Читать книгу В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1 - Евгения Владон - Страница 5

Представляла ли я себе нашу встречу, прокручивая в воображении всевозможные варианты, с самыми банальными или, наоборот, до невозможности невероятными ситуациями? Естественно! Раз сто, не меньше. После чего корила себя на чем свет стоит. Особенно за глубокую стимуляцию спящих в подсознании демонов. Одно дело, если бы это были мои персональные тараканы, и совсем другое, когда четко осознаешь/понимаешь, что этот разбуженный вирус далеко не часть твоей природы. Что он прошит в твой личный код ДНК уже черт знает сколько лет. Просто он ждал в состоянии глубокого анабиоза того самого благоприятного для себя момента, когда можно будет высвободиться из неуязвимой титановой оболочки и впиться всеми своими клешнями-жалами в мой мозг.

Впрыснуть-вогнать в каждый нейрон первые токсичные дозы своего ядреного галлюциногена, поглощая чистоту и ясность разума подобно сухой губке, запуская сложнейшую программу по стимуляции всех органов осязания, контролируя каждое движение, любую мысль и желание… воссоздавая того, в чьих жилах этот наркотик буквально циркулировал реальным источником живительного искушения.

Сколько он мне снился за последнее время – два или три раза? Но испугалась я по настоящему только однажды, при чем не так уж и давно. Именно тогда мне пришлось принять самую банальную и шокирующую истину. Чем больше я думаю об этом, пытаясь воздвигнуть новые бастионы защиты, тем легче ему ломать меня буквально изнутри. Чем упорней и сильней сопротивляюсь, тем глубже и свободней он проникает в меня, сминая все барьеры с неприступными блоками подобно хрупкой яичной скорлупе.

Нет ничего хуже, когда собственное подсознание со всеми запечатанными в нем бесами врывается в твой незащищенный спящий разум. Вскрывает самые чувствительные эмоциональные рецепторы, связывая их неразрывными узлами с ощущениями того, кого ты так страстно мечтала больше никогда в жизни не чувствовать.

Одно дело, когда память на пару с воображением играются со старыми и новыми графическими файлами, перетасовывая их калейдоскопическими кусочками хрупкой мозаики. И совсем другое, когда ты не можешь контролировать весь этот нестабильный хаос в собственных снах. Когда картинка обретает не только четкий контур-образ, но и начинает проступать осязаемой фактурой, живой, цельной, законченной и идеальной. И она не просто дышит, передвигается и мыслит, она поглощает в себя все пространство твоего подсознания. В какой-то момент она просто начинает наполнять тебя собой, запахами и вкусами, заставляя ощутить куда больше, чем есть. Она управляет тобой, всеми твоими желаниями и чувствами. Она становится продолжением тебя, и не сколько частью тебя, она становится именно ТОБОЙ! Раскрытой, уязвимой, сумасшедшей Эллис Льюис, подчиняющейся лишь одним природным инстинктам – оголенным эмоциям и ненасытной жажды первобытной сущности. Вскрытыми волей чужих рук чувствами, натянутыми тонкими невидимыми нитями на длинных пальцах опытного кукловода…

И именно во сне ты теряешь контроль над всем без исключения. Позволяешь сну контролировать тобой, руками того, кто знал тебя слишком хорошо. Кто мог с закрытыми глазами снять слой за слоем любой закодированный блок и стену твоего защитного экзоскелета. Буквально и одновременно коснуться всех чувствительных точек на твоем теле, сжать-перекрутить в кулаке одной тугой струной все твои чувства… заставить ощутить то, что ты не испытывала уже столько гребанных лет… Заставить ощутить себя… его… ТЕБЯ!..

…Избитая классика жанра, мать его перетак! Я действительно так сильно боялась встретиться с ним в лифте? В конечном счете именно это и произошло. И поначалу все было так, как я и хотела… или думала, что хотела.

Белый металл зеркальной поверхности панелей на стенах кабинки лифта, окружающим трехмерным пространством нестабильной материи… Легкий толчок-вибрации по всему телу через ступни, с ощущением подъема на неопределенную высоту. Я еще могу испытывать это, понимать, что стою на ногах. Что тот, кто передо мной так же реален и осязаем, как и я… как мои мысли. Пока что вижу его со спины, с расстояния всего в ничего, чуть в стороне от моего правого плеча. А затем понимаю, что это действительно он, так же четко и ясно, как вижу и ощущаю весь его контрастный образ. Буквально чувствовать, как от прикосновения с кожей, фактуру его густых волос, легкое движение головы. Как проступает и прорисовывается прямо по сетчатке моих глаз каждая линия, черта, родинка и пора его идеального профиля. Насколько реальна материя его серого костюма. Насколько смешаны и разделимы тончайшие запахи, исходящие от его волос, кожи, всего тела и одежды. Насколько он сам становится реальным, объемным и осязаемым. И как лишь одно его присутствие способно заполнить собой все, абсолютно все, одной цельной всесметающей волной затягивающей сущности.

Мне хочется отступить, прижаться спиной к стене, сделать что-нибудь (спрятаться каким-то немыслимым образом), чтобы он меня не заметил. Но я не в состоянии пошевелиться. Кажется, если я сделаю хотя бы шаг, то упаду… сорвусь на хрен в черный тоннель шахты лифта… или еще куда-нибудь похуже.

Даже вроде испытываю что-то схожее с радостью – он меня не заметил!.. или не узнал? Он не чувствует моего присутствия, он не чувствует меня!..

Не чувствует моих страхов с безумной аритмией панического сердцебиения… Не чувствует вспыхнувшего жара от моего оцепеневшего тела… горящего тока крови, тяжелого порывистого дыхания, неровных ударов пульса… Не чувствует, как выписываются тончайшие царапины-отпечатки под моей немеющей кожей при каждом соприкосновении с его уплотняющейся тенью. Еще немного, и я начну дышать лишь только им…

…Пожалуйста, не оборачивайся, умоляю!.. Выйди… и из меня тоже!..

Я больше никого не вижу и не ощущаю ничьего присутствия, кроме него. И если до этого в лифте кто-то был еще, кроме нас двоих, они давным-давно слились в скользящем отражении мутных стен кабинки. И мне тесно не из-за их присутствия. Меня зажимает и подталкивает к металлической панели только одно ощущение… только один человек.

Ты ведь меня не узнал, правда? Покажи, докажи мне это!

Легкий поворот головы от профиля до разворота в три четверти. Взгляд мимо меня, пустой, невидящий, спокойный, как и само выражение лица. Кому-то улыбается ленивым движением губ, сдержанно, без какого-либо проявления чувств с едва заметным вежливым кивком подбородка. Он на самом деле меня не замечает? А вдруг… он скоро сам выйдет?

"Ты выполнила то, о чем я тебя просил?" – нет, не оборачивается. Поднимает взгляд и немного голову, чтобы посмотреть на циферблат круглых часов над сомкнутыми дверьми лифта (разве там не должно светиться окошко дисплея с отчетом номеров этажей?). Густые брови слегка сходятся на переносице, но он не сердится… кажется, он вообще ничего не чувствует, даже когда плотней смыкает губы. Он просто задумался или же пытается вспомнить что-то важное, и едва ли это что-то связано со мной. Ведь он спрашивал не меня… или все-таки меня?

"Эллис, ты сделала то, что я говорил тебе сделать? Ты помнишь, о чем я просил?"

Нет-нет-нет, только не это! Не делай этого! Не оборачивайся! Не смотри на меня!

"Ты сделала все, как я говорил?"

Фактурная тень скользит следом за его движениями, растягиваясь трехмерной сетью по стиснутому пространству, затягивая мутные зеркала окружающих стен густым вакуумом вибрирующей пустоты. Понимаю, что бежать слишком поздно, да и некуда, что если не закричу, не позову на помощь…

"Когда я просил тебя это сделать?" – тень накрывает скользящей матовой маской часть его лица, растекаясь вязким черным шоколадом в калейдоскопической глубине его бесчувственных карих глаз. Она касается и моей кожи, задевая мои собственные глаза его дыханием, его осязаемым взглядом, теплом и живой силой его реального тела. Ощутимой структурой его поглощающей сущности, бесплотным давлением пульсирующего естества. Еще чуть-чуть, и она просочится в мои поры под кожу… если уже не проникла.

"Ты ведь сделала это? Ты сделала все, как я и просил?.. Ты мастурбировала, думая обо мне?.." – о, боже! Что это?.. Зачем? Почему… КАК?!

Резкой опаливающей вспышкой по всей поверхности вульвы, будто он сам коснулся своим горячим дыханием каждой ее складочки и изгиба, заскользив кончиком языка точечной пульсацией над распухшей вершиной клитора и даже в самой глубине вагины. Я почти застонала, вжимаясь спиной в стену, то ли от очередного приступа страха, слившегося с волной-ударом острого возбуждения… то ли под мощью задавливающего пресса его обволакивающего со всех сторон тела или тени.

"Эллис!" – в какой-то момент перестаю четко различать его лицо, но продолжаю ощущать насколько оно близко. Расплывающаяся плотная маска живого Дэниэла Мэндэлла-младшего. Он слишком настоящий, как и его взгляд, проникающий в меня с каждым произнесенным его губами словом, с каждым горячим мазком невесомого дыхания и сминающей воли.

"Ты думала обо мне, когда делала это?!.. Ты всегда думала обо мне?"

Замолчи, бога ради, замолчи! Умоляю, только не это!.. Не заставляй чувствовать тебя физически! Fuck!!!

Или все-таки хочу?.. Вздрагивая всем телом, балансируя на грани провала в эту черную бездну… между пустотой и вязким мраком твоей осязаемой сущности… между ничем и тобой…

Томное давление кончиков пальцев, мириадами искр чужих нервных окончаний выжигают горячий прилив ощущения твоего живого касания прямо на поверхности моих губ, на чувствительном контуре… заставляя шире разомкнуть ротик, вырывая из моего горла порывистый вздох, смешивая его с твоим дыханием, с вибрирующими прямо во мне словами: «Ты сделаешь это?.. Сделаешь это снова?!..»

Ещё ближе, ещё глубже и проникновенней… всей обволакивающей структурой теплой кожи, циркулирующего тока мыслей и желаний. Ещё немного и наши лица соприкоснуться, ещё несколько микронов и он накроет меня окончательно, поглотит, окутает… затянет в себя!

«Ты пое**шь себя пальчиками, думая обо мне?!» – не смей, твою мать, не смей говорить мне такое и особенно сейчас! О, боже… сейчас, когда я снова ТАК тебя чувствую!

Пальцы соскальзывают с контура нижней губы, по подбородку, ещё ниже, заставляя вздрагивать не только от нестерпимого ощущения невесомой ласки, а буквально дрожать изнутри… О, нет, это не ласка, это пытка! Выжигающая на коже узоры блаженной эйфории, раскручиваясь зудящей расслаивающейся спиралью по всей поверхности тела, впиваясь мириадами тончайших игл в самые чувствительные точки… разжигая желание хотеть этого на уровне безумного отчаянья. Хотеть ЕГО!

Хочу застонать, но не могу. Словно его дыхание перекрыло мое собственное, затянуло тугими ремнями кляпа мою гортань. Не хочу поддаваться, но поддаюсь, превращаясь в один сплошной эрогенный нерв, который ласкают и стимулируют пальцы человека из моих болезненных воспоминаний. Его ладонь уже на моей груди, беспрепятственно прокладывает сверхчувствительную дорожку по немеющей коже, проникая в нее нестерпимыми приливами горящей истомы вместе с его собственным теплом, вместе с его откровенным соблазном. Искрящийся ток возбуждения с пульсирующей кровью сбегает вниз прямо от его руки к моему лобку, наливаясь в опухших дольках половых губ томными толчками, растягивая чувствительную нежную плоть судорожной вибрацией изнутри, делая ее еще более ненасытной и уязвимой.

Я не испытываю боли, когда он сжимает мне сосок, но меня практически сразу накрывает мощной вспышкой-ударом спазматических сжатий прямо по внутренним мышцам вагины, дробящим рикошетом по клитору. Господи, я чуть не кончила! Всего в паре микронах от запредельной точки нереального блаженства.

Или остановись, или доведи до конца… но не мучай меня так!

"Ты будешь думать обо мне? Будешь?!" – уже ничего не вижу, а именно чувствую. Чувствую лишь его одного! Соприкосновение с его затягивающим мраком, голосом, дыханием, прохладной кожей… всем телом… Не хочу больше ни о чем думать! Только чувствовать! И только его… Его руку, пальцы… Да, ниже! По моему вздрагивающему животику, по центральной линии лобка, высекая новые приступы ненормальной дрожи с режущими вспышками неуемного вожделения…

Поглоти меня, уничтожь до самого основания. Я так больше не могу и не хочу… Пожалуйста, сделай это!

"Ты все еще думаешь обо мне… Эллис?!" – влажный громкий шепот горячим прострелом прямо в голове, изнутри с осязаемым прикосновением прохладных губ, кожи, твердой плоти… Невесомое скольжение подушечек пальцев по раскрытой мокрой вульве, клитору и… Вскрикиваю! Впервые мне удается это сделать, под бешенную дробь пульса, с шипящим давлением в висках… Всего несколько неуловимых микросекунд ощущения чужого проникновения… Он почти заполнил меня, утопил в себе с первыми ударами надрывных сокращений подступившего оргазма.

Черт!.. В ту секунду я резко открыла глаза, моментально вырываясь из вязкого забвения… или буквально сбегая из собственного сна. Слушая гулкий ритм сердца с затихающими приливами сильнейшего возбуждения. Нет, я так и не успела кончить, как и осознать, что именно произошло… почему и как?

Я просто испугалась. Впервые, по-настоящему! Ощущение было настолько сильным, задавливающим и всепоглощающим, словно за эти ничтожные мгновения успели резко вскрыть все мои затянувшиеся старые шрамы и чувства, одним единственным вымеренным четким взмахом хирургического скальпеля… оголив каждую рану и нерв навстречу высоковольтной дуге электрического тока.

Как будто мне дали всего несколько секунд на то, чтобы успеть осознать произошедшее или… попытаться сбежать, пока не поздно, пока он окончательно не проник в меня наяву. Но разве в подобном состоянии можно было соображать, что же творится, что я делаю и зачем? Едва ли тогда мною двигал здравый рассудок.

Сколько у меня было тогда вариантов? Почему я выбрала на подсознании самый отчаянный? Или мое тело выбрало само, предав еще не до конца проснувшийся разум до того, как я успею оценить масштабы своего интуитивного поступка.

Рука схватилась за лежащего рядом Брайана необъяснимым рефлексом буквально сама по себе. Пара мгновений, чтобы перенаправить вспышку неуемной одержимости на реального человека. Возможно у меня это и получилось бы, возможно, я бы и сумела полностью отдаться чувствам и ощущениям с тем, кто находился в это самое время рядом со мной… отдаться всеми мыслями, желаниями и эмоциями только ему одному, если бы… Если бы в те минуты во мне не продолжала тлеть скользящая под кожей тень другого мужчины, не менее реальная и сильная, чем близость живого тела Брайана Степлтона.

Я прижалась к нему подобно тонущему, схватившемуся за первый попавшийся предмет, в поисках настоящего физического тепла… в неосознанном поиске того, кто только что был во мне, так глубоко, как еще никому другому не удавалось в меня проникать. Может я пыталась совершить подмену с самообманом, заставив поверить себя, что это не он? Обмануть себя до того, как мой разум окончательно проснется… Наивная дурочка. Разве можно такое делать глубокой ночью в размытых сумерках вязкой темноты?

– Элл?.. Что такое?..

Черт, Брайан, заткнись! Только не сейчас. Обними меня, сильно… окутай собой, проникни в мое сознание своими пальцами… вырви из меня того, кто не желает оттуда убираться!..

– Я хочу… трахни меня… пожалуйста! Прямо сейчас! – обнимаю его первая сама, обвивая руками и ногами, безошибочно отыскав в темноте его губы, скользнув по ним острым нажимом язычка… пальцами левой руки сжав спящую плоть пока еще мягкого члена прямо поверх трикотажа боксеров.

Кто знает, возможно в другую ночь он бы так быстро и не отреагировал, если бы я сама не была настолько заведена, если бы не вышла из-под контроля под давлением собственных желаний и интуитивных поступков. Может быть просто свел бы всё на нет из-за усталости, сонливости и прочего. Но тогда, казалось, что моя одержимая вспышка похотливого безумия перебросилась и на него, подобно выстрелу в упор, без возможности увернуться или воспротивиться.

– Fuck!.. Элл! – удивился ли он или его скосило моментально так же, как и меня? У нас это получилось?..

Мы сплелись в один сплошной неразрывный узел… его ладони с блаженной дрожью обхватили мою голову, пальцами зарывшись в спутанные волосы столь желанным и знакомым захватом, изгибами локтей вжавшись в мои плечи и лопатки. Да! Заполни меня, сделай это, умоляю!

– Трахни меня, Брайан! Сейчас… сильно… – пальчики с дрожащим нетерпением забираются под резинку трусов и жадно обхватывают твердеющий за считанные секунды ствол члена. – Грубо… жестко… быстро! Вые*и меня… прямо сейчас!

Шепчу в его раскрытые губы, двигая и сжимая ладонь на подвижной коже увеличивающегося в размерах фаллоса. Впивается в мой рот с грудным рычанием, сладкой вибрацией влившейся прямо внутрь меня, невыносимой тягучей отдачей по стонущим складочкам вульвы, по взбесившейся пустоте ноющего влагалища. Меня пробирает ответной дрожью ненормального озноба и ломоты, как и его, по всему телу, до самых кончиков пальцев на ногах, с желанием выгнуться, раскрыться еще больше, первой насесть и вобрать в себя его член до того, как он полностью вытянется, станет твердым как камень прямо во мне, наполняя и растягивая стенки вагины изнутри.

Черт, меня уже буквально трясет!

Сделай!.. Сделай что-нибудь с этим… со мной! Сожми сильней, хватит меня просто целовать и держать за голову! Обхвати за ягодицы, вонзи в них пальцы, ногти… ударь!.. Да, я хочу, чтобы ты меня ударил прямо по промежности, по опухшим половым губам! Сбей с меня эту ненормальную похоть или… разожги ее еще сильней, чтобы я наконец-то кончила! Сделай именно так, как это делал он!.. бл** ь!.. НЕТ!

Горячее дыхание с извивающимся сплетением языков во влажном вакууме ненасытного поцелуя, откровенной борьбы ни в чём не уступающих друг другу соперников то у меня во рту, то у него. Переворачивает меня на спину долгожданным властным давлением сильного мускулистого тела, за которое продолжаю цепляться ещё крепче, вжимаясь, обвивая и оплетая собой, подобно изголодавшимся живым лианам-хищницам. С ненормальной жадностью сдираю с него боксеры. Впервые не спрашивает, что и как, или просто не успевает. Я сама поддаюсь навстречу тазом, почти безошибочно ловлю головку твердеющего члена влажным входом влагалища.

Вскрикиваю от режущей боли прямо в рот Брайану, оплетая его бёдра ногами тугими неразрывными захватами… вонзая в его твёрдую рельефную спину все десять пальцев и ногтей. Мощный податливый толчок, и он входит в меня на всю длину. Нас подбрасывает на этой взрывной волне одновременно обоих, с напряжёнными стонами, почти в унисон. Оба на грани, на одной нити-волоске от чистейшего безумия… Моего персонального безумия, рвущегося из меня через сумасшедшие желания, мольбы, крики и дрожащие руки. Оно всё ещё во мне! Оно и не собиралось исчезать. Оно наполняло меня буквально до краёв, топило мой разум, просачивалось через поры моей кожи в тело Брайана. Оно становилось им не только во мне.

– Сильней! Пожалуйста!.. Не жалей меня!.. – это мой голос выпаливает-вымаливает эту просьбу? Это я задыхаюсь от взбесившейся одержимости, от неконтролируемого желания заполучить-выпросить то, о чём никогда не просила раньше? Чтобы он сделал со мной то, чего никогда не делал и не предлагал (и возможно даже не думал о таком) сам…

– Сделай это грубо и быстро… выпусти своего зверя!

– Пизд*ц, Элл!.. Я же сейчас кончу… О, боже!

Сама не понимаю почему, как… просто делаю это, заставляя делать и его, импульсным порывом, погружаясь и сознанием, и телом в это откровенное безумие, погружаясь в него, как в спасительный омут блаженного забвения. Мне надо успеть это сделать, до того, как его токсин полностью выжжет меня изнутри, до того, как заставит кричать от нестерпимой боли, кипящей в моих венах и растянутых нервах. Это оно толкало меня к этой искаженной грани, принуждая вытворять все это, задыхаться, извиваться, стонать и требовать невозможного.

– Сильнее!.. Да! Не останавливайся!..

Сжимаю-вонзаю пальцы в его спину, продавливая кожу и мышцы до ощущения сопротивления каменных костей, буквально режу ногтями горячую плоть беспощадной пыткой до самых ягодиц. Где-то на подсознательном уровне понимаю, что это его отрезвит, удержит, принудит взять под контроль дальнейшие действия. Заставит делать все правильно, методично и жестко. Входить в меня без жалости сильными, быстрыми точками, буквально вбивая в мое влагалище окаменевшим членом на всю его длину… сводя с ума обоих под несдержанные хриплые стоны-крики, под будоражащие звуки влажных ударов рвущихся навстречу друг другу тел.

Сколько нужно времени, чтобы успеть сойти с ума, захотеть большего, чем тебе уже давали, задыхаясь от ограничивающей сдержанности, желая взвыть, вцепиться не только пальцами, но и зубами… желая почувствовать намного больше, чем есть… почувствовать более крупный и полностью заполняющий меня член, более сильное и подминающее тело, более властные и знающие ласки – руки, способные впечатать-распять-растянуть меня на чем угодно, зафиксировать собой, затянуть тугими жгутами плотной кожи, неразрывными переплетениями рельефных мышц.

"Думай обо мне… думай, Эллис!"

Наверное я просто не заметила или не ощутила, когда именно меня настиг оргазм. Кажется, он накрыл меня с самыми первыми фрикциями-ударами члена Брайана и продолжался до тех пор, пока боль полностью не слилась с острым наслаждением разгорающейся эйфории. Жжение, резь, обжигающие вспышки-сжатия с судорожным сокращением мышц влагалища и вульвы от ударов-трения каменного фаллоса, выбивающего из моего тела и горла ненормальные звуки и ощущения. Я не просто хотела кричать, а именно орать, во всю глотку и не сколько от самого оргазма, а от чувства неконтролируемого возбуждения. Я могла кончить в таком состоянии раз десять, только от осознания, что меня трахают… Нет, не занимаются любовью, а именно трахают, и я сама хотела именно трахаться! Все еще, кончая и извиваясь на члене Брайана больше минуты…

– Нет, не в меня… Кончи мне на живот и грудь! Пожалуйста! – я это говорила САМА? Я действительно находилась в трезвом уме и памяти, когда все это произносила и делала?

– Эллис, боже, ты меня сводишь с сума!..

Да, черт, говори это… именно это, снова и снова… не своим осипшим голосом, с рычащими стонами, чужими словами, заливая мою воспаленную кожу тягучими струями горячей спермы. Да! Я хочу это видеть! Снова и снова! Твою ладонь с пальцами сжимающие и двигающиеся на члене с направленной блестящей головкой прямо в центр моей груди. Я хочу кончить еще раз только от этой картинки, хотя бы в своей голове! Fuck!

– Я тебе не сделал больно?

Боже, Брайан, заткнись! Только не сейчас! Иначе закричу совсем по-другому, и тогда ты испугаешься по-настоящему!

– Замолчи!.. Не останавливайся!.. просто делай это…

Меня все еще несло этой волной, а я будто радовалась, что у меня появился повод не думать, не переживать о будущих последствиях. И я могу еще глубже погрузиться в эти вязкие топи, безбоязненно обнажаясь собственным безумием еще сильнее и откровеннее. Я и в самом деле думала, что этот секс меня спасет, поможет забыться, сделает свободной и неограниченной в праве выбора желаний и поступков? Что я буду трахаться только с тем, кого хотела?.. Или я все еще бежала от себя и того, кто продолжал играться моими чувствами, дорвавшись до них через мое подсознание, или вырвавшись из самых недоступных глубин спящей памяти, ворвавшись-влившись в мою кровь болезненным вирусом всепоглощающего подчинения.

"Ты думаешь ОБО МНЕ, ЭЛЛИС!"

Что… что я тогда искала? Спасение, боль, жестокую реальность, чувства к человеку, которого знала и любила последние годы… или того, кто знал, чего я хочу в действительности?..

Я не сумела остановиться после первого оргазма, как и после второго-третьего… мне было до дикости мало, и не из-за их нехватки с собственной ненасытной неудовлетворенностью взбесившегося организма. Меня сводило с ума само перевозбуждение… Оно и не собиралось отступать, выходить из меня, принуждая совершать вещи и действия, которых я никогда раньше не делала, и даже не думала, что способна на подобное. Что заставлю Брайана возбуждаться снова и снова, неважно как, с помощью минета или силы давления внутренних мышц влагалища. Что второй раз сделаю это сама, сверху, с не менее похотливой одержимостью, чем в первый раз, испугавшись только одной шокирующей мысли – ненормального желания. Побоявшись попросить-взмолиться сделать это еще жестче – вцепиться в мои волосы, укусить, сжать ягодицы до красных полос-следов от пальцев и ногтей, ударить по самым чувствительным точкам или просто звонко шлепнуть ладонью… Бл**ь! Я хотела этого не меньше, чем кончить еще раз десять, но именно с ощущением сладкой физической боли. Боли, которая бы выбила из меня того, кто наполнял ею изнутри.

Чтобы случилось, если бы я все-таки попросила Брайана хотя бы шлепнуть по моим ягодицам над зудящей линией промежности, прямо над истекающим входом вагины, поверх погружающегося в него упругого ствола влажного скользкого члена. И нет, не слегка… я хотела далеко не слегка… я хотела по настоящему, до ощущения острой щемящей боли и не только на поверхности кожи своей попки, но и изнутри, глубоко внутри рефлексорно сжимающихся стенок влагалища, с последующим выбросом густой порции горячих соков на вздутую головку пениса. Кончая на нее именно от выбивающих вспышек режущей спирали, раскручивающейся остро заточенными лезвиями-дисками по самым чувствительным эрогенным зонам внутри моего тела, внутри моего одержимого естества.

Он бы точно решил, что я у меня сорвало крышу и послал бы прямиком к психиатру. И возможно, этим бы все и закончилось… а не неожиданным подарком этого гребаного кольца с проникновенным предложением руки и сердца, буквально заставив меня сгорать от стыда и боли из-за того, к чему он сам не имел никакого отношения!

Кому и как я теперь могла рассказать об этом? Признаться, объяснить или пожаловаться?

Мучиться каждый раз, при взгляде на это кольцо, вспоминая лицо и глаза любимого мужчины, рвущегося положить к моим ногам целый мир только за то, чтобы я ответила согласием. Если до сего дня во фразеологизмах не существовало такого словосочетания как "безумный романтизм", то Брайан Степлтон стал ее заслуженным автором.

И как вообще возможно сознаться (особенно себе!), что я делала его таким счастливым из чувства параноидального страха? Что в те минуты мной овладело чистейшее безумие, ощущение присутствия и одержимостью другого человека, захватившего мой здравый разум, заставившего совершать вещи, на которые я бы никогда не пошла при иных обстоятельствах. Что это была не я… не Алисия Людвидж и даже не Эллис Льюис. Я не знаю, кем я была тогда и почему выбрала именно такой способ побега, приведшего меня в конечном счете в эту западню. И чем дальше я пыталась понять и проанализировать это безумие, тем страшней мне становилось.

И кто мне скажет, почему я вспомнила об этом именно сейчас? Неужели из-за кольца, Саманты Грин и разыгравшегося чувства вины?

Как ничтожно мало надо для того, чтобы совершить самую большую ошибку всей своей жизни, и как много в последствии наслаивается-накручивается петель с узлами, превращая каждый твой последующий шаг в мучительное погружение этой смертельной ловушки, затягивая тебя при попытке к сопротивлению все глубже и туже. Почему я не послушалась собственных инстинктов, почему отмахнулась от предположений Сэм? Ведь во мне буквально все кричало-вопило: не делай этого, остановись, пока не слишком поздно, не дай себя обмануть, не будь такой наивной!..

Что же мне тогда так застило глаза, помешав не замечать и игнорировать столько вещей? Да хотя бы тот факт, что я не смогла в первый же день своего прибытия в Леонбург отделаться от приставленного ко мне водителя? Может я чувствовала себя слишком вымотанной и уставшей и не только перелетом-переездом, встречами-разговорами, но и той же эмоциональной встряской? Но я не чувствовала никакой ослабляющей усталости. Я все еще была напряжена, практически наэлектризована происходящим, прекрасно осознавая и понимая, что это только начало. Что эти ощущения не спадут, не уйдут, не испарятся с первым же лучом нового дня. Я все так же буду переживать и нервничать от болезненного страха, циркулирующего в моих венах с постоянной подачей новых доз адреналина… от мыслей и ненормального желания увидеть одного единственного человека.

Я должна его увидеть… я должна пройти это чистилище до самого конца! Я должна узнать, что меня ожидает – долгожданный покой или вечные мучения?.. Рай или ад?.. Был ли он для меня так же реален и наяву, или я просто медленно (а может наоборот, слишком быстро) сходила с ума? Почему я позволяла этому так на меня воздействовать, зачем так обнажалась собственными нервами навстречу всем этим ощущениям, позволяя переполнять меня, впуская туда, куда не удавалось проникнуть никому другому?.. Или оно никогда меня и не покидало, поскольку было давным-давно оккупировано лишь одним определенным человеком?

Чтоб тебя, Дэниэл Мэндэлл-младший!.. Еб*ть тебя в жопу!

Как такое возможно вообще? Всего несколько дней, несколько часов в Леонбурге, несколько затянувшихся минут перед панорамным окном огромной пустой квартиры… несколько нежелательных воспоминаний, и я практически на грани. Меня ломает и знобит едва не до приступов рвоты (а ведь я за весь день даже крошки в рот не взяла), накрывает периодическими волновыми ударами подкожного озноба и липкого жара. Боль буквально настоящая, реальная, физическая, выжигающая до самых костей, до острой рези в каждом натянутом нерве, до истеричного желания разрыдаться и завизжать…

– Оставь меня… Хватит! Слышишь? Хватит меня душить и изводить!.. ХВАТИТ!

…Тише… тише! Все хорошо… Так и должно быть. Так и бывает, когда страхи, боль и собственная глубоко закопанная вина смешиваются в сознании и крови столь убийственным коктейлем. При большом желании и умении этим напитком можно даже насладиться.

Как бы мне не хотелось сделать это сейчас, увидеть собственными глазами, насколько ты уязвима и беспомощна… насколько одинока и слаба – я не стану этого делать. Это было бы слишком просто и поспешно. И уж тем более не честно после столь утомительного срока выжидания и не только по отношению ко мне.

Возможно, я тебя и успокою… потом… по-своему… но не сейчас.

Что такое несколько дней или тех же часов? Что твои переживания, немощные страхи с недобрыми предчувствиями по сравнению с моим пережитым адом прошлого? Что такое жить, терпеть и наблюдать, как пытается выжить наша Вселенная, вопящая от нереальной боли в агонизирующих взрывах кроваво-огненного Армагеддона? Ты же убежала, спряталась, зашорилась, не захотела на это смотреть… побоялась принять это в себя, впустить-пропустить через каждую клетку здравого сознания, через каждый нейрон и нерв!..

Ты бы сумела сама пережить столько смертей с болезненными воскрешениями? Насколько бы тебя хватило? Выжила бы ты после такого?.. Захотела бы жить с этим и дальше?

Жить выживая-выжидая, без права увидеть, услышать, прикоснуться… ощутить… Когда-то это было невыносимо мучительной пыткой, сейчас же это самая сладчайшая из всех пережитых агоний, поскольку ее окончание уже предрешено. Петля уже затягивается… медленно, очень медленно, ласковыми руками нежного палача. До первых приступов удушья еще слишком далеко, но скоро давление на коже перейдет в ощутимое режущее сжатие. Хотя тебе страшно уже сейчас. И не удивительно, ты же понятия не имеешь, что именно тебя ожидает за этой гранью – ад или рай? Боль или наслаждение?.. или персональный ад в садах Эдема? Бесконечное падение в огненную бездну, без права на передышку, без права на покаяние и отпущения грехов. Пока ты не осознаешь и не прочувствуешь до конца всей меры и масштабов своей вины, пока не пропустишь ее через себя, не захлебнешься в ее токсичной кислоте… пока не примешь ее всю до последней капли – я буду пить тебя сам! Жадно, но очень-очень медленно!

Оценка вкуса?.. Последний шаг к желанному наслаждению?.. К ожидаемому наслаждению? Когда не только сам запах наполняет все твои рецепторы обоняния, нервные окончания, мысли и даже чувства, он смешивается вместе с первыми каплями элитного напитка на твоем языке у тебя во рту, разнося свои тончайшие эфирные испарения едва не по всему организму. Сладкая дрожь, томный озноб с ментоловым покалыванием по позвоночнику, с первыми обжигающими приливами в живот и ниже…

Тонкий привкус сухофруктов с горечью дикого миндаля, чёрного шоколада и коры дуба с жжением спиртовой основы, грозящей спалить часть твоих нейронов к чёртовой матери в феерическом взрыве упоительной агонии!

Нет, весь смысл не в том, чтобы упиться, а именно насладиться, прочувствовать каждый глоток, каждую каплю, иначе какой толк? Как и от того же быстрого секса, без долгих прелюдий и часовых томлений, наблюдения, стимуляции… Ведь мучать и истязать можно не только болью, но и ожиданием этой боли, изводя желанный объект самыми сладчайшими ласками и негой, запредельной степенью возбуждения, доводя жертву до реального сумасшествия. Заставляя рыдать не от желания скорее кончить, а от маниакальной одержимости – остаться в этом состоянии навсегда, навечно, принимая физическую боль, как за страховочный трос, за возможность удержаться и зависнуть в этом состоянии как можно дольше… Растянуть само наслаждение до бесконечности, как от запаха и вкуса одной единственной капли.

Увидеть, услышать, почувствовать… зафиксировать все три стадии в единой точке. Сделать своим, только своим, с правом единоличного пользователя. Закодировать, переписать на свой индивидуальный шифр, закрыть доступ от любого вторжения или посягательства извне… спрятать, скрыть, запечатать намертво…

Ты даже не представляешь, что это такое, когда кто-то принадлежит только тебе, когда только ты один имеешь право к этому прикасаться, прятать от всего мира или наоборот, хвастаться перед всеми завистливыми богами! И не сколько всё это вызывает самую острую и болезненную эрекцию, а то что… всё только начинается! Это только начало!

И ты действительно рядом… ты в моих руках!.. Теперь-ты-в-моих-руках! Ты МОЯ! И я это чувствую не только в своих пальцах… это чувствуешь и ты!..

О, да! Я выпью тебя до самой последней капли, но и заполню собой… только лишь собой!.. Вырву, вырежу, выжгу на твоём и в твоём теле каждого, кто попытался оставить свой след-отпечаток в тебе или на тебе. Заставлю удалить каждую татуировку или шрам, связанные не со мной, или срежу-сцарапаю их сам, собственными ногтями!.. И если понадобится, сотру память за все эти годы, каждое грёбаное воспоминание, прописанное не мной!.. Теперь ты будешь думать только обо мне, слушать только меня, видеть, хотеть, чувствовать и сходить с ума только по мне! Болеть только мной!.. Дышать, жить и существовать ТОЛЬКО МНОЙ!

***

Очередной провал сознания, или кто-то реально пытался взять его под свой бдительный контроль? – Эллис, почему кто-то? Называй вещи своими именами!

Чёрт! Я не хочу! Бог свидетель, я не хочу сходить с ума. Это не правильно! Это ненормально и неестественно… Особенно вздрагивать, как от пережитого только что сна или кратковременного транса, и не от звука завибрировавшего в сумочке смартфона, а от настоящего физического озноба… царапающим холодом по позвоночнику до самого темечка…

Наномгновение или целая вечность с тем, кто не мог совершить подобное действие даже на ментальном уровне – прикоснуться ко мне, сжать свои руки, просочиться опаливающим дыханием под мою кожу… высечь горячий удар-оттиск по затянутому узлу оголённых нервов… Это невозможно! У меня галлюцинации! Я не могла его не видеть, не ощущать, ни тем более слышать! – Неужели? Тогда на кого ты сейчас смотришь в отражении стекла? – Твою ж мать!

Новый заряд вспышки-взрыва ещё более выбивающим ударом, до сумасшедшей тряски во всём теле. Кажется я даже вскрикнула (как громко?). Резко, слишком резко обернувшись, чуть было не отпрянув в сторону (или скорей, чуть не выскочив прямо в закрытое окно с высоты 14-го этажа!).

Огромное пространство абсолютно пустой комнаты без наличия признаков присутствия кого-то ещё, кроме меня. Правда ненадолго. Две-три секунды, и в широком арочном проёме из холла-прихожей нарисовывается фигура Джордана Крамера. Вернее, почти влетает тёмным силуэтом по деревянным ступеням кедрового паркета, замирает в двух шагах от входа и быстрым намётанным взглядом окидывает практически всё пространство двухъярусного помещения. Даже пробегает глазами по сквозным ступенькам винтовой лестницы по центру комнаты, за трубой вытяжки декоративного камина.

– Что-то не так, мэм? – хмурит брови на и без того сосредоточенном лице. Разве что не тянется рукой под полу блейзера к невидимой кобуре за каким-нибудь Глоком или Береттой (надеюсь, у него и вправду нет ничего такого под пиджаком!).

Продолжаю офигивать с каждой пройденной минутой всё больше и больше.

– Н-нет!.. Всё нормально! – зараза, наверное, я вскрикнула слишком громко. И что он теперь обо мне подумает? Что я какая-нибудь истеричка параноик, за которой нужно следить все 24 часа в сутки?..

Хоть убейте, не могу вспомнить, почему поднялась в эту квартиру в сопровождении водителя. Он же обязан оставаться в машине и ждать моего возвращения там. Теперь не знаю, радоваться его появлению или…

На меня же никто не нападал, и сама квартира действительно была пустой – абсолютно пустой, без единого намека на проживающих в ней хотя бы тараканов или тех же призраков. Чистая, возможно даже стерильная, без единого предмета мебели.

Сколько я успела пробыть в ней, включая провал сознания в параллельное измерение? Сколько за это время в моей голове пронеслось вопросов с самыми нелепыми предположениями, от которых вставали волосы дыбом и тут же хотелось набрать номер службы спасения?.. Не важно по какой причине… У меня приступ истерии, звуковые и визуальные галлюцинации, возможен инфаркт, не исключено, что меня потянет со страшной силой спалить тут все на хрен или… спасите, кажется, меня похитили!

И, да, я только что видела президента "Глобал-Вижн" в отражении стекла за своей спиной. А может и не видела. Но вам не удастся переубедить меня, что я его не чувствовала и не слышала. Что я просто очень сильно хотела его увидеть, потому что за последние десять часов мой мозг был перегружен от и до мыслями об этом человеке. А как же иначе? Ведь все, что теперь меня окружало было буквально им пропитано! Даже в этих совершенно пустых стенах. Бывал ли он здесь? Не он ли сам лично выбирал эту квартиру? Не стоял ли совсем недавно перед этим же окном, на том самом месте, где стою я, безучастно разглядывая кроны деревьев одного из крупнейших парков Леонбурга? Не представлял ли он меня там, где стоял сам, всматриваясь в мое будущее отражение в этом самом окне?

Да чтоб тебя, Дэниэл Мэндэлл-младший! Почему я сразу не подумала обо всех этих нюансах, когда решилась подписать с тобой контракт? Где была моя голова до этого, и где она теперь? И почему я обязана оправдываться перед твоим водителем за собственное неадекватное поведение и детские страхи?

– Меня напугала птица… за окном! – тыкаю не глядя пальцем куда-то в сторону своего плеча. Удивительно, я еще способна не только соображать, но и бесстыдно врать? – Вчера на ночь пересматривала золотую коллекцию Хичкока… видно еще не отошла от сильного впечатления после «Птиц».

Какого черта я все это ему говорю? Может, еще перескажешь ему по ходу несколько сюжетов из этих фильмов? Это не ты сейчас должна пороть всю эту несуразную чушь! Подойди, схвати обеими руками за лацканы блейзера, тряхни что есть силы и потребуй четких объяснений! Он на самом деле только лишь твой водитель, или он вбежал сюда с целью спасти тебя от возможных похитителей или арабских террористов?

Какого черта тут происходит? У меня же сейчас голова лопнет от такого обилия вопросов, предположений с самыми невероятными догадками!

Если бы… если бы только это…

– Вы меня отвезете в гостиницу?

– Конечно, мэм!

По крайней мере, я могу теперь почувствовать что-то еще, хотя бы ту же легкую благодарность за столь оперативное реагирование с готовностью сделать для меня что-то сверх исключительное. Например, вырвать из рук тайных агентов контрразведки или из лап взбесившихся чаек. Нет, вру! Я благодарна ему сейчас именно за возможность увидеть и ощутить здесь рядом с собой КОГО-ТО еще. Пусть его компания навязана, пусть даже тем самым человеком, от которого я уже который час прячусь в собственных мыслях, но он хотя бы реален. И он не тот, кого я так боюсь и жду…

Жду? Господи, неужели я так и подумала? Кажется, мне сегодня грозит целая тонна снотворного со всеми запасами барного шкафчика в моем гостиничном номере. А еще куча телефонных разговоров, голосовых сообщений и непрочитанных смс-ок!

Эллис, милая, ты что, так и не поняла? Твоя жизнь в Леонбурге только-только начинается! И ты не просто решила посмотреть свою новую квартиру и именно сегодня, и не потому, что Лайтвуд-Парк не так далеко от Корнел-авеню. Тебе необходимо до конца принять тот факт, что это все реально, что ты действительно подписала контракт, у тебя теперь в наличии шикарный мерседес с личным водителем, абсолютно новая и охренительно роскошная квартира в самом респектабельном районе Леонбурга и… работа, о которой ты столько времени тайно грезила более десяти лет своей и без того чертовски удачной жизни. Твою мать, что тебе еще нужно?!

Не хочешь мерседеса и водителя-секьюрити? Бога ради, попроси Робин или Брайана, чтобы связались с агентством перевозок. А если Брайан будет сильно переживать, пускай сам перегонит твой Лексус через всю страну. Уверена, он будет только рад подобной возможности. Хотя последнее в ближайший месяц маловероятно, как и само появление Степлтона в этих краях.

Да, но что делать с квартирой? Я же знала, что переезд неизбежен. Что пара чемоданов личного багажа – это нелепая попытка привезти с собой каплю моря того, из чего всегда состояла жизнь Алисии Людвидж. Увидеть пустые комнаты, пройтись по теплому паркету из натурального дерева и определиться в окружающих масштабах того, что теперь станет частью моей новой жизни?.. Неужели я была морально и физически готова к столь глобальным переменам? А Брайан? Как он сам все это воспримет? Как сумеет отказаться от нашей квартиры в Карлбридже, которую мы выбирали и искали вместе? Как мне объяснить тот факт, что мое новое место жительства полностью проплачено и предоставлено моим бывшим парнем и нынешним босом? Как долго мне придется об этом врать или замалчивать?.. И сколько понадобится реального времени, чтобы все это устаканить хотя бы в собственной голове, в собственном восприятии происходящего? Смогу ли я в ближайшее время свыкнуться со всем этим хаосом неконтролируемого безумия?.. Не сойду ли с ума окончательно уже этим вечером?

Хорошо, что я отключила свой мобильный еще до посадки в самолет, правда, включать его обратно не особо-то и тянуло. Я была не готова (и возможно, не буду готова ни сегодня, ни завтра, ни через неделю-две-три… вообще никогда!) подключаться к жизни Алисии Людвидж, частично оставленной в Карлбридже. Но и тянуть до бесконечности я тоже не могла.

И разве это не самый подходящий повод – вернуться в свой отлаженный и привычный ритм жизни? Окончательно прийти в себя, в обыденную действительность, сбежать от воскресшего безумия десятилетней давности?.. сбежать от Дэниэла Мэндэлла-младшего… опять!

О, да, хорошая попытка! Особенно сидя в салоне автомобиля, принадлежащего его компании, за рулем которого находился выдрессированный водитель быстрого реагирования из "Глобал-Вижн". И он меня сейчас вез в гостиницу, где меня ждал номер-люкс оплачиваемый компанией Мэндэллов! Блеск! А завтра у меня первый рабочий день в этой самой компании. И кто мне ответит, почему я все еще не спилась к данному времени до полуобморочного состояния?

– На сегодня вы можете быть свободны! – каким-то невообразимым чудом или вовремя просчитанным маневром, успеваю перехватить талончик под парковочное место у служащего отеля до того, как это сделает Джордан Крамер.

Прекрасно понимаю, что водитель не станет устраивать публичных сцен или требовать отдать этот чертов талон, но мне почему-то все еще стремно. Особенно, когда приходится смотреть в его пуленепробиваемое лицо.

– Как скажите, мэм! – и снова тот же легкий, едва заметный кивок головы. Нет, он не станет заходить следом за мной в фойе гостиницы и сопровождать до самых дверей моего номера. Но чем дольше я находилась под его присмотром, тем больше мне становилось не по себе.

Просто водитель? Серьезно? Разве они не сидят все время в машине, разгадывая в часы долгого ожидания кроссворды в газетах или читая детективы в мягкой обложке? И почему я не могу представить себе этого человека за подобным занятием?

– Но если вам вдруг сегодня куда-то понадобиться еще…

– На вряд ли! Я очень устала, и у меня нет привычки разъезжать по вечерам в незнакомом мне городе по незнакомым местам. К тому же… ведь всегда можно вызвать такси.

– Поверьте, не стоит! – изящное движение руки опять в той самой черной перчатке (как это я еще не подскочила и не отпрянула назад?), как взмах-жест ловкого иллюзиониста. Я не успела даже определить, откуда именно он вытащил свою визитку.

– Звоните сразу мне! Сэкономите не только деньги, но и время.

Да, но только не успокоительное со снотворным!

– Разве у вас… не четкий график работы? – у такого человека просто обязана быть личная жизнь. Правда, сомневаюсь, что он когда-нибудь разговориться со мной по душам и начнет показывать семейные фотокарточки из своего бумажника. Хотя увидеть его левую руку без перчатки тянуло очень сильно.

– У водителя моего профиля он ненормированный (практически, что сказать "Это не ваша головная боль, Алисия! В отличие от вас, я знал, на что подписывался!"). Просто звоните. Не важно когда и во сколько! (Тебе же сказали – у меня своя работа, у тебя своя!)

– Чтож, буду иметь в виду! – кажется, это не тот ответ, который он ожидал услышать. Пусть скажет спасибо, что я хотя бы улыбнулась, а не послала сразу же прямым текстом.

Судя по всему, у меня еще на одну проблему стало больше.

– Всего доброго, мистер Крамер!

– До завтра, мисс Людвидж! – тот же короткий кивок головы в позе вышколенного лакея.

Наверное это странно, но его бесчувственное лицо с абсолютно ничего не выражающим взглядом почему-то не вызывают ни ледяных приливов подкожного озноба, ни приступов-выбросов липкого жара-испарины. Кто знает, может при других обстоятельствах я и в самом деле смогла бы ощутить рядом с ним нечто близкое к чувству защищенности (при чем без какого-либо эмоционального подтекста). Что-то схожее с комфортом, когда стоишь под большим зонтом на улице в очень сильный ливень. Но только не сейчас. Сейчас мне приходиться бороться с собственными бесами, страхами и подозрениями, зацикливаясь на тех деталях-мелочах, которые реально могли выбить из-под ног почву у кого угодно (а не только у мнительной и эмоционально впечатлительной Эллис Льюис!).

Да, Элл, он стоит на улице без пальто уже несколько минут, и данный факт его явно не беспокоит. И он все еще продолжает стоять, невозмутимо наблюдая, как ты отходишь, поворачиваешься к нему спиной и идешь к высоким стеклянным дверям гостиницы "Остиум". Нет, не уходит, не достает своего мобильного, чтобы вызвать для себя такси, а стоит и смотрит тебе в спину.

Вот теперь мое сердце заколотилось не без причины. Благодаря заминке у дверей и возможности обернуться, нахожу взглядом фигуру Джордана Крамера на том самом месте, где оставила его несколько секунд назад. И он смотрит на меня! Чёрт!

Что это, вашу мать, значит? Он же не будет так стоять весь вечер, правда? Он просто ждет, когда я войду и поднимусь в номер. Да, но какого черта он вообще это делает?

Эллис, ну ты как маленькая, ей богу! Неужели так сложно догадаться? – Да идите вы все!..

Определённо, к концу этого дня у меня съедет крыша, если уже не съехала! Я больше ни о чём не хочу думать, ни чего анализировать, видеть и ощущать. Хватит! Дайте хоть в номер спокойно подняться, наглотаться там снотворного и…

Зараза! Меня чуть снова не передёргивает, когда перед глазами под мелодичный перебор электронных колокольчиков раскрылись створки лифта. Из тонированной зеркальной стенки кабинки на меня смотрела неестественно бледная, но пока ещё живая молодая блондинка в чёрном полупальто с чёрной сумкой наперевес.

Господи, это и вправду я? Неужели, я весь день выглядела именно такой? Не спасал даже окружающий антураж пятизвёздочного отеля с люкс-обслуживанием. Золотая охра классического интерьера, темно-красные дорожки коврового покрытия и приглушенное освещение жёлтых огоньков-светильников, подобно праздничной картинке из какого-нибудь рождественского выпуска Салона. И Алисия Людвидж делает последние шаги за край кроличьей норы? Зато какое шикарное визуальное сопровождение… под барабанную дробь очередного приступа аритмии.

Может лучше подняться пешком, по лестнице? – На девятый этаж? На каблуках? Эллис, я тебя умоляю, успокойся уже! Войди, развернись спиной к зеркалу и нажми на кнопку с нужной цифрой, и все дела! Этот лифт абсолютно не похож… ты же сама видишь! Тем более, ты уже в нём сегодня каталась (как и в трёх других)! – Да, но вспомнила я про сон уже намного позже!

Ненавижу лифты в отелях! Они слишком медлительные и обязательно с какими-нибудь бессмысленными примочками! – Боюсь, сегодня тебе будет не нравиться абсолютно всё, даже постельное бельё на кровати твоего номера.

Какого-то чёрта нажимаю кнопку с девяткой несколько раз? Будто это ускорит работу лифта и наконец-то закроет двери до того, как объявится абсолютно не нужный попутный пассажир. Долгожданный звон «колокольчиков» с неуёмным желанием возвести глаза к небу и возблагодарить высшие силы за такую щедрую милость…

Ага, размечталась!

– Пожалуйста, придержите двери! – как всегда во время!

Створки продолжают смыкаться, а я тупо стою-смотрю на сокращающуюся меж ними полосу проёма, игнорируя в упор чужую просьбу. Да, сейчас, всё брошу и кинусь ради тебя, неизвестно кого, подставлять ножку. Это мой лифт! Я хочу проехаться в нём совершенно одна!

Кто бы ты там ни был, поверь, я не хочу этого знать и узнавать…

Но он всё-таки успевает и даже не на самой последней секунде, и не в узенькое расстояние в три дюйма (долбанные гостиничные лифты с их грёбаной медлительностью!). Рука блокирует движение дверей, и они (мать их и его перетак!) опять начинают открываться.

Чтоб ты… провалился! Только за то, что заставил моё сердце забиться быстрее, а меня саму вцепиться в лямки сумочки до дрожи в руках. Он не дожидается, когда двери откроются до конца. Вваливается внутрь в этом своём шикарном демисезонном кашемировом пальто (Армани, Валентино, Лакосте?.. да какая на хрен разница?! Это же гостиница-люкс!). И, да, чёрт его возьми, это мужчина – высокий, широкоплечий, с идеальной стрижкой… пепельно-каштановых волос…

У меня реально останавливается сердце, перед глазами прыгают-вспыхивают мириады светлячков в тёмных разводах сгущающихся «сумерек». Ещё совсем чуть-чуть и мои коленки подогнуться. И я действительно впечатаюсь спиной прямо в зеркальную панель кабинки.

Серое пальто, высокий рост, фигура… цвет волос…

– Простите, вам на какой этаж?

Нет! Лицо другое, я его не узнаю, как и голос. Хотя кто мне может пообещать, что оно сейчас не трансформируется в черты, которые я не видела с подобного расстояния столько долгих лет?

Это не сон, Эллис! В реальности все остаются теми, кто они есть. – И это меня должно якобы успокоить?

Всё равно продолжаю кидать напряжённые взгляды на профиль незнакомца, с ужасом принимая тот факт, что… опять ищу того, кто действительно мог быть рядом и ближе, чем просто физически.

Вибрация телефона контрольным выстрелом или долгожданным спасительным тросом натянувшейся тарзанки, в одном дюйме от поверхности острых шпилей скал… Кто бы ты ни был, ты чуть не стал причиной моего первого настоящего инфаркта и электрическим разрядом-перезапуском в мою сердечную мышцу одновременно. Два в одном.

Опять сообщение от Робин: "Где тебя носит? Мы уже три часа сидим внизу в баре и ждем, когда же ты явишься! Если через час не включишь телефон, вызываю спецотряд быстрого реагирования!"

О, да, Робби, ты как всегда вовремя. И мне как раз сейчас не хватало мини-пати в честь моего официального перехода в "Глобал-Вижн"! Вы издеваетесь, или уже порядком набрались?!

Я просто хочу добраться до своего номера, потратить последние часы перед сном на то, чтобы окончательно определиться на местности, перечитать-прослушать все ваши сверх важные сообщения, забраться в горячую ванную, а после, упиться снотворным. Мне надо отключиться, и как можно поскорее. А главное, без сопровождения красочных снов с лифтами, огромными пустыми квартирами, черными мерседесами и Дэниэлами Мэндэллами-младшими в классических серых костюмах (и Старшими, если уж на то пошло, тоже!).

Да, Леонбург, не так я хотела с тобой познакомиться, и далеко не таким образом пережить свой первый день в городе, который должен был вскоре стать моим домом. У некоторых желаний есть странная особенность – сбываться совсем иначе, чем ожидаешь. Правда, остается слабая надежда, что все твои страхи в конечном счете так и не оправдаются. Что они схлынут, исчезнут, безвозвратно растворятся-канут в небытие, как только ты встретишься с ними лицом к лицу.

Ты права Эллис. У тебя недостаточно сил, чтобы так долго бояться. Но хватит ли их тебе, когда наступит тот самый час Икс? Ты выдержишь? Ты посмотришь прямо в его глаза, когда это произойдет?.. Не переоценила ли ты свои возможности?..

–…Элиис, твою мать, ты в своем уме? У меня чуть крышу не сорвало, несколько часов наяривая по твоему номеру! Робин сказала, что вы уехали из "Глобал-Вижн" почти четыре часа назад! Почему ты не включила телефон, как и обещала? Где тебя вообще носило все это время?

Молодец, Эллис! Умница, девочка! В попытке убежать от одной стороны реальности, ты в упор проигнорировала другую, не менее важную часть своей личной жизни! Ты все еще Алисия Людвидж, у тебя куча друзей, знакомых, близких тебе людей, включая Брайана Степлтона – твоего официального жениха. Если большая их часть и осталась в Карлбридже, это еще не значит, что ты стала меньше нести перед ними своих обязательств и прочего!

– Боже, Брайан, я… бога ради, прости! Я совсем замоталась, а про телефон вообще напрочь забыла. Я же предупреждала, что возможно поеду к Сэм чуть ли не сразу, по приезду! Тебе ли не знать, как это происходит. Встретиться с человеком, которого не видел целую вечность, это равносильно выпасть из настоящего времени сразу на несколько часов (а может даже и дней с целыми месяцами…).

– Но найти пару минут для ничтожного сообщения или хотя бы короткого звонка?.. Ты меня, конечно, извини, но твоим официальным женихом являюсь именно я, и если уж на то пошло, не побоюсь назваться и твоим гражданским мужем! Твою мать, Эллис, ты хоть немного думала об этом? А если бы я вообще до тебя так и не дозвонился? Как чувствовал, каким боком вылезет это твоя новая гребаная работа для нас обоих. Короче… Я хочу тебя увидеть!

Вот же, засранство! И чтож у меня руки-то так дрожат? Почему хочу попросить остановиться и не запускать видео-звонок? Я ведь не готова, не смотря на то, что это наш самый привычный способ общения, особенно во время пребывания по разные стороны континента (и континентов тем более). Что же успело произойти такого сегодня? Почему меня так и тянет поскорей забраться в постель, отключить все телефоны (и в номере тоже), укрыться с головой и больше ни о чем (и особенно ни о ком!) не думать! Абсолютно ни о чем, даже о работе, как прошлой, так и будущей… завтрашней!

Мне самой с трудом верилось, что за весь этот день я ни разу не включала ноута. Я в номере больше часа, но не успела распаковать даже четверти от всего своего багажа! Ладно, признаюсь, постояла под душем дольше обычного, но разве это оправдание? Или кто объяснит полное отсутствие желания во мне – открыть чемоданчик-футляр с моим последним любимчиком Никоном?! Я ни разу, в течении последних 24 часов не держала в руках фотоаппарата! Я сама с трудом этому верю. Чтобы не загореться идеей сфотографировать номер-люкс элитного отеля и панораму вечернего (без пяти минут ночного) Леонбурга с террасы-лоджии спальни? Да сама бы Эллис Льюис подвесила себя на дыбе за столь вопиющее поведение!

Неужели это тот самый предел всему? Я достигла критической точки?

Сигнал видео-звонка с развернувшейся картинкой звонившего абонента засветился на сенсорном экране смартфона в моей влажной ладошке.

Не прошло и двух секунд, а я не успела даже сообразить, что не хочу… я не готова к этому разговору!

Да, прекрасно понимаю, практически чувствую, как его сейчас должно типать, как ему приходиться сдерживаться, как сильно он нервничает… но меня беспокоит совершенно другое! Меня саму передергивает-накрывает ощущением сильной, сбивающей на хрен с ног ментальной волны совсем иного источника!

Смотрю на мини-фотопортрет Брайана Тревора Степлтона сделанный моей рукой (кажется, этим же смартфоном), но не чувствую ничего из того, что чувствовала всегда при каждом его звонке, глядя в это застывшее улыбающееся лицо своего голубоглазого новозеландского викинга.

Меня словно запечатали, зашили, наложили тридцать тугих швов толстой леской… Хочу избежать этого разговора любой ценой, спрятаться, скрыться… исчезнуть. Я не готова смотреть в его глаза и притворяться, что все ништяк. Если он увидит и почувствует, что со мной что-то не то…

Просто прими звонок и все! Одно легкое движение пальчика. Или скажешь, что телефон неожиданно сдох, ты же не ставила его на подзарядку со вчерашнего дня! – Да, но что мне помешает сделать это сейчас и самой набрать вызов? Или включить тот же ноутбук?

Черт! ЧЁРТ!

– Эллис, почему так долго, твою мать?

– Может хватит ругаться, я между прочим, тоже на взводе!

Мне надо присесть, а лучше прилечь. Хотя, что лучше выбрать – шикарный диван с серо-бирюзовой замшевой обивкой в гостиной или не менее шикарную кровать с высокой резной королевской спинкой в спальне? Правда, без личного присутствия Брайана Степлтона, сам выбор терял свою особую значимость вместе со смыслом. Я могла сесть прямо на пол, на мягкий палас, и хрен бы кто меня сейчас за это осудит! Но в том-то и проблема. Я не должна показывать, насколько я ослабла, и уж тем более давать кому-то повод взять надо мной верх. Неважно что или кто это – реальный взгляд синих глаз моего жениха с экрана смартфона или… невидимое присутствие чей-то ментальной тени.

– Мне не нравится, как ты выглядишь! – ожившее лицо Брайана немного опережало с приторможенными движениями головы и губ запаздывающие на пару мгновений слова чуть искаженного голоса. Не улыбается, как обычно, хмурит черные густые брови, как тот доктор на приеме, требующий у пациента открыть пошире рот.

– Хотя… – неожиданно расслабляется, удивившись собственной реакции. – Может это из-за света, но… ты сейчас похожа на перепуганного подростка с огромными глазищами на пол лица! И меня это даже как-то… слегка заводит.

Меня саму вдруг пробирает нервный смех. Но, кажется, мне-таки удается слегка расслабиться, и даже почувствовать что-то близкое к смущению, с теплой волной безграничной благодарности и ответной нежности. Может мне этого как раз и не хватало? Очутиться в чьих-то сильных, заботливых руках, утонуть-забыться в их надежных объятиях. Наверное, я действительно поспешила. Брайан, почему ты меня отпустил? Почему не заставил, не уговорил остаться и подождать…

– И ты еще с мокрыми волосами? Была до этого в душе?

– Какой ты проницательно догадливый! Только-только вышла, прямо перед твоим звонком…

– Черт, Элл, ты же знаешь, как я обожаю, когда ты чистая и еще слегка влажная от воды. Это не честно! Ты меня деактивируешь сразу по нескольким позициям, буквально подрезаешь запрещенным разворотом. Меня же занесет и сожжет на хрен всю резину!

Смеюсь уже громче, почти расслабившимися голосовыми связками. Неужели меня отпускает?.. Невидимая тень медленно отступает… блекнет?.. Растворяется в параллельном пространстве…

Почти бегом, босиком пересекаю всю комнату гостиной, сворачивая в проем смежной спальни, не спуская глаз с экрана смартфона, с уменьшенного лица своего непобедимого викинга и по совместительству троекратного гран-призера Европейского кубка конструкторов Формулы-1. Боюсь потерять его взгляд или ту силу, неразрывную связь с нашей жизнью в Карлбридже, то что делало нас такими близкими и родными все эти три года. Зараза, почему я не одела кольца? Может тогда бы эффект реанимации пошел бы еще быстрее, и быть может даже выбил из меня напрочь чувство необоснованной вины?

– Думаю, сейчас весь твой спринт попахивает кабинкой симулятора. Так что, все твои заносы могут закончиться сам знаешь чем!

– Пользуешься своим недосягаемым положением и безнаказанностью, да? Так, а теперь-то ты что творишь? Ты это специально?..

– А что я такого делаю? – невинно хлопаю глазками и… кончиком язычка игриво провожу по уголку чуть приоткрытого ротика и краю верхней губы. Да, и за несколько секунд до этого я легла спиной на пока что еще заправленную кровать, на атласное покрывало лазурно-серого цвета. Смартфон с чуть прифигевшим лицом Брайана Степлтона естественно приподняв прямо над собой.

– Так ты МЕНЯ спрашиваешь? Ну, хорошо. Судя по всему, старательно зарабатываешь штрафные круги. Я пока еще молчу за все те часы, что не мог до тебя дозвониться. Боюсь, к спец.журналу штрафных баллов придется ввести дополнительные меры наказания.

– Ох, да ты что?! Нет, правда что ли? И какие же?

– Нуу, для начала, ты мне сейчас расскажешь во всех мельчайших подробностях и деталях, как прошел твой первый день в Леонбурге, с момента приземления вашего самолета и до той самой секунды, когда ты соизволила взять трубку и принять мой звонок.

– Ты уверен, что хочешь выслушать весь рассказ? – томно поджимаю губки, слушая при этом очередной сбой сердечного клапана. Неужели опять?

Господи, кто мне скажет, чего я весь день так трясусь? Как будто я рискну рассказать Брайану обо всех пережитых мною страхах, включая галлюцинации, мнимые видения из снов и чувства ощущения другого человека.

Эллис, бога ради, дыши спокойней и покрепче держи смартфон, а то еще немного, и он затрясется вместе с твоими руками.

– Ты даже не представляешь, как сильно! Если понадобится, буду слушать всю ночь!

Заливаюсь отрывистым хохотом коварной мультяшной злодейки.

– Да, конечно! Да ты уже минуты через две начнешь меня перебивать. С тебя хреновый слушатель, Брайан!

– Ты меня извини, но это ты у нас всегда была отвратной рассказчицей. Вытянуть из тебя за раз два-три предложения – это практически рекорд. Но сегодня ты от меня так просто не отделаешься. А в связи с твоим переездом вопреки моим просьбам подождать хотя бы этот месяц, меры наказания ужесточатся до самого моего приезда в Леонбург. И вечерние видео-чаты – это так, ничтожная капля в океане. Отныне, с тебя причитается как минимум до пяти звонков в день и не менее пяти смс-ок с голосовыми сообщениями любовного содержания.

У меня реально отнялся дар речи и раскрылся ротик. Брайан хоть и улыбался, но вид у него был довольно-таки убедительным, особенно легкий прищур раскосых миндалевидных глаз. Едва ли он шутил, но едва ли я когда-нибудь сама всерьез приму все его угрозы и предупреждения.

– Ты должно быть шутишь?

– Ни сколько! – поджимает нижней губой верхнюю и отрицательно, с убедительным упрямством, качает головой (мол, я конечно улыбаюсь, но подобными вещами бросаться не привык). – И в смс-ках, ключевое слово «Обязательно!», должно присутствовать не менее дюжины любовных символов, в том числе и "поцелуи".

– Ох, ты ж черт! Ты это серьезно? – у меня опять начинается приступ нервного смеха.

– Как никогда! А самое главное наказание – чтобы за этот месяц ты успела подыскала церковь и гостиницу для нашего публичного венчания и свадьбы, само агентство по организациям свадебных вечеринок и… заказала для себя индивидуальный пошив свадебного платья! Уверен, подготовка к нашей свадьбе будет для тебя самым действенным наказанием из всех возможных, а заодно не станет отвлекать тебя на другие вещи.

Теперь моя челюсть отвисает без какой-либо наигранности, как и давление подскакивает до самых нереальных пределов. Меня накрывает волной удушливого жара с липкой испариной буквально с головой, особенно по всем участкам тела под банным халатом. Первый неосознанный рефлекс – развязать на нем пояс, при чем без какого-либо сексуального подтекста. Хорошо, что руки все еще не дрожали.

– Ты издеваешься? Ты подарил мне кольцо только-только, на прошлой неделе! Мы даже не обсуждали саму дату возможного венчания… Черт, да какого на хрен венчания?! Ты вообще, представляешь, что это такое? И разве я тебе не говорила, как отношусь ко всем этим… показательным шоу-представлениям?..

– Я помню! Ты никогда в детстве не вела свадебных альбомов и не планировала проведения собственной свадьбы за двадцать лет вперёд. Но неужели ты всерьез думала, что я, вся моя семья (да и твоя, кстати, тоже!) согласятся на пятиминутное посещение регистрационного стола в мэрии? Для тебя это может и идеальная свадьба, особенно исключая традиционный праздничный банкет, приглашение рок-группы со съемочной командой и какого-нибудь массовика-затейника, но только не для меня! Я хочу видеть свою невесту лежащую, как ты сейчас на атласном покрывале в номере-люксе для новобрачных, в роскошном белом платье, с длинной фатой, с приоткрытыми от томного желания губками и с не менее томным взглядом в своих широко распахнутых глазках! Ты даже представить не можешь, насколько меня заводит эта картинка!

– А белый банный халат тебя, значит, не вставляет?

– Возможно я бы простил тебя за такие слова, включая и сам халат, если бы находился в этот момент с тобой и прямо над тобой! Но поверь, свадебное платье оттенка слоновой кости или молочного жемчуга превращает мой мозг в кипящий вулкан! Я в буквальном смысле становлюсь неуправляемым, в точь-точь, как в ту ночь. Завожусь с полуоборота. И в этом только твоя вина, Эллис Льюис! Другой на твоем месте я совершенно не вижу и не хочу видеть когда-либо вообще!

Брайан, черт тебя дери, только не сейчас. И уж тем более не по смартфону! Ты выбрал не самый подходящий момент и место для подобных признаний. Я не то что к этому не готова, я не знаю, буду ли готова к такому когда-нибудь еще?

Сердце продолжает выбивать надрывный ритм по всему телу, словно удерживая меня с открытым сознанием в окружающей реальности, которая за все эти минуты и не собиралась никуда исчезать. Она все еще здесь, вокруг меня в этом номере, с невесомой едва проступающей из невидимых трещин пространства ментальной тенью… – Ты действительно думала, что она испарится, только потому, что тебе так сильно хотелось этого самой?

– Только не говори, что у этого платья должен быть обязательный шлейф длиной в десять футов! Я же от одного только его вида ипанусь. А сколько мне потом придется скрываться от всех твоих обезумевших фанаток? Они реально захотят порвать не только мое платье, но и меня вместе с ним!

– Черт, Эллис, только ты способна превратить самую красивую идею и фантазию в нелепый фарс! Я итак пошел у тебя на поводу, и не огласил публично о нашей помолвке! Теперь мне придется ждать и терпеть еще целый месяц, пока ты окончательно дойдешь до нужной кондиции?!

– А разве у тебя есть выбор? И почему только месяц? Ты же собирался, вернее, поклялся терпеть меня такую всю свою оставшуюся жизнь!

– Эллис Льюис, когда-нибудь я точно накажу тебя за твой острый язычок, со всеми вытекающими из этого последствиям. Мы не виделись всего день, а у меня уже руки чешутся добраться до тебя и…

– И что? Всыпать мне по пятое число по пятой точке? – не знаю как и почему, но эти слова вылетают из моего рта сами по себе. В голове вечно одержимого фотохудожника неожиданно прорисовывается картинка красочного содержания. Я в роскошном свадебном платье лежу животом на коленках Брайана с задранным над моими ягодицами тем самым длиннющим шлейфом, а мой без пяти минут законный супруг заносит над моей обнаженной попкой свою ладонь или даже кулак с ремнем… Fuck! Я не просто резко покраснела, кажется, я даже слегка возбудилась… А может и не слегка (иначе зачем бы мне сжимать свои коленки и бедра?).

– Когда-нибудь ты на это точно напросишься!

Шутки шутками, но я знала, что Брайан и мухи не обидит, или будет потом целый месяц выпрашивать прощение за тот же оставленный в порыве накатившей страсти засос или допытываться, не сильно ли было больно в последний раз… Да, любимый, больно было, и даже болело после этого пару дней. Но ты не представляешь, как мне нужна была именно такая боль… боль, которая бы держала меня в реальности рядом с тобой. Ведь эти отметки оставлены тобой! И она вполне может понадобиться мне уже совсем очень скоро. Я хочу чувствовать твое присутствие не только в виде ожившей картинки на экранах мобильных устройств, я хочу чувствовать, как ты пытаешься загородить-заслонить меня собою от всего мира, наложить собственную защитную тень неоспоримого собственника на то, что уже практически по закону и официально принадлежало лишь тебе одному!

Мне надо ощущать тебя постоянно, понимаешь? Только лишь тебя! И желательно глубоко в себе. Черт, я действительно этого хочу и практически готова на это. Пусть даже из-за пережитых сегодня страхов с дичайшими предчувствиями, но… ведь куда не правильней осознавать, что я поддалась эмоциям и чувствам, которые не испытывала уже хрен знает сколько лет!

Да, теперь я готова разговаривать с тобой по видеосвязи хоть всю ночь напролет, только чтоб не оставаться больше в этом пустом номере одной… Пустом?.. Одной?.. О, да, я очень хотела что-то из этих двух вариантов, в качестве сопроводительных ощущений. Чтобы спокойно и даже с восхищением подойти к панорамному окну спальни и… без каких-либо задних мыслей посмотреть с захватывающей высоты на открытый ночной Леонбург. На его живые манящие огни дорожных магистралей с бесконечными потоками бегущих по их пульсирующим артериям машин, огибающих железобетонный рельеф каменных мышц архитектурных шедевров прошлого и настоящего двусторонними течениями асфальтных рек. Совершенно не думая, не допуская мысли, что где-то там, в одном из тех статичных или передвигающихся огоньков другого панорамного окна или освещенного изнутри салона лимузина, находится такой же зритель-обозреватель. Зритель, который не просто всматривается в ночной город, а прекрасно знает и чувствует, для чего это делает!

…Если бы было можно остановить этот день, этот вечер, это мгновение навсегда, сейчас, в этой самой точке, застыв вместе с ним, подобно окружающим монументам человеческих слабостей и пристрастий… Зависнуть в этом состоянии, в этих эмоциях и ощущениях, в осязаемом потоке материальной бесконечности… Но, нет! Она не спит… Она больше не может спать! И она не просто движется, она вибрирует, дрожит в беззвучных вспышках и кровавых протуберанцах, в плотном вакууме огненного космоса. Она жаждет набраться былой силы, если не большей, поглотить собой все, что встретит на своем пути, оживляя каждую мертвую планету, зажигая ледяные камни изнутри, заставляя кричать от блаженной боли каждую воскресшую звезду!..

Да, милая, ты ее тоже чувствуешь, или вскоре прочувствуешь на собственной шкуре, в собственной коже и настолько глубоко, как еще никогда не чувствовала. Я наполню тебя ею заново, своими пальцами, руками, своим взглядом и дыханием… я заполню тебя ею всем собой! И ты примешь меня так, как и должно, без права на сопротивление и возврат!..