Читать книгу История одной советской девочки - Евстолия Ермакова - Страница 12

С возвращением мамы встал вопрос, где жить. Когда переезжали на Ставрополье, отец остался в Свердловске собрать и отправить контейнер с мебелью и вещами. Комнатенку вернул цеху. Выписался для прописки на Кавказе, советские порядки строгие. Иначе на работу не устроиться, на новом месте не закрепиться. Он мог перед выпиской прописать кого-нибудь из многочисленной маминой родни, не сдавать комнату в цех. Не стал заморачиваться, напрягать мозги.

Так, вернувшись на Урал, мы остались на улице. С лета семидесятого по зиму семьдесят второго года скитались по съемным углам. Поначалу сняли комнатку в деревянном доме на Донской, недалеко от детского сада – места работы сестры Али. Старый деревянный дом скрипел, кишел мышами, клопами и тараканами. На лето мама отправила меня в деревню. Оставшуюся мебель договорилась и перевезла в очередной такой же скрипучий барак в районе Радиостанции, на задворки Уралмаша. Сама скиталась как придется. Хозяева снятого угла алкаши, жить с ними невозможно. Мама тогда к спиртному не притрагивалась. Приближалось первое сентября, мне в первый класс, я вернулась из деревни, а жить негде. Лихорадочно метались мы с ней в последние дни августа, ища, кто бы нас приютил. От места проживания зависело, в какую школу документы отдавать. Повезло, сняли комнату у приличного интеллигентного старикана в благоустроенном новом доме, и школа напротив. Но появился отец, и нас попросили.

В столовой №11 маму познакомили с веселой вдовой, сдающей комнату в трехкомнатной квартире. Женщина проживала двумя этажами выше над объектом советского общественного питания. Мы переехали без отца. К счастью, прожили там недолго, потому что хорошего вспомнить нечего.

Помню, как за год до нашего переселения к вдове и матери троих детей (о том, что кроме двоих сыновей есть дочь, я узнала после смерти Зои, хозяйки квартиры) около подъезда стояло два гроба, море людей и бабский вой. Я прыгала у соседнего дома на скакалке и не предполагала о близком знакомстве с семьей покойных.

Муж Зои трудился на стройке, Зоя в торговле. Приехал добрый молодец навестить сестру и товарища. Все трое из одной деревни. Рабочий день, дома никого, ломанулся на стройку к зятю. На радостях всей бригадой выпили с земляком. Кто принес технический спирт, следствие не установило, списали на умерших. Не откачали семерых, везунчики потеряли зрение.

После смерти родного брата и мужа прелестница Зоя недолго горевала. До бытовых забот не опускалась. Махнула рукой на парней-подростков четырнадцати и двенадцати лет и пошла в загул. А парни потянулись к криминалу и чудом сошли с кривой дорожки. Было бы счастье, да несчастье помогло. Примерно через год все дети Зои перешли на попечение ее матери, почтенной старухи-староверки, возможно, тем и спаслись.

На работах Зоя не задерживалась, как надоедало, скрывалась с выручкой. И со всего подъезда пятиэтажного дома денег назанимала. Долго старой Анне Степановне пришлось рассчитываться за веселую жизнь дочери, одолевали, угрожая, кредиторы. Бабушка с внучкой, выбиваясь из сил, отрабатывали Зоины долги. В столовой мыли полы, чистили овощи, дежурили по ночам. Моя мама, участливая к чужим бедам, помогала как могла столовским провиантом.

Не часто встретишь женщин, так одаренных красотой, как Зоя. Природа постаралась на славу! Невысокий рост, точеная фигура, высокая грудь. Жгучие карие очи, правильные черты лица, четко выраженные брови. Вытравленные перекисью локоны усиливали блеск глаз и четкие линии бровей. Ни дать ни взять – актриса. А как одевалась! Шелковые кокетливые фасоны, брошки! Платье не платье, туфли не туфли! Только на высоком каблуке и ридикюльчик лаковый с металлическими застежками! До полного шика не хватало достоинства, осанки, грации. Простецкую суть выдавала вертлявость, болтливость, безрассудное озорство.

Еще до нас Зоя поселила у себя шестнадцатилетнего мальчишку, приехавшего из районного центра учиться на часовщика. Миловидного спокойного, задумчивого паренька хозяйка из квартиранта быстренько перепрофилировала в любовники. Ни возраст не смутил, ни то, что сын на два года младше.

Когда надоедал мальчишка, аферистка таскала с рынка знойных усатых джигитов и устраивала грандиозные попойки, отправив молодого любовника подышать свежим воздухом. В один из таких фестивалей ночью объявился мой папаша.

К сожалению, с хозяйкой криминального борделя мама подружилась и принимала участие в разгуле. Невольно присутствуя при отвратительных сценах, не предназначенных для детских глаз, хотелось кричать: «Остановись! Посмотри на себя! Посмотри, кто вокруг тебя!» Стыд и обида за мать сжигали сердце, что неправильно. Дети ни в коем случае не должны стыдиться родителей. Но так было. Теперь появился термин «испанский стыд», как раз в точку. Прошу прощения у собственных детей, если по моей невольной вине испытали подобное.

Если бы только я могла, подожгла бы гадкую квартиру. Но, к счастью, зимой мы уехали в свою комнату. Меньше чем через год Зоя трагически погибла. Хорошо выпившая, не могла попасть домой и уговорила соседей сверху разрешить ей спуститься по бельевой веревке на свой балкон. Веревка оборвалась. Вот тогда я и познакомилась с девятилетней дочерью Зои, жившей до смерти матери с бабушкой Анной в деревне. Но то, как говорится, уже другая история.