Читать книгу Свобода или смерть. История Чеченской Республики. От революции к войне. 1991–1994 - Франческо Бенедетти - Страница 22

В то время как в Чечне происходил сложный политический поединок между Завгаевым, Яндарбиевым и Умхаевым, в Москве противостояние между Горбачевым и Ельциным приближалось к решающему столкновению, представленному президентскими выборами, назначенными на 12 июня 1991 года. Если бы победил Николай Рыжов – кандидат Горбачева, Ельцин исчез бы из обращения, а радикальные реформисты потерпели бы горькое поражение. Если бы Ельцин победил, Советский Союз исчез бы. Последний, со своей стороны, раздул огонь народного гнева, возглавив избирательную кампанию, основанную на ускорении реформ и роспуске Союза. Одна из его важнейших областей консенсуса была представлена автономными республиками и теми, кто объявил о своем суверенитете, и по отношению к ним его лозунгом было «берите весь суверенитет, который вы можете проглотить!» С таким призывом было ясно, что любой, кто ненавидел централистские методы СССР и население России в целом, поддержал бы его кандидатуру.

В январе 1991 года Ельцин сделал остановку в Эстонии для своего пропагандистского турне. В Таллине он обратился к советским гарнизонам с призывом не противодействовать притязаниям местных националистов, заручившись поддержкой генерала Дудаева. Эти двое еще не знали друг друга, но генерал вышел на радио, чтобы поделиться призывом Ельцина, заявив, что он никогда не позволит своим людям стрелять в мирных демонстрантов. Между ними зародилась настоящая дружба52. В окружении кандидата в президенты начали распространяться слухи о том, что высшие должностные лица режима хотели сбить самолет, на котором он летел. Напуганный этой идеей, он решил вернуться в Москву на машине: затем Дудаев предоставил ему в распоряжение свой личный автомобиль, убедившись, что он вернулся целым и невредимым. Заявления по радио, в котором Дудаев публично заявил о своем неподчинении, было достаточно, чтобы убедить начальство отправить его в отставку. Таким образом, ему пришло время покинуть Красную Армию и вернуться в Чечню, чтобы возглавить Национальное движение.

Тем временем в Грозном Завгаев пытался вернуть себе инициативу, добившись хоть каких-то конкретных результатов. Процесс, начавшийся 4 ноября 1989 года с обнародованной Съездом народных депутатов декларации о признании незаконности всех преступных деяний в отношении народов, подвергшихся репрессии, должен был уже завершиться принятием закона о реабилитации угнетенных народов, но цель все еще казалась далекой. Ингуши потеряли веру в него и среди них снова начались волнения. В начале апреля 1991 года произошли первые столкновения с осетинами и казаками, в результате которых были убитые и раненые53. Завгаев вмешивался как косвенно, проводя встречи с умеренными представителями ингушского национализма, так и напрямую, выступая с публичной речью, в которой заявил:

– Драматические события, происходящие в различных районах страны […] вселяют глубокую тревогу за мир и согласие в нашем общем доме. Безответственные элементы […], которые занимаются политическим хулиганством […] пытаются направить нас по позорному и кровавому пути межэтнического конфликта […], если мы вступим на тот смертельный путь, который вам предлагают подстрекатели, политические авантюристы, социальные демагоги, жители маленькой республики, мы будем вовлечены в огромную кровавую трагедию, которая ни одной национальности, ни одному гражданину не может принести ничего, кроме боли и страданий.

Ситуация становилась взрывоопасной, и Первый секретарь должен был найти решение, которое предотвратило бы межэтническую конфронтацию. Иса Кодзоев и радикальные националисты держали постоянные гарнизоны в Назрани, и даже в Осетии ситуация накалялась. Обеспокоенный угрозами ингушей, Верховный Совет Осетии объявил чрезвычайное положение, мобилизовав милицию Министерства внутренних дел. Наконец, 25 апреля Закон о реабилитации репрессированных народов был официально одобрен Съездом народных депутатов54. Ингушские демонстранты успокоились, Осетия отменила чрезвычайное положение, и Завгаев смог вздохнуть с облегчением: он одержал свою первую настоящую политическую победу. Тогда он не мог знать, что эта победа будет последней.

После утверждения закона Завгаев был доволен тем, что учреждения приняли критерий восстановления территориальной целостности, как он просил, для защиты прав ингушей.55. На самом деле, как это было написано, закон мог привести к очень небольшому конкретному результату. Уже в июле Министерство по делам национальностей указало, что применение закона вынудит местные органы власти перестроить все население, чтобы восстановить древние права, которыми хвастались угнетенные народы. Чтобы исправить ошибки, допущенные в то время в связи с репрессиями, по сути, следовало провести новые репрессии56. Поэтому прошло совсем немного времени, прежде чем очевидный триумф Завгаева угас перед лицом неприменимости его предложений.

Тем временем Дудаев вернулся в Чечню и вместе с Яндарбиевым готовился взять под контроль Исполнительный комитет Конгресса (так называемый Исполком). Оба были убеждены, что необходимо как можно скорее превратить Съезд в платформу политических действий не параллельно Верховному Совету, а против него. Яндарбиев и радикалы включили себя в организации второй сессии Конгресса. Предполагалось, что это произойдет между 8 и 9 июня 1991 года, за 4 дня до президентских выборов в России57. Если первый Чеченский национальный конгресс был своего рода народным собранием и руководствовался желанием засвидетельствовать национальную идентичность во всех ее формах, то второй должен был стать собранием Национального движения. Чисто политическое, действительно революционное событие. По этой причине Яндарбиев решил, что он будет проходить в здании с высокой символической ценностью, таком как драматический театр города, одно из самых красивых зданий, которые мог тогда предложить Грозный. Это событие должно было раз и навсегда разозлить Дудаева и его последователей как политических лидеров нации, поэтому Конгресс должен был продемонстрировать достойную аудиторию, точно соответствующую позициям своих лидеров. Таким образом, по большей части на собрание были вызваны делегаты доказанной националистической веры, а сам Умхаев, лидер умеренной фракции, оказался лишенным права доступа к собранию и вмешательства. Из почти 900 делегатов, избранных на первой сессии, только 400 были подтверждены, в то время как еще 200 были аккредитованы, не получив никакого народного мандата. Что будет обсуждаться на съезде, который был помпезно переименован в Национальный конгресс чеченского народа (ОКХН), было легко представить: двумя неделями ранее, 25 мая, Дудаев публично заявил, что Верховный Совет потерял всякую политическую легитимность после провозглашения суверенитета и что ни один орган не унаследовал свои полномочия лучше, чем Национальный конгресс. 8 июня началась вторая сессия Конгресса. Перед аудиторией, в основном состоящей из его последователей, генерал напыщенно заявил:

– Доходы, жизненно важные для любой империи – это колонии, одной из которых является наша Чечня, которая жестоко эксплуатировалась в течение полутора столетий. Имперская машина с помощью аппарата насилия лишила наш народ религии, языка, образования, науки, культуры, природных ресурсов, права на свободу и жизнь. Чеченский народ выбрал свой собственный путь, единогласно приняв решение о создании суверенного государства, возложив ответственность за выполнение решений Конгресса на Исполнительный комитет.

Леча Умхаев, которого едва удалось вновь принять на ассамблею с горсткой последователей, смог заговорить только для того, чтобы увидеть, что аудитория, к которой он обращался, не собиралась следовать за ним. Обвинив Конгресс в предательстве его политической миссии, он представил декларацию, подписанную тринадцатью членами умеренного течения,58 в которой он с горечью свидетельствовал о провале своего проекта59.

Руководство Исполнительным комитетом перешло к Сосламбекову и Ахмадову, оба лояльные радикальной линии. Вечером 8 июня, в конце первого дня съезда, Дудаев вышел на трибуну и произнес длинную речь, из которой мы публикуем наиболее важные отрывки:

– Заменив слово «колония» на «автономия», с полным искажением самого понятия, в котором государственность выглядит как мистификация, имперская машина, использующая аппарат насилия – армию, КГБ, Министерство внутренних дел, прокуратуру – КПСС отняла у нашего народа религию, язык, образование, науку, культуру, природные и материальные ресурсы, идею, средства массовой информации, искусство, труд, право на свободу и на жизнь. […] Основной метод – это борьба с исламской верой, как с самым мощным оружием, способным объединить народы, противостоять и утвердиться против любой силы, любой веры, любой идеологии. […].

Исполнительный комитет ответственно признает и доводит до сведения делегатов тот факт, что Верховный Совет Чеченской Республики не только не сделал ни одного шага в направлении установления суверенитета, но и цинично подчинил волю народа политическому торгу между Чечней и Россией […]. Более того, Верховный Совет приложил все усилия, чтобы подорвать и отменить провозглашенное им право на независимость, чтобы […] получить одобрение своих хозяев […]. Основные усилия Верховного Совета были направлены на то, чтобы парализовать деятельность Исполнительного комитета. […].

В соответствии с законом, признанным международным правом, Верховный Совет бывшей автономии (как колонист) утратил свои права на законодательную власть в Чечне с 28 ноября 1990 года […]. В такой ситуации законодательная власть должна осуществляться Исполнительным комитетом Конгресса, который, не имея контроля над государством, пока не может осуществлять исполнительную и судебную власть. […]. Вопрос сегодня один: хотим ли мы быть свободными или добровольно принимаем свою судьбу слуг? Сегодня мы должны, наконец, сделать свой выбор. Если кто-то скажет мне сегодня, что сознание масс еще не созрело и что нужно больше времени, это чистое лицемерие. […].

На следующий день Исполнительный комитет закрыл вторую сессию Конгресса в толпе, перед которой были зачитаны заключительные обсуждения, осуждающие трусость и политическую неспособность старого аппарата управлять обновленной системой, страх потерять материальные привилегии и власть от правящей элиты при переходе к демократическим формам правления и мы надеялись на реализацию выраженной делегатами воли к созданию независимого суверенного государства60.

Жребий был брошен. Постановлением от 9 июня 1991 года Национальный конгресс чеченского народа провозгласил независимость Чечни. В то время никто не обращал на это особого внимания: в конце концов, ОКЧН не был признанным учреждением ни в Чечне, ни за рубежом. Завгаев из Верховного Совета просто проигнорировал декларацию, назвав ее экстравагантностью группы возвышенных людей. Новость пришла в Москву спокойно, поскольку президентские выборы, что неудивительно, монополизировали площадь, и никто всерьез не заботился о Чечне или ее Национальном конгрессе. Однако это заявление имело бы решающие последствия для будущего маленькой кавказской республики и для самой России. Исполком, в настоящее время монополизированный радикальными националистами, немедленно приступил к работе, направив в Верховный Совет предложение о принятии новой конституции, которая санкционировала полную независимость страны, закон о гражданстве, который позволил бы ингушам отделиться и, если они пожелают, остаться частью России и провести свободные президентские выборы к следующему 15 сентября. Любой договор с Москвой не был бы подписан до признания права чеченского народа на независимость и мирного договора, положившего конец трехвековой оккупации. Затем Исполком постановил, что правительство независимости должно провести публичный судебный процесс, чтобы осудить виновных в геноциде чеченского народа и определить средства, с помощью которых Россия должна была выплатить компенсацию жертвам. Наконец, Исполнительный комитет создал Президиум (своего рода правительство), в который были приглашены ключевые фигуры, связанные с националистическим поворотом конгресса, такие как Юсуп Сосламбеков, Зелимхан Яндарбиев, Хусейн Ахмадов, Бислан Гантамиров и Мовлади Удугов (мы представили каждого из них в предыдущих главах). Как мы уже говорили, в России эхо того, что произошло в Грозном, донеслось довольно приглушенно. Сергей Станкевич, секретарь Московского Совета и сторонник Ельцина попросил и добился встречи с представителями Исполкома, призвав их смягчить условия и принять совместный и переговорный подход к проблеме, чтобы избежать эскалации, которая могла бы привести, в крайних случаях, к использованию силы. Но приближались президентские выборы, и Ельцин не был готов разжигать споры в одном из избирательных округов, которые на бумаге могли бы принести ему больше удовлетворения. Со своей стороны, сепаратисты изначально пытались бойкотировать избирательный тур, считая это актом, не имеющим юридической силы теперь, когда страна объявила себя независимой. Однако у них все еще не было ни контроля над государственными структурами, ни политической силы, чтобы навязать такое решение. Таким образом, 12 июня выборы прошли, и Ельцин получил подавляющее большинство голосов как среди чеченцев (76,7%), так и среди ингушей (85%). Этот триумф способствовал укреплению общенационального показателя, в результате которого он выиграл президентскую гонку, набрав 57% голосов против кандидата Горбачева Николая Рыжова, набравшего всего 16,8%.