Читать книгу Долгая жизнь, короткая смерть. Роман с элементами истории - Галина Хэндус - Страница 9

Умение творить, руководить, активно жить, двигать свою и жизнь других вперед. Есть ли эта способность у каждого из нас? Есть. Но не только она. На всякий плюс всегда найдется минус и наоборот. В противоположность работоспособности жизнь наградила человека ленью, эгоизмом и равнодушием.

Нам лень направить собственную жизнь в активное русло.

Мы часто показываем эгоизм по отношению к близким людям.

Нас исподволь душит равнодушие к себе.

Между понятиями ‚активность или пассивность» вряд ли уместится тонкий намек на нейтральность. Мы идем вперед или откатываемся назад, бодрствуем или спим, созидаем или разрушаем. Человек не может левитировать. Он твердо стоит на земле и обязательно выберет ту или иную сторону.

Лоран фон Брахт. Разговоры с собой.

«Тридцать лет мы женаты с Бо и столько же с работой. Интернациональные Инновации в Будущее – не просто звук. Этому знаку с некоторых пор доверяют в мире фармацевтики. И в семье, и в институте я сумел добиться многого. Жена подарила мне сына Лео, сегодня почти готового врача-хирурга. В активе института – договоры на совместную работу с правительствами разных, в основном развитых стран. Пусть их немного, но заинтересованность в сотрудничестве проявляют сегодня все больше высокопоставленных чиновников. Это значит – финансирование на уровне правительств, постоянный и немаленький источник дохода. Что это, как не успех?

С чего мы начинали? С самых маленьких проектов, совсем небольших сумм. Их едва хватало на возврат вложенных инвесторами денег. Этот период продолжался недолго, до тех пор, пока меня не посетила гениальная идея. Она выпорхнула легкокрылой бабочкой из воздуха совместных с партнерами разговоров и присела однажды на мое плечо…

Известная аксиома: любая самая гениальная мысль умрет, если не найдется работоспособный, талантливый и активный человек, а лучше группа людей, способных воплотить ее в жизнь. Идея моя, но реализуем мы ее вместе.

Удо Кайл и Вэйд Бойсон – партнеры, друзья, единомышленники.

Без них мне ни за что не справиться. Без них не существовал бы институт. Не было бы выгодных договоров и дальнейшего движения вперед. Без них не пришел бы успех.

Какие они разные – друзья и партнеры. С Удо мы познакомились в Мюнхене. Тамошний университет славился своими преподавателями. Я отправился туда улучшить знания немецкого, изучить отличную от бельгийской, немецкую систему фармакологии. Удо выглядел тогда типичным добродушным баварцем – здоровый, высокий парень с рыжими стильными усами. Он все делал медленно, но зато если за что брался – доводил всегда до логического конца. С ним мы столкнулись в первый же день на лекции, и затем не расставались все четыре семестра.

Всем, что связано с химией, Удо бредил с детства. Подростком он дома ставил опыты до тех пор, пока не переборщил с компонентами – их он на глазок сыпал в сосуд. Нагревшаяся на слишком большом пламени реторта с оглушительным звуком разорвалась от гремучей смеси. Один из осколков до кости рассек губу начинающему химику и обрызгал кровью стены подвального помещения лаборатории. Домашние опыты родители сыну тут же запретили. От времени первых опытов над верхней губой Удо остался явно видимый шрам, приподнимающий уголок рта. Из-за этого даже при плохом настроении Удо выглядит улыбающимся. Сегодня модные рыжие усы скрывают шрам и только добавляют внешнему виду обаяние добродушия. Несмотря на сильные бури, которые время от времени бушуют в каждом из нас.

Кроме увлечения химией, у моего друга оказался выдающийся талант организатора. К тому времени, как у нас возникла идея открыть интернациональный институт, у него была налажена связь с крупнейшими поставщиками медикаментов. Работа незначительным клерком в министерстве здравоохранения Баварии принесла ему не просто неоценимый опыт, но важные и нужные знакомства. Какую сверх-ценную пользу извлекли мы из них в будущем!

Идею совместной работы Удо принял сразу, но расставался с родиной долгих два года. Практичный немец много месяцев подряд просчитывал все варианты новой идеи и переезда в чужую страну. Он прикидывал долгосрочные перспективы работы, оценивал большие и малые риски, проектировал новую жизнь. Когда рабочих плюсов и положительного развития жизни насчиталось намного больше, чем расходов и издержек, он решился и переехал в Брюссель. Здесь началась совместная работа в моем, вернее, нашем, институте.

Вэйд Бойсон.

История знакомства со стройным строгим парнем из Нью-Джерси совсем другая. Мы с Удо грызли гранит науки, когда Вэйд приехал в Мюнхен с лекцией для студентов-медиков. Он был лет на десять старше нас, но успел сделать головокружительную карьеру. Его выступление организовало одно из подразделений Всемирной Организации Здравоохранения, где Вэйд работал в отделе фармакологии. Одно это делало его фигуру намного значительней, чем он выглядел на самом деле.

Лично мне сразу понравился брызжущий энергией, целеустремленный американец. Он резко выделялся на фоне европейцев. Его отличал от нас не столько безупречный внешний вид, сколько абсолютное умение держаться одновременно непринужденно, дружески и с большим достоинством. Мне, отпрыску дворянской немецкой фамилии пришлось, глядя на него, шире расправить плечи и выше поднять голову. Удивительная метаморфоза: с почти незаметным внешним изменением, внутренне я сразу почувствовал себя более значительным человеком. В этом заключался первый урок знакомства с деловым миром американцев.

Выступление Бойсона произвело фурор на нашем факультете. Хотя тема лекции касалась узких проблем современной фармакологии, в большую аудиторию набились студенты других медицинских направлений. Молодежь интересовала не только тема выступления, нам всем хотелось послушать правильную английскую речь. К тому добавилось любопытство взглянуть на представителя другого мира. Американцы не часто появлялись в стенах университета, тем более такого уровня. Как бы то ни было, после первых пяти минут общения стало понятно, что приезжий лектор – что-то особенное. Он говорил на легком, всем понятном английском, не употреблял сложные или непонятные слова, перемежал речь безобидными шутками и сравнениями. Он смог установить в зале атмосферу дружеского общения с аудиторией, чем завоевал наше абсолютное уважение и любовь.

Мы с Удо еле дождались окончания лекции.

Вэйд настолько нас очаровал, что мы решили пригласить гостя в неподалеку расположенное кафе на разговор втроем. Надежда на встречу небольшая, но не использовать ее мы не могли. После лекции Вэйда сразу увели на кафедру педагоги – им хотелось поговорить с гостем без студентов. Нам оставалось только ждать в соседнем с университетом кафе. Надежда, что американец примет наше приглашение, написанное разборчивым почерком на листке бумаги, не оставляла нас. Молодость наполнена энергией свершений, может быть поэтому нередко случаются чудеса…

Солнце роняло отвесно теплые лучи и приглашало радоваться вместе с ним светлому дню. Столики кафе стояли на улице вдоль стены, зазывая прохожих присесть, отдохнуть, заглушить жажду. Мы успели медленно выпить по две чашки кофе, в который раз обсудить лекцию, поговорить о новых машинах. Надежда на частный разговор с американцем испарялась на глазах, настроение падало. Удо повернул голову вбок и толкнул меня в бок. В нашу сторону двигался Вэйд, красиво передвигая ноги в модных замшевых мокасинах. Удо забыл про медлительность, подскочил со стула и замахал руками. Вэйд узнал крупного рыжего парня, передавшего ему записку в университетской аудитории и тоже махнул рукой.

Мы просидели в кафе больше двух часов, а время пролетело, будто пять минут. Разговор шел в основном о проблемах старения населения развитых стран, лечении ряда тяжелых заболеваний, новых тенденциях в развитии лекарственных препаратов. Не удивительно – эти темы интересовали будущих фармацевтов. Политикой мы не интересовались, личной жизни у нас пока не было, да разговаривать об этом с приятным, но незнакомым человеком, не принято и не интересно. Вэйду, судя по всему, студенты-собеседники тоже понравились. В другом случае он не стал бы тратить на нас такое количество драгоценного времени. В конце беседы нас ждал сюрприз. Новый знакомый оставил на столе данные для связи и просил запросто обращаться, если понадобится совет или посильная помощь.

Как мы загордились тогда его доверием!

Последние дни пребывания в университете. Диплом почти в кармане. Впереди – безграничные перспективы работы. В голове окончательно определилась цель организации института. Маленькие кубики будущих успехов собирались долгие месяцы, сейчас картина окончательно прояснилась. Великую идею я доверил Удо в очередной приезд в Мюнхен. Идея ему понравилась, но, как обычно, баварскому увальню потребовалось время на раздумья. Возражений с моей стороны не последовало. Нельзя заставить человека решить за пять минут будущую жизнь. Время всегда ценно и лучше тратить его рационально. К одной идее присоединилась следующая: попробовать подключить к нам Вэйда. С его знакомствами и связями мы могли бы не только сэкономить пару лет для нужных исследований, но быстро найти богатых инвесторов. Наглость в этом предложении присутствовала однозначно. Удо думал в этом случае недолго и быстро согласился.

Прагматизм взял верх над традициями.

Стать предпринимателем непросто. Открыть собственный институт исследований намного сложнее. Одному с огромным организационным грузом никогда не справиться. Для этого нужны не просто верные, сколько честные партнеры с хорошими связями. Мы с Удо думали, как подступиться с нашей идеей к Вэйду. Его участие в проекте означало прорыв. Со времени знакомства в Мюнхене мы часто с ним общались по телефону. Недолгие разговоры носили чисто деловой характер. Я интересовался закрытыми вопросами фармакологии, ответы получал уклончивые и в общем-то ожидаемые. Двухчасовая встреча за чашкой кофе не означала дальнейших крепких объятий. Деловые отношения развиваются постепенно, завоевываются доверием и делами. Вэйда можно понять. Любой деловой секрет должен приносить деньги или продвижение к цели. Что мог получить он от трех минут телефонного разговора со вчерашними студентами? В перспективе я планировал встречу у Вэйда в Америке, чтобы персонально увлечь его идеей самостоятельной работы. Он нужен был нам с Удо. Оставалось убедить его встать на нашу сторону.

Убедить человека поменять направление работы по телефону невозможно. Нужны не только крепкие аргументы. К этому времени я сумел выучить не просто алфавит делового общения, но научился составлять связные предложения. Задание для первоклассника в деловой среде? Да, но для меня, вчерашнего студента, ценный опыт. Он означал, что я созрел для личной встречи с Вэйдом. Совершенно непостижимым путем мне удалось организовать деловую поездку в Нью-Джерси. Там расположена штаб-квартира компании, известной в мире разработкой и продажей вакцин. Там же находится отделение Всемирной Организации Здравоохранения, где работает Вэйд Бойсон.

Сейчас сложно описать тогдашние события. Помню, безмерное счастье переполняло меня от присутствия рядом с Вэйдом в его родном городе. Дома человек расслабляется, быстрее воспринимает информацию, ничего не боится, а значит, не блокирует принятие важного решения. Этот опыт я приобрел еще в Германии.

В конце концов долго планируемая встреча произошла. Опытный Вэйд признался, что ожидал какой-то сюрприз – просто так никто не станет предпринимать дорогое и долгое путешествие. Но ожидание и реальность факта – разные вещи. Несколько дней ушло на объяснение сути проекта, его перспектив, будущих доходов, а также потенциальных рисков. Я объяснял идею поэтапно, уверенность в успехе предприятия светилась в каждом слове, искрилась в глазах. Вэйд прихватил с собой привезенные мной документы и взял день на раздумья. Через день он дал согласие играть в нашей команде. Через день! Я смог убедить опытного Вэйда присоединиться к нам с Удо!

Романтично настроенный человек подумает: о-о, так просто можно заставить человека загореться действительно стоящей идеей! Прошу прощения, но романтика в деловых отношениях не присутствует. Мы не не актеры и не балерины – это они словами или прелестными движениями выдавливают слезу у восприимчивого зрителя.

Бизнес не для слабых нервов.

Здесь задействованы мозги, а не дрыгающиеся ноги. Если кому-то кажется, что одного разговора достаточно, чтобы неопытный, но обуянный страстной идеей молодой специалист очаровал опытного чиновника ВОЗ, то это один из бесконечной цепочки наивных мечтателей. Не верьте, мечтатели, нашу планету создал не бог. Не хочу никого обижать, но этим людям нужно к доктору, который лечит глаза и уши. Почему глаза и уши, а не другие органы? Очень просто – то, что вы слышите, может резко отличаться от того, что вы видите на самом деле. Могу привести много примеров, но зачем? Мне за это никто не заплатит, а неприятностей могу нагрести целый мешок. Впрочем, для особо назойливых и интересующихся могу организовать встречу с объяснениями. Собирайте заявки, но помните, что мои семинары за последние годы сильно подорожали…

Убираю лишние размышления о гениальности человеческого мозга, собирающего внешний мусор в долгоиграющую корзинку подсознания и перехожу к заключению. Итак, я настолько смог очаровать замечательной идеей двух специалистов-фармацевтов, что они согласились работать вместе. К тому же они принесли с собой бесценные знакомства и значительный материальный взнос. Каждый по тридцать процентов от первоначальной, самой минимальной суммы. Так мы открыли институт и сделали его за годы работы известным и процветающим.

***

Что мы производим, что изучаем, кого делаем счастливей? О полной палитре предоставляемых услуг обычно не говорят вслух. Вернее, говорят о том, что люди хотят услышать: позитивное, нужное всем и каждому, недорогое и качественное. О том, что происходит на самом деле, знают только те, кто стоит у истоков каждого проекта. О некоторых вещах знаю только я один.

Прежде чем составить и утвердить официальные документы для открытия фирмы, всем троим пришлось основательно попотеть. Банки выдают кредиты только под надежные проекты. Им нужны доходы, а не пустые слова и тем более не фантазии предпринимателя. Пришлось придумывать красивую сказку об усилиях по омолаживанию человечества, продлению жизни и, соответственно, работоспособности. Гуманней этой идеи другая такая же вряд ли найдется. Кто-то возражает? Не стóит. Любой из нас хочет быть здоровым и жить долго, часть из нас – даже вечно. Успокойтесь, мои дорогие, такие желания вполне безобидны и нормальны. Все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо.

Я, по большому счету, не лгун.

Наш институт действительно работает над гуманными и дорогими проектами.

Работает, чтобы продлить людям жизнь.

Работает, чтобы облегчить людям боль.

Работает, чтобы дать людям надежду.

Может быть, не всем, и даже наверняка не всем, но – некоторым из нас. Тем, кто этого не просто хочет, но и может. Может оплатить услуги института. Может оплатить наши замечательные продукты.

Совсем не обязательно использовать для рекламы чудодейственных препаратов новые фармацевтические открытия. Обычный человек не будет разбираться в химических формулах, написанных на упаковке. Такие вещи только для специалистов. Нам же достаточно просто заявить об этом, а использовать один из побочных эффектов настоящего открытия. Если же настоящего открытия пока нет, потребитель получит хорошую мазь опробованной формулы. Просто в реактор добавится капля розового или арганового масла. Это безошибочные, устойчивые и дорогие компоненты, способные завоевать доверие самой придирчивой увядающей красотки. Витиевато? Можно проще.

Грамотная аннотация.

Настолько грамотная, что ни одна самая профессиональная адвокатская контора не сможет доказать обратное. И никто не посмеет утверждать, что это обман. Покупатели всегда найдутся. Купят, похвалят, порекомендуют и опять купят. Обычный бизнес.

Косметические средства – наши пилот-проекты. Каждый из них обретает крылья и становится в линейку. Также мы обычно работаем с некоторыми из медикаментов. Во всех случаях не так важен конечный эффект продукта, сколько сильный маркетинг и такая же сильная юридическая поддержка. Все. Успех обеспечен.

Сотрудники института не должны догадываться о конечном пункте всех исследований и проектов. У каждого из них строго ограниченная должностными инструкциями работа. За нее они получают хорошие деньги. Каждый знает свой участок исследований и отвечает только за него. Самодеятельность и любопытство у нас не приветствуются. Только качественная, хорошо организованная работа.

Очень тесно приближается к нашим исследованиям одна щекотливая и тревожащая пытливые умы тема.

Бессмертие.

Те, кто добивается хороших результатов по увеличению продолжительности жизни человека, должен, нет, просто обязан задуматься и о проблеме бессмертия.

Нет?

Тема спорная. Ее в институтских исследованиях мы упоминать не стали. История цепко держит в костлявых пальцах человеческие фантазии о царстве теней, эликсире молодости, переселении бессмертных душ.

Научные умы в сказки не верят.

Мы имеем дело с материальным, быстро меняющимся миром. Жизнь – движение, а не бег на месте, не сидение в инвалидной коляске или у экрана компьютера. Если и поверить в красивую сказку о бессмертии, то до сих пор никто не доказал, что она связана с вечным здоровьем. Для оптимистов у меня плохая новость. Тем, кто верит или только стремится к вечной жизни, заявляю, что вечно смогут жить не только люди с болезнями Альцгеймера, умственно отсталые, но и люди с целой энциклопедией болезней, которые человека превращают в овощ.

Не нравится прогноз?

Мне тоже. Поэтому мы с коллегами не задеваем щекотливую тему бессмертия тела. Вопрос о душе остается открытый, но не потому, что она вечная, а потому что не изученная.

Существование души не доказано.

Зато есть люди, пытающиеся доказать материальность мыслей – вот это уже интересней. К слову сказать, мысли, как душу, сложно потрогать, увидеть или почувствовать, поэтому вопрос для нас пока стоит открытым. Хотя, если бы пришел заказ на исследование материальности души… Почему нет? Впрочем, никто не собирается выделять нам финансирование, поэтому мы работаем с другими, более земными проектами. Тем более, что они хорошо оплачиваются. Пусть наши души пока повисят на пути в Рай, а мы останемся крепко стоять на грешной Земле.

Как медику, мне ближе рассуждения о материальных субстанциях – их можно увидеть, потрогать, взвесить, измерить. Человеческое тело – сложнейшая химическая фабрика, совершенная организация с не изученными до конца процессами. Даже самый больной или примитивный человек – не стеклянная ваза, которую можно разбить ударом камня, затем собрать осколки и склеить новую взамен старой. Это простой и далеко не научный взгляд, хотя пересадки органов сегодня стали рутинной работой для хирургов и кардиологов – чем не новая ваза взамен старой… Коллеги предоставляют людям новый шанс продлить жизнь, радоваться новому дню, сделать что-то хорошее для себя, для окружающих.

Наши проекты направлены тоже на спасение, но не одного конкретного человека, а всего человечества. Просто мир об этом пока не знает. Лучше будет, если он об этом никогда не узнает. Зачем объяснять всем то, что понять могут только специалисты? Конечно, некоторые облеченные большой властью тоже знают. По статусу им положено знать намного больше. Это ведь они вкладывают деньги налогоплательщиков в наши исследования, в новые идеи, в наши инновации.

Их ожидания не будут обмануты.

Никто из нас, организаторов института геронтологии, не собирается раскачивать золотую ветку, на которой крепко сидим. Наоборот, мы стараемся по мере сил и возможностей укрепить ствол, из которого ветка растет: ни один успешный предприниматель не был и не станет самоубийцей.

Опыт работы говорит, что на любой самый продвинутый проект всегда найдутся сотни и тысячи противников. Найдутся тысячи аргументов против самой прогрессивной, но непонятной тупицам идеи. Почему? Да потому что тупицы и глупцы не способны родить ни одну стоящую идею. Они могут перекладывать бумаги на столе. Назначать встречи. Отвечать на звонки. То есть делать рутинную работу, которая у других вызывает рвотный рефлекс. Чувствую, что кого-то обидел. Ерунда! Слова это только слова. Я, например, тоже в каких-то вопросах тупица, потому что не умею играть на скрипке, не умею строить самолеты и разводить цветы. И что? Разве моя жизнь стала от этого хуже? Нет!

Все же чувствовать себя тупицей неприятно…

Ну, хорошо, не буду никого обижать и назову упомянутых выше людей просто прилежными. Хорошо выполняющих работу от сюда до туда, с девяти до семнадцати часов пять дней в неделю. С другой стороны, большинство из них не могут быть просто прилежными или только прилежными. Это как родиться с одной ноздрей или с одним ухом – редко и практически невозможно. К прилежанию у многих из них есть другой талант – зависть. Часть из них завистлива или очень завистлива. А зависть – не тетка, жалеть не будет. Эти-то завистники будут организовывать тысячи гневных статей в прессе. Анонимные письма завалят столы чиновников и редакторов. Звонки с угрозами обрушатся на ничего не понимающие гениальные головы. Замечательная идея, пришедшая в наши головы, не пришла в их голову на день, час, минуту раньше. Поэтому на тех, кто успел заявить будущий успех, будет направлен арсенал оружия неудачников.

Знакомая картинка, правда?

В мире намного больше неудавшихся предпринимателей, художников, исследователей и прочих профессионалов, родившихся не без таланта, чем принято думать. Не более пятнадцати-двадцати процентов населения планеты продвигает своими идеями жизнь вперед. Остальная масса делится, по моему разумению, на две неравные части. Одни воплощают идеи в жизнь, что положительно влияет на каждого из нас. Другие ничего не делают и смотрят с завистью на счастливчиков, которые прикоснулись к призрачному облачку успеха, что менее положительно. Теперь спросите, почему успех призрачный?

Я – прагматик и реалист.

Не бывает вечной удачи, как вечной любви или вечной жизни. Нужно быстро ловить то, что само идет в руки, не стесняясь при этом засучить рукава и иногда поглубже копнуть, даже если на пути удачи нечаянно и широко раскинется навозная куча. Руки всегда можно отмыть, а второй счастливый шанс жизнь предоставляет не всегда.

Я рад шагать в первой шеренге удачливых людей. Сегодня у меня есть многое из того, о чем тридцать лет назад мечтать не мог. А скоро будет еще больше. Технический прогресс двигает жизнь вперед с быстротой ураганного ветра. Нужно успеть крепко схватить самую прагматичную, самую сумасшедшую идею, чтобы не быть сметенным смерчем завистников или массой обездоленных бедняков. Что ж, каждого судьба ставит на ему одному отведенную дорожку.

Кто как, я своей доволен.

Честно говоря, горжусь своим гениальным умом. Только он поможет нашей планете выжить и справиться с перенаселением. Завышенная самооценка? Ничуть! Вы думаете, таких, как я – много? О, нет! Во времена Моцарта композиторов было достаточно, но Моцарт – единственный и неповторимый. Только он за короткую жизнь написал столько талантливых произведений, что некоторым не написать и за десять жизней. Одно слово – гений! Так и здесь. Я – единственный и гениальный. Остальные – завистники, пытающиеся сгрызть мою идею. Они топчут ее прокисшими лозунгами о человеколюбии и обвиняют всех нас во всевозможных грехах.

Но нет, меня так просто не сожрать. Многие уже успели обломать зубы о крепость, которую нам с партнерами удалось выстроить. От нашей крепкой каменной стены успеха, сложенной из маленьких кирпичиков незаметных глазу достижений, отскакивают ядовитые стрелы зависти. Простому обывателю сложно представить, какие невероятные трудности пришлось нам преодолеть и прийти к сегодняшнему состоянию института. Сколько проколов, ошибок и мук совести пришлось пережить за это время…

Муки совести…

Опять что-то из области нематериального, поэтому оставим понятие для романтиков. Есть ли они среди нас? Ну вот опять! Непонятная, фантомная сердечная боль, приходит нежданная, стоит только подумать о рабочих проектах…

***

Закоренелому прагматику и материалисту Лорану фон Брахт сложно признать факт существования некой нематериальной субстанции, причиняющей боль. Даже не боль, а определенное неудобство. Как плохо сшитый костюм, давящий под мышками. Как короткие мятые брюки на официальном приеме. Как мяч для гольфа в нагрудном кармане офисной рубашки. В любой из этих ситуаций обязательно возникнет чувство неудобства. Иногда легкого стыда. Неловкости.

Нет, немного не то.

Неудобство возникает более отчетливо в ситуациях с другими людьми. Да, так будет точнее.

Когда сотрудника увольняют за не им совершенную ошибку.

Когда приходится лгать жене, глядя в глаза.

Или когда просто приходится лгать.

Облачко неудобства называется совесть.

Как медику, мне трудно поверить в факт существования эфемерного, но расхожего понятия совесть. Я также затрудняюсь назвать место человеческого тела, куда ее можно поместить. На экзамене по патологоанатомии я когда-то перечислил профессору-экзаменатору все до единого органы и получил высший балл за отличные знания. Но не могу припомнить, чтобы в том перечне оказался орган, железа, капля или даже клетка под названием совесть. Ее там не было.

Как обычному человеку, мне знакомо состояние неудовлетворенности, иногда стыда или неловкости, возникающие при определенных обстоятельствах. Не хочу говорить за все человечество, к нему у меня чисто медицинский интерес. Говорю про себя – от этого чувства отмахнуться не так просто. Сильному мужчине присущи сильные чувства, в перечень которых стыд не входит. Но мой первый случай проверки нового препарата на родной тетке до сих пор портит настроение. До сих пор вызывает фантомную, ненастоящую боль. Впрочем то, что боль ненастоящая, не делает ее менее болезненной.

Так что это? Муки совести? Трудно поверить. Как может мучить то, чего нет? Если допустить так называемые муки совести, то как же она будет мучить, если после них пришел успех?

Успех затмевает негативные переживания.

Почти все. Так что это за чувство, что будоражит и корежит все тело?»