Читать книгу Матильда Кшесинская – прима Императорского балета. Документальная повесть-роман о русском балете рубежа XIX—XX веков - Галина Вервейко - Страница 12

В годы учёбы в Театральной школе, в средних классах, Матильда начала вести дневник. И если воспитанникам и воспитанницам, живущим в училище, воспитатели практически запрещали это делать по каким-то причинам, то в семье Кшесинских это поощрялось. И Маля делала записи в тетрадях, указывая даты, как на польском, так и на русском языках. И когда Кшесинская жила в России, то все эти записи хранила в своём особняке. (Кое-что до отъезда из России она успела передать позже в Театральный музей Бахрушина). Иногда их перечитывала, и в это время возвращалась в счастливые времена своего детства и юности.

Начало записей относится к началу ноября 1886 года. В одних тетрадях она записывала о репетициях и выступлениях в театре, учёбе в Театральной школе, а в других – о жизни своей артистической родительской семьи.

1886 ГОД

Ноябрь

Дневниковые записи Кшесинской начинаются с выступлений и репетиций в театре – со 2 ноября. Девушке в то время было 14 лет. Описание же семейной жизни начинается с воскресенья, 30 ноября.

Обычно в выходные дни Матильда по утрам посещала церковь с кем-нибудь из членов семьи Кшесинских. Она ходила в костёл и молилась. Это было обязательным особенно в дни религиозных праздников. И для Мали это с детства было естественным, она глубоко верила в Бога и молилась от всей души.

Ей надолго запомнилась одна проповедь ксендза – о Трёх королях. Это было перед началом рождественского поста. И она в тот день после богослужения ещё осталась в церкви, чтобы в тишине помолиться.

Легенда эта появилась в Польше ещё в Средневековье. Три короля – Каспар, Мельхиор и Бальтазар пришли к новорождённому Христу с дарами, признав в Нём Царя царей. (В православии это были волхвы). Подарки их были символичны: ладан признавал его божественную сущность, золото – высокое положение, а смирна – символ будущей жертвы Христа во имя бессмертия всех людей. Символами Трёх королей были буквы К+M+ В, их писали на домах мелом, а значение их таково: «Христе Боже, благослови этот дом!»

После утреннего кофе молодёжь (братья – Филипп и Иосиф, и сестра Юлия с Малей) любили покататься на лошадях. У них в семье были свои – Свояк и Урбан. Брат Юзеф часто сам отвозил на лошади в шарабане или в санях младшую сестру в Театральную школу. Но иногда нанимали извозчика или ехали на конке.

К обеду обычно заканчивались частные уроки у отца, которые он проводил в богатых домах или у себя дома. Частенько у Кшесинских в квартире учились танцу правоведы. И детям, которые учились в Театральной школе хореографии, было смешно смотреть, как учились этой премудрости не совсем способные к танцу молодые люди.

Но отец к любому своему уроку относился со всей серьёзностью и ответственностью. Феликс Янович вёл уроки во фраке, так как считал, что учитель танцев всегда должен быть элегантным. Он преподавал салонные танцы даже для членов Императорской семьи. К примеру, учил Великого Князя Николая Николаевича Младшего, который так любил своего учителя танцев, что, прощаясь, иногда целовал его.

Юзя тоже брал к себе на дом учеников (у него учился один англичанин Жак Бертенсон, который позже привёл к ним в дом своего товарища Чарли Макферсона). И эти два друга стали позже своими в семье Кшесинских и очень часто приходили не только на свои уроки, но и на разные семейные праздники.

Вся семья артистов Кшесинских обычно собиралась за столом в обед. Часто приходили гости. Разговоры шли не только семейные, но много говорили о жизни в театре, Театральной школе и друзьях. Интересы семьи были общие, так как все жили одной жизнью не только дома, но и в театральном коллективе.

В доме было две собаки – Трухтан и Бекас, которых все любили, им даже позволялось лежать на диване или чьей-нибудь кровати. С ними часто играла Матильда, любила их гладить. А её брат Юзеф так любил собак, что в будущем стал кинологом.

Декабрь

Во второй половине дня или вечером вся семья или кто-либо из них ехали в театр на спектакль, в котором участвовали на Императорской сцене. После выступления вместе возвращались домой. И вечером вновь собирались за общим столом на ужин и обсуждали прошедший спектакль, рассказывая об успехах или неудачах. Особенно радовались удачным выступлениям своих – достойных представителей семьи Кшесинских. Часто эти рассказы были весёлыми, так как во время спектаклей случались забавные случаи, но иногда бывали и какие-нибудь чрезвычайные происшествия, и все переживали о том, что случилось на сцене или за кулисами.

Так, например, 10 декабря 1886 года случилось ужасное. Шёл спектакль «Дочь фараона» во главе с итальянкой Вирджинией Цукки. И Матильда была в нём задействована, а потом описывала случившееся: «Мне было весело. Перед актом«Рек», где воспитанницы играли ручейки, и я, и Преображенская танцевали и представляли балетных… Под конец акта, когда мы стояли на последней группе, нас поднимали, как всегда. Целесон, наша девочка, и большая, одна из балетных, московских, Михайлова, когда их уже совсем подняли, вдруг доска, на которой они стояли, упала вместе с ними. Доска рухнула в одну секунду, потому что лопнул шнур, на котором поднимали её. Ужасный крик был на сцене и в зрительном зале. Дриго бросил палочку, которой дирижировал, и бросился на сцену. Целесон, пока они падали, успела развязать ремень, который её держал, и соскочила с доски. Но сильно ударилась ногой и не могла идти. Её вынесли со сцены. Михайлова же не успела развязать ремень и упала. Сразу послали за фельдшером, который был в театре. Он сказал, что у Целесон только ушиб ноги. А потом я узнала, что у Михайловой сотрясение мозга».

В доме Кшесинских часто бывал воспитатель Юзефа – Раш, которого шутя звали Рашка. Иногда он ездил в Москву. Посещал там старшую сводную сестру и рассказывал семейству о Вите (так её звали). Он также привозил всем какие-нибудь подарки. Так, к Рождеству 1886 года – 25 декабря, Юле и Мале Раш привёз из древней русской столицы по флакону духов.

К Матильде на дом приходила гувернантка. Она её обучала иностранному языку. Матильда в Театральной школе всегда получала отличные оценки по французскому языку и часто делала переводы с французского на русский для других воспитанниц. Маля не только готовила уроки в школу, но и к приходу своей домашней преподавательницы, которую называла «мадемуазель». Иногда Матильда учила стихи и на немецком языке.

Все в их доме умели музицировать. Любила играть на фортепиано и Маля. (Она иногда озорничала, играя не только танцевальную музыку, но и «Чижика»). В большой зале стоял рояль, на котором кто-нибудь аккомпанировал, а вся семья и гости – танцевали. Так было по праздникам или в выходные дни, но иногда танцевали и в будни – под настроение. Обычно танцевали вальс и мазурку, иногда – кадриль. Матильда часто танцевала со своими подругами из Театральной школы – будущими танцовщицами. Чаще всего к ней в гости приходила одноклассница Лёля Левинсон или Маня Андерсон, с которой они вместе танцевали в спектаклях, но выпускалась она из школы на два года раньше Матильды. Лёлю Маля учила танцевать вальс (у девушки были посредственные способности к танцу), а с Маней они, две очень способные девушки-солистки, сами придумывали композиции танцев. Иногда танцевали с кавалерами. Обычно их приводил в дом Юзя. Это были или воспитанники Театральной школы, или его личные ученики. Иногда к ним в гости приходили и взрослые известные артисты Мариинского театра, с которыми танцевали родители.

Отец Феликс Кшесинский дружил с балетмейстером и танцовщиком, а также преподавателем Театральной школы Львом Ивановым, иногда у них бывал известнейший солист Павел Гердт. А когда летом жили на даче, то изредка появлялся и сам Петипа со своей дочерью Марией, либо, наоборот, Кшесинские бывали у них в гостях, так как их дача была недалеко. Мариус Иванович вне театра общался только со своими выдающимися танцовщиками из театра, так называемыми «первачами», и в это время был очень общительным, весёлым и забавным, совсем не похожим на того строгого Петипа, которого все знали в театре.

По вечерам, когда собирались гости, то не только музицировали, пели и танцевали, но и любили играть в разные карточные игры (мама сама учила этому своих детей). Например, любили играть в винт. Также играли в домино, шашки, шахматы, крокет или что-нибудь писали на бумажках, а ещё открывали книгу и читали первое слово на странице. Иногда получалось очень смешно. Например, Матильде однажды открылось слово «дурище». И все долго смеялись над этим!

В спокойное время, когда дома было тихо и немноголюдно, Маля любила заниматься рукоделием – вышивать или вязать. Покупала цветные шерстяные нитки и мулине в магазинах – обычно в Гостином дворе. На Рождество 1886 года она связала в подарок отцу салфетку под настольную лампу, под которой они с Юлей, убирая его комнату, увидели крышку из-под коробки! Они смеялись над этим, а отец, улыбаясь, сказал, что это они её и подложили! Но потом был очень рад получить от самой младшенькой дочери её собственноручный подарок – вязаную салфетку, которую она вручила, позвав Феликса Яновича в свою комнату.

Подарки к праздникам в семье Кшесинских делали все друг другу заблаговременно. Так, Матильда попросила у старшего брата Юзи деньги ещё в ноябре, чтобы приготовить подарки родителям к 25 декабря. А вручали они их друг другу 24-го – перед Сочельником. Отец подарил Матильде в тот день шапку, муфточку, альбомы для рисования, три мелка и очень красивое перо. У Мали был прекрасный каллиграфический почерк. И рисовать она тоже любила, этим она занималась почти ежедневно. Любителем рисования был и глава семьи – Феликс Янович, он сам учил дочь, как правильно пользоваться красками и просил у неё альбомы, чтобы заняться рисованием лично. Домашние и гости очень хвалили Малю за рисунки и даже советовали пойти учиться на художницу. Однажды всем очень понравилось, как она изобразила собак. Иногда она делала художественные закладки для книг и дарила их. Также Матильда часто делала рукодельные подарки для своих друзей и подруг – к праздникам или дням рождения, именинам. Клеила и красила коробочки для их упаковки.

Очень любила девушка и чтение книг. У них дома была хорошая библиотека. И когда она не занималась рукоделием, рисованием или музицированием, то сидела в своей комнате и читала. У неё был, как у любой барышни тех времён, и альбом для стихов, куда она записывала полюбившиеся стихотворения, а некоторые учила наизусть для уроков по чтению и декламации в Театральную школу. Иногда у неё было такое настроение, что сама сочиняла поэтические строчки.

Часто приходилось Мале заниматься и шитьём. Во-первых, конечно, как танцовщице и будущей балерине, ей приходилось чинить свои танцевальные мягкие туфли (балетки) и пуанты, а также пришивать к ним атласные розовые ленточки. Это она делала собственноручно, как и любая ученица Театральной школы. Также она пришивала сама кружева к корсету и танцевальному платью для занятий. Но несмотря на то, что ей уже было четырнадцать лет, Маля продолжала ещё играть в куклы, особенно ей нравилось придумывать разные фасоны и шить для них платья. Любили они с Юлей рассматривать модели платьев в журналах, а потом заказывать их портнихе, которая приходила к ним сама в дом, обмеряла их и маму, делала примерки, а затем приносила готовые платья. Иногда Матильда гладила бельё и одежду для себя и матери.

Хоть и была в их доме немногочисленная прислуга, жила горничная Паша, но бывали дни, когда сёстры Кшесинские сами убирали свои комнаты, наводили порядки в шкафах, вытирали пыль с мебели или помогали маме перед праздником мыть сервизы в буфетах. Маля очень любила заниматься цветами, ухаживала за ними и поливала, особенно в своей комнате.

В доме танцовщиков обязательно была ванна, в которой они любили купаться в определённые дни или после спектаклей и учебных занятий по хореографии.

Кшесинские часто сами ходили или ездили по магазинам, закладывая лошадей. Особенно незадолго до праздников. Родители иногда сами выбирали продукты. 23 декабря, в воскресенье, Маля писала: «Мама с папой ходили за рыбой в город». Мужчины выбирали в магазинах подарки для дам, а женщины покупали ткани для одежды и то, что нужно было для шитья и рукоделия. И все любили покупать книги и канцелярские товары.

Вот такой была домашняя жизнь танцовщиков Кшесинских. Интересно они проводили свой досуг не только дома, но и бывая в гостях у своих друзей или выходя в свет. Малю даже иногда отпускали к подругам с ночёвкой, или подруги приходили к ней. И для них это всегда было весельем. Иногда они вместе с подругами и домашними ездили на балы, зимой катались на тройках или ходили в Юсуповский сад на каток. Правда, Маля сама катанием на коньках не занималась, так как берегла свои ноги для занятий классическим танцем, а Юля часто ходила на каток, увлекалась фигурным катанием.

Старшие дети Кшесинских – Юлия и Юзеф – уже начинали выезжать на взрослые балы. 13 ноября Матильда писала: «Юля и Юзя поехали на бал к Мерецкому. Сегодняшнюю ночь я первый раз спала одна дома». Через неделю на бал поехали Юзя с Колей Гавликовским, который был почти что членом их большой семьи, приходя к ним в дом по выходным из училища. И через день, 22 декабря, Маля отметила: «Юзя после театра поехал с компанией развлекаться». Подрастала уже и Матильда, которой тоже хотелось появляться в свете по примеру старших сестры и брата.

26 декабря был Детский бал в Благородном собрании. Накануне, 25 декабря, в день католического Рождества, у Кшесинских в гостях были две сестры Андерсон – Саша и Маня. Они уговорили родителей Матильды отпустить её с ними на этот бал и разрешить ей переночевать у них. Феликс Янович и Юлия Станиславовна согласились.

На балу Маля и Маня много танцевали. Их приглашали разные кавалеры, которых им представляли знакомые. На Детском балу были будущие офицеры – кадеты. В этот день Матильда услышала немало комплиментов о своих выступлениях на сцене. И слышала за своей спиной: «Это Кшесинская». Оказывается, её уже многие знали, как юную танцовщицу. И юнкера ей рассказывали, что в антрактах спектаклей часто говорили о ней зрители. Особенно о её выступлениях в мазурке в балете «Пахита». И некоторые кадеты мечтали познакомиться с Матильдой Феликсовной (так уже в детстве величали её мальчики).

После Детского бала девочки остались на Большой вечер, на котором кадетам быть запрещалось. Здесь они танцевали с молодыми офицерами – кадрили, вальс, мазурку – в большой зале и малой, где могли поместиться всего несколько пар. Между танцами пили лимонад. А когда бал закончился всеобщей мазуркой, то стали собираться домой – к Андерсонам. Народа на балу было много, поэтому они не торопились уходить, а ждали, когда все разойдутся. Домой шли пешком, так как извозчиков на улицах уже не было. Девочек провожали два юнкера.

Дома спать легли уже под утро – в 5 часов. Столько было смеху и разговоров: вспоминали бал и вечер, как здорово провели время. Утром за Малей пришла горничная Паша. Они сначала отвезли Маню Андерсон в Театральную школу на репетицию, а потом поехали к себе домой. Родители только встали, а брат и сестра ещё спали. Когда вся семья проснулась и собралась за столом на утренний кофе, то Матильда всех смешила своими рассказами о бале и вечере в Благородном собрании, о своих кавалерах и общении с ними.

Но вскоре Мале пришлось ехать в театр. В этот день у неё было выступление в дневном спектакле «Волшебные пилюли». И там они снова встретились с Маней Андерсон. А, приехав домой, Матильда много спала, так как пришлось спать в это утро немного.

Во вторник, 30-го декабря, снова шёл балет «Волшебные пилюли». Сестра Юля заболела и не смогла в нём участвовать. Она написала письмо помощнику режиссёра Ефимову, что приехать на спектакль не может, и осталась дома. А недели две назад болели Феликс Янович и Маля. Отец заболел так сильно, что ему вызывали на дом врача.

И вот настал последний день 1886 года – 31 декабря. Матильда в этот день с утра занималась обычными делами: поливала цветы, читала книгу, потом ездила кататься с Юзей на лошади. А когда писала дневник, то нечаянно разлила чернила на салфетку. Потом её тёрла лимоном и стирала.

В гости к Матильде пришли две школьные подруги – Лёля Левинсон и одноклассница Мани Андерсон – Аля Кустерер. Альбертина играла на рояле, а они с Лёлей слушали музыку.

Мале очень хотелось, чтобы к ним домой пришёл на Новый год Фёдор Израилев, его приглашал брат Юзя, но Федя почему-то не пошёл, наверное, стеснялся, так как узнал, что на домашнем празднике будут кроме Мали ещё две воспитанницы Театральной школы. За ним не раз в этот день посылали Колю Гавликовского. Но Фёдор так и не пришёл.

К вечеру в доме Кшесинских собралось немало гостей – и взрослых, и юных. Папа налил всем шампанское, и в 12 часов ночи все закричали: «Ура!» и стали поздравлять друг друга с Новым годом. Когда ушли из-за стола, то в большую залу принесли всем поднос с орехами, яблоками, виноградом и разными сладостями. Танцевали мазурку. Старший сводный брат, француз Филипп, танцевал с Малей. Потом взрослые играли в карты, а молодежь сидела в комнате Юли. Разговаривали и смеялись.

Обе подруги Матильды остались ночевать у Кшесинских. В комнате Мали они с подругами ещё продолжали веселиться. Альбертина, раздевшись до панталончиков с рюшками, танцевала со стаканом и бутылкой в руках, а девчонки смеялись над ней! Потом она взяла свечку и удалилась спать в соседнюю комнату.

1887 ГОД

Январь

Утром первого января 1887 года новогодний праздник продолжался. Первыми встали Юля и Аля, потом проснулись Маля с Лёлей. За Алей пришёл муж её старшей сестры, и она торопила подружек встать, чтобы проводить её до передней. Филипп был знаком с её родственником, и они с ним поговорили.

Юзя встал позже всех, когда Аля уже ушла, не успев проститься с ним. Лёля ещё немного осталась у Кшесинских. Они сидели у Мали в комнате и читали некоторые письма, которые ей писали в Театральной школе воспитанники и воспитанницы. Матильда подарила подруге свою фотокарточку. И Лёля пошла прощаться с родителями Мали. Мама приглашала её пойти с ними вечером на каток.

Днём вдруг собаки Бекас и Трухтан начали грызться, их еле разняли и посадили в разные комнаты, куда Маля ходила к ним по очереди, чтобы успокоить и погладить. А потом села у себя в комнате и писала дневник.

В дом в течение дня приходили гости и поздравляли Кшесинских с наступившим Новым годом. Приходили англичане – Бертенсон и Макферсон, крёстный отец Мали Стракач, Ольга Фёдоровна Боркенгаген с маленькой дочкой Лёлей и другие друзья семьи. Заходил и воспитатель Раш.

А вечером все стали собираться на каток в Юсупов сад. Там была Ёлка. «Вечер на катке был очень интересный для меня, потому что на Ёлке там я была первый раз, – записала перед сном Маля в дневник. – Я видела, как танцуют кадриль на катке. Я сидела с мамой и с гувернанткой Фредерики Урбан и с ней всё разговаривала по-французски. Сзади нас сидели китайцы и говорили о Ёлке, что она им очень нравится. Всех дам угощали конфетами… Мне очень понравилось, как на льду танцуют». Но на улице было холодно, и у Мали очень замёрзли ноги. После окончания все поехали домой на нанятых извозчиках. Дома все поужинали, снова поговорили за столом, и наконец все разошлись по своим домам.

Следующий день, 2 января, уже был обыденным. Маля начала готовиться к своим урокам в Театральной школе. Учила историю, географию и стихотворения, а к занятиям танцами постирала «серые танцевальные башмаки» (так она называла мягкие туфли или тапочки). Юля пришла с катка и угощала сестрёнку конфетами, которые вновь раздавали там дамам. Ещё Матильда начала в этот день вышивать полотенце. Капельдинер принёс Юзе приглашение, а Феликсу Яновичу – две визитные карточки в конвертах – от Петипа и Дриго.

В субботу, 3 января, в театре снова шёл балет «Волшебные пилюли», в котором участвовали ученики Театральной школы. Трудов танцевал с Кшесинской в паре и спросил у Мали: «Вы гадали?» (Такой был обычай под Новый год). И сообщил, что во время гадания ему выпало имя «Матильда». Но Маля ему не поверила.

До 7-го января были каникулы, и в Театральной школе занятий не было. Но и на каникулы учителя давали задания. К Мале пришла её одноклассница Троицкая, чтобы узнать, что задавали. Маля учила стихи на двух языках – русском (к чтению и декламации) и на французском к уроку иностранного языка. Учила по истории и географии. Делала книжечку для оценок, которые получала в Театральной школе.

Сама заботилась Матильда и о своей танцевальной обуви. На каникулах она ходила в мастерскую М. Левштедт. Этот мастер был поставщиком обуви для Мариинского театра. Отец сказал матери выдать ей для этого деньги. Но у обувщика готовых башмаков не было, он снял мерку со стопы девушки и пообещал прислать готовые туфли на дом.

В эти свободные дни Маля писала письма родственникам – тёте Матильде (сестре отца) и Мелюсе (двоюродной сестре), которые жили в Лодейном Поле Олонецкой губернии. Потом она прочитала их папе и отдала, чтобы он отправил по почте.

А Юзя, который часто передавал через Малю письма её однокласснице Вере Хамарберг, на каникулах готовил ей сборник стихов, который хотел украсить красной ленточкой, которую искал в нескольких магазинах и всё же нашёл! И они с Малей однажды долго разговаривали об этих стихах. Юзя даже договорился, чтобы ему напечатали несколько экземпляров сборника. Он спросил позволения у дедушки Веры, который разрешил ему посвятить стихи своей внучке. Но Маля волновалась, что отец будет недоволен, что его сын уже посвящает стихи 15-летней девушке. (Ведь Юзе было только восемнадцать лет, а в то время это ещё не считалось совершеннолетием). Феликс Янович и так был раздражён тем, что Юзеф очень часто бывает в доме Веры в гостях и иногда возвращается домой поздно. Однажды он так разволновался, когда Юзи долго не было, что домашние боялись, как бы у него не случилось сердцебиение. Но когда Юзеф вернулся домой, то упрёки ему Феликс Янович делал в спокойном тоне.

Отец был строгих нравов и следил за поведением своих детей. Своих дочерей Юлию и Матильду он не отпускал одних из дома. Их обычно сопровождала прислуга, чаще других – горничная Паша. В гости их отпускали родители только в хорошо знакомые семьи. А перед сном они всегда благословляли своих детей. Если они с Юлей долго не засыпали, смеялись, то Феликс Янович строго говорил: «Озорницы, вы заснёте?» или даже кричал: «Дети, пора спать!»

Из записей в дневнике вспоминался Мале один забавный случай. Однажды Юзя дрессировал во дворе Свояка, а они с отцом наблюдали эту картину из окна. Рядом с ними были собаки. Юзеф сказал: «Свояк, дай мне лапу». И конь послушно поднял ногу. Трухтан, видя это, тоже стал махать в окно лапой. И Маля с Феликсом Яновичем до слёз смеялись!

Многие вечера Кшесинские проводили в родном Мариинском театре или других – Императорских. Они или выступали сами в спектаклях, или смотрели из зрительного зала друг на друга, и конечно, на других артистов – своих коллег. Но бывало, что посещали и спектакли заезжих гастролёров. Так, в один январский воскресный день 1887 года Маля писала в дневнике: «… потом мы поехали в малороссийский театр. Мы приехали, и уже было начало, но мы посмотрели второй акт. Играли чудесно и пели прекрасно». Видимо, это была опера. Отец же незадолго до этого смотрел балет этого театра и был очень доволен спектаклем.

Юзеф и Филипп иногда ездили в «Аквариум». Это было такое увеселительное учреждение, где могли выступать артисты разных жанров – от классической музыки (например, Чайковского) до цирковых номеров. И находилось оно на другой стороне Невы, куда нужно было ехать через мост.

И вся эта, такая насыщенная жизнь семейства проходила в самое трудное время года, когда в Петербурге стояла на улицах темнота: дни практически начинались с 11 часов, а в 4-ом часу уже становилось темно (правда, в январе день уже начинал прибавляться). А электричества в то время ещё не было: в домах сидели обычно с керосиновыми лампами или при свечах.

Но молодёжь всего этого как-то и не замечала: им было весело от общения. Однажды родители Кшесинских и их гости – Рокицкий и Ольга Боркенгаген – играли в карты в комнате отца. А в большом зале в гостях у молодых были англичане – Бертенсон и Макферсон. Они открыли саквояж Мали и вытащили из него танцевальные башмаки, положив по одному к себе в карманы! Она пыталась их отнять у них, но юноши долго не отдавали, а когда всё же вернули их девушке, то сели рассматривать её альбомы с фотографиями.

Февраль

В феврале в семье Кшесинских было два дня рождения – мамы и Юзи. 3 -го числа Матильда записала: «Сегодня мамино рождение. Разбудил меня папа, когда вошёл в мою комнату. Я… оделась, и с папой пошли поздравить маму. Папа подарил маме шёлковый материал на мантильку. Я свою работу не успела закончить и только показала её маме. Я вернулась в свою комнату, Юля уже встала и сидела на диване, она ждала Юзю. Я побежала будить Юзю, говоря ему, что его ждёт Юля, чтобы пойти к маме и поздравить её. Он встал, и они оба пошли поздравлять маму и подарили ей перья (марабу) на мантилью». А вечером в дом пришли гости, и был праздничный ужин: «У нас сегодня были Урбан (она) с Фредерикой, тётя с мужем, Макс Лёня, Раш, Макферсон, Бертенсон, Перетц, Рокицкий, Бекефи. Бекефи нас ужасно смешил. Мы играли в разные игры. А потом я пошла смотреть, как наши играют в карты, и наконец все сидели у Юли в комнате и разговаривали. Позвали на ужин и закуски. Пили за мамино здоровье и кричали «ура!»

А уже через день, 5 февраля было новое событие в семье: «Сегодня у Юзи день рождения, и я будила его кнутом, который ему подарила. Отец ему подарил охотничье ружьё, которому он был очень рад. Мама подарила ему пирог и пообещала ему шторы из такого же материала, из которого у него будет оттоманка… За ужином мы выпили за здоровье Юзи ликёр».

Со следующей неделе начиналась Масленица. И эти дни были очень весёлыми. Часто катались на лошадях с братом, он был за кучера. Во вторник, 10 февраля, дома все ели блины. «Я в театре специально ничего не ела, потому что у нас сегодня блины, – сообщала в дневнике Матильда. – Я очень наелась». По всему городу устраивались балы. И в тот день вечером все старшие и их друзья поехали на бал: «Поехали папа, мама, Юля, Юзя, Ольга, Бертенсон и Макферсон. В одиннадцать часов был бал в Клубе инженеров».

Отец в это время сделал макет Большого театра. И дети им очень заинтересовались. 11 февраля в дневнике Мали была запись: «Мы выпили кофе и пошли к папе в спальню, там смотрели театр». А на другой день: «Я спросила у папы, могу ли я играть с маленьким театром. Отец позволил и показал мне, как надо менять кулисы».

В этот день, 12 февраля, в четверг, Маля с сестрой Юлей и одним из друзей семьи поехали на лошади «в балаганы»: «Мы были в двух балаганах. В одном ужасно смеялись, там люди представляли медведей». Про прислугу семьи она написала: «Мама отпустила на балаганы Пашу и Матрёшу, а сама готовила обед».

Закончилась масленичная неделя счастливо: «Суббота, 14 февраля. Я встала в одиннадцать часов. Папы дома уже не было. Мы с Юлей на завтрак съели блинов и пошли в театр, в «Пилюли». Учащиеся Театральной школы выступали в балете «Волшебные пилюли». Их водили в ложу к Государю, и они с Государыней угощали их конфетами. Император Александр Третий пообещал в скором времени посетить их Театральную школу, сказав, что уже давно у них не был.

На другой день, в воскресенье, Матильда тоже участвовала в спектакле: «Воскресенье, 15 февраля. Я встала как всегда, когда не иду в училище. Когда выпила кофе, не торопилась одеваться, потому что думала, что пойду с Юлей в театр в 12 часов. Но вдруг Юля мне сказала, что пойдёт в театр в 2 часа, потому что занята в последнем акте. Я начала торопиться, чтобы идти в театр с папой. Папа уже был готов, а я тоже уже оделась и приготовила всё для театра, позавтракала с папашей, и мы пошли в театр». Шли отрывки из спектаклей «Дочь фараона» и «Тщетная предосторожность» с участием Кшесинских.

В этот день Маля получила цветок Цукки, который итальянской балерине подарили зрители – камелию (ей позволила её выбрать в уборной Вирджинии известная балерина Розатти, с которой они поцеловались). Матильда очень бережно отнеслась к этому цветку балетной знаменитости. Дома один из прислуги – Андрей, принёс ей с чердака песок, а дальше она писала: «…и я его просеивала через сито для того, чтобы засушить цветок. Когда пришла домой, то сразу поставила камелию в воду… Потом мы с Юлей положили в спирт камелию. Мама дала нам спирт, а я отрезала часть цветка и поставила в воду, потому что я хочу его посадить и думала, что таким образом он примется. И мы с Юлей это сделали, а потом легли спать». На другой день Маля писала: «Моя камелия совсем порозовела и сделалась очень красивой… Я отросток, который вчера поставила в воду, посадила».

18 февраля у католиков начался Великий Пост. Малю разбудили в половине 9-го. Вскоре она встала и оделась. «Я пошла в костёл, потому что сегодня Пепельная среда, немного помолилась и пошла обратно». В тот день была плохая погода, а отец собирался ехать на дачу в Красницы. И Маля боялась, что он её с собой не возьмёт. Но он всё-таки поехал в деревню с дочерью и сыном. После обеда наняли извозчика, который довёз их до железнодорожной станции. «Мы пообедали и сразу поехали, – записала Маля. – На вокзал мы приехали не поздно и успели отдать всё, что надо было, в багаж и довольно долго сидели в вагоне. Мы ехали во втором классе, потому что третий класс в это время не ходит. К нам в вагон пришёл Раш, и мы смеялись и разговаривали и просили его, чтобы он, когда будет уходить, чтобы сразу шёл к маме. Сначала я и папа смотрели в окно, а потом папа и Юзя читали, а я учила историю».

На станции Кшесинских ждал Фёдор с лошадью (один из прислуги). Там они увидели знакомого аптекаря, с которым разговаривали. А затем Милка везла их на дачу. Местами не было снега, и лошади было тяжело везти сани, поэтому отец выходил и шёл пешком. В Красницах Кшесинских встретили Фёкла с дочкой Маней, и для них уже был приготовлен кофе. Но сначала решили осмотреть хозяйство, пока ещё было светло, все пошли в хлев к коровам и в новую конюшню, которая всем понравилась. А потом уже пили кофе. «После кофе папа, Юзя, я и Маня гуляли по саду. Маня и Юзя всё время бросались снежками. Мы снова пошли к коровкам. С фонарём я увидела в коровнике тёлку Дианку. Это была очень редкая корова, я таких ещё в жизни не видела, – записывала свои деревенские впечатления Матильда. – Потом мы пошли на дачу, я сняла сапоги и уже никуда больше не выходила». Но и на даче Маля постоянно старалась что-то делать: записала на бумажке дневник, сделала для Мани бумажный домик и стала шить чехол для бутылки. «Юзя, как только поел, сразу пошёл спать, а я ещё немного пошила и потом тоже легла, – продолжала свой рассказ Матильда. – Папа сидел долго и, когда лёг, читал в кровати газету. Я долго не могла уснуть, и уснула только тогда, когда папа погасил лампу».

На следующий дачный день Мале хотелось встать раньше, чтобы больше успеть сделать. Она попросила отца разбудить её в 8 часов, но сама проснулась минут на пятнадцать раньше. Но ей так хотелось спать (на дворе было ещё темно), что она уснула снова и проспала до 10-ти часов. Встав, приготовила и налила всем кофе. Юзя вышел во двор, набрал снега и умывался им. Но Маля не решилась последовать за братом – умылась водой.

Затем все снова пошли осматривать своё хозяйство. Сначала были у коров, которым Маля принесла хлеба и покормила их. Больше всех досталось любимице Милке. Остался хлеб и для овечек. Матильда была удивлена тем, что когда Маня залезла к овцам, то к ней подбежала одна маленькая овечка, и она взяла её на руки. Большие овцы даже не реагировали на это. Потом эта малышка всюду ходила за Маней. Отец кормил коров сеном, и Маля помогала ему.

Юзя ушёл с Фёдором на охоту. А Маня с Малей отправились на горку, а перед этим «пошли на большую дачу, чтобы взять саночки». «Я с Маней всё время катались во дворе, то я её, то она меня, то она стояла, а я каталась одна. Мы пошли в сад на горку, которую папа сделал ещё летом, и нам пришло в голову кататься с неё. Но снега на ней было мало, почти один песок. Мы её утоптали и катались. Я несколько раз перевернулась, и один раз санки полетели в одну сторону, а я в другую». Потом Маля начала лепить снеговика – «маленькую куклу». Когда пришёл Юзя звать девочек на завтрак, то стал лепить большого снеговика. А про горку сказал, что её вчера нужно было обсыпать снегом и залить водой, чтобы на ней кататься.

После завтрака снова пошли к горке. И стали обсыпать её снегом. Поливать не стали, так как на дворе было тепло, и вода бы в лёд не превратилась. Съезжали снова с горки на санках с Маней. «И теперь так было хорошо, что просто чудо, и нам было очень весело, мы ужасно смеялись, потому что часто переворачивались. Юзя тоже несколько раз съехал с горки…» Приходил к ним и маленький Шурка (братик Мани), Маля возила его на саночках. А сестра ездила с ним с горки, держа его, но они в конце перевернулись, Шурка обиделся и ушёл. Играли с Маней в снежки. В 6 часов вечера пошли домой.

«Подали кофе. Я позвала папу на кофе. Папа был в прачечной и там ремонтировал окно от парника». Ходили с отцом на кухню, чтобы посмотреть, что взять завтра с собой в город. Там стояли разные соленья и варенья. «Одна большая банка подберёзовиков совершенно испортилась. Фёкла их вымыла, и папа ей сказал, чтобы она их сварила в уксусе. Потом папа запаковал баранину, и мы снова пошли в кухню, и там всё сделали». Потом отец советовался с Малей, какие банки взять ещё в саквояж.

Весь вечер – перед ужином и после – Маля занималась рисованием и сделала для Мани ещё один бумажный домик.

Вот так побывали Кшесинские зимой на своей даче в Красницах. В день отъезда встали рано – около 6-ти часов утра. Поезд должен был отъезжать в 8 часов. Они приехали на Милке на станцию, но пришла телеграмма, что поезд задержится на целый час. Юзя в комнате ожидания стал читать, а Маля с отцом гуляли по станции. Потом и Феликс Янович сел читать. А когда раздался звонок (это означало, что поезд въезжает на станцию), то стали выносить свои вещи к поезду.

Обратная дорога была весёлой. Последний вагон, в котором были Кшесинские, был совсем пустой. В нём были они одни. «Я всю дорогу больше смотрела в окно, чем учила историю, однако выучила всё до конца, – записала она в тот день, приехав домой. – Мы проехали Царское Село, и Юзя начал петь. Мы с папой над ним смеялись, а папа сказал, что Юзя, наверное, готовится петь в итальянской опере. Мы ужасно шалили, я с папой танцевала в вагоне польку».

Когда приехали на вокзал в Санкт-Петербург, то Феликс Янович нанял карету, когда получили багаж. Домой приехали вместо 10-ти часов утра в 12. «Мы сразу позавтракали, и я помогла папе развязать корзинку. Потом я рассказывала Юле о даче и о Шурке. Она смеялась».

Феликс Янович собственноручно изготавливал в последнее время аквариум. И наконец он был готов. В воскресенье он поехал покупать рыбок, чтобы запустить в него. «Папа пришёл ко мне в комнату и сказал, что пустил в аквариум рыбки. И карпа тоже, но он куда-то пропал, и нигде его нет. Я пошла с папой его искать. Мы очень долго его искали, весь аквариум осмотрели и в конце концов увидели его под камнями. Я встала на стул и вытащила его оттуда, но он уже был дохлый. Папа сразу положил его в свежую воду», – записывала события того дня Маля.

Март

Через неделю начался март. В первые дни в семье были именины. 2-го – у Матильды, а 7-го – у Юзефа. Юзе на именины родители заранее, уже 1 марта, подарили два турецких кресла и оттоманку. И он был этому очень рад! А Маля в честь первого дня весны стала представлять театр, развлекая маленькую Лёлю Боркенгаген.

А на следующий день уже был праздник Матильды. «Меня разбудили в 10 часов, но я уже не спала, а только дремала. Когда я проснулась, меня пришли поздравить папа, мама, Юля и Юзя». Кроме новой одежды, к ней в комнату внесли письменный стол! В нём была салфетка от Ольги Боркенгаген, а позже она подарила на стол и вазочку. Папа подарил дочке статуэтку Купидона. Близкий друг семьи Перетц принёс имениннице коробку конфет. Пришёл поздравить Малю и Коля Гавликовский. Матильде хотелось в свой день именин помолиться в костёле, но он, к сожалению, был закрыт.

Вечером она надела красивое розовое платье. Пришли гости. И снова дарили подарки. Англичане Макферсон и Бертенсон принесли книги со стихами. Затем были танцы, которые по традиции начались вальсом. После были кадрили, контрданс и мазурка. За ужином Макферсон сказал Мале: «Веер очень хорош, но ваше личико ещё лучше». Он сидел рядом и говорил о том, что ему сегодня выпала великая честь сидеть рядом с именинницей. Ей делали комплименты и другие: Бертенсон, Макс и Раш. Все гости пили за здоровье Мали и ели мороженое. Затем снова продолжались танцы.

7 марта опять вся семья встала рано, чтобы поздравить Юзю. Вечером в квартире Кшесинских стали раздаваться звонки: приходили товарищи Юзефа по театру к нему на именины. Пришли и его ученики – Бертенсон и Макферсон (Чарли в тот вечер даже спросил Малю, когда родители позволят ей выйти замуж?). Весь вечер гости весело общались и играли в карты. Только Юли долго в доме не было: она заболела и ездила к доктору, который сказал, что ей нужно серьёзно лечиться.

25 марта произошло в семье происшествие с Филиппом. Он ездил со слугой Андреем на Урбане кататься в шарабане по набережной. Впереди них ехала карета, и вдруг Урбан их понёс, и Филипп никак не мог его остановить. Андрей схватил вожжи и нечаянно повернул их так, что конь налетел на карету. Шарабан перевернулся и Филипп с Андреем вылетели из него, а конь понёсся один, его остановила полиция. Родители поехали на место происшествия и привезли весь разбитый, поломанный шарабан. Слава Богу, Филипп не разбился насмерть, но у него пальто и рукав были разорваны, он ударил бок, руку и ногу…

Вечером Матильда плакала у себя в комнате, так как в театре шёл спектакль «Очарованный лес», приехал Государь, а она не была занята. Но приехала одна гостья по имени Таля, которая её развеселила: она пела, рассказывала, танцевала русскую и играла с Малей в карты. А когда приехал Феликс Янович со спектакля, то Маля обо всём расспросила его. И он рассказал, что Государь с ним разговаривал.

В пятницу, 27-го, Юля с Ольгой ездили за вербой к воскресному празднику. А в воскресенье, мама, Юля и Маля ходили в костёл на службу. А когда пришли домой, то Юзя пришёл из Театральной школы и сообщил очень радостную весть: «Он мне сказал, что я завтра должна ехать в училище на репетицию, потому что буду танцевать с Андерсон и Рыхляковой „Три грации“ из балета „Царь Кандавл“ на школьном спектакле. Я очень обрадовалась и не хотела верить».

Апрель

В среду было 1 апреля. В этот день Матильда получила шуточное письмо: «Вечером мне Мариша принесла письмо. Я не хотела его принимать, потому что думала, что наверно его написал Коля Гавликовский, потому что хотел меня обмануть с первым апреля». Но Юля принесла это письмо второй раз. В нём была карточка, на которой была нарисована девушка. Письмо было анонимное. Мале показалось, что это Израилев подшутил над ней. «Наши над моим письмом очень смеялись», – записала она перед сном.

В четверг в костеле было богослужение, на котором была Маля, а дома отец начал готовить тесто для выпечки к наступающей Пасхе. Феликс Янович делал тесто не дома, а в пустой квартире, которая находилась во дворе. И Матильда ходила из своей квартиры в ту, где был отец, и приносила ему всё что нужно. Когда тесто было готово, все сели обедать. Затем снова ходили в костёл на службу. А вечером Маля помогала отцу печь пироги и сама украсила куличи. Потом он всем дал облизать миску с творогом, в которой делал пасху. Это было очень вкусно. А перед сном Маля прочитала катехизис и после этого легла спать.

В пятницу и субботу ездили с Юлей в Мальтийский храм, там были посланники, которые учились танцевать у отца. Они с ними здоровались. Побывали и в церкви Святой Екатерины. Народа везде было много. Дома после обеда стали накрывать стол к Сочельнику. В 6 часов вечера к ним пришёл ксендз и освятил стол.

«В 9 часов папа, Юзя, я и Коля Гавликовский пошли на пасхальную заутреню. Народу было масса, и еле можно было протиснуться, но я однако, видела всё», – записывала в дневник Маля, а на другой день продолжала: «Воскресенье, 5 апреля. Папочка вошёл ко мне в комнату, когда мы ещё были в кроватях, и поздравил меня и Юлю с праздником Христова Воскресения. Мама сказала, что воспитанницы у меня завтра будут, потому что их отпускают до третьего дня праздников… Для меня это была большая радость». На завтрак в доме все делились яйцами, затем отец с Юзей поехали с визитом к знакомым, а Маля пошла с Маришей к Мане Андерсон, где тоже отмечался праздник.

В понедельник, 6 апреля, в доме Кшесинских с утра стали собираться гости, которых собралось к обеду 36 человек! (Маля с Юлей потом посчитали). И то пришли не все приглашённые. Первым пришёл режиссёр из театра – Аистов. Были и подруги по училищу – Лёля Левинсон, Маня Андерсон, Оля Преображенская, Аля Кустерер и некоторые воспитанники, среди которых был Трудов. Приходили и Андреев с Носовым по приглашению Юзи. Израилев тоже был им приглашён, но он, как всегда, прийти постеснялся, хотя Маля его очень ждала.

Гости дарили разные подарки – например, фарфоровые яички или яйца в виде флакончиков. Вечером начались танцы и разные игры, которые длились до 3-х часов утра. Только тогда гости стали расходиться и разъезжаться.

На улицах, как и на Масленицу, были балаганы. Мама, Юля и Ольга Боркенгаген на следующий день поехали смотреть представления, а Матильде что-то не захотелось. Она осталась с маленькой Лёлей дома. Она любила с ней играть или учить её танцевать. По возвращении из балаганов, Юля устроила им представление, изображая обезьянку, а Маля водила её за верёвочку. И все смеялись!

В середине месяца, 16-го был день рождения у сестры мамы, которая тоже жила в Петербурге: «Обедали вдвоём с Юзей, потому что мама и Юля были у тёти Виталисы на дне рождения. После обеда Ольга тоже поехала к тёте Виталисе. Юзя – в училище на мимику, а я с маленькой Лёлей осталась дома».

В воскресенье, через два дня, наконец-то осмелился прийти в гости к Кшесинским Фёдор Израилев. Но Матильда одна стеснялась выходить к нему, позвала брата. И Юзя некоторое время побыл вместе с ними. Потом Федя и Маля сидели в её комнате. Она ему сказала, что перед его приходом писала дневник. Он попросил показать, она не соглашалась, тогда Федя вырвал его из её рук, но тут же отдал. Маля зачитала ему некоторые записи их разговоров на репетициях и выступлениях в спектаклях. И Фёдору было интересно: почему к нему с её стороны бывает такая немилость, когда она не разговаривает с ним и не отвечает на поклоны? Но она и сама, порой, не знала почему? Видимо, всё зависело от её настроения. Фёдор был на семейном обеде, где Юля шепнула маме, что он хорошенький, но Федя этого не слышал.

И после застолья они втроём с сестрой сидели на балконе. Фёдор начал шалить, бросив одному проходившему господину в шляпу камешек… А у соседей на балконе вытащил из цветка палочку. Они снова разговаривали с Малей о Театральной школе – научных и танцевальных классах. Фёдор рассказал Мале о том, что Титов и Трудов интересуются ею. И стал её дразнить Трудовым. Когда проводили Израилева, то Маля с братом вышла на балкон. Фёдор, уходя, обернулся, поклонился и «послал ручку». Он очень нравился всем в семье своей воспитанностью.

22 апреля был день рождения сестры. «Юля проснулась, и я её поздравила с днём рождения. Юля нарочно кричала, как маленький ребёнок. Я папе и маме сказала, что разбудила Юлю. Папа и мама тоже поздравили Юлю и подарили ей ткань на платье». А вечером, как обычно, были гости. Были застолья в обед и на ужин. Одни гости приходили, другие уходили. Играли в прятки. «Когда Юзя и Жак сели играть в карты, мы перестали играть. Юля и её подруги переоделись в мужские пальто и так ходили, а ещё намазали себе носы. Когда они раздевались в передней, позвонили. Они перепугались и разбежались. Это был Носов». После ужина некоторые гости разошлись, но кто-то оставался и до утра. Матильда так закончила описание этого дня: «Я пошла спать в половине 4-го, а гости ещё остались. Когда я раздевалась, то погасила лампу и свечку, было совсем светло».

Но даже в такой день Мале удалось почитать книгу. Причём, очень серьёзную – Льва Толстого. В это время Юлины гости играли в прятки, потом Матильда к ним присоединилась. «Чарли меня спросил, какую я читала книгу, и когда я ответила – „Войну и мир“, Чарли опять спросил, кто мне в этой книге больше всего нравится. Я ответила, что больше всего нравится Наташа».

Матильда очень серьёзно относилась ко всем своим занятиям учёбой. «Макферсон сказал, что я очень бледная, и это потому что много занимаюсь, и советовал мне меньше заниматься», – записала в тот же день Маля. Но у неё был такой характер: она всё старалась делать на «отлично». По-другому она просто не умела. А теперь наступали дни, когда нужно было готовиться к экзаменам. Об этом она говорила и с Федей Израилевым, когда он приходил в гости. Когда они его с Юзей провожали у дверей, то он даже подшутил над Малей: «Он меня спросил, не буду ли я в среду в «Наяде», и сейчас же сказал: «Ах! Да! Я и забыл, что с завтрашнего дня надо думать об экзаменах». И она, действительно, к ним готовилась.

Но и о поздравлениях своих близких людей Матильда никогда не забывала и постоянно дома готовила им подарки. «Наконец пришёл папа, и я с ним пошла поздравить крёстного отца с наступающими именинами и подарила ему полотенчик своей работы. Мы немного поговорили и пошли домой», – была запись за 22 апреля 1887 года.

Май

5 мая всей семьёй ходили на спектакль «Наяда и рыбак». «Мама с маленькой Лёлей пошли раньше в театр, а я, Юля, Раш и Ольга Фёдоровна немного позже, потому что я и Юля ещё не были одеты,» – писала Матильда. Ложу взял для всех Раш – воспитатель Юзи, так как брат в этот день участвовал в спектакле.

«На Торговом мосту мы встретили Бертенсона, он шёл к нам, узнав, что мы едем в театр, он тоже пошёл и купил себе кресло. Когда мы пришли в театр, уже началось. Перед „Наядой“ давали одноактный балет Л. И. Иванова „Очарованный лес“, который играла Никитина. Ей поднесли корзинку с французскими цветами и красивую шаль. Чардаш повторяли, Юзя очень хорошо танцевал. „Наяду“ танцевала Бессоне», – продолжала Маля записывать свои впечатления.

В ложе, рядом с Кшесинскими, сидели представители семейства Мариуса Петипа. Они собрались по очень важной для семьи балетмейстера причине: «В другом антракте должны были артисты подать подарок М. И. Петипа, потому что сегодня его 40-летний юбилей, но подали ему не при публике, а на закрытой сцене. Я хотела с Юлей идти на сцену, но Юля не пошла. Публика слышала, что на сцене аплодируют, стала вызывать Петипа. Он долго не выходил, но наконец вышел». После этого Маля разговаривала с его дочерью – Надей Петипа. Она тоже была танцовщицей.

Затем начался третий последний акт. «Израилев стоял на сцене около телеги и меня видел, потому что поднёс к губам руку. Он на меня смотрел и улыбался,» – вновь писала Матильда. (Они с ним условились, что он сделает этот жест, когда увидит Малю). Итальянке Бессоне подали после спектакля букет и бриллиантовые серёжки, а солистке Жуковой – корзину цветов, Ларионовой принесли корзину цветов прямо в уборную. Бессоне нравилась Кшесинским своим исполнением, и всё же Маля записала в дневнике о ней следующее: «Бессоне делала трудные вещи, но всё это – акробатика, а не пластика. Бессоне была очень интересная мальчиком».

Домой все шли пешком, после чего был ужин со всеми, кто был на спектакле.

С субботу, 9-го мая Маля с Лёлей Левинсон готовились к экзамену по истории в Театральную школу, договорились с родителями Левинсон, что подруга будет ночевать у Кшесинских. Юзя с Колей Гавликовским ездили в Новую деревню к Легатам. А вечером Маля, Юля, Лёля и Ольга Фёдоровна с маленькой Лёлей ходили в Александровский сад. Погода в тот день была прелестная, и настроение чудесное. Встретили там Федю Израилева, который потом гулял с ними и сидел на скамейке, очень смешил Лёлю с Малей. А потом проводил девушек до Морской и пошёл домой.

На другой день, в воскресенье, отмечали именины мамы и Юли (ведь у них было одно и то же имя). Они вдвоём утром ходили в церковь. К обеду стали собираться приглашённые: «Гостей было немного, но шуму было достаточно. Играли в разные игры, танцевали и было очень весело. Гости разошлись в половине 3-го, было совсем светло». Маля с Лёлей Левинсон выбежали на балкон, чтобы попрощаться с ними.

Удачно прошли все экзамены в Театральной школе, и 16 -го мая, в субботу, Маля простилась на летние каникулы со всеми воспитанницами, последний раз побывав в училище. В этот день она записала: «Был ужасный дождь. Я села с Юлей на извозчика и промокла до самого тела».

А уже на следующий день, в воскресенье, начался семейный сбор вещей для выезда на дачу, который был намечен на вторник – 19 мая.

В тот день Маля встала в 9 часов утра, когда уже все домашние встали и укладывали всё в дорогу. Она же решила сходить в церковь и помолиться перед дорогой, и была там до конца службы.

Когда пришла, то укладывала в корзину свои цветы и вещи в сак-де-вояж. Выехали в 2 часа дня, а перед этим «посидели на дорожку» у собранных вещей. На вокзале семью Кшесинских пришли провожать Коля Гавликовский, Ольга Боркенгаген с маленькой Лёлей и Раш. Все они были в вагоне, пока не отправился поезд. Затем попрощались и ушли.

В городе днём была прекрасная погода, а когда приехали на станцию Сиверскую, то там шёл дождь. Фёдор, встречавший их на лошади, сказал, что он здесь идёт с самого утра. Юля с Малей даже под зонтом промокли до нитки! Руки и ноги замёрзли так, что, приехав, сразу стали отогреваться горячим кофе. Пили его на малой даче. Затем Маля пошла на большую дачу, где с удовольствием поиграла на рояле. В этот же день посетили коров в хлеву. Дождь продолжал идти. И когда привезли вещи и расстелили постель, то Юля с Малей сразу же уснули.

На другой день встали поздно, из-под одеяла не хотелось вылезать, так как было холодно и по-прежнему шёл дождь. Мале пришлось надеть галоши и под зонтом пойти туда, где росли ландыши, которые только-только начали распускаться. Потом они с Юлей убирали свою комнату. После обеда погода немного прояснилась, и они пошли собирать полевые цветы, чтобы поставить их на даче. В уютной обстановке Маля написала письма подругам и Феде Израилеву, которые передала с братом: Юзя обещал их отправить в городе, а Фёдору отдать лично.

В следующие дни Матильда сажала цветы в песок и в горшочки и сделала венок из бессмертников для картины. Общаясь с родными, она часто смешила их своими рассказами. А иногда на неё нападала икота. Но как только она при этом вспоминала Федю, так она сразу прекращалась! (Из этого она делала вывод, что он вспоминает о ней: было такое поверье в те времена).

Из садовых цветов Матильда сплела венок и украсила им икону на стене. Надев шляпу и сапоги, ходила с мамой в лес за грибами, а на лугах вновь собирала полевые цветы. На даче цвела сирень, и в ней Маля искала своё «счастье»: цветок с пятью лепестками. И загадала желание: если его найдёт, то получит письмо от Израилева. Найдя его, она цветочек съела… И записала дальше в дневник: «Возилась с Трутей и помогала папе в конюшне пилить дрова и наконец читала в столовой книгу. После кофе немного читала, играла на фортепиано и снова на балконе читала». Потом они гуляли с Юлей по саду и очень смеялись, изображая некоторых балерин Мариинского театра. И очень часто смеялись с ней вечером – перед сном.

Однажды Маля описала, как они с Юлей вместе купались: «Я полила цветы и пошла мыть голову. Потом вместе с Юлей на кухне купалась. Ванна очень тесная, и мы всё время бились ногами. Я села на край ванны и представляла Бессоне в «Наяде». (Итальянскую балерину в балете «Наяда и рыбак»).

В тот же день вечером Матильда вновь «выступала» перед родными: «Я представляла маме и Юле Наполеона. Я надела на голову подушку и красную с золотыми пуговицами Юлину шляпу и Юлину кофточку. Мама и Юля смеялись».

Но при всём своём баловстве Маля каждый день читала книги и играла на фортепиано. А 24 мая записывала в дневник: «Сегодня великий праздник – Троица. Погода очень тёплая и хорошая. После кофе я оделась и украсила свою и Юлину иконы берёзовыми веточками и только после этого позавтракала».

Матильда очень любила заниматься цветами, поливала их, ставила в букеты, засушивала, ходила в поле собирать разные травы. Однажды в это время пошёл дождь и светило солнце, он быстро перестал, а на небе появилась радуга. Придя домой, Маля с Маней качалась на качелях. «Перед ужином я играла на рояле. Я долго не могла уснуть, потому что Бек всё время лаял, и луна светила мне прямо в глаза».

Однажды на дачи пришёл разносчик с корзинами, и очень просил, чтобы их у него купили. «Мама купила две корзинки и дала ему кофе с булкой, за что он её очень благодарил», – отметила Маля.

На другой день приехали Юля, Юзя, его друг Коля Гавликовский и папа из города, куда они выезжали на два дня. Юзя привез своей младшей сестре письмо. Оно было от Феди Израилева! И Маля была очень рада. «Юля привезла мне орехов и апельсинов и две моих карточки, одну я дала Коле. Вечером папа, Коля и Юзя пошли на охоту, а я ещё раз прочитала письмо и сидела весь вечер с мамой и Юлей. Наши быстро вернулись с охоты, и мы сели ужинать».

29 мая, вечером: «С папой я сделала два букета из сирени, один для мамы, другой для меня с Юлей. Разговаривали на балконе с Юзей и Колей, а потом они, я и Юля играли на рояле и пели. Ложась спать, я сказала: „На новом месте приснись жених невесте“. Засыпая, я думала много о чём».

Хоть и был конец мая, начиналось лето, но после дождей всё-таки было прохладно в домах, поэтому изредка топили печи, и когда ложились спать, то было тепло и уютно.

В последний день мая – 31-го, их семью покинула семья прислуги: «Фёдор и Фёкла сегодня от нас ушли. Маня, прощаясь с нами, плакала, а мне было их очень жаль. Фёкла просила, чтобы мы не оставляли её детей. Фёдор с нами прощался и говорил Мане, что сам видит, какую ошибку он совершил. Когда они уехали (очень грустно смотреть, как вся семья уходит со двора), я пошла в их избу».

В этот же день Маля поехала с Юзей на станцию: «Когда мы ехали на станцию, видели в саду мадам Петипа и ей поклонились. С ней были дети, а по дороге встретили Мариуса Петипа и с ним разговаривали. На станции мы были не очень долго, бросили письма и поехали домой. Теперь М. Петипа был в саду, он подошёл к калитке, а мы остановились и снова с ним разговаривали».

Июнь

Вот так закончился май на даче, начиналось настоящее лето – июнь. В это время Маля любила ходить на рыбалку, иногда удавалось поймать несколько небольших рыбёшек. Во дворе дачи кормила цыплят, кур, уток, индюшек или голубей. Стали появляться комары, и особенно досаждали ночью – когда ложились спать.

Прошла первая неделя июня. И вот в воскресный день, 7 июня обе сестры – Юля и Маля – вместе с отцом решили поехать в город. Феликс Янович сразу поехал по делам, а девушки – к себе на квартиру. К ним приехала портниха, и они примеряли новые платья. Отец привёз горячих пирожков, которые все с аппетитом поели. Вскоре приехал и Юзя, и они всей семьёй поехали в Театральную школу.

В этот день артисты прощались со своим начальником – Александром Петровичем Фроловым, который уходил со своей должности, и представлялись новому начальнику – Рюмину Ивану Ивановичу. После этого Феликс Янович вновь поехал на дачу, а Юля с Малей искали ей башмаки в Гостином дворе, и наконец, нашли очень красивые.

Из дома Юзя с Малей поехали в Лесной корпус (так называлась одна дачная местность недалеко от Петербурга). Здесь жила семья лучшей подруги Мали – Левинсон. В этот раз Лёля не встретила их у конки, и поэтому пришлось долго искать их дачу. И, наконец, они увидели Васю – Лёлиного брата, который привёл их на дачу. У них была Зиночка Фролова – танцовщица Мариинского театра, и Юзя больше общался с ней. Она рассказала о том, что Маля Кшесинская очень нравится Монтани – итальянской преподавательнице танца, которая считает, что она очень стройная, с хорошими ногами.

Всей большой компанией ели мороженое и гуляли, потом пошли в лес и там бегали. Вечером играли в саду в горелки, а затем Левинсоны провожали Кшесинских на конку, которую пришлось долго ждать, так как было много народа, а конки ходили нечасто. Когда приехали, Юля уже спала, а на балконе висел платок – знак того, что она дома.

На другой день, в понедельник, брат и сёстры ездили в Яхт-клуб. С ними поехали Жак Бертенсон и Ольга Фёдоровна. Там они смотрели гонки на лодках. Среди других был лучший гребец Ешинский, который обогнал всех, и все кричали ему: «Браво!»

«Танцы начались около 11 часов. Жак Юле и мне представлял кавалеров. Я очень много танцевала. Кадриль я танцевала с Носовым. Юзю просили дирижировать, и он дирижировал и делал очень красивые фигуры», – записывала свои впечатления Маля. (Дирижёрами в танцах называли тех, кто стоял впереди всех и придумывал разные фигуры, а за ним шли все участники танца, обычно держась за руки цепочкой). А Юля сказала сестре, что слышала сзади себя, как кто-то сказал про Матильду: «Какую Носов выбрал себе хорошенькую бэби». А завершилась эта поездка так: «По окончании вечера мы ужинали… Дорогою мы ужасно смеялись. Уже восходило солнце, когда мы приехали домой».

Маля Кшесинская (слева) с сестрой Юлей и братом Юзей.

Во вторник снова брат и обе сестры ездили в гости, на сей раз в Лигово – к Хамарберг. И были у них целый день. После обеда ели апельсины в саду, гуляли и ходили в большой парк слушать музыку. Вернувшись на дачу, Юля играла на рояле, Юзя, Вера и Маля танцевали вальс. А потом играть за фортепиано села Маля, заменив сестру. После ужина Кшесинские сразу же поехали домой.

В среду за детьми приехал с дачи отец. Феликс Янович ездил с Юлей покупать шляпки своей сестре Матильде и племяннице Мелюсе, которые он хотел взять им в подарок, когда поедут к ним в гости. Когда они приехали домой, то вместе с Малей поехали на вокзал, приехав за 5 минут до отправления поезда. По дороге рассказывали отцу, как весело провели вчера вечер. Далее Матильда писала: «Всю дорогу я читала. На станции нам пришлось ждать Алексея, потому что он ещё не приехал. С ним приехал и Василий на второй лошади, так что я села с Юлей в один тарантас, а папа – в другой. Всю дорогу шёл дождь. Как только мы приехали, сели обедать и рассказывали маме, как мы веселились».

Каждый день на даче находились новые дела: «Я подрезала в саду деревья и была до самого ужина в саду». А на другой день: «… я срисовывала из нот очень красивые гирлянды». Иногда ездила на станцию за папой с Алексеем на лошади и сама правила почти всю дорогу. «Я снова рисовала, пока не кончила, и ходила на ходулях, качалась с Юзей и с Колей на качелях, играла на фортепиано и потом до самого ужина сидела у мамы в комнате».

В воскресенье, 14 июня, Маля писала: «Я красила нашу комнату. Помогала папе мостить нашу дорогу и наконец смотрела, как Юля, мама, Юзя и Коля играют в карты».

А на следующей неделе, в пятницу, большой компанией ездили в село Орлино (его ещё называли Спасское), которое находилось на берегу Орлинского озера в Царскосельском уезде. Ранее эта деревня принадлежала графу Н. С. Строганову. Гуляли там в парке и завтракали на природе, взяв с собой продукты. «Юзя правил и всю дорогу пел, и было весело», – записывала Маля в дневник события того дня.

В четверг мама с Юлей уехали в город, а в пятницу вернулись, и все вместе обедали. Потом все играли в карты – в стукалку, и Маля выиграла 30 копеек.

В субботу вновь отдыхали на природе: «Мы снова все, а ещё и мама и папа взяли с собой завтрак, самовар и пошли в лес. Мы постелили одеяла и расселись, Алексей развёл костёр и поставил самовар. Когда мы позавтракали, я всё время вязала». А дома мальчишки – Юзя с Колей, решили подшутить над гостьей – Иоанной Гвоздецкой. Когда она вечером ложилась спать, то провалилась в кровати и закричала! Это они вынули у неё в кровати доски. А затем, поправляя её кровать, ещё незаметно подложили камни. Когда она легла на них, то снова закричала! Вот такие они были шутники.

По воскресеньям Матильда всегда по утрам читала молитвенник. А затем, 21 июня, все, кроме папы, ездили в Белогорку – в усадьбу одного князя со сложной (тройной) немецкой фамилией. «Юзя ехал верхом. Мы все очень смеялись, когда мама залезала на горку. Смотрели, как в деревне танцуют девки, ели печенье, баранки и пили квас. Нагулявшись, мы поехали домой, а Ольга – на станцию», – рассказывала Маля.

С 23 на 24 июня была ночь Ивана Купалы. В реке рвали кувшинки. «Так как 23 июня все гадают, то я написала на бумажках имена и положила под подушку и задумала, что кого вытащу, тому понравлюсь», – записала Матильда, а на другой день продолжила: «Среда, 24 июня. Я вытащила из-под подушки бумажку, и на ней было написано Василий, я вытащила вторую бумажку и попало на Чарль. Мама и Юля смеялись, что я вытащила имя Чарль, и называли меня мадам Макферсон». А днём неожиданно разразилась гроза, но быстро прошла.

В пятницу Маля с отцом поехала в Санкт-Петербург, чтобы в субботу сесть на пароход и поехать в гости к тёте Матильде в Олонецкую губернию. Пароход должен был отойти в 11 часов, но отошёл только в 12. Сначала Маля сидела на палубе и читала, затем ушла в каюту и там работала (не могла она сидеть без дела!). Они находились во втором классе, где народу было немало. И в пути все перезнакомились, разговаривали и смеялись. Рассматривали рукоделие Матильды, и оно всем понравилось.

Первая остановка была в Шлиссельбурге, где отец и дочь Кшесинские погуляли. «Шлиссельбург – городок довольно хорошенький, но я его видела только снаружи, – записала Матильда. – Тут есть церковь и лодки Петра Великого. На одной из этих лодок Пётр Великий был на Ладожском озере во время бури». Видно было и знаменитую крепость Орешек.

Когда пароход вышел на Ладогу, то его стало качать. Маля с Феликсом Яновичем в это время стояли на палубе. Когда берега скрылись из вида, то качка началась сильная. Сначала отец читал на палубе, а Маля рядом работала. Но самочувствие у них становилось всё хуже, пришлось пойти в каюту и лечь. «Качало ужасно, казалось, что мы куда-то летим, и глаза открывать было невозможно, потому что начинало мутить», – продолжала свою запись девушка.

Утром моросил дождь. Из Ладоги пароход выплыл в реку Свирь. Была остановка в городе Сермаксы, но с пристани он был похож на деревню. Когда подплывали к Лодейному Полю, где жила тётя Матильда, то вынесли все вещи на палубу. Их встречал на пристани один человек из прислуги тётушки. «Наконец, мы пришли к тёте. Я вошла с папой в одну комнату – никого не видно, в другую, в третью – никого. Наконец мы увидели, что тётя, Мелюта, Паля и господин Шиманский пьют чай. Мы стояли в дверях и молчали. Вдруг нас увидел Шиманский и закричал, вскочила тётя, и все они бросились к нам в объятья. Радости и рассказам не было конца. Хотя мы ничего не писали, что приедем, они нас всё-таки ожидали».

Феликс Янович с Малей привезли всем подарки. Паля – маленький племянник Матильды, сразу стал играть в деревянную посуду. Она была в восхищении от своего племянника, играла с ним, смотрела картинки в книжке и гуляла по саду. Вечером ходила с папой и тётей гулять по дороге. В это день у племянницы Мелюси были именины, и все её поздравляли.

29 июня, в понедельник, в Лодейное Поле приезжал Великий князь Владимир Александрович (брат Императора Александра Третьего), но чтобы его увидеть, нужно было встать в 7 часов утра. Тётушка будила Малю, но ей вставать не хотелось: устала с дороги, и она спала долго. А после утреннего кофе возилась с племянником, потом ходила с отцом и Мелюсей на прогулку. И снова записывала свои впечатления в дневник: «Лодейное поле тоже маленький городок, очень чистенький. Недалеко есть лес, очень красивый, и гористые берега. Вернувшись, я сидела в саду, обрезала отростки и сажала в горшочки. После обеда я, папа и Мелюся пошли в лес за грибами. Но грибов не было. Отец взял пару можжевельников, и мы поехали обратно. Я ещё нарвала царь-травы, которую если срываешь и подумаешь о чём-то, то обязательно исполнится. Пришёл из Петрозаводска пароход „Свирь“, и мы поехали на пристань. Когда мы ехали, то одна дама сказала, что я красивая девушка. Напились чаю. Вечер прошёл в разговорах».

На другой день снова ездили в лес, завтракали там и нашли много подосиновиков и белый гриб. «В Лодейном Поле в лесах красивые места с аллейками, как в парке. Мы были также на озере недалеко от города и обошли его вокруг. И здесь тоже красивые места и высокие берега». После обеда Феликс Янович и Мелюся ходили на это озеро ловить рыбу, но ничего не наловили.

Июль

В среду начался июль – самый жаркий летний месяц. И в этот день Маля с отцом отправлялись в обратный путь. Но успели ещё раз погулять по городу: «Здесь есть огромные валы, это батареи, наверное ещё со времён Петра Первого». На обед ели грибочки, которые собирали вчера в лесу, а после – пили шоколад. «Потом мы пошли на пристань и уже взяли с собой все вещи. Тётя, двоюродная сестра с Палей пошли нас провожать. Мы долго ждали пароход и сидели в маленьком сквере на берегу. Но вот я увидела, что пароход идёт, и пошли на пристань. Мне стало грустно при мысли, что я сейчас расстанусь с тётей и с сестрой», – записывала Маля.

Заняв место в каюте, они с отцом снова вышли к родственникам, а когда раздался третий свисток, то попрощались с ними и вернулись на палубу. «Я не могла удержаться от слёз, и, когда пароход тронулся, я ничего не видела кроме белого платка, которым махала тётя, потому что на глазах у меня были слёзы. Я удерживалась, чтоб не плакать и чтобы не расстраивать папу, но как только вспоминала тётю и Мелюсю, сразу слёзы капали у меня из глаз».

Пароход был тот же, на котором они приплыли в Лодейное Поле. Капитан первый с ними поздоровался. И даже публика была та же, с которой они плыли раньше. С одной барышней Маля разговаривала о театре и понемногу успокоилась. Отец познакомился с кассиром – очень симпатичным человеком. Он пересадил отца из мужской каюты второго класса – в первый, так как во втором классе не было мест.

В эту сторону плыть было быстрее – пароход шёл по течению. До Сермаксов плыли всего два часа. Озеро было спокойно. Вечером на палубе смотрели на закат солнца: «Это очень красивая картина, солнце как бы тонуло в воде. Озеро тоже представляло красивый вид, кроме воды и неба ничего не было видно. Изредка показывался маяк. Мне папа рассказывал, как путешествовал в молодые лета».

Шлиссельбург на этот раз миновали ночью, а в половине 6-го утра уже встали, ожидая прибытия в Петербург. На пристани наняли извозчика и приехали домой. Здесь Маля искупалась после дороги и почти весь день спала, да так крепко, что не слышала звонка отца, когда он приехал (папа уезжал в город по делам). Пришлось дворнику стучать ей в окно. А Феликс Янович даже испугался: не случилось ли чего с дочерью? Домой два раза приезжал Юзя, но уезжал снова на репетиции, и на другой день он вновь был занят в театре, поэтому на дачу в Красницы они снова поехали вдвоём с отцом.

В дороге читали. Их встречали мама, Юля и Коля Гавликовский. Сестра рассказывала Мале, что в понедельник ездили в Яхт-клуб, но там было грустно. Маля рассказывала ей о своём путешествии к родственникам.

А через день, в субботу, Маля записывала уже о дачной жизни: «Вечером к нам приехали Раш, Гвоздецкая и Бертенсон. Далеко мы никуда не ходили, а сидели в саду, ходили на грядки и ели клубнику. Сидели на балконе, пели, немного танцевали. Я показала Рашу и Бертенсону, что нарисовала. Они сказали, что нарисовано очень хорошо, и советовали мне учиться рисовать».

На следующие выходные Маля с отцом снова поехала в город. Там отец посадил дочь на конку, и она поехала в гости к подруге Лёле Левинсон в Лесной корпус. У неё были в этот день именины. Лёля была очень рада приезду Матильды. Она представила ей одного 17-летнего мальчика из приюта для сирот принца Ольденбургского, который к ним ходит. Его фамилия Андреев. Когда Маля с ним разговаривала, то он ей сказал, что каждый спектакль бывает в театре и знает её по сцене, а также Юзю и папу.

Вечером приехало много гостей. Ужинали в саду, было совсем светло – стояли белые ночи. Много танцевали, пели и пускали фейерверки. Разошлись в 4 часа.

Утром мужчины снаружи дома отворили ставни и в окно бросались подушками, а Лёля и Маля визжали и прятались под одеяло. Они сказали, что дают им на одевание 10 минут, а если девушки не встанут, то придут снова. После кофе всей компанией ходили в лес, бросались там шишками и бегали. А после обеда катались на лодках, старясь обогнать друг друга. Был концерт музыкантов. Играли ученики приюта принца Ольденбургского, среди них играл и знакомый Андреев.

К брату Лёли – Васе – приехал знакомый гимназист. И он сказал Мале, что имя «Матильда» переводится с латинского, как «счастливая девушка», но она ему не поверила. А Андреев сказал Мале, что она очень понравилась одному музыканту из приюта по фамилии Иванов. А Маля ещё на концерте отметила, что у него очень красивые глаза.

А вечером ходили в Лесной клуб. Самим что-то танцевать не хотелось, Маля с Лёлей станцевали только один танец – контрданс. Но очень смеялись, как там танцуют, сравнивая с Яхт-клубом. По дороге домой Лёля изображала, как мужчины и барышни танцевали мазурку, было очень смешно!

В понедельник с Лёлей и её мамой поехали в Петербург, а оттуда Маля поехала в Красницы. Все на даче были рады её приезду.

Через неделю, в воскресенье, 19 июля, Юзя с Колей были на охоте, ходили далеко. Их пса Трутю укусила змея, он очень стонал, и все боялись, как бы он не подох. Ему постоянно прикладывали компрессы из молока.

В новую конюшню вводили лошадей. И из этого устроили целый праздник! Воронка, как самого старшего, украсили венком. Когда лошади входили в конюшню, то хозяин – Феликс Янович – давал им хлеба. А перед этим отец освятил конюшню. После этого события все пили пунш.

В понедельник снова сёстры ездили в город, ходили с Юлей в церковь, так как там была служба за душу Фёдора. (И Матильда молилась за Израилева). А вечером снова были в Яхт-клубе. Там был Чарли Макферсон со своей невестой Васильевой. Правда, он ещё тогда с ней не обручился. И Мале было грустно (ведь, когда он приходил к ним, то много времени проводил с ней, и домашние считали, что он за ней ухаживает).

«Когда я первый раз танцевала с Чарли вальс, он мне сказал: «Маличка! Как мы с вами давно не танцевали вальс!«Я ответила: «Да, очень давно». Потом он поинтересовался, почему она такая серьёзная. И пригласил её танцевать кадриль. Он спросил, как ей понравилось в Олонецкой губернии и ездит ли она верхом. Но Маля верховой ездой не интересовалась. Его невеста совсем не танцевала, а сидела у рояля. Но потом он был постоянно рядом с ней.

Один молодой человек очень хорошо танцевал вальс, и постоянно приглашал Матильду на танец. А ещё один господин во время танца подарил Мале маленький букетик цветов. Однажды её пригласил на вальс и брат Филипп.

А на другой день снова были уже в Красницах. По дороге в поезде Матильда вспоминала вчерашний вечер, и ей было грустно. (Она вспоминала Чарли). В субботу с утра ходили в лес за ягодами – Маля, Юля, Лёля Левинсон и Ольга Фёдоровна с маленькой Лёлей. Потом Маля вырезала закладку с именем Charly. И вскоре приехал сам Чарли со своей невестой Васильевой. «Когда на улице сделалось темно, и взошла луна, пошли все в лес. Чарли шёл под руку с Васильевой. Юзя и Коля Гавликовский зажгли бенгальский огонь».

В воскресенье была прогулка к лесничему. «Чарли эту прогулку шёл со мной. Я сорвала ромашку и стала рвать лепестки. Я загадала, нравлюсь ли я Чарли, и вышло „да“! Потом опять сорвала ромашку и загадала тоже самое. Опять вышло „да“! Наконец, когда мы подходили к лесничему, я сорвала третью ромашку и сказала, что если и теперь выйдет „да“, то то, что я загадала, – правда. Но вышло „нет“! Чарли шёл со мной и сказал, что потому не вышло, что я пропустила лепесток. Я сорвала ещё ромашку, и вышло „да“! Чарли стал приставать ко мне, чтоб я ему сказала, что я загадала. Я ответила, что ни за что не скажу, только сказала, что загадала на него».

А когда вернулись домой, то Чарли попросил почитать Малин дневник, и она ему дала его прочесть. После чего они за обедом друг другу загадочно улыбались. После Юля, Лёля Левинсон, Маля и Чарли с Васильевой ходили в поле на сеновал и влезли там на самый верх. Потом, шутя, бросались сеном. Когда шли обратно, то Чарли снова шёл с Малей и спросил у неё про Израилева, кто он такой. (Прочёл о нём в дневнике). И посоветовал ей забыть о нём, если это несерьёзно. В этот момент Маля и правда, казалось, перестала им интересоваться. А Чарли сказал ей, что сам интересуется ею, потому так и говорит. А вечером он с Васильевой уехал. А Маля продолжала думать о нём: если она ему нравится, почему же он приезжает с Васильевой?

С понедельника, 27 июля, Маля начала уже думать о занятиях, чтобы готовиться к новому учебному году в Театральной школе. Начала заниматься танцами – «входить в форму» и читать кое-что из наук.

Август

Начался август. Маля продолжала с утра надевать танцевальное платье и заниматься.

4 августа, во вторник, молодёжь организовала прогулку. Девушки ехали в тарантасе, а мужчины – верхом. Поехали в Белогорку. Взяли с собой завтрак, на берегу реки нашли красивое место и расселись. В этот раз взяли с собой спиртное. Пили немного сладкой водки, вина, а потом ещё Пётр Алексеевич Перетц угостил всех ликёром. И у Мали сильно кружилась голова. Все пели, танцевали, смеялись. Было очень-очень весело! Коля Гавликовский, развеселившись, чуть не упал в реку! Их компанией даже заинтересовались дачники на другом берегу: они стояли на балконе дома и смотрели на них в бинокль.

Когда возвращались на дачу, пошёл сильный дождь и всех намочил. Дома сели играть в карты.

Приехал Жак Бертенсон в гости на пару дней. И сообщил неприятное для Мали известие: Чарли Макферсон просил всем кланяться, у него и Васильевой состоялась помолвка.

Под вечер у Мали сильно разболелась голова от выпитого спиртного, хотя весь день ей было весело. Но вечером она ещё со всеми играла в мушку. Жак сидел рядом с Матильдой, они с ним баловались, и все шутя говорили, что он Малин жених.

На другой день все пошли на прогулку, а Маля осталась дома. Некоторые из ушедших заблудились, попали в болото, и еле выбрались из него.

А 7 августа мама всех разбудила в 5 часов утра. Ждали солнечное затмение. Но шёл дождь, было пасмурно и посмотреть его не удалось. Утром и вечером играли в карты, а Маля весь день читала.

В субботу была баня.

13 августа Маля первый раз поехала верхом, ехала вместе с Юзей. (Алексей надел на лошадь дамское седло). Брат показал Мале, как держать уздечку и мундштук. «Когда я села на лошадь, мне было страшно, но потом ничего и очень-очень понравилось», – писала в тот день Матильда.

День рождения у Мали был 19-го августа, но это была среда. Его решили отмечать в воскресенье – 16-го. И уже с пятницы все стали ждать гостей. Но в тот день приехали только Коля Гавликовский и Ольга Боркенгаген. В субботу днём приехали Максы. Вечером приехал первым Альфред, как звали его в театре, или Аладар, как он был назван при рождении, Бекефи (очень талантливый танцовщик Мариинского театра, друг отца). Потом приехала Вера Хамарберг со своей мамой и Никитин, и последними англичане: Бертенсон и Макферсон с Васильевой. С приездом гостей все пили кофе, а потом пошли гулять по дороге. Альфред Бекефи всех смешил. Когда возвратились с прогулки, то на балконе, который выходил в сад смотрели фейерверк, который изготовил Юзя.

Когда все ушли с балкона, то Чарли остался и говорил с Малей. Он как-то странно себя вёл: обручился с невестой, но постоянно уделял Мале внимание, просил подарить ему закладку, которую она раньше сделала для него, хотел дальше почитать её дневник. Потом признался, что Маля ему нравилась зимой и нравится теперь. Она его перебила, сказав:

– Перестаньте говорить чепуху.

Но он ответил, что это вовсе не чепуха, а правда. Тогда Маля сказала ему, что завтра утром собирается идти за грибами. И он собрался идти с ней. А позже она писала: «Немного танцевали вальс и гуляли по саду, ночь была прелестная, была луна. Васильева не гуляла и не танцевала. За чаем Чарли сидел около меня, а Васильева напротив».

В воскресенье, 16 августа, она продолжала: «Всю ночь я не спала и всё думала об Чарли и об Васильевой».

Встала в половине восьмого. На кухне поговорила с Маришей (прислугой). Вдруг вышел Чарли. Он поздоровался и поздравил Малю, так как в этот день отмечали её рождение вместо 19-го августа. Они вышли и встретили во дворе Феликса Яновича, поздоровавшись с ним. Когда вошли в лес, то Чарли подарил Мале маленький пакетик, сказав, что если подарок ей не понравится, то он его заменит. Маля спросила:

– Зачем же это?

В ответ поздравила его с тем, что он теперь жених Васильевой. Потом он говорил Матильде, что она очень изменилась в последнее время, стала более любезной к нему. А зимой её отношение к нему было обидным для него. Грибов они нашли мало. «Когда мы пришли домой, мама вышла в сад и, смеясь, сказала, что вот невеста спит, а он со мной гуляет».

Все в доме уже проснулись. Когда Маля вышла из комнаты, то все закричали и стали её поздравлять. «Я столько получила конфет и подарков, что не могла удержать всех», – вспоминала Матильда. «За кофе папа Чарли сказал, шутя, что он думал, что Чарли подождёт моего выпуска и на мне женится. Чарли Ольге Фёдоровне сказал по-немецки, что он бы ответил, но не желает меня оскорблять», – записала Маля.

Ольга Боркенгаген подарила Мале белый капюшон, а Никитин и Жак Бертенсон – красный плюшевый альбом. Юзя подарил альбом для стихов, Вольф и Гвоздецкий – по коробке конфет. Коля Гавликовский подарил польские книги, и Макс – тоже. Родители и Юля обещали купить что-нибудь по желанию Мали в Петербурге (сестра обещала перчатки).

В этот день Матильде было весело: «Бекефи играл на рояле и ужасно смешил. Он меня всё называл не цыплёнком, а цыпляткой и, махая руками, говорил: «Тшь, тшь!»

За завтраком все пили за её здоровье. А потом поехали в Белогорку на шести тарантасах, и двое – верховых. Там пили лимонад, а мужчины – пиво, все ели мороженое.

На обед пришли Мариус Петипа с дочерью Марией, Павел Гердт и Дерфельден. «После обеда Мари Петипа захотела играть в разные игры», – сообщала Маля. Играли в фанты, Чарли пришлось поцеловаться с невестой, но и Мале выпал такой же фант, но она целоваться с ним не стала. «Танцевали. Я много танцевала с Чарли вальс. Бекефи нам играл кадриль, и каждую фигуру одно и то же, и также нам играл вальс и польку».

Когда стемнело, то все вышли на балкон смотреть фейерверк, который по обычаю приготовил Феликс Янович. Он, по словам виновницы торжества, «удался».

Чарли в тот день много разговаривал с Малей. Она в то время писала стихи, и он просил показать их ему, но Маля не соглашалась. Васильева уже злобно смотрела на неё, так как жених стал больше уделять внимания Матильде, чем ей. А на другой день ей рассказывали, что невеста Макферсона даже плакала и говорила ему: «То со мной, то с Малей!» И несколько раз она повторяла имя Матильды. Но жених и в самом деле не мог определиться со своими чувствами, и непонятно было, зачем же он так поторопился с помолвкой.

На другое утро, они уезжали рано, и Маля уже проснулась, но вставать не хотела, чтобы их проводить. Сначала Жак приоткрыл дверь и сказал: «Прощайте, Маличка!» Затем это же повторил Чарли. И как показалось Мале – вовсе невесело.

Весь понедельник Матильда грустила и вспоминала Чарли, особенно, когда одна ходила за грибами, вспоминая их утреннюю прогулку…

И, наконец, наступил день, когда Мале на самом деле исполнилось 15 лет! «Среда, 19 августа. Сегодня моё рождение. Я, как встала, старалась быть как можно веселее, чтоб весь год быть весёлой. Я ходила за грибами, и нашла очень много. Папа, когда меня поздравлял, подарил мне рубль серебром. Сегодня уехали от нас Л. Макс и его жена. За завтраком пили за моё здоровье. Я переписывала дневник. Вечером выпила пуншу, играла в карты, и за ужином снова пили пунш за моё здоровье. В 10 часов мне исполнилось 15 лет, пошёл шестнадцатый год».

А на следующий день ездили в гости к дочери Мариуса Петипа. «В два часа папа, Юля, Юзя, Тита Гвоздецкая и я поехали к Мари Петипа. Сегодня уехал от нас последний гость, Вольф, он до станции поехал с нами вместе. Когда мы приехали к Мари, она нам всё показывала. У Мари был Бекефи и ещё несколько человек, и была драматическая артистка Жулева. Мы играли в крокет».

В обед приехал Бертенсон с приветом от Чарли. «Выводили и показывали лошадей, и довольно много. Вечером танцевали. Мари мне дала свою карточку с подписью. У неё была одна девушка, которая очень хорошо и красиво пела. Было очень весело. Домой поехали в половине 12-го».

Постепенно август подходил к концу. Летний сезон заканчивался. Стали готовиться к переезду в город. 25-го с дачи совсем уехала Юля. Отец и Юзя ездили за жалованьем, но Феликс Янович вечером вернулся. Брат собирался приехать на другой день.

Но в выходные уже окончательно уезжала вся семья. «Суббота, 29 августа. Встала в 6 и сейчас же пошла в сад, рвать цветы. Был мороз. Я уже всё уложила. Мы совсем сегодня уезжали с дачи. Бекас попал под колесо, и его взяли на тарантас, я ехала с Юзей. Мы не опоздали на поезд, и всё было хорошо. На станции я уже встретила одну нашу классную даму и с ней разговаривала. Переехали благополучно. Всех нас на квартире ждала Ольга Фёдоровна».

И уже на другой день, 30 августа, началась обычная городская жизнь. Утром Маля была в церкви. Приезжали в гости сёстры Левинсон – Лёля и Аня. Маля с Лёлей много рассказывали друг другу о своей жизни. Все пили чай. Феликс Янович выступал в спектакле «Жизнь за царя» в Мариинском театре и приехал после него. Вечером мама, Юля, Маля и Юзя ездили к тёте Виталисе.

А 31-го августа Маля первый раз после летних каникул пошла в училище – свою Театральную школу. Начинался новый учебный год. Она встречалась с воспитанницами и воспитанниками и узнала, что у них будет новая инспектриса – Ольга Фёдоровна, которая ей понравилась. Потом они с девочками ходили на репетицию в Мариинский театр и смотрели, как танцует Бессоне.

Это был понедельник, и были танцы в Яхт-клубе. Ездили на них семейно: Маля, Юля, Юзя и мама. Там они встретили Чарли с Васильевой. Невеста Макферсона представила им своего отца. Чарли много танцевал с Малей вальс, и они с ним разговаривали. Но когда дамы выбирали кавалеров, то Маля приглашала других танцевать, думая, что он, может, вовсе и не хочет с ней быть в паре. Но он ей сказал: «С вами, Маличка, я всегда желаю!»

Домой семья приехала в половине пятого, только легли спать, как уже в четверть седьмого Мале нужно было вставать и ехать на учёбу.

Сентябрь

1 сентября она последний раз занималась в классе преподавательницы Екатерины Оттовны Вазем. И в этот же день был перевод её в другой класс: Матильду Кшесинскую перевели в самый старший танцевальный класс, к Иогансону. И на другой день она уже занималась у этого педагога. Он ей делал много замечаний. Это был хороший признак: значит, обращает на ученицу внимание. А после уроков они с Троицкой поехали на пароходе домой.

В выходные, как обычно, приходили домой гости, играли в карты. Был и Чарли с невестой. Макферсон всё не мог определиться в своих чувствах. И, видимо, жалел о том, что необдуманно обручился с Васильевой. Мале было его жалко.

А в понедельник они снова встретились в Яхт-клубе, куда Маля поехала с братом и сестрой. А до этого, с утра она была в училище, но так уставала с непривычки на занятиях, что потом дома спала до вечера.

В четверг, 10 сентября, Маля записала в дневник: «Н. И. Волков делал репетицию воспитанникам и воспитанницам, „Арлекинада“ для „Своенравной жены“. Мне тоже была репетиция, чему я была не рада. Мне было скучно на репетиции, как я и предвидела. Я почти ни с кем не разговаривала. Таиса Касаткина мне сказала, что она теперь замечает, как я переменилась. Я избегала кланяться с воспитанниками. Потому что они мне все противны. С Израилевым я так и не кланялась. Репетиция продолжалась порядочно долго. На ней были начальник, начальница и инспектор».

Репетиции были три дня подряд. «Во время репетиции принесли журнал Иогансона. Я побежала смотреть баллы. Я получила такие хорошие баллы, какие совсем не ожидала, и из-за этого была веселее и разговорчивее на репетиции. Репетиция закончилась в три часа», – такая запись была за 12 сентября, в пятницу.

Матильда с началом осени больше времени проводила в школе и театре, чем дома. И особенно домашнюю жизнь не описывала. Но в пятницу, 18 сентября, она была не совсем здорова и в училище не поехала. «Сквозь сон я услышала весёлый разговор. И что ж? Приехала тётя из Лодейного. Я была очень рада, и Мелюсе, когда встала, показала свои цветочки. Отец уехал в Красницы».

В воскресенье, 27 сентября, собирались погулять в Летнем саду. Осенью там очень красиво. Деревья стоят в «расписном», разноцветном наряде. На траву падают листья, особенно красивы большие листья клёна. Но погода неожиданно изменилась: «В Летнем саду мы не были, потому что было холодно, и падал снег».

Вечером ходили с Юлей и Хамарбергами (Верой и её мамой) в театр. Там снова встретили своих англичан и Васильеву. Её мама была в ложе с матерью Михаила Фокина – большой любительницей театра. Смотрели спектакль «Очарованный лес».

Васильева через Юлю во вторник передала письмо Мале, в котором просила, чтобы она приехала к ним в гости. В письме лежала карточка от Чарли. На другой день Маля с сестрой ездила в гости к Васильевой.

Октябрь

Начался октябрь. По-прежнему были репетиции в театре. Иногда на них приезжала мама и сидела в креслах.

В пятницу, после репетиции, дома был приятный вечер. Снова был Макферсон. «Юля пела. Чарли понравился мой любимый романс «Я вас любил до исступленья», – вновь записывала Маля. Прощаясь, он был очень печальным, сказав, что теперь, наверное, приедет к ним нескоро.

А в субботу, 3 октября, ездили по гостям. Сначала были на обеде у Гвоздецких, а затем поехали к Карницким. «К Гвоздецким я и Юля пришли пешком по Морской и по Невскому, а от Гвоздецких к Карницким поехали на извозчике. У Карницких было веселее, чем у Гвоздецких, я там учила одного господина танцевать вальс. Мы играли в карты, в дурачка, рассказывали разные вещи. Юля пела и играла на рояле. Была и мама. Время мы провели весело. У них было ещё несколько человек, которые играли в винт».

В воскресенье Юля пришла с репетиции и сказала, что получила письмо от Чарли. Он просил Малю написать ему слова её любимого романса, который пела в пятницу Юля. Они ему очень нравятся и вполне подходят для его чувства. И поинтересовался, заживает ли у Мали рука (она недавно разбила лампу и поранилась стеклом).

В понедельник в театре бала репетиция балета «Приказ короля» – «Павлинам». Дриго и Иогансон спрашивали, что у Мали с рукой. «Репетиция была долгой, кончилась в одиннадцатом часу, и я устала. На репетиции меня искал Юзя, и потом мы поехали к Гвоздецким. У них были гости. Играли в карты, я выиграла полтора рубля. Танцевали, но я не танцевала, так как была уставшая. Был Глиноецкий, которому, как мне сказала Юля, я очень нравлюсь, и как бы он сегодня за мной ухаживал. От Гвоздецких я снова поехала с Юзей».

Во вторник, 6 октября, Маля впервые после лета встретилась со своей любимой итальянской балериной: «Первый раз сегодня видела Цукки и с ней поздоровалась. Она меня сразу узнала. Ей была репетиция „Приказ короля“. Я была сегодня в училище долго и смотрела репетицию вместе с другими воспитанницами. После репетиции выбирали воспитанниц для „Приказа короля“, меня выбрали».

А в среду Чарли прислал письма – Юле и Мале. В нём он написал Матильде хорошие стихи. А в субботу снова приехал к Кшесинским. У них были новые гости: инженер Глиноецкий, купеческий сын Хесин и офицер Ростишевский. «Мы сидели у Юли в комнате и разговаривали. Хесин и Чарли всё говорили про мою будущность, что я буду балетной звёздочкой, что тогда я на них не буду обращать внимания и т.д.», – записывала Маля.

Когда Матильда стояла у балкона, то Чарли спросил у неё, заметила ли она в письме, которое он писал Юле, перед своим именем букву «м». Маля заметила. И он объяснил, что она означает «моя». И она ответила:

– Никогда!

Чарли посмотрел на неё и спросил:

– Никогда?

И Маля ему сказала:

– Да, нет.

Ещё он ей сказал, что у неё теперь появились новые поклонники – Глиноецкий и Хесин, которым она сразу же понравилась. После ужина немного потанцевали.

Всё воскресенье было вновь посвящено Театральной школе и театру. Сначала в училище репетировали танцы из «Приказа короля». Малю поставили первой в паре с Израилевым. Репетировали до трёх часов дня. А вечером с мамой и Ольгой Фёдоровной смотрели в театре спектакль «Гарлемский тюльпан». Знакомых в театре никого не было, и Мале было скучно.

13 октября репетировали «Золотые бутоны» из «Приказа короля», в которых участвовала Матильда. Репетиция закончилась рано, но Маля сидела и смотрела репетицию других номеров.

16-го снова репетировали этот же балет. Сначала номер «Павлины», а потом – весь второй акт. Мале в этот день было весело, так как за кулисами они с воспитанницами шалили.

А на другой день, в субботу, должна была быть генеральная репетиция оперы «Чародейка», в которой танцевала Юля. Но её отменили, и они на репетицию Мали приехали рано. В театре был новый знакомый Николай Хесин со своим братом, юристом – Владимиром. И он каждый антракт приходил в ложу, где была Матильда.

«Он сказал, что его брат в меня влюбился. Как смешно!», – записала дома Маля. «В ложе были у нас Андреев, Филипп и ещё много приходило. Мне не было весело. После репетиции Чарли пошёл к нам обедать».

А после обеда Матильда сразу же поехала с горничной на репетицию, на сей раз в училище. Вечером репетировали испанский танец «Сегидилья» из балета «Приказ короля». Они много разговаривали с Олей Преображенской. Этот танец Маля танцевала с Израилевым. Ей было очень весело. А когда она нечаянно толкнула его, то он сказал:

– Какие воспитанницы, не извиняются…

А дома её уже ждали друзья-англичане и Хесин. И они с сестрой разговаривали с ними.

В воскресенье, 18 октября, Юля снова участвовала в спектакле. «В 9 1/2 часа я пошла в театр к Юле и весь последний акт простояла за кулисами. После спектакля Юля поехала с Жаком, а я с Чарли к Гвоздецким. Но Чарли к Гвоздецким не пошёл». А по дороге признался Мале, что утренняя прогулка за грибами в Красницах «оставила ему приятное воспоминание».

«У Гвоздецких было скучно. Был Коля Гавликовский, я с ним поехала домой. Юзя уехал от них рано, потому что болен», – вновь писала в дневник Маля.

В среду, 21-го, шёл спектакль «Наяда и рыбак». Было много знакомых. Матильда показала Чарли Федю Израилева, а когда он вышел на сцену, то улыбнулась. Макферсон решил, что она обрадовалась, увидев его. Но Маля ответила:

– Нисколько.

В антракте ходили с Юлей в фойе и на сцену – за кулисы. Жак и Чарли их провожали до кассы и там ждали. Макферсон сообщил, что в субботу к ним собирается прийти Варвара Олеговна Васильева – мать его невесты. Он просил ему помочь: собирался на её глазах ухаживать за Малей, и просил, чтобы она была к нему благосклонна. Но Матильда не захотела участвовать в этом «спектакле».

В четверг к Кшесинским снова пришёл Чарли Макферсон вместе с Юзей. «Мама сказала Чарли, что если он будет хорошо себя вести, то мама его возьмёт на последнюю репетицию «Приказа короля». И он спрашивал Малю, как ему нужно себя вести. Она ответила, что меньше нужно ссориться со всеми, а особенно – со своей невестой. «Я его передразнивала, как он рассказывает, как ссорится с Лессингом. И ещё сказала, чтоб он меньше ссорился с Васильевой. Чарли ответил, что он не ссорится. Ну, так дерётесь, – сказала я. Чарли сказал, что он всегда молчит, когда она на него орёт, и что только один раз сказал ей кое-что. Мама ему посоветовала другой раз, когда она на него станет кричать, чтоб он взял шляпу и ушёл. Чарли сказал, что он так и сделает и не вернётся. Мама и Чарли разговаривали серьёзно, мне это надоело, и я сказала: «Чарли, смотрите не захватите чужую шляпу, а то придётся вернуться». Он и мама рассмеялись, а я убежала». Но они продолжали свой разговор.

Когда Маля вернулась, то спросила, о чём они теперь говорят. «Мама сказала, что о том, что я буду балериною. Я на это сказала, что я с некоторых пор стала об этом мечтать». А потом Маля, шутя, говорила, что скоро будет танцевать Наяду. Мама решила, что за Гердта с ней будет танцевать Жак. Но Маля ответила, что лучше она выберет кого-нибудь из воспитанников. И тогда «мама и Жак сказали одно слово: „Израилев!“ Я ответила – да, и что за Жукову будет играть Лёля Левинсон».

С Фёдором они по-прежнему встречались в танце на репетициях. В субботу, 24-го, была репетиция в училище. Танцевали снова испанскую «Сегидилью»: «Репетиция была большая. Я сидела с Лёлей Левинсон. Когда танцевали „Сегидиль“, я несколько раз взглядывала на Израилева и встречалась с ним глазами».

А в воскресенье день семьи снова был посвящён театру. Ходили в гости к Ольге Боркенгаген: «У Ольги Фёдоровны был Жак Бертенсон. Я, Юля и он пошли в Мариинский театр на репетицию оперы «Травиата». Побыв после репетиции дома, снова вернулись в Мариинский: «Вечером я пошла с нашими в театр смотреть «Коппелию». Рядом с нашей ложей сидела Чекетти со своим мужем. В антракте вдруг к нам в ложу вошёл Макферсон. Он сидел в креслах, и я ничего не знала, что он в театре. Во втором антракте я пошла с папой на сцену и там пробыла почти весь антракт… Домой я пошла с мамой и с Рашем, потом пришли папа, Юля, Жак и Чарли. После ужина они сейчас же ушли».

И вот началась последняя неделя октября. И вновь репетиции, репетиции… А во вторник, 27 октября, Матильда записывала: «Вечером была с Юлей в театре за кулисами, слушала оперу „Травиата“. Опера мне очень понравилась. Понравились мне очень Фигнер и Яковлев. Фигнер со мной и с папой поздоровался, когда мы стояли за кулисами».

Ноябрь

5 ноября был день рождения отца – Феликса Яновича. Это был четверг, поэтому гостей не было, его поздравили только домашние. Ещё днём приходили англичане – Бертенсон и Макферсон, чтобы поздравить Кшесинского. Отмечать его новую дату решено было в субботу, когда все были свободны.

7 ноября Маля писала: «Справляли папины именины. Был вечер. Гости стали собираться поздно, их было много. А. Левинсон, В. Васильева, С. Слонцова и я долго сидели и разговаривали у Юли в комнате. Ж. Бертенсон приехал поздно. Я с ним танцевала первую кадриль. А с Ч. Макферсоном разговаривала мало. У нас была певица из русской оперы Левицкая, она пела. Также пел Муратов».

В гостях был крёстный отец Мали – Станислав Фомич Стракач, купец второй гильдии и домовладелец. Она ему в этот день как-то особенно понравилась. И он обещал, что обязательно свозит свою крестницу за границу, куда и когда она только захочет. Матильда была в восторге! Танцевала с Носовым, который обещал ей подарить свою фотокарточку. Веселили всех Фридман и Яковлев.

«Мне было очень весело. За ужином меня ужасно смешил Бекефи, я смеялась от души. Ужинали тоже и у папы в комнате. После ужина ещё немного танцевали. Разошлись гости в пятом часу. Я как легла спать, сразу заснула, потому что была очень уставши», – записала на другой день Матильда.

Дальше Маля снова писала в основном о театре – репетициях, выступлениях в спектаклях. В среду, 18 ноября 1887 года, шёл балет «Приказ короля». И Маля потом записала: «Приехала в театр начальница. Она почти всем поправляла или замечала про причёски, мне же она сказала, что у меня хорошо… Начальница и Елена Андреевна (классная дама) уехали после второго акта… В третьем акте, прежде, чем выйти на сцену, я поздоровалась с Цукки… После „Павлинов“ М. Андерсон, В. Рыхлякова, Преображенская и я остались смотреть pas de deux Цукки и Чекетти… Цукки очень боялась танцевать, она всё время крестилась, сложила мне и Мане кулаки и просила нас за неё держать».

А потом начались зимние маскарады. Уже на другой день у Мали в дневнике было записано: «Вечером пришли Бертенсон и Хесин. Хесин сидел у нас весь вечер, а Жак с Юзей поехали в маскарад».

А вот как у неё был описан домашний субботний вечер 21 ноября: «За кофеем я всё ссорилась с Чарли. Он уходил, потом опять пришёл. Пришёл Гавликовский, Хесин и Шура Слонцова. Коля Г. играл в карты, потом я с ним возилась, представляя Цукки и Чекетти. Все уселись у Юли в комнате в потёмках. Наконец пришёл Жак. Я всё время ссорилась с Чарли. Хесин ушёл раньше. Папа пришёл, как только сели ужинать. Папа был на обеде у Чекетти и много рассказывал. Папа тоже сказал, что его поцеловала Цукки, и ещё, что ему хвалил меня Иогансон».

На другой день, в воскресенье, в театре был бенефис итальянки Бессоне. «Давали второй акт „Гарлемского тюльпана“, второй акт „Корсара“, картину из „Наяды“, где „Колодец“, и последний акт „Пахиты“. В „Наяде“ мальчиком танцевала Цукки, она же с Бессоне танцевала тарантеллу. Бессоне прислала воспитанницам конфекты… Бессоне подали много цветов и подарков», – опять записывала Маля после приезда домой. В этот день за кулисами Федя Израилев ей сделал комплимент, что ей очень идёт костюм.

В среду, 25-го, снова был балет «Приказ короля». Маля отметила, что в театре были Великие князья. «В третьем акте за кулисами я немного разговаривала с Цукки… Мы, т. е. Андерсон, Преображенская, Павлова и я, до половины смотрели pas de deux Цукки и Чекетти. Я Цукки пожелала хорошо танцевать. При выходе своём на сцену она каждую из нас четырёх поочерёдно перецеловала».

По-прежнему Федя Израилев уделял Мале много внимания, подарив ей в конце спектакля шарик.

В пятницу у Матильды с утра сильно болела голова. Но несмотря на это, она пошла в училище, правда, записала позже: «Танцевать я едва могла учиться. С училища я пошла домой, а потом в театр на репетицию «Фараону». В креслах сидела сестра, Матильда села с ней рядом. К ним подошёл Федя Израилев и сел рядом с Малей. Но вскоре Юля ушла репетировать на сцену, и Федя – тоже. Маля осталась сидеть одна. В кресла сел новый оперный певец Яковлев. Юля уже была с ним знакома, и когда пришла со сцены, то представила его сестре. С ними села Шура Слонцова, и они все весело разговаривали, смеялись. Федя подсел сзади и говорил с ними. А Яковлев сказал, что Маля похожа на Юлю (об этом раньше ей говорил и Израилев). Потом певец ушёл и вернулся с конфетами, пирожными и горячими пирожками, угостив всех. А когда все ушли репетировать, то они с Яковлевым остались вдвоём, много смеялись, и он сказал Мале, что она хорошенькая.

А Вечером Маля с сестрой были на опере «Руслан и Людмила». С ними снова сидел Яковлев, а когда они после спектакля поехали к Гвоздецким, то он с девушками поехал на извозчике провожать их.

И последний ноябрьский субботний вечер прошёл в семье Кшесинских так: «Суббота, 28 ноября. Как и каждую субботу, у нас были гости. Были тоже Васильева, Левинсон и Андреев. Я долгое время сидела у себя в комнате и читала книгу, пока совсем её не кончила. Мама делала лотерею, разыгрывали альбом, и выиграл его Юзя. В. Андреев ужасно всех смешил, он очень много рассказывал и за ужином тоже. Немного танцевали, но я не танцевала, мне нездоровилось, и под конец вечера совсем охрипла. С Макферсоном я совсем не разговаривала».

Гость того вечера – Василий Васильевич Андреев, был известным в обществе человеком: музыкантом, композитором и балалаечником-виртуозом, который организовал первый оркестр русских народных инструментов. Он был светским любимцем и обучал игре на балалайке царственных детей Романовых. (В будущем Кшесинская будет часто выступать в концертах его оркестра со своими сольными номерами из балетов).

Декабрь

И вот началась настоящая зима – наступил её первый месяц – декабрь. В среду, 2 декабря, в семье Кшесинских был в гостях ещё один известный в Петербурге человек. «У нас обедал Плещеев. После обеда, когда Юля и Юзя ушли в театр, Плещеев тоже скоро ушёл», – писала Матильда.

Плещеев Александр Алексеевич был журналистом и театральным критиком, который печатался во многих петербургских газетах. В 1980-е годы издавал сам газету «Театральный мирок». А в будущем он напишет книгу «Наш балет», в которой с большой любовью будет писать о всех артистах семьи Кшесинских.

В пятницу в театре была генеральная репетиция балета «Фиаметта» с итальянской балериной Корнальба. В театре были мама Юлия Станиславовна и сестра Юля. Матильда записала свои впечатления об итальянке: «Корнальба мне сама не особенно понравилась, но как танцует – очень».

Дома всё было по-прежнему: очень часто приходил Макферсон, с которым Маля постоянно стала ссориться. Заходил Володя Хесин (будущий адвокат), приходили подруги, чаще всех Лёля Левинсон с сестрой Аней. Лёля в выходные оставалась ночевать у Кшесинских, и Маля с ней много разговаривала. Приходила гувернантка, с которой были домашние уроки.

11 декабря, в пятницу, Маля ходила в гости к Левинсон. У них были в гостях два молодых человека – братья по фамилии Де Лазари. Один из них был поэтом и музыкантом, другой – актёром, певцом, виртуозом-гитаристом и режиссёром. Они играли дуэтом на мандолине и гитаре. После пришёл Переяславцев, который очень всех смешил и весело болтан с сёстрами Левинсон – Лёлей и Аней. Затем девушки проводили Малю домой, по дороге много смеялись и наперебой говорили.

В субботу организовали поездку на тройках. Было четыре тройки. В последней ехали Лёля, Аня, Маля и Носов. И неожиданно эта тройка наехала на ту, что была впереди, и все очень напугались. Но потом они обогнали другие тройки и ехали впереди всех. Заехали в Яхт-клуб, потанцевали, и пошли кататься с горы. Снова вернулись в клуб и много танцевали. Там была ещё одна компания, все вместе ужинали. Домой приехали под утро – в половине пятого. «Мне было очень весело», – закончила своё описание Маля.

В воскресенье она чувствовала себя уставшей, но к вечеру села работать. Мама, Ольга Фёдоровна и Чарли Макферсон сидели в темноте в кабинете и разговаривали. Потом Маля к ним присоединилась, и они сидели, пока не приехали из театра папа, Юля и Юзя. Они рассказали, что Цукки в спектакле прекрасно играла – шла «Эсмеральда».

Во вторник, 15 декабря, Лев Иванович Иванов делал репетицию воспитанникам и воспитанницам к балету «Приказ короля». «Репетиция была недолгая и скучная», – отметила Матильда. А вечером она снова была в гостях у Левинсонов. И там были братья Де Лазари и Переяславцев. Пили чай.

На другой день, в среду, шёл спектакль «Приказ короля». Зрительный зал был не полон. Во втором акте за кулисами Маля с Варей Рыхляковой говорили скороговорки и очень смеялись при этом. «У меня ужасно болели ноги, и я в „Бутонах“ едва могла танцевать… В последнем акте я была очень скучная… С Израилевым я почти совсем не разговаривала, только он меня спросил: „Отчего такая грустная“. Я ответила, что нисколько не грустная. Израилев сказал, что это модная болезнь».

В пятницу у Лёли Левинсон так сильно болели ноги, что доктор не позволил ей выходить из дома. А Матильде так хотелось, чтобы подруга пошла к ней ночевать! Пришлось просто посетить её на дому. (Вот так они усиленно занимались в училище, что после танцев еле ходили!).

В субботу мама с Юлей поехали в клуб велосипедистов. С ними ездили Ольга Фёдоровна и Слонцова. Были Хесин, Чарли, Жак, приходила Фредерика Урбан.

Когда все уехали, Маля осталась одна дома и работала. Отец приехал с уроков, и они за ужином вдвоём встретили Новый год (в этот день его отмечали в Варшаве – в ночь на 20-е декабря). И Феликс Янович отдал дочери первое жалованье – три рубля. (За участие в балетах Мариинского театра учащимся Театральной школы платили по 50 копеек за один спектакль).

22 декабря Матильда последний раз перед Рождественскими каникулами была в Театральной школе, а в четверг, через два дня – был уже Сочельник.

Маля встала в 11-ом часу. Убиралась в комнате, а после читала. В 3 часа дня вышли с Юлей на прогулку, гуляли по Морской. Вечером приходили гости. Среди прочих были и родственники: тётя Виталиса с мужем, Филипп. После рождественского ужина пришёл Фридман. Он играл, а все танцевали. Родители подарили Мале чулки, перчатки и оренбургский платок.

Утром, 25-го была служба в костёле, но когда Матильда собралась на неё идти, то пришла Ольга Фёдоровна и сказала, что она закончилась. Маля помолилась дома. День был спокойный, без гостей. С визитом только зашёл Стах Карницкий (брат Александра). Матильда весь день читала и рисовала.

В костёл ходила утром в субботу. А после завтрака поехала к крёстному отцу – Станиславу Фомичу. С дочерью был и Феликс Янович. Стракача не было дома, но он вскоре пришёл. Дома были его дочери Лёля и Вера. От них Маля вместе с отцом вернулась домой. А вечером собралось довольно много гостей. Среди них были и воспитанницы Театральной школы: Хамарберг, Преображенская и Левинсон. Пили вино, танцевали, шутили. Было очень-очень весело. А Лёля Левинсон, как обычно, осталась у Мали с ночёвкой.

В понедельник в гостях вновь был Стах Карницкий. «После обеда мы много шутили: он переодевался в женщину, надевал платья и ночную рубашку Юли. После кофе он сразу ушёл. Юля и мама поехали на бал в Клуб инженеров», – писала Матильда 28 декабря.

На другой день Маля с мамой поехала в Мариинский театр: «Мы сидели в ложе для артистов. Давали „Эсмеральду“. Цукки, отец и Юзя прекрасно играли, в последнем акте я даже плакала».

И в среду 30 декабря: «Я снова была в театре и сидела в литерной ложе. Кроме меня и мамы, была ещё Лёля Левинсон. Она пошла с нами. Перед 2-м актом я видела Израилева. Он стоял с Юлей перед закулисной ложей и мне поклонился… Театр был полон».

Наступил последний день 1887 года – 31 декабря. «Вечером Юля и Юзя были заняты в театре. Было уже почти 11 часов, а пришли только Рокицкий, Раш и Гавликовский, да ещё и Лёля Левинсон. Юля и Юзя пришли из театра. Мне очень было обидно, что у нас никого нет, и что мы так скучно будем встречать Новый год. Была половина 12-го, как вдруг позвонили, и к моей большой радости пришли Олесь и Стах Карницкие. Мы сразу сели за стол. Когда часы пробили 12, я успела написать на бумажке желание (быть балериной) и его съесть и кроме этого выпить шампанское». Позже пришли Макферсон и Хесин, потом Бертенсон. Маля много смеялась и разговаривала. Все танцевали, Юзя показывал фокусы.

Юной Матильде 16 лет. 1888 год.

1888 ГОД

Январь

В пятницу, 1 января, немало гостей приезжало к Кшесинским с визитами. Во время обеда было много разговоров и шуток. Но к вечеру все разъехались. Юля ушла в театр, так как была занята в спектакле. Мале не хотелось оставаться дома одной и грустить. Родители куда-то уехали. И она поехала с Юзей на извозчике в Мариинский, на оперу «Мефистофель». «Пока Юля одевалась, я разговаривала с девочками, а потом пошла с Юлей на сцену. Я разговаривала с Яковлевым. Как только закончились танцы, то я сразу ушла со сцены. Юля переоделась, и мы пошли домой», – записала перед сном Матильда.

В наступившем 1888 году и особенно – следующем – 1889-ом, Маля уже меньше внимания уделяла дневнику и записей о той жизни было немного. Закончились 80-е годы 19-го столетия. Наступил 1890 год – это было время выпуска Матильды Кшесинской из стен Театральной школы.

Выпуск 1890 года. Класс, в котором училась М. Кшесинская. Слева направо стоят: Антонина Дьяконова, Анна Невская, Таисия Касаткина; сидят: Варвара Рыхлякова, Мария Скорсюк, Наталья Посталенко, Екатерина Кузьмина, Евгения Александрова, Мария Степанова.