Читать книгу Пляска Бледных. Акт 1: Дочь Зла - Герр Фарамант - Страница 6

Раз в столетие в ореоле полной луны угадываются черты дивного замка, чьи формы настолько странны, что нет таких слов, чтобы описать его. Этот замок – он всегда живой, всегда иной. Сотни сотен летучих мышей стаями слетаются вокруг его островерхих башен, а лесные волки бросают свои логова, спеша вознести хвалу посетившему сей мир духу.

Хлыст Карателя схлестнётся с серпом Жнеца и, заняв место Палача, Охотник отправится в ночь навстречу судьбе. Врата Цитадели открыты и встречают нового гостя. Оркестр готов играть.

Всё начинается здесь. Жизнь начинается здесь.

В небольшой квартире, освещённой тусклым светом мерцающих свечей, смешанным с заревом агата ночного светила, томилась Скучающая Принцесса.

В красных одеждах, с длинными волосами цвета снежного пепла, она смотрела на усталое отражение, сморщившееся от тяжести прожитых лет.

Стоя напротив высокой арки мира грёз, она пыталась угадать, чудовище или ранимая дева остались с ней после стольких тяжёлых дней по ту сторону стекла. Маска за маской сменялись личины, являя то царственную Чуму, то властительницу мира, то уязвлённую влюблённую, то загнанного, озлобленного хищника. И каждый новый лик – это всё она, она одна. Пристально всматривалась Принцесса в каждый портрет, что обличало зеркало перед ней – и пыталась найти себя.

Влюбляться и ненавидеть, сопереживать и осознавать, что все отражения – это всё ты, и воспринимать их, как отдельных личностей. Разложиться по частям, чтобы понять, что в себе нравится, а что нет. От чего хочется избавиться, а что можно оставить. Смотреть в самое себя – и скалиться подобно лютому зверю, до слёз, до боли в глазах, и встречаться с бездной чёрного, такого же уставшего и обескровленного усталого взгляда. Понять себя и познать. Найти внутреннее чудовище – и признать, принять его, одарить поцелуем и обратить в неземной красоты деву. Без помощи каких-либо чар, принцев или чужих советов.

Дверь комнаты тихо скрипнула, и в помещение медленным шагом вошла женщина чёрных ряс. Взгляд её был спокоен, а дыхание – смирно.

– Вы никогда не любили зеркал, моя Принцесса, – заметила она почти шёпотом, наблюдая за своей подругой.

– Я боялась того, что могла в них увидеть, – холодно ответила женщина алых платьев. – Но только сейчас осознала, что замечала только клыки – и никогда глаза. Всякое чудище скалится, если загнано в угол. Но не каждое – питает ярость. Бездна по ту сторону меня испытывает лишь усталость и желание смерти.

Монахиня вздохнула и, опустившись в кресло у стола, покачала головой.

– Это всё, что осталось от вас, Принцесса?

– Ну, почему же, – улыбнулась та, круто развернувшись на каблуках.

Её подруга снова подняла взгляд: та светилась чистой, искренней улыбкой. Ни следа усталости или гнева – только радость и счастье.

Кошачьей походкой алая дева подплыла к широкому окну, выходящему на улицы тёмного Харькова, склонилась к стоящему на подоконнике бокалу вина и, поднеся багряный сок к губам, сделала медленный глоток, смотря на око полной луны.

Колокола Покровского монастыря отбивали полночь, оглашая город раскатистым золотым эхом.

Принцесса поманила Святую мать к себе, и та подошла, встав рядом, так же любуясь тьмой.

– Какая тихая и прекрасная ночь, Францисса, – улыбнулась хозяйка квартиры, снова отхлебнув терпкий хмельной сок. – Лучшей и не придумать для начала бала. Как там наша Королева?

– Сейчас она ещё спит, – ответила монахиня. – Её сны спокойны. Она уже перестала бояться и приняла свою судьбу. Но я всё ещё обеспокоена за неё.

Скучающая Принцесса со вздохом прикрыла веки.

– Бедная девушка, – согласилась она, отставив чашу. Помолчала и добавила: – Ну да ничего, она привыкнет. Не всякой уготована такая доля. Как мы её назовём, Францисса, нашу дочь?

Женщина в чёрной рясе долго думала, смотря на тихий уснувший город.

Синий покров небес, пронизанный нитями жёлтого тумана окон высоток и уличных фонарей, окутал Харьков пеленой забвения. Тёмные тени заблудших душ мерно плыли по рекам городских улиц, сливаясь с шумом машин, воем сирен и стуком поздних трамвайных колёс.

Как зваться той, чья судьба – стать парой этому городу? Той, которая была избрана Им. Франциссе ли, простой смертной, нарекать её имя?

– Она сама назовёт себя, – наконец ответила монахиня. – Он спросит её, и она ответит. Так будет наречена Королева.

– Вы уже подобрали ей Короля? – спросила Принцесса, глядя всё так же вдаль.

Францисса кивнула.

– Он возвращается в город уже завтра. Она сама избрала его.

– Вы говорили обо мне?

Тихий, но нежный, словно капля росы, голос осеял помещение, будто сонный песок. Среди света свечей в тусклой хмари полыни и ладана, словно образ внешнего мира, стояла молодая девушка светлых волос и белых тканей. Блеклый свет очертил её стан царственным ореолом, подчёркивая бледность иссохшей кожи и усталость глубоких чёрных глаз.

Обе женщины обернулись к вошедшей и упали на колени.

Девушка смерила их удивлённым взглядом, подошла к ним.

Исполненная благоговения, Скучающая Принцесса с дрожью припала губами к её ладони.

– С пробуждением вас, моя Королева, – прошептала она. – Я рада, что вы почтили нас визитом.

– Королева? – непонимающе переспросила девушка. – Да полно же, встаньте. Ещё вчера вы выглядели совсем иными.

Принцесса и Святая дева поднялись, поравнявшись с ней.

– Пройдёмте с нами, – сказала сестра Францисса, поманив юную за собой к балкону, отворяя высокую арку двустворчатых дверей, обрамлённых орнаментами переплетённых змей.

Девушка неуверенно оглянулась во мглу квартиры, ступила за ней. Скучающая Принцесса проследовала за парой, держась чуть поодаль.

Уже снаружи монахиня мягко взяла молодую за руку.

– Закрой глаза, дитя моё, – тихо сказала она. – Закрой глаза и смотри ночь, ибо лишь мрак являет истинный свет.

Та послушно прикрыла веки и вздрогнула от пробравшего её тело мороза. Губы пересохли, некогда ровное дыхание участилось. Она задрожала, схватившись за перила. Лицо покрылось холодным потом, а сердце сковал невыразимый страх.

В нависшей тьме она смогла различить два огромных красных зрачка, что жадно взирали на жертву. Глаза принадлежали огромному Старому Псу, который пристально смотрел на неё и безмолвно скалился.

Юная вскинула руку, стараясь уйти от кошмара.

– Будьте спокойны, Королева, – услышала она приглушённое эхо смутно знакомого голоса: так говорила монахиня, стоявшая подле неё. – Он призван на вашу защиту, и вернее слуги не сыскать.

– Он пугает меня, – прошептала девушка.

Она ощущала тяжёлое дыхание зверя. Привыкнув к царящей мгле, несчастная смогла различить черты. То была высокая собака с облезшей шерстью и сильными лапами. Зверь стоял напротив, всё ещё скалясь. Но потом та заглянула в его глаза – пристально, как могла, – и увидела в них истощение и мольбу о помощи. Зверь не желал ей зла. Не издавая ни звука, щетинясь лишь от того, что это заложено в его природе, в её обществе чудище искало покоя.

– Сядь, – сказала девушка, сглотнув. – Ты призван охранять меня?

Зверь молча прикрыл веки в знак согласия.

– Он – последний из племени Старых Псов, – снова раздался голос сестры Франциссы. – Не страшитесь его, их племя – вечные стражи.

– Почему он здесь? – спросила девушка.

– Его призвал Город, – звучал ответ. – Смотрите дальше, дитя моё.

Сознание юной заполнилось чарующими звуками. Трели скрипки смешались с нежным звоном колокольчиков и тонкими переливами ноктюрна. Мягкие мелодии напоминали капли дождя, словно слёзы скорбного ангела, что склонился над сонным миром.

Всё вокруг заполнялось изумрудным мерцанием, слышалось тихое пение лесных духов, шум журчащей реки и лёгкое дыхание ветра. Ноты воздуха складывались в слова давно забытых строк:

Цветастое марево рассеялось, а за ним – распахнулись врата.

Девушка неуверенно оглянулась, не понимая, где находится и как попала сюда.

Её страж, Старый Пёс, сидел рядом. Грузно поднявшись, он медленно побрёл к сияющей арке, что медленно раскрывались перед ним, являя взору гостей невозможно белый свет.

Свечение уступило место мгле, в сердце которого мерно зажигались огни. Один за одним вспыхивали окна высоток тихого места, где пропадали звуки, терялись слова. Пустой город, готовый принять в своё лоно новых жителей. В небе клубились серые тучи, землю орошал немой дождь.

Затем девушка услышала детский смех. Множество, великое множество юных голосов. Но как ни пыталась, она не смогла углядеть ни единой души на пустынной дороге. Складывалось чувство, будто смеялся сам город. Будто это его воспоминания о прошлых жителях, которые ныне покинули его.

В переулке под аркой островерхих крыш в свете жёлтых солнц фонарей путница увидела фигуру в лиловом камзоле. Длинные седые волосы, худое иссохшее тело. Ни следа кожи, одни лишь бледные кости. В руках незнакомец держал скрипку.

Некто, кем бы он ни был, смотрел на луну и играл. Смычок едва касался струн, извлекая тихие ноты.

Музыкант ходил средь домов-домовин, бил им низкий поклон и взывал к ним игрой.

Завидев девушку – направился к ней, и та отшатнулась, признав в скрипаче мертвеца. Он уловил её взгляд, покачал головой и, осклабившись, протянул длинную костлявую руку.

Девушка застыла нерешительно, посмотрела на своего стража. Старый Пёс повёл мордой: иди.

Они шли вместе меж кривых и извилистых рек пыльных дорог, стройных башен-некрополей мёртвой земли, где никогда более не раскроют бутоны цветы. Пару сопровождали мерцающие чёрные мотыльки, что шептали мраку забытые знания, и сквозь их шёпот в мысли путницы въедались послания.

«Этот город – давным-давно, – был другим. Сияющим, светлым, живым. На его улицах резвились дети, играли, росли. Вдоль аллей под сенью пышных ив тянулись скамейки, где отдыхали жители в особо знойные дни. Реки городских вод дарили жизнь и свежую прохладу всякому, кто желал искупаться в них. Песни, танцы, забавы – всё, всё было здесь.

Но теперь он пустует. Ветхий, пыльный, тихий, забытый – он утратил свою красоту. И лишь одинокий Скрипач, его воплощение, да мерцающие мотыльки и пыльные сумеречники – его единственные спутники, что помнят минувшую славу.

Но отныне всё переменится, ибо здесь та, кому дано сотворить жизнь, подарить второе дыхание. Возродить его красоту, ответить ему любовью.

Но живым нет места в царстве усопших. Играя с мертвецами, с мертвецами общаясь, с ними живя, становишься покойником сам. Лишь сойдясь с мраком, став его частью, ты волен его развеять».

Стоя на мосту, слушая скорбную игру своего спутника, девушка глядела на спокойную водную гладь – и видела себя в алых огнях полной луны. Из воды на неё смотрел скелет некогда прекрасной девы. В белых одеяниях, с длинными волосами цвета золотых колосьев, по ту сторону тёмно-чистейшей ряби улыбалась влюблённая смерть. Отражение потянулось к девушке, воспарив над водой, поравнявшись с ней.

Две фигуры стояли друг перед другом, простирая руки, ощущая пронзительный холод, смешанный с бесконечным теплом.

Молодая медленно открыла глаза, возвращаясь на балкон небольшой квартиры той, кто представилась Скучающей Принцессой.

– Я видела город, – медленно промолвила юная. – Он звал меня. Он показал мне меня. И… – она задумалась, теряясь в мыслях.

– Как имя вам? – спросила сестра Францисса.

Девушка долго думала, всматриваясь в ночь всё такого же спящего, но ныне иного Харькова. Искала в нём знакомые черты места, куда только что отходила. Её взгляд зацепился за одинокую статую седого скрипача на крыше.

Колокола Покровского монастыря отбивали следующий час.

– Благая Смерть, – прозвучало эхом набату, и чистый белесый лик окрасился багряной тенью луны.

Скучающая Принцесса и Святая мать переглянулись, одарили её ласковыми улыбками.

– Добро пожаловать в ваше царство, моя Королева, – сказала женщина красных одежд, снова склонившись пред ней.

Тьма помещения сгустилась, собираясь в единое мглистое облако – и очертилась в фигуру высокого Старого Пса. Страж подошёл к новой хозяйке и припал к её ноге.

– Несите спасение, дитя моё, – заключила сестра Францисса. – Ваш Город заждался вас.