Читать книгу В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1 - Евгения Владон - Страница 4

Видеть, слышать, ощущать… Наконец-то все три стадии вместе – 3в1!

Просто осознавать, что она совсем рядом, буквально в нескольких метрах от тебя, УЖЕ кипятит кровь выбросом адреналина, ускоряя сердцебиение до максимальных пределов. Достаточно протянуть руку, сделать несколько шагов…

Нет, он не собирался спешить, даже под навязчивым давлением острейшего соблазна спуститься в конференц-зал и только лишь одним прямым взглядом в её огромные распахнутые от внутреннего ужаса глаза заставить медленно опуститься перед ним на колени. И он нисколько не сомневался, что она сделает это и особенно сейчас, в эти самые нестабильные секунды взбесившегося времени и реальности. Она была уязвима и слаба, как никогда! Он не просто это чувствовал, он вырывал все эти ощущения из ментальных сетей собственного внутреннего радара, настроенного лишь на одну уязвимую частоту – исключительную, неповторимую, сверхсенсорную частоту… И он ощущал её физически, практически прикасаясь к ней подушечками пальцев! Он чувствовал, как она сопротивлялась, дрожала, как её вибрация проникала в его кожу, кровь, нервные окончания… он почти слышал её запах!

А вот это действительно было невозможно!

За такой внушительный отрезок времени просто нереально вспомнить столько мельчайших подробностей с исключительными моментами, пусть у тебя будет хоть трижды феноменальная память. Но он мог поклясться, что ему удалось выхватить несколько атомов неуловимого эфира далеко не из собственной памяти.

Возможно, это было чистейшее безумие. Когда-то ему приходилось переживать и испытывать куда более ненормальные чувства и желания, и всё же… Сейчас всё было иначе… абсолютно всё иначе и по другому! И только поэтому, в эти самые минуты он и не смотрел прямую запись внутренней видеосвязи из конференц-зала. Он не хотел видеть её на экранах в искажённой картинке, в ирреальных цветах, в расслаивающихся пикселях слабого видоискателя. Это всё не то. Слишком грубо и неестественно. Он не сможет прочувствовать её и наполовину так, как хочет ощутить при настоящей встрече лицом к лицу! Ему нужен её самый что ни на есть реальный, сильный, осязаемый выброс желанных эмоций с ощутимым взрывом внутренних чувств всего тела! Как она вспыхнет, как загорится изнутри её кожа, как запульсирует страх с головокружительным букетом иных чувств в её крови, в сердечном клапане… как заблестят её глаза, которые она не посмеет отвести или опустить-спрятать, пока он не позволит ей это сделать сам! Как собьётся её дыхание под ударами ненормальной аритмии трепыхающегося сердечка. Уже только ради этого он готов перетерпеть несколько последних часов… ради следующего не менее выжидаемого шага!

Рука медленно поднимается к лицу, приближая к расслабленному взгляду настоящую реальную, хотя и не столь осязаемую картинку – бокал с коньяком. За несколько минут аромат крепкого элитного напитка выдохся где-то процентов на тридцать, или вернее, потерял часть остроты спиртовой основы. Теперь в оставшемся запахе должен был выделяться именно тот особый букет тех самых тончайших эфирных испарений, которые и составляли неповторимую композицию данной марки коньяка – делая его непохожим на другие, делая его исключительным и индивидуальным! Делая его абсолютным и совершенным! Делая его желанным!..

Увы, этот запах прекрасен только в первые секунды. Наслаждаться им до бесконечности не возможно – слишком резкий, через чур ароматный и даже грубоватый.

Оценка запаха…

Он знал лишь один запах, который мог и хотел вдыхать целую вечность, который мечтал услышать снова в течении всех этих грёбаных лет! И не просто желал его услышать, нет… Он жаждал надышаться им, подобно наркоману, втягивающему долгими часами в свои лёгкие нескончаемые испарения психотропных препаратов! Он бы узнал его среди тысячи других, даже с закрытыми глазами, даже спустя столько времени, потому что он хотел его услышать, прочувствовать, пропустить через каждый нейрон в голове! Он хотел его не меньше, чем саму его обладательницу, лишившую его этого наркотика против его воли на такой безумно долгий строк!

Она не имела права отбирать у него доступ к его самым безумным привычкам и делать их настолько недосягаемыми, до приступов бешеной ненависти, до неконтролируемых срывов агонизирующей истерии, до безумного реального желания убить, разорвать любого, кто попытается его остановить или подсунуть жалкую подделку. Эту ломку не возможно пережить-переждать-перетерпеть-переболеть! Она навечно пропечатана-прошита в твоём мозгу, в твоей крови, твоей ДНК, в болезненных кровоточащих рубцах, которые хрен снимешь-срежешь ни одним из известных хирургических лазерных корректоров. Это и есть тот самый вирус, который не поддается уничтожению, даже при полной перепрошивке ведущей памяти.

Так что клянусь, дорогая, я вытяну из тебя всё, до самой последней капли, до самой последней микрогранулы, молекулы и атома всей твоей сущности, всей твоей боли, всех твоих запахов и вкусов! Ты вернёшь мне всё до самой последней микросекунды! И первое, что я сделаю, заставлю смыть с тебя всю твою прошлую жизнь, всю тошнотворную вонь парфюмов, косметических средств и отпечатков людей, прикасавшихся к тебе все эти годы! И если понадобится, я сам сдеру их с твоей кожи металлической мочалкой! Смою запахом твоих слёз и боли! Каждый чужой грёбаный отпечаток-прикосновение не моих рук, не моей кожи, не моего рта, языка… не моего члена!

О, да! Я взыщу с тебя по полной, ещё и с процентами, в этом можешь не сомневаться! Я заберу у тебя всё, чего ты лишила меня за эти годы! Заберу то, что всегда было по праву только моим – заберу тебя!

***

Пузырьки газа игристого вина ударили в нос, и я едва не поперхнулась. Чёрт, от одного единственного глотка!

Голова дико кружилась ещё до того, как я позволила Эвелин Гувер всунуть мне в руку почти полный бокал с шампанским.

Зараза! Мне абсолютно не хотелось пить, даже самое дорогое полусладкое розовое шампанское, даже пусть оно было самым вкусным шампанским в мире! Меня и без вина в эти самые секунды размазывало-растягивало по невидимым стенкам убойного аттракциона "Глобал-Вижн". Лучше бы вы мне дали пару таблеток какого-нибудь викодина (одной будет явно маловато!).

– Что ж, с этого момента вы официально становитесь частью нашей компании, а значит… Кроме нудных и скучнейших пунктов обязанностей работника и работодателя, прилагается не менее маловажный список с приятными дополнительными бонусами!..

Хорошо, что в этот самый момент я не делала никаких глотков. Я практически поперхнулась от втянутой порции воздуха… от чувства реального холода, вонзившегося снаружи и изнутри в мое горло ощутимым жгутом-стяжкой… ледяной ладони или ошейника…

Не знаю, что именно выбило в очередной раз из шаткого равновесия – то, что я стала частью компании или заявление о списке с приятными бонусами (чьими конкретно!?..).

Мэндэлл-старший приблизился ко мне еще на пару шагов. Хренов шоумен, помешанный на спецэффектах и прочей зрелищной мишуры. Наверное ни дня не может прожить, чтобы не пустить кому-нибудь пылью в глаза, не важно кому – друзьям или конкурентам.

И что я теперь должна сделать? Расширить глаза и распахнуть от восхищенного предвкушения ротик?

– Оговоренный в контракте в третьей части соглашения, в виде обязательных привилегий для особо ценного сотрудника! – не особо изящный жест рукой далеко не ловкого иллюзиониста.

Перед моим лицом, всего в нескольких дюймах, зависает пара связок ключей. У меня и в самом деле самопроизвольно приоткрывается рот. Вот только брови сводит на переносице болезненной судорогой.

Еще не догадываюсь от чего ключи в первой связке, но брелок с пультом и стальное кольцо с трехлучевой звездой по центру выдали ответ-догадку раньше, чем присутствие недостающего к ним элемента.

Я буквально подавила острый приступ кашля из-за сильнейшего удара-толчка изнутри по грудной клетке, с последующим заходом бешеной аритмии.

Значит шоу продолжается? И чем дальше-глубже, тем явственней подчерк и рука, писавшего весь этот сценарий. И почему-то мне кажется, что часть из присутствующих здесь свидетелей-участников, даже не догадывается, что для всех и каждого выделена определенная роль. И центральная фигура в лице Дэниэла Мэнделла-старшего не является исключением!

О, да, господин король, вы действительно король, но в этом вся ваша беда, поскольку вы самая слабая фигура на всём поле. Вот только, кто же я? Или… где сейчас самый сильнейший и практически неуязвимый противник? Тайный советник, первый министр, теневой канцлер или просто ферзь?.. Он правда противник или у меня в который уже по счёту раз разыгралось воображение?..

– Обязательные привилегии? – боже, как же трудно выдавить хотя бы некое подобие улыбки. Нет, не благодарной! У меня нет абсолютно никакого чувства благодарности, только вскипевший подкожными волдырями выбивающий приступ страха-сомнения… необъяснимое едва контролируемое ощущение отчаянного сопротивления!

Это далеко не безвозмездные подарки от щедрых волхвов. И за все эти так называемые привилегии придется отчитываться не меньше, чем за ежегодный оклад в 10 миллионов!

Почему я не послала вашу семейку навсегда и безвозвратно? Как я позволила себя уломать на всё это… безумие?!

– Теперь вы лицо нашей компании, Алисия! Вы становитесь частью нашей большой сплочённой семьи и каждый обязан видеть и знать, насколько мы холим и лелеем свои самые ценнейшие рабочие кадры. Пункты в договоре, принятые с обеих сторон и не подлежащие обсуждению или отказу после подписания соглашения. Просто, успокойте старика и скажите, что вы не входите в секту пуритан, мормонов или ещё бог весть каких там помешанных на сыроедении аскетов!

Очередной всеобщий взрыв смеха над очередной шуточкой короля, вот только меня едва опять не передёргивает от его очередного жеста-прикосновения. Перехватывает мою сомлевшую (почти окоченевшую) правую руку, чтобы приподнять её ладонью вверх и вложить эти грёбаные ледяные ключи в мои подрагивающие пальчики.

– Не припоминаю за собой подобных… отклонений! – да, отвечать глупыми шутками на не менее глупые вопросы становится всё сложнее, как и дышать или просто стоять в оцеплении стольких людей. Особенно, когда моя столь любимая, обожаемая помощница теперь смотрит в рот своего нового кумира с неподдельным восхищением. Вот если бы Робин Поланник всунули в руку эти самые ключи, эффект был бы совершенно иным.

– В чём я уверен на все сто и могу заверить любого, включая вас, Алисия, разница классового превосходства между нами и «Доминик-Хаус» не просто существенная, а осязаемо весомая по всем показателям. Думаю, нет нужды об этом рассказывать. Скоро вы сами всё это увидите и осознаете в полную меру!..

Слова на поражение?! Только после них тянет не на щенячий восторг, а на истеричное желание запаниковать, при чём по полной. Отступить-отпрянуть назад, вырвать руку и чтоб без ключей! Почему мне слышится абсолютно иной контекст… или я хочу его слышать?

– Мы решили пока не устраивать пресс-конференций по столь знаменательному поводу. Но поскольку ваш переход-переезд совпал с рядом главных и весьма важнейших исторических событий нашей компании, ваше присутствие на одном из ближайших мероприятий по их празднованию является крайне обязательным. Правда я не помню, в честь какого события будет проводится ближайший раут. Эвелин милая, напомни пожалуйста, а то от всего этого бесконечного списка вечеринок у меня обострились проблемы с кратковременной памятью!

– В честь ежегодного топ-списка ведущих рекламных компаний Европы и Америки от Международной Ассоциации Рекламных организаций и обязательного приглашения на 37-ую церемонию вручения премий "Сагиттариус" в области рекламы и связям с общественностью…

– Точно! Мы ведь снова попали в ведущую десятку рекламных компаний на мировом рынке! Как я мог такое забыть?

Бесконечный список вечеринок?!

Нет, я уже не могу выдавливать из себя смех! У меня закончились все резервы по актерскому мастерству.

А главное, какой удачно подобранный момент, всучить мне в руки ключи и добить контрольной фразой об обязательном посещении вечеринки от "Глобал-Вижн"!..

Когда это я успела так быстро и настолько далеко отплыть от берега и потерять его к чертовой матери из виду? Ведь это только начало, я права? Малышка Эллис только-только залезла в кроличью нору и провалилась в глубокий тоннель? Первые сюрпризы? Последуют и другие, и видимо, совсем даже скоро?

Разница классового превосходства между "Доминик-Хаус" и "Глобал-Вижн"? Я ее ощутила еще в самолете, потом в лимузине и дальше по списку!..

В Карлбридже у меня тоже была служебная машина от моих бывших работодателей – серебристый седан БМВ, пока Брайан не подарил мне полтора года назад ключи от кораллового купе Лексуса РЦ (да, за последнее время у него развилось не только странное чувство вкуса эстета-потребителя, но и появилась не менее дурная привычка – делать неожиданные и, ко всему прочему, шокирующие подарки!). Так что, это был пока еще спорный вопрос, между кем или кто именно пытался переплюнуть другого в превосходстве по особо исключительным сюрпризам!

Увидеть логотип автокомпании Мерседес – это совсем не то, что увидеть саму прилагающийся к нему марку машины! А чего только стоил дополнительный бонус в лице обязательного приложения-мистера того самого водителя а-ля черный фирменный костюм плюс экстра покер-фейс бесчувственного киллера на пенсии.

– Ох-ре-неть! – я бы и сама так сказала, не будь мое сознание нокаутировано стремительной сменой последних событий с весьма шокирующим содержанием. Правда, хоть убейте, я так и не поняла, что именно вызвало столь бурную вспышку неконтролируемого возбуждения-восхищения у Робин Полланик. Или это был вид Мерседеса S-Class Coupe (C217) цвета Magnetic Black или… ожидающий со стороны водительского места шофер из лимузина?

Если честно, первый приступ тахикардии накрыл меня при виде обоих знаменателей.

– Это Джордан Крамер! С сегодняшнего дня он будет исполнять обязанности вашего официального водителя. – да, Эвелин Гувер опять спустилась со всей нашей троицей в подземный гараж. И она все еще продолжала вводить мое контуженое сознание в стадию беспросветной комы, все глубже и глубже!

– Мэм! – тот самый водитель с вышколенной осанкой кронпринца и внешностью проф.фотомодели с какой-нибудь рекламы эксклюзивных кубинских сигар или дико дорогого французского коньяка типа Леро, сдержанно кивнул головой в мою сторону. Едва заметный короткий жест, в котором выказано куда больше, чем в сотнях тысяч слов от той же Гувер.

Официальный водитель… типа личный водитель?! Кажется, я разучилась не только говорить, но и дышать.

Я еще успею вернуться и выхватить у адвокатов "Глобал-Вижн" оригинал моего трудового соглашения?

– На сегодняшний день ваше присутствие в компании более не обязательно. При желании, вас отвезут прямо в гостиницу или на Лайтвуд-Парк.

– Это событие определенно надо отметить!

– Лайтвуд-Парк? А там что?

– Вы собираетесь нас сопровождать?.. – наконец-то мне удаётся перевести полуосмысленный взгляд на невозмутимое лицо Эвелин Гувер.

Нет, она спустилась с нами не в своём шикарном пальто от D&G и без увесистой сумки-несессера. Хотя айфон в её руках мог заменить целую тысячу сумочек и прочего, достаточно набрать нужный номер. И не надо включать собственных глубоко окопавшихся пифий, чтобы понять самую банальную вещь – у этой секретарши давным-давно всё схвачено и разложено в аккуратные стопочки по полочкам и картотекам. И если я всего лишь только попрошу…

– Если вам необходимо моё присутствие, безусловно! – да, она поедет в любую секунду и даже без пальто! Но оно обязательно на ней появится, потом, вместе с сумкой, в какой-то определённый, но самый неожиданный момент.

– Думаю, в этом больше нет никакой необходимости! – сдержанно улыбаюсь одними губами, вместе с попыткой удержать ровную осанку, равномерное дыхание и… задавить к чёртовой матери дикое желание рвануть со всех ног из этого гаража… из самого здания! – Как и в необходимости использовать личное время мистера… Крамера!

– Боюсь, последнее исключено! – улыбка миссис Гувер (я надеюсь, она всё-таки миссис) становится шире и ироничнее, я бы даже сказала, с лёгким налётом сдержанного сожаления. – Вы совершенно не знаете города и едва ли сумеете сориентироваться на местности так, как это удаётся мистеру Крамеру. Могу вас заверить, с ним вы не попадёте ни в одну дорожную пробку даже без наличия борт-навигатора в авто! «Глобал-Вижн» входит в число лидирующих компаний на мировом рынке рекламной индустрии благодаря чёткому и отлаженному механизму работы всех своих ведущих дирекций. Каждый сотрудник фирмы выполняет только те обязанности, которые от них ждут и требуют их работодатели! И в ваши обязанности не входит куда-либо опаздывать или искать незнакомые вам в городе улицы, используя для этого время, которого у вас попросту не будет! У мистера Крамера свой круг чётких обязанностей, у вас свой! И каждый должен оставаться на своём рабочем месте, как того и требует статус всех работников компании. Устав внутренней политики «Глобал-Вижн» настаивает на подобной структуре исполнения трудовых обязательств от всех своих сотрудников, во избежание непредвиденных ситуаций, сбоев и возможной угрозы внутреннего кризиса. Поверьте мне на слово, мисс Людвидж, скоро вы в этом сами убедитесь, как никто другой.

Ого! Столь проникновенной и убедительной лекции мне не приходилось слышать ни на одном из крутейших симпозиумов за все последние годы своей профессиональной деятельности. Думаю, обалдела не только я. Но это ещё не значило ровным счётом ничего. Едва ли я смогла (или смогу когда-либо вообще) проникнуться глубокой симпатией с искренним уважением к этой… миссис Смит. Слишком уж хорошо она знает, что и как говорить. Любая попытка-сопротивление с моей стороны – в ответ мощнейший блок и последующая атака с полным разгромом по всем позициям и уязвимой защиты. Меня сделали в один щелчок пальцев, как какого-то младенца в песочнице, при чём без особого напряжения!

Я всё ещё стою в подземном гараже «Глобал-Вижн», а не пересекаю где-нибудь тайно под покровом ночи границу у Мексики или Канады?

– Мисс Людвидж! – голос Джордана Крамера перехватывает моё прибалдевшее сознание со взглядом, подобно игровому мячику, прямой подачей из рук Эвелин Гувер.

Он уже обошёл тот самый чёрный Мерседес, отрыв переднюю дверцу со стороны пассажирского места. Застывшая поза апатичного ожидания с выражением непробивной невозмутимости на убийственно бесчувственном лице.

Fuck!!! Я что, на самом деле сделала это добровольно? Я-таки подписала этот контракт?…

Саманта Фелиция Грин-Арчер открыла входную дверь своей квартиры по адресу Корнел-Авеню-437, 8-09 и на несколько секунд оцепенела с недоумевающим выражением на полусонном лице.

Дыхание и сердечный клапан Эллис Льюис в который раз за день приказали долго жить. Не знаю, каким чудом я смогла устоять на месте и не сорваться в истеричных рыданиях и безудержном смехе первой…

– Эллис?! – всё такие же огромные зелёные глазища и пухлогубый ротик самой безбашенной оторвы Эшвилльского колледжа искусств, поэтапно расширились-округлились и выдали под конец нужный набор знакомой до боли реакции. Судорожный спазм радужного перебора всевозможных эмоций – от ошалевшего неверия до резкого и мощнейшего выброса безумного восторга, граничащего разве что с острым припадком бешеной истерии.

– Эллис, мать твою!.. ТВОЮ МАТЬ!.. Чтоб меня… Нет! Чтоб ТЕБЯ, Эллис, твою маму в рот, Льюис!

Пара мгновений, и Саманта Грин буквально наскакивает-запрыгивает на меня. Крепкие тиски удушливых объятий под убойный залп неконтролируемых (не исключено, что даже смертельных) действий и звуков-воплей королевы-воительницы. При этом она как-то странно подпрыгивала на месте, издавая не менее странные нечленораздельные поскуливания, напоминая всем своим странным поведением трясущегося механического пёсика.

За несколько секунд своего обезумевшего приветствия ей практически удалось вытрясти из меня жалкие крохи самообладания и твёрдости духа (можно подумать, у меня они вообще ещё оставались). В глазах реально потемнело, и возможно не без воздействия переизбытка собственных чувств. Слезы все-таки брызнули, правда не фонтаном.

– Боже, боже, боже! С ума сойти! Глазам не верю… нет, в принципе не верю! Я сплю и это точно не ты! Эллис Льюис в жизни такой никогда не была. Ты не можешь ею быть! Скажи, что это не так!.. Нет, лучше ущипни, да посильнее!.. Обалдеть! У меня обязательно что-нибудь случиться – или инфаркт или… какая-нибудь волчанка!

Смеюсь сквозь слезы, чувствуя, что сама балансирую на грани какого-нибудь психофизического срыва. Слишком много эстрогена и панических атак для одного дня. Если сейчас и сорвусь, то хотя бы по веским причинам.

Боже, Сэмми! Моя рыжая амазонка! Моя безбашенная, но самая преданная боевая подруга из столь уже нереально далекого студенческого прошлого. Радость, чувство горького сожаления с ноющей совестью точат дрожащие нервы беспомощной тоской по утраченным годам десятилетнего масштаба… Меня точно затопит или накроет приступом асфиксии.

– Дай я на тебя посмотрю, черт тебя дери! – затягивает меня внутрь квартиры знакомым (сейчас опять разрыдаюсь!) собственническим жестом, поспешно захлопывая дверь, и тут же начинает едва не крутить вокруг оси, ощупывая не только восхищенным взглядом, буквально обыскивая с головы до ног обоими ладошками. – Нет, это явно не может быть реальностью! Скайп – откровенное дерьмо! И все фотки – дерьмо!.. Очуметь! Клянусь, у меня сейчас точно будет психический срыв или бешенство матки.

– Ты права. Эллис Льюис возможно и не возможна, но Алисия Людвидж вполне что даже да!

– Это ведь настоящие фирменные шмотки? Мать тебя перетак, Алисия она Людвидж! Да ты в конкретную порвала Эллис Льюис вдоль и поперёк! Но только одно условие! Поклянись, что сейчас передо мной стоит не мистер Хайд, и мне не придется через несколько минут вызывать экстренную бригаду экзорцистов!

Господи, да я сама готова задушить эту стервозу только за то, что в этой взрослой тридцатидвухлетней женщине с рыжим хвостом (на затылке!), в растянутом длинном джемпере и зеленых трикотажных спортивках находилась та самая Саманта Грин! Бля, моя Сэмми! Да изменись она внешне вместе с цветом волос (за последнее я бы точно ее прибила!), достаточно ей только открыть свой очаровательный пухлый ротик…

– Почему не позвонила? Почему не предупредила, что уже в городе, что собираешься заехать?.. Разве так делают?

– Я не думала, что сумею застать тебя в это время дома. Тем более, как же без сюрприза-то? Без эффекта неожиданности, на вряд ли бы я увидела всего этого…

– Ой, да ладно! Скажи, что просто хотела застать меня врасплох и заставить краснеть при каждом брошенном на тебя взгляде! Если хотела вызвать во мне чувство собственной неполноценности, могу заверить, у тебя это получилось!

– Сэм, с каких это пор у меня могли возникнуть подобные желания?

– С тех самых, когда ты стала Алисией Людвидж – фотографом с мировым именем, а твоя физиономия начала появляться на страницах таблоидов чаще самой королевы Виктории! Не скажу, что это раздражает, но нервишки стачивает и расшатывает с каждым разом все сильнее и сильнее. Каково мне твоему принимать столь важную персону в подобном затрапезном отстойнике?

– Сэм, заткнись и прекрати! Иначе я тебя стукну!

– Я же говорю, мистер Хайд собственной персоной. Эллис Льюис такого бы никогда не сказала!

Ну, на счет "затрапезного отстойника" Саманта Грин-Арчер как всегда погорячилась, или, вернее сказать, попыталась довольно грубо занизить собственную социальную планку. Корнел-Авеню в Леонбурге был чем-то вроде Пятой Авеню в Нью-Йорке, и высотные дома-кондоминиумы являлись местом проживания людей далеко не ниже среднего достатка. И то что Сэм могла позволить себе подобную квартиру, говорило в пользу не одних лишь трудовых заслуг Брендона Арчера, законного супруга Саманты Грин. Ей тоже было чем похвастаться за последние годы проживания в северной столице нашей родины, включая не только карьерный рост на любимом поприще любимой специализации, но и все неохватные масштабы личной семейной жизни. Кто вообще мог когда-нибудь предположить или вообразить, что именно наша оторва Сэм выскочит за муж чуть ли не первой?

И, да, признаюсь, меня каждый раз накрывает мандраж при мысли, что моя названная сестренка Сэмми успела дважды стать мамой!

–…Эмма и Карл в школе, Дон в командировке, а я пытаюсь словить момент, чтобы закончить левую работу на дому, типа за счет больничного! Твое счастье, что тебе вообще удалось меня застать здесь, да еще и в такое время. Господи, я же реально успела забыть, что значит оттягиваться по настоящему и по полной! Ты можешь в это поверить? Саманта Грин – образцовая мамочка и ответственный работник… Что будешь пить – чай, кофе… кофе с коньяком, просто коньяк или белое марочное? Ты кажется всегда любила мускатное? А вот из закусок, боюсь, даже не знаю, что предложить. Кажется, в холодильнике еще оставалось со вчерашнего ужина немного пиццы. Но если хочешь, закажем что-нибудь по телефону из ресторана. У нас тут до фига французских бистро!

Кроме желания обмякнуть в кресле, залезть в него с ногами и посмеяться над словами лучшей подруги (или снова ее обнять и на этот раз изо всех оставшихся сил) абсолютно ничего другого не испытываю.

– Сэм, хватит мельтешить! Бога ради, успокойся. В моей квартире не меньший кавардак!

– Так я тебе и поверила! – Сэм продолжает бегать по огромной гостиной, хватаясь за любую вещь, которая по ее мнению лежала совсем не там, где должна лежать. – У тебя небось горничная приходит по два раза на день!.. Хотя мне и трех будет явно мало!

– Уже не приходит. Забыла? Я же переезжаю на новое место жительства.

Не смотря на уютный семейный беспорядок по всей комнате, все равно осматриваю окружающие вещи и мебель с чувством белой зависти. Никакого ультра супер-пупер современного хай-тека или восточного минимализма. Старый добрый домашний дизайн – от плюшевой мягкой мебели, однотонных паласов на паркетном полу в тон ажурных занавесок на больших окнах, до вещей и предметов абсолютно не вписывающихся в общий интерьер. Большой кульман почти в самом углу гостиной у окна, рабочий стол-стеллаж и несколько макетов из фанеры и картона с объемными проектами домов или целых комплексов, часть из которых уже давно использовалась под плацдарм для детских игр.

– Элл, ты меня конечно извини, но я как говорила тебе до этого, так и буду говорить дальше! Ты е..нутая на всю голову мазахистка, если решилась на эту дичайшую авантюру! И раз ты уже здесь в Леонбурге, я так понимаю, отговаривать тебя уже не имеет никакого смысла?

– Определенно никакого! Час назад, я подписала контракт с "Глобал-Вижн"! – выжимаю улыбку обреченного сожаления вместо того, чтобы ликовать и прыгать от счастья до самого потолка.

– Твою ж мать за… Теперь точно придется выпить! По крайней мере мне! – Сэм не глядя отшвыривает собранную ею до этого груду игрушек и детской одежды во второе свободное кресло. – Два раза ногой в один и тот же толчок, Элл! За столько лет уж могла бы научиться принимать все свои решения окончательно и бесповоротно?!

Прямым курсом через всю гостиную к высокому шкафу-горке, вскрывая одну из дверц с секциями, оснащенных замками с "секретом". Представшее обозрение из нехилой коллекции разнокалиберных бутылок и напитков с высоким содержанием спирта вызывает во мне не сколько изумление, а скорее недоброе подозрение с очень плохим предчувствием. Сэм подхватывает наполовину начатую бутылку красного вина, парочку бокалов и возвращается по прежнему маршруту, изящно маневрируя между предметами мебели и прочими элементами домашнего хаоса.

Мне или кажется, или она на самом деле так сильно похудела?

– А разве в контексте фигурировало не слово "река"?

– Это романтический фантик с розовыми бантиками как раз для таких наивных дурочек, как ты Эллис! Изначально по смыслу и содержанию оно именовалось именно толчком!

Удерживая в правой руке оба бокала, Сэм демонстративно тыкала ими с указательным пальцем в мою сторону. Покончив со вступительной речью (обвинительный приговор только-только маячил на подходе), величественно усаживается почти по центру диванных сидушек изумрудного мягкого уголка. Громкий стук дна бутылки о крышку журнального столика, судя по всему, должен был подчеркнуть внутреннее недовольство с закипающим негодованием хозяйки квартиры. Вулкан по имени Саманта Грин вот-вот выбросит первый столп черного пепла и огня.

– Сэм, я здесь не из-за романтических побуждений и не по зову природы. Это бизнес! Чистый бизнес и ничего более.

Боже, Сэмми, я тебя умоляю, только не здесь и не сейчас! Если я сознаюсь, как меня саму колбасит и далеко не первый месяц, нисколько не удивлюсь, если ты вдруг рванешь прямиком в "Глобал-Вижн" и снесешь там к чертовой матери весь президентский этаж с административным корпусом отдела кадров. А если я еще мягко намекну, что чувствовала весь этот гребаный день и, кажется, все еще продолжаю чувствовать…

– Да иди ты! – щедрая порция темно-гранатовой жидкости за пару секунд утопила не меньше две трети первого бокала. – Лично по мне, подобный сверх вопиющий идиотизм совершается именно на первой почве! А если вспомнить не менее маловажный факт о твоей повернутости и стукнутости на всю голову, ответ напрашивается сам за себя!

Второй бокал с таким же уровнем тройной порции марочного бордо нацеливается в мое лицо, но не с угрозой выплеснуть-вылить все его содержимое на мою голову.

– Ответь мне пожалуйста на один вопрос. Почему "Глобал-Вижн"? Почему не с десяток других не менее крутых рекламных агентств и компаний, включая Штаты, Японию и всю Европу вместе взятые? Ты сама говорила, что тебя буквально заваливают приглашениями.

Бокал пришлось забрать, но только из чувства самосохранения. Желания упиться еще до ужина, в отличие от Сэм, я пока что не испытывала.

– Ну, да… за свой счет и без постоянного оклада.

– Только не говори, что Мэндэллы решили приобрести тебя из чувства патриотического долга, дабы предотвратить утечку ценных человеческих ресурсов страны в конкурирующие страны.

При словах "Мэндэллы решили приобрести" у меня уже в который раз за день подскочило давление, накрыв от макушки до самых кончиков пальцев на ногах удушливой волной пульсирующего жара и… сковывающего озноба. Черт!

Какого хрена мы вообще начали с заупокойной, Сэм? Я же пришла к тебе не за этим! Я пришла к лучшей подруге, которую не видела с расстояния вытянутой руки хрен знает сколько времени!

Fuck! Зараза! Б..дь!..

Торопливо ставлю этот чертов бокал на столик от греха подальше… вернее, от очередного приступа панического страха. Если Сэм увидит, как у меня дрожат руки… Но что она может сделать? Отправить к психиатру за справкой, подтверждающую мою психическую неадекватность? Что я не могу отвечать за свои поступки и поэтому не имею никаких юридических прав принимать за себя все важные решения? Боюсь, подобный расклад будет выгоден для очень многих людей на этой планете.

– Сэм, мы проходили эту часть темы не одну тысячу раз и по видеосвязи, и по телефонным разговорам. Ты прекрасно знаешь, почему я это сделала!

– Так я оказывается это знаю?! Странно, а почему я сама об этом не знаю? Ты пять лет ломалась, строила глазки "Глобал-Вижн" с расстояния в пять тысяч миль и вдруг на тебе! Ни с того ни с сего решила резко избавиться от обета безбрачия. Или это был такой ловкий ход – набить подороже себе цену? Хотя ты права, если бы мне предложили десять миллионов в год, я бы согласилась работать бок о бок с самим Ганнибалом Лектером. Хотя… чего это я? – Сэм изображает глубокую задумчивость после последней фразы, сделав почти не глядя очень большой глоток полусладкого вина. – Боже упаси, нет! Только не с Мэндэллом-младшим! Если Старший со всеми своими агентами-вербовщиками, как ты говорила, так упорно на тебя наседали и преследовали едва не из каждой электрической розетки, кто ж тебе помешал ему мягко напомнить о некой девочке Эллис Льюис, которой он большой папочка пытался всучить чек на десять тысяч десять лет назад?.. Черт! Десять миллионов?! Тебя не насторожила сумма этой цифры?

Твою же ж мать, Саманта Грин! Почему?.. Почему за эти гребаные десять лет ты не то что не изменилась-не избавилась от своей маниакальной паранойи за всем семейством Мэндэллов, все твои худшие качества непримиримой бунтарки-диверсантки возросли и усовершенствовались в десятки раз! А я так рассчитывала, что материнство с женскими гормонами наконец-то изгонят всех твоих демонов прошлого.

– Почему десять? Почему не двенадцать или одиннадцать? Не восемь и не девять?

– Потому что это круглая сумма! Не знаю. Совпадение, случайность? Десять – счастливое число Мэндэллов! Сэм, "Глобал-Вижн" – монополисты рекламного бизнеса в нашей стране, это их работа! Они постоянно привлекают и перетягивают к себе мировых звезд и профессионалов со всего мира! И не забывай о самом немаловажном факте. Меня захотел именно Мэндэлл-старший! Младший занимает пост президента не более четырех лет!

– И именно когда Младший оказывается у руля компании, ты вдруг решаешь принять их предложение!

– Нет, не из-за этого! Сэм, прошло десять лет! Это хрен знает сколько времени! У тебя самой двое детей ходят в младшие классы, ты сама работаешь уже сколько лет в наикрутейшей строительной компании страны и исправно платишь налоги! Мы все повзрослели, изменились… или набрались опыта, не знаю. Называй это как хочешь, но за столько лет можно пережить не одну улетную жизнь с самыми ненормальными взлетами и падениями. Не пойму, откуда у тебя этот маниакальный пунктик на Мэндэллов? Ладно, признаю, ты была от Младшего не в восторге, но…

– Не в восторге?! – Сэм почти взорвалась, резко прервав мой оправдательный монолог, но тут же сменила бешенство на задорный хохот (практически влепив мне невидимую пощечину). – По-твоему, быть преследуемой на протяжении почти двух недель неуравновешенным психопатом в лице Мэндэлла-младшего (в аккурат после твоего постыдного побега из Эшвилля) – это быть не в восторге? Элл, золотце, это не тебя прижимали за горло и затылком к дереву, и не орали прямо в глаза, что свернут шею, если я не скажу, где ты! Тебе известно, что некоторым после подобных исключительных моментов в их тихой мирной жизни приходится потом месяцами зависать в кабинетах психотерапевтов?

– Хочешь сказать, что Саманта Грин жила до того случая тихой мирной жизнью?

– Если и не жила, то потом очень страстно этого захотела! Ты даже не представляешь, как поведение определенных личностей способно простимулировать к этому всю твою нервную систему! Я бы даже сказала, заставить по-новому взглянуть на жизнь и полностью переосмыслить многие ее ценности!

– То есть, если исходить из твоей теории, то у Дэ… у Мэндэлла-младшего за все прошедшие годы так и не появилось схожего стимула? Он всё ещё пьёт, дебоширит по всем злачным местам Леонбурга и попадает на страницы бульварных газетёнок только благодаря своим скандальным выходкам?

За этим было как-то странно наблюдать, но Саманта Грин впервые тормознула с попыткой мне возразить. Поджала губки, нахмурилась, на время опустила невидящий взгляд в свой почти опустевший бокал.

– Да, ты права! – что это было? Отчаянный вопль об окончательной капитуляции? – Он охренительно изменился, трансформировался… не знаю, пересадил себе чужой мозг или подсел на чудо-препарат хрен какого поколения людей будущего. Но это нисколько не умоляет всех его прошлых заслуг с безумными выходками, о которых боялись печатать даже самые ядрёные и супер-пупер независимые блогеры с интернет-газетёнками!

В этот раз спрятать взгляд на дне собственного бокала потянул меня.

У памяти возникают странные причуды. Особенно когда она начинает вытягивать из своих бесконечных архивов картинки самого неожиданного содержания. Правда, этот файл был ещё практически свежим, можно сказать, сохранённым буквально на днях. Дэниэл Мэндэлл-младший в чертовски шикарном светло-сером костюме-тройке, с высоко поднятой головой, будто только-только сошёл с рекламы какого-нибудь Aston Martin-а. Лёгкая щедрая улыбка от держателя контрольного пакета акций беспроигрышной удачи. Это была одна тех из немногих новых фотографий, где он действительно улыбался. Может не так, как улыбаются миллионы других людей, но на этом снимке, как мне казалось, у него для этого имелись все основания.

Мне очень хотелось верить, глядя на это фото, что я испытывала (или старалась испытывать) что-то среднее между восхищением и радостью. Ведь стоявшая рядом с Мэндэллом женщина заслужила права на счастье, на подобную искреннюю сияющую улыбку. И восьмилетний мальчик в мини фраке с чёрной бабочкой под белоснежным воротничком… и прозрачной трубкой-капельницы кислородного катетера в носу имел самое, что ни на есть, полное право на лучистую улыбку самого счастливого ребёнка на свете. Широкие ладони с сильными длинными пальцами отца на щупленьких плечиках Дэниэла Мэндэлла-третьего, как два сложенных крыла ревностного архангела защитника.

У этой картинки не могло быть иного смысла трактовки. И я не хотела думать вообще, что за ней могло скрываться что-то ещё… хотя и скрывалось…

– Зато теперь я радуюсь, что знала настоящего Мэндэлла-младшего всего пару недель. Правда, мне их хватило с лихвой и выше крыши на всю оставшуюся жизнь. Я ещё долго, очень долго ходила оборачиваясь по сторонам в ожидании, что он вот-вот выпрыгнет из-за ближайшего угла дома или дерева. А чего только стоили все мои ночные кошмары с его участием! Он же всё это время держался, не брал в рот ни капли. Только в последний день перед исчезновением из Эшвилля его-таки понесло, и он реально сорвался с катушек. Слава богу, с тех пор я его лично больше нигде не видела, но всё равно, волей-неволей приходилось отслеживать его похождения по следам и слухами и не только в светских новостях. Не знаю, насколько достоверными и правдивыми были все гуляющие о нём истории, но иногда мне казалось, что большую их часть намеренно преуменьшают. Поэтому заявляю тебе всё с той же забетонированной с самого окончания колледжа уверенностью, ты поступила правильно! Ты во время, а главное, оперативно порвала с этим… психопатом. И если ты мне когда-нибудь вдруг признаешься, что за последние годы у тебя возникало хотя бы лёгкое подобие чувства вины из-за этого… дегенерата, клянусь богом, я вытрясу из тебя её осколки собственными руками!

Сэм наливает почти недрожащей рукой очередную щедрую порцию в свой быстро опустевший бокал. И что-то мне подсказывает – это не первая и не последняя бутылка на этот день.

– Поклянись мне! – пустая бутылка отставляется на край столика с громким стуком предупредительного гонга по моим барабанным перепонкам и натянутым нервам. – Скажи, что ты никогда не жалела о том, что бросила его…

Чёткая, до невероятности контрастная фотография улыбающегося семейства Мэндэллов – спокойное, почти мягкое лицо главы…

Почему мы продолжаем говорить об этом?! Почему, кроме угрожающего и уже не столь крепкого голоса Саманты Грин слушаю пульсирующее шипение вскипевшей крови в висках и на гландах?

– Что ты действительно взвесила все За и Против перед тем, как подписать этот… долбанный контракт! Что в этом не было задействовано ни одного, самого ничтожного личного мотива и прочей хрени, из-за которой тебя вдруг потянуло головой в это болото!

– Сэм, я уже тысячу раз говорила… Прошло более десяти лет! Нельзя сравнивать прошлые переживания с сегодняшней действительностью, с тем, каким теперь стал Мэндэлл-младший! Он живёт собственной жизнью уже хрен знает сколько лет, как и ты своей, как и я своей! Может я и скажу одну из банальнейших фраз, но люди на самом деле меняются, и забывают очень многое!

– Или набираются опыта, учатся контролировать всех своих бесов… И не делай больших глазок, будто не знала, что твой Мэндэлл вытворял целых четыре года после нашего с ним тесного знакомства. Он же не просто ходил по грани, нет… у него конкретно рвало крышу по всем базам и основаниям! Бесконечные побеги из реабилитационных клиник, фееричные дебоши в барах и ночных клубах это так, душистые цветочки на солнечной лужайке! Его свадьба была, наверное, самой скандальной свадьбой за всю историю человечества! И я нисколько не сомневаюсь, что он действительно избил и изнасиловал свою жёнушку в их первую же брачную ночь, если не хуже!

Опаливающим выстрелом адреналина прямо по глазам с внушительной дозой жидкого азота внутривенно!.. Б**дь!

Сэм! Какого ты всё никак не успокоишься? Я же… я же сейчас совершенно уязвима, зачем ты сама водишь меня по этой грани? Зачем окунаешь головой в этот кипяток, заставляя снова и снова пропускать всё это безумие через вены и нервы. Задыхаться в этом удушливом коконе волнового жара снаружи, в тугих ремнях по всей поверхности кожи… с режущим обморожением в каждом внутреннем органе, в лёгких… Ты словно заставляешь меня насильно глотать этот убойный коктейль из острого льда и кипящей лавы! Меня же сейчас реально вырвет…

– Сэм, это было десять лет назад! – слышу собственный голос до неузнаваемости спокойный и уравновешенный (да, чёрт возьми, это моя ведущая мантра на сегодняшний день, и я буду её повторять снова, снова и снова, пока сама не уверую в её воздействие!). – Ты сама сказала, как он сильно изменился… и ты никогда и ни разу не пересекалась с ним лично за все эти годы!

– Чему я теперь несказанно рада и благодарна всем высшим силам! Может ты и права! Возможно я несколько увлеклась с драматизацией последних событий и не исключено, что немного перестаралась с чувством необоснованной паники… Но разве у тебя самой не возникал вопрос, почему у столь благополучной и до неприличия богатой семьи всего один ребенок? При чем не самый лучший кандидат для продолжателя рода Мэндэллов…

– Сэм, прекрати! Уж эту тему я точно не собираюсь с тобой обсуждать!

– Кто знает, может слухи не столь беспочвенны? Может Дэнни остепенился как раз из-за сына? Чем не подходящий повод со стимулом взять свою волю в руки и наконец-то заставить себя вернуться к нормальной человеческой жизни? Посвятить ее для борьбы за жизнь единственного наследника!

– И что же во всем этом противоестественного и пугающего?

– А то что в жизни подобных людей нет ничего естественного и нормального! Помнишь, как я тебе рассказывала, что чуть было не сбежала из "Атлантис-Гроуп", когда узнала кем являлся наш президент Алекс Рейнольдз нашему общему знакомому Дэнни? Шутка ли дело – закадычные друзья с самой песочницы! Тут у любого от такой информации все контакты перегорят!

– Помню. Как и пару дней изнурительных переговоров по телефону с уговорами не бросать работу всей твоей жизни!

Похоже, Сэм в открытую игнорирует часть моих высказываний… как всегда.

– Вся жизнь всех этих людей, включая весь круг их общих интересов и взглядов – исключительно всё из раздела диких аномалий! У меня сложилось впечатление, что они не только думают и чувствуют иначе, чем все нормальные люди вроде нас с тобой, у них совершенно по другому функционирует их далеко не человеческий организм. Ей богу, это… это же настоящие рептилоиды! Видела бы ты взгляд этого Рейнольдза. Выстрел жидким азотом, прямым попаданием по твоим глазам с последующим обледенением всех внутренностей и крови!

Сэмми начинает жестикуливать руками, при чем довольно энергично, с попыткой изобразить в воздухе абстрактный рисунок переживаемых эмоций, включая сам образ описываемого объекта. Кто мог знать, что Саманта Грин когда-нибудь станет столь впечатлительной натурой?

– Ты встречалась лично со своим боссом?

– Ну… не то чтобы лично лицом к лицу, но пару раз издалека видеть и слышать приходилось! Он, конечно, мужик шикарный, говорит, как по писанному, держится как вышколенный мерин. Но если бы я встретилась с ним случайно хотя бы в том же служебном лифте офисного здания "Атлантис"… я бы точно осталась на всю жизнь заикой! И при этом ему не обязательно было бы на меня смотреть или говорить.

– Наша Сэм боится кого-то больше, чем самого Дэниэла Мэндэлла-младшего?

– Я боюсь их обоих, потому что они оба из одного теста, с идентичным взглядом и уровнем мышления! И не говори мне, пожалуйста, что у тебя все иначе. Что ты готова встретиться лицом к лицу со своим без пяти минут новым босом, спокойно посмотреть ему в глаза и улыбнуться так, будто видишь его впервые в своей жизни! С тем самым человеком, который десять лет назад чуть мне хребет не вырвал только за то, что очень сильно хотел тебя найти и вернуть. Последний факт тебя не особо смущает, впрочем, как и все остальное?

Попытка рассмеяться беспечным смехом в ответ на подобную тираду? Надеюсь, у меня получилось. Пусть даже при этом на порозовевшем личике Саманты Грин прорисовалось красочное выражение ироничного неверия, мол, Эллис, я тебя умоляю! Если и прошло 10 лет, это еще не значит, что я ни черта не понимаю, не вижу и не знаю!

– Звучит как какое-то зловещее предупреждение-угроза из дешевого мистического ужастика. Сэм, тебе самой не кажется, что ты малость увлеклась, особенно с поглощением спиртного без закусок?

– Ты мне так и не ответила! Ты действительно готова встретиться с этим человеком, не смотря ни на что? Ты допускаешь мысль о том, что он знает, кто ты или… узнает? И не парь мне мозги про десять лет! Если я не смогла за все это время забыть, кто такой Мэндэлл-младший, с чего ты решила, что он, со всем своим е**нутым сознанием мог позабыть о девушке, кинувшей его без права на второй шанс?

Да, Сэм, ты права, именно сейчас и именно вот такой вот поддержки мне как раз и не хватало! Особенно под мощным давлением взбесившихся предчувствий с кипящими в венах адреналином и страхами. Именно тогда, когда так тянуло хоть кому-то сознаться, раскрыться, довериться, найти долгожданную опору, уверенность. Найти того, кто погладит тебя по головке и скажет, что все мои страхи беспочвенны и необоснованы, что у меня нет причин дрожать, задыхаться и ждать приближения необратимого Армагеддона за дверьми моего дома!

Черт! Моего дома?.. У меня же он был и есть, ведь так? Если я и уехала из Карлбриджа, из нашей с Брайаном квартиры, это же не значит, что я оставила его навсегда? Моя жизнь от этого не изменилась, даже после того, как мне всунули в руки ключи от моей новой квартиры здесь, в Леонбурге. Даже после того, как приставили личного водителя, от которого я так и не сумела избавиться в гостинице "Остиум", куда он отвез всю нашу троицу за час до того, как привезти меня сюда! Да, все это время Джордан Крамер ждал и ждет меня в моей же служебной машине внизу, в нескольких метрах от входа в этот самый дом. И если я сейчас обо всем этом расскажу своей паранаидально возбужденной подруге Саманте Грин, где гарантия, что она вообще потом выпустит меня отсюда?

И да, Эллис, ты мыслишь в нужном направлении! Водитель работает на твоего нового боса Дэниэла Мэндэлла-младшего, и он теперь знает, куда ты ездишь, к кому и зачем…

Ох тыж бля-я…

– Сэм, как часто ты встречаешься со своим главным босом в том же служебном лифте?

– Ой, да ладно тебе! Я тебя умоляю, не надо сравнивать мою работу с твоей! Это ты у нас член богемной тусовки или высшей касты, это у тебя работа связана с постоянным контактированием с подобными небожителями. Ты не сможешь избежать встречи с людьми, которые являются частью твоей работы, твоей собственной жизни, даже если ты сама будешь страстно этого хотеть.

– Если бы ты присутствовала на подписании моего контракта в "Глобал-Вижн", то поняла бы все без лишних пояснений. Да, Сэм, это люди из другого мира, у них абсолютно иной уровень мышления, взглядов, убеждений и прочего. И, да, черт возьми, прошло до хрена сколько лет! И чтобы не вытворял Мэндэлл-младший в прошлом, это никоим образом не касается его нынешнего. Возможно он меня и вспомнит, возможно мы встретимся два или три раза на каких-нибудь вечеринках-мероприятиях в честь очередного юбилея компании. Но это будет самой скучной, банальной и предсказуемой встречей года с наигранными улыбочками, заезженными комплиментами и прочей пустословной хрени на две, максимум три минуты. Я не просто это говорю, я знаю это наверняка, поскольку проходила подобные представления не один десяток раз и не только со своими бывшим работодателями. Да будь я реинкарнацией самого Леонардо Да Винчи, они никогда не станут воспринимать меня за равную и подпускать ближе расстояния вытянутой руки. Они финансисты, мы – творческая интеллигенция. Мы под ними на несколько уровней, так что это равносильно быть для них пустым местом. И если я вижу, что Мэндэлл-младший стал именно таким человеком, одним из них, значит, он им и стал… И слава богу!

– Ага, аминь!

Твою мать, Сэм, я тебя точно сейчас наверну этой бутылкой! Сколько можно? Что конкретно тебя смущает, почему ты никак не успокоишься? Или ты сама мне что-то не договариваешь?..

– По всем законам жанра, это я должна бояться и грызть ногти на руках и ногах. Но, судя по всему, я единственная, кто хоть как-то пытается мыслить и рассуждать здраво.

– И как всегда, роль чокнутой Кассандры перепадает мне. Напомнить тебе, чем там закончилась история для Трои? А для тебя самой десять лет назад? Ведь это я тебя предупреждала…

– Да, но разница в том, что мне уже не 22, у меня за плечами до хрена жизненного опыта с надежной поддержкой от дорогих и близких мне людей. И я бы никогда не приняла столь жизненно-важного для меня решения не будь я уверена в себе и тех, кто способен мне помочь и защитить в любой момент. Кстати, тебя это тоже касается.

– Черт, Эллис!

Сэмми, Сэмми, моя рыжая безбашенная амазонка.

Нет, я не хочу тебя заставлять полностью соглашаться со всем что я делаю, творю и еще успею натворить. Но хоть раз в жизни, прими мою сторону. Дай мне то, что я так от тебя жду!

Накрывает лицо ладонями, упираясь локтями о коленки и натянуто смеется сквозь пальцы полупьяным смехом. Не исключено, что сейчас заревет.

– Прости меня, но… ты же знаешь, как я терпеть не выношу твоего Мэндэлла?

– Моего Мэндэлла? Сэм, тебе определенно на сегодня уже хватит.

Буквально пересиливаю собственное упрямство, чтобы встать, обойти столик и присесть рядом с раскисшей королевой Эшвилльских амазонок. (Называется, кто к кому пришел за поддержкой и словами утешения!) Обнимаю Сэм за плечи одной рукой, стараясь прижать ее к себе как можно крепче, передать остатки еще не выжатых до конца сил другой.

– Честно, Эллис!.. – наконец-то отнимает ладони от лица, но виноватого взгляда так и не поднимает. – Я очень хочу за тебя порадоваться, но ведь… твою мать! Разве тебе не достаточно того, что у тебя было в Карлбридже? А Брайан? Неужели он согласится переехать в Леонбург? Разве у него самого нет контракта с Карлбриджским автоклубом Феррари, или кого он там все эти годы представляет? Он знает про тебя и Мэндэлла?

– Боже, Сэм, я встречалась с Мэндэллом всего месяц, а с Брайаном я уже три года! И переехать в Леонбург проблем для него не будет, особенно по завершению сезонных выступлений. Я никак не могу понять, почему ТЕБЯ от этого так колбасит! Веришь или нет, но условия предложенные "Глобал-Вижн" настолько шикарные, что отказаться от них – равносильно стать пожизненным безработным. И, да, возможно я буду выглядеть ханжой, но я всегда мечтала там работать. Но это не значит, что данное решение далось мне настолько легко. Не будь я уверена, что в подвалах корпоративных офисов "Глобал-Вижн" меня не ждут камеры с пытками святой инквизиции, я бы ни за что на свете не приняла этого предложения. Клянусь всем, что мне дорого!

– Ты мне так и не сказала. – не смотря на явственное опьяние от двух бокалов вина, Сэм оказалось не так-то уж просто заболтать. – Брайан знает про тебя и Мэндэлла?

Теперь смотрит мне в лицо выжидающим-выжигающим взглядом, а я "непринужденно" ищу глазами свою сумку от Гуччи.

– Он знает то, что ему положено знать, а именно, что это ОН мой жених! И никакие бывшие, даже через десять лет не могут этому помешать.

– Жених? Ты не шутишь?.. Он наконец-то сделал тебе официальное предложение? – Саманта интуитивно тянется за моей левой рукой не только взглядом, но и жадными почти задрожавшими ручонками. – Когда? Почему ты мне об этом не сказала?.. Млин, а кольцо?

Ей все-таки удается перехватить мою ладонь, но ненадолго.

– Оно в сумке.

– Где?!

Стараюсь не смотреть в офигевшее лицо подруги, пока поднимаюсь и тянусь к креслу за оставленной сумкой.

Да, да, черт возьми, это на самом деле выглядит… неестественно и дико! Я действительно не ношу кольца, подаренного моим женихом на нашу официальную помолвку. И, да, я стукнутая и нестандартная… всё еще! Можешь меня распять, Саманта Грин, но этих тараканов нереально вытравить из моей головы ни одному менталисту-гипнотизёру-колдуну и даже палачу-инквизитору всех времён и народов. Во всяком случае, у меня есть достойное оправдание.

– Ты же знаешь, что я не любительница побрякушек! И Брайану, кстати, это тоже прекрасно известно. Но ему всё-таки приспичило купить кольцо без моего ведома и именно такое, что… Чёрт! Ну, разве можно подобные вещи вообще носить, особенно в публичных местах?

Наверное, мои слова звучали не совсем убедительно, поскольку Сэм продолжает смотреть на меня как на стукнутую головой о наковальню раз десять не меньше.

– Ты носишь… помолвочное кольцо в сумочке?

– Ага… и в коробочке-футляре… – показываю ей эту самую коробочку, обтянутую темно-синим бархатом снаружи и атласным шёлком изнутри, мол, а что тут такого? Может мне нравится это делать, да и коробочка мне тоже очень и очень нравится.

Выражение взгляда и лица Саманты Грин не меняется ни на йоту. Я всё ещё в её глазах стукнутая на всю голову Эллис Льюис из Эшвилльского колледжа искусств, которая даже спустя десять лет продолжает чудить, разве что теперь по очень крупному.

Резко выхватывает из моих рук коробочку, словно я собиралась её спрятать обратно и больше никогда не показывать.

– Ты носишь помолвочное кольцо от своего жениха в сумочке?! – теперь она демонстрирует мне мою же коробочку с возмущённым тембром повышенного голоса, будто зачитывает обвинительный приговор на глазах комиссии присяжных в суде. – Ты вообще соображаешь, как это выглядит со стороны? Брайан об этом знает?.. Ох, ты ж, чёрт меня дери!

Словесный поток обвинений неожиданно обрывается, как только пальцы Сэм открыли футляр.

– Мать моя женщина! Они настоящие?!

– Теперь ты видишь? Разве такое можно демонстрировать где-нибудь в поезде метро или в обычном кинотеатре? Как такое вообще можно носить?

– Охренеть! Кажется, у меня только что опустилась матка! Сколько оно стоит? Целое состояние? Реально, ведь не меньше ста тысяч!

Осторожно, чуть ли не со священным трепетом, Сэм вытягивает на свет массивное кольцо из розового золота и с благоговейным восхищением разглядывает необычное исполнение дико дорогого украшения. Если не считать основы из сложного витиеватого узора по всему литому металлу кольца, его коронная верхушка перетягивала внимание как раз наличием большого количества граненных бриллиантов. Пять рядов прозрачных, как слеза драгоценных камней, от четверти до двух каратов в строгой геометрической последовательности. От их безупречной огранки и идеально выложенного узора у кого угодно заблестят глаза и возникнет желание ляпнуть что-то вроде «Моя прелесть!». Или примерить на собственный пальчик. От последнего соблазна Сэм устоять так и не смогла.

– Дорого!.. Безумно дорого. И если бы Брайан не прочитал мне целое эссе с клятвой о вечной любви и верности, я бы раздолбала его за это кольцо по полной!

– Ты ненормальная! Трижды ненормальная, больная, стукнутая и ещё раз трижды ненормальная! Почему ты его не носишь?! И не смей говорить, что его не было на тебе на подписании контракта!

– Господи, а это здесь при чём?

– ПРИ ЧЁМ?! Брайан знает, что ты его не носишь?!

– Многие не носят колец на руках, особенно из страха потерять. Некоторые, например, продевают их на цепочку на шею!

– Допустим, но ты-то держишь его в своей сумочке! Ты его прячешь сознательно!

Ты бы удивилась, узнай, что я бы с радостью отдала его тебе сейчас навсегда… и хрен знает почему. Может от злости? Частично на Брайана, частично на себя. Вместо этого, без просьб и предупреждений, нагибаюсь и начинаю отбирать у прифигевшей подруги и кольцо, и коробочку.

– Он не имел права покупать его, не посоветовавшись со мной! Такие вещи нельзя доверять вкусам подобных… любителей… Ведь это мне его носить всю оставшуюся жизнь.

Я действительно только что это произнесла? Всю оставшуюся жизнь?

– Серьёзно, а по поведению и не скажешь. Зная твой исключительный менталитет, Брайан решил действовать по наитию и да, по зову собственного сердца. Могу поспорить, он пытался тебя затащить в ювелирный, но ты упиралась до последнего всеми конечностями! Ты ведь даже не додумалась после пойти и обменять его на что-то менее вычурное и вызывающее, как раз чисто в твоем стиле. Или я забыла, что в твой стиль вообще не входят украшения.

– Хватит на меня так смотреть! С каких пор это вошло в список самых страшных человеческих преступлений? Я ведь никого не убила и не сдала иностранной разведке!

– То есть, для тебя это в порядке вещей – носить кольцо жениха в сумочке? В наказание за то, что он не посоветовался с тобой, перед тем, как решил сделать предложение руки и сердца? А ведь, главное, как удобно это делать здесь, в Леонбурге, на новой работе!

– А вот теперь ты реально перегибаешь палку! – коробочка с вернувшимся на своё коронное место кольцом вызывающе громко захлопывается под сильным давлением моих пальцев. Швыряю её на дно сумки, скорее пытаясь скрыть нервную дрожь в руках, чем разыграть возмущённое негодование.

Да, меня опять трясёт, и меньше всего мне хочется, чтобы Сэм это заметила. Особенно сейчас! Потому что я реально не могу объяснить и даже самой себе, почему делаю это. Почему не могу заставить себя носить это грёбаное кольцо, да хотя бы на той же цепочке на шее. Почему не оставила его в сейфе гостиничного номера в «Остиуме»? Почему вечно таскаю его с собой, как будто тайно надеюсь на то, что…

Так, стоп! Я ведь не думала об этом? Я действительно никогда об этом не думала… и у меня на самом деле были веские причины, почему я так делала. По крайней мере, мне так казалось.

– Уж прости меня, Элл, но мне за твоими достижениями века даже при всей своей собственной стукнутости не угнаться. Уж кто перегнул палку и перевязал её в несколько узлов, то точно не я! Затрудняюсь теперь с выбором, что же ты больше всего заслуживаешь – Нобеля или Дарвина!

– А тебе не кажется, что если бы я не делала то, что делаю, принимая, как ты говоришь, самые стукнутые решения, я бы и по сей день сидела где-нибудь в затрапезной дыре в каком-нибудь дешёвом фотосалоне, принимая заказы на свадебные фото, семейные праздники и школьные утренники?

– Хочешь сказать, ты наконец-то добилась всего, о чём только мечтала, и теперь и желать больше нечего? Ты на вершине своей самой заветной мечты?

По пьяни все это говорила Сэм, или на самом деле пыталась сдернуть меня на землю, но не задеть за живое она просто не могла. Словно чувствовала, как из меня фонтанировала вся моя развороченная на изнанку уязвимость. Как бурлила под кожей в каждой вене и капилляре вместе с обезумевшими страхами. Сознаться здесь и сейчас лучшей подруге, что же я испытываю в этот самый момент… или чью руку, чьи невидимые пальцы я все это время ощущала и (чёрт его возьми!) ощущаю до сих пор на собственном горле. Удушливая ментальная хватка, усиливающаяся с каждым пройденным часом, минутой, всё сильнее и сильнее. Если я рискну признаться, что схожу с ума, тогда не лучше ли сразу прямиком в дурку?

– А разве тебе известны варианты получше? И давай без очередной песенке о Мэндэллах! Да, теперь они мои босы… хозяева, и только! Больше ничего. Это бизнес.

– Ты прекрасно знаешь, что я думаю по этому поводу, так что, извини. Можешь убеждать-успокаивать себя сколько угодно, но ещё далеко не факт, что тот, кто пообещал тебе едва не звезд с неба, в конечном счёте лишит всего, что у тебя было твоего! Графа Монте-Кристо читала?

– У меня такое ощущение, что ты что-то… не договариваешь!

– Не договариваю? Ты о это о чём сейчас? Или тебя Гугл забанил? – Сэм протягивает руку через весь столик и берёт мой бокал с моим непритронутым вином.

– Я не о Гугле! Я о тех вещах, которые могут знать только единицы! Ты ведь не встречалась с Мэндэллом после Эшвилля, ни разу?

И конечно она нашла подходящий момент, чтобы сделать несколько глотков с невинным выражением в широко распахнутых глазках. Медленно сглотнув и поджав губки, Сэмми «задумчиво» с отрицательной убеждённостью качает головой.

– Ни разу! Клянусь! И не надо на меня так смотреть. Я тебе рассказала всё ещё тогда, десять долбанных лет назад. Может сейчас я много чего не вспомню, но тогда едва ли я могла что-нибудь не договорить. Как вообще можно что-то не договорить о таких вещах? Я тебя умоляю!..

Как там говорила Железная Леди госпожа Тэтчер «90% наших переживаний связаны с тем, что никогда не случится»?

90 процентов? Мне кажется их куда больше!

Я могла теперь перелистывать в памяти хоть до сотни новых фотографий Дэниэла Мэндэлла-младшего, в самых разных ракурсах, в окружении других людей, родных, друзей или просто одного, пытаясь отыскать на них хоть один веский довод, самое ничтожное виртуальное подтверждение против всех моих зашкаливающих страхов… но это не облегчало моего нынешнего состояния ни на грамм! Я всё ещё боялась… я всё ещё чувствовала этот грёбанный отпечаток постоянного присутствия осязаемого страха – ментальный поток прочных сетей, впивающейся леской буквально под кожей. И любая попытка сопротивления лишь усиливала её натяжение до нестерпимой острой рези.

Чёрт! Я реально сошла с ума, но теперь я точно не успокоюсь, пока не увижу Дэниэла Мэдэлла-младшего в лицо, пока не увижу его взгляда, не услышу его голоса… Я должна, вашу мать, должна убедиться, что он меня не помнит или… хотя бы не хочет помнить!

Умоляю, сделай, скажи, посмотри, успокой меня, чёрт тебя дери! Сделай хоть что-нибудь, чтобы я наконец-то угомонилась. Мне надо это знать! Надо знать, что ты не тот Дэниэл, которого я когда-то любила… Так долго, что за первые два года чуть не свихнулась от постоянного чувства паранойи, из-за нестерпимого ощущения тебя в своей коже, в голове, в горящих венах, в периодических приступах болезненной паники, в желаниях выжечь тебя из каждого оголённого нерва, вытравить, вырвать с корнями!..

Ты даже не представляешь, сколько времени мне понадобилось для того, чтобы я наконец-то избавилась от маниакальной привычки искать в каждом встречном твои черты, твой цвет глаз, твой взгляд. Напрягать каждый раз слух, если слышала чей-то голос, не важно, где и откуда, даже из радиоприёмника. Бить себя по рукам, если хотела набрать в строчке интернет-поисковика твоё имя. Я и сама не понимала, с кем именно тогда боролась, с собой или с твоим осязаемым призраком. Сколько раз мне приходилось заставлять себя насильно, совершая во истину безумные вещи, чтобы хоть как-то урезать ощущения тебя, хотя бы на первые десять процентов… найти в себе силы впустить другого… других.

Я не знаю, когда и как мне это удалось (или удалось ли вообще), но я научилась жить с верой, что тебя больше нет, и никогда не будет, ни в моей жизни… ни во мне самой. И всё, что я чувствовала, являлось лишь бурной фантазией моей юношеской влюблённости. Что невозможно кого-то так чувствовать вообще и в принципе! Ведь я больше никого так не чувствовала!.. Не позволяла себе ТАК кого-то чувствовать!

Поэтому мне и нужно знать, что тебя в действительности больше нет! Что ты не тот Дэниэл, не мой Дэнни. Что ты всего лишь Дэниэл Мэндэлл-младший, президент мега компании «Глобал-Вижн», мой бос, начальник и… мой хозяин. И всё! Точка! Человек с внешностью и голосом моего бывшего парня, но не более. Я столько лет с тобой боролась внутри себя, я не могу пустить насмарку всё, чего сумела достичь. Я не позволю тебе опять это сделать, я не впущу тебя… Нет! Даже если ты буквально проникнешь своей рукой в мою грудную клетку и сожмёшь своими пальцами моё сердце.

Я смогла прожить без тебя столько лет вдалеке, смогу прожить без тебя столько же и рядом!