

Тлеющая улыбка сама расползается на влажных чуть подрагивающих губах. Дыхание сбивается под давлением зашкаливающей эйфории животного довольства. Впервые позволить своему сердцу набрать бешенные обороты ненормального ритма, вырваться созданием с контролируемыми эмоциями из тугих тисков изнурительного ожидания.

Вот и всё! Так быстро и практически безболезненно. Хотя, нет. Боль была. Но совсем иная… абсолютно иная… Совершенно новая и неожиданная. И она больше не опустошала, нет, нисколько! Она именно наполняла и питала, сытила, разгораясь в тугих струнах перетянутых нервов, обжигая кожу, мышцы и кости плавящим жжением, пульсируя в венах и сердечном клапане выбивающими ударами.

Пальцы подхватывают бокал, медленно разворачивая прозрачное стекло к яркому пятну света огромного окна. Лёгкое круговое движение кисти. Жидкая медь скользит по стенкам, оставляя тягучие разводы хаотичных узоров на тонком стекле изнутри. Завораживающий танец первого шага. Один из основных и ведущих.

Визуальная оценка!

Без неё нельзя идти дальше… не насладившись вдоволь эстетической красотой изучаемого предмета. Основа всех основ, источник зарождения всех последующих желаний. Источник силы, власти и контроля. Иногда только наблюдать бывает куда приятнее, чем совершать все последующие шаги. Ты не просто оттягиваешь момент последующего наслаждения, ты насыщаешься красотой этой завораживающей картинки уже как главным источником особой энергии. Черпать силы в чьей-то слабости, страхах, боли и безысходности… в твоей слабости, Эллис, именно в твоей! Ради такого исключительного букета чистейшего безумия можно было выждать и целую сотню лет! Чем крепче выдержка, тем безупречней вкус!

Можешь называть меня сумасшедшим, психом, маньяком, да хоть самим Князем Тьмы! Но я доведу эту партию до самого последнего шага. Я проведу тебя по всем линиям и клеткам, выпью тебя до самой последней капли, но не сразу… нет. Медленно, очень медленно, растягивая удовольствие до бесконечности, контролируя каждый удар твоего сердца, каждую вспышку-зарождение твоего желания, чувства. Теперь ты будешь жить, думать и мечтать только по моим правилам, хочешь ты того или нет!..

Да, по началу ты будешь бояться и не хотеть, но потом ты будешь боятся именно того, что станешь этого хотеть! Боятся от самого шокирующего осознания происходящего, боятся того, что это не игра! И ты действительно не спишь! И уже никогда не заснёшь и не сбежишь без моего на то ведома!

С возвращением, Эллис, в нашу кроваво-чёрную Вселенную! В эпицентр твоих самых жутких кошмаров и нереальных фантазий. Она не умирала… она никогда не умирала! Она лишь трансформировалась и стала такой, какой и должна была стать благодаря твоему выбору. Ты предпочла любви боль, что ж… я дам её тебе в избытке столько, сколько у тебя хватит сил её вынести. Возможно, я даже дам тебе право на стоп-слово… если сумеешь его угадать… когда-нибудь…