Читать книгу Прекрасная глупая попытка - Хэнк Грин - Страница 15

Мои огромные металлические руки разгребают обломки здания. Я – исполин, я упиваюсь своей мощью. Мои пальцы легко вгрызаются в камень и сталь, словно я копошусь в детском бассейне с шариками. Меня не остановить. Затем я вижу, что балки и куски кирпича забрызганы кровью. Встречаюсь взглядом с Эйприл – и просыпаюсь.

Раньше после этого сна меня рвало. Теперь уже реже: я научилась держать себя в руках. Но я по-прежнему дрожу и обливаюсь потом.

Я сбросила, а затем прижала к себе одеяло, чтобы представить, будто что-то держу. Хотя бы на миг избавиться от опустошающего чувства бессилия. Снова заснуть я даже не пыталась.

Посты в «Соме» натолкнули меня на мысль.

Обычно у кабельного интернета падает скорость, когда к сети подключается больше пользователей, вот только на всю систему это влиять не должно. Проще говоря, интернет похож на огромное дерево со множеством ветвей. Иногда это в буквальном смысле ответвления кабеля, иногда – закодированные частоты, преобразованные в сигнал. Конкретную ветвь или частоту могут занимать сразу много пользователей, и даже если одна из них перегрузится, другие это не затронет.

Тем не менее на юге Нью-Джерси страдали все ветви сразу, непредсказуемо включаясь и выключаясь, как елочная гирлянда. Согласно моей теории, если происходящее связано с Карлом – а в это верили все до единого мистификаторы «Сома», – то должна найтись закономерность, которая позволит выяснить, куда уходят недостающие сетевые ресурсы.

Я надеялась, что, проследив за ремонтниками, наткнусь на какую-нибудь зацепку.

Первая же вылазка меня многому научила.

Сначала я собиралась доехать до офиса «Карсон комьюникейшенс» и уже оттуда последовать за фургонами кабельщиков, однако заметила один из них уже по дороге к офису. Я быстро развернулась, пропустила вперед пару машин и двинулась следом, стараясь не думать о том, как глупо себя веду.

Примерно через четверть часа фургон притормозил у самого огромного ангара из всех, что я видела в жизни. Надпись на нем гласила: “Каутаун”: единственный в своем роде». Рядом с громадным красным ангаром стояла громадная красная корова – настолько заметная, что я чуть не упустила из виду фургон. Вслед за ним я свернула на практически пустую стоянку и припарковалась неподалеку.

Затем я рассмотрела водителя. На нем были голубые джинсы, такая же рубашка и белая ковбойская шляпа. Над ремнем выпирал круглый живот. Лицо я увидела лишь мельком – мужчина вытащил из кузова несколько объемистых контейнеров, погрузил на тележку и увез в амбар. Выждав пару минут, я прошмыгнула следом.

Точнее, попыталась. В дверях меня остановил парень:

– Мы откроемся через полчаса.

– А что тут находится? – Я растерянно огляделась по сторонам.

– «Каутаун», – ответил охранник. – Блошиный рынок. Работает по вторникам и субботам.

– Значит, здесь сейчас только…

– Продавцы. Раскладывают товар.

– Тут что-то вроде фермерского рынка?

– Ну, – усмехнулся парень, – скорее уж сотня фермерских рынков под одной крышей. Приходите через полчаса – обалдеете!

Так я узнала, что компания «Карсон комьюникейшенс» фургонами не владела, а техники не числились в штате. Они работали по субподряду, в свободное время занимаясь другими делами. Например, продавали товар на огромном блошином рынке. Через полчаса я не вернулась, потому что где-то меня ждала Эйприл Мэй, а блуждание по «Каутауну» не помогло бы ее найти. Я и так зря потратила первое утро в Нью-Джерси.

Проблема заключалась в том, что даже после пересмотра стратегии (для начала – следить только за машинами, которые приезжают к главному офису за оборудованием) я не заметила ничего подозрительного.

Фургоны колесили повсюду. В основном они направлялись в Вайнленд – самый крупный город в аварийном районе. Кроме того – в Бриджтон, Глассборо, Салем и Суидсборо, а затем – обратно в Уолтон. Я потихоньку изучала местность, живописную и странную одновременно, лишний раз убеждаясь, что сельская жизнь – не для меня.

Картофельный куст немного поднимал мне настроение, хотя по-прежнему выглядел как большой горшок с землей. Я держала его в тепле и поливала. А еще наведывалась в кофейню «Дрим Бин», в которой теперь ежедневно завтракала.

В то утро, когда мне вновь приснился кошмар, прошел ровно год с тех пор, как Эйприл записала первое видео. Ровно год назад я разбудила ее в два часа дня – принесла чашку кофе, заранее зная, что ее это взбесит. Год назад мой мир – да и мир в целом – потерял прежние опоры. Мне не хотелось сидеть в машине наедине со своими мыслями, песнями Mr. Roboto[14] и Starman[15], а также шутками радиоведущих о годовщине инопланетного вторжения. Я понимала, почему они об этом шутят – а что еще делать? Просто не хотела их слушать.

– Привет, Дерек! – поздоровалась я.

– Приветики, Майя! – Хороший парень, но, как и весь Уолтон, чересчур милый.

На мои ежедневные визиты Дерек реагировал, как на нежданно сбывшуюся мечту. С таким подходом ему светило много постоянных клиентов – и даже не факт, что стариков. Возможно, его кофейня стала бы модным местечком! Хотя в глубине души он, наверное, понимал: ни одному месту в Уолтоне никогда не стать модным.

– Будешь что-нибудь из закусок?

– Да, можно мне бейгл с луком?

– Дерзкий выбор!

– Знаешь, я сегодня не пойду на работу.

Дерек никогда не интересовался моей «работой» – видимо, не хотел показаться бестактным, а я была только рада, что не нужно ничего сочинять.

– Посмотришь на достопримечательности?

– А что, они есть? – усмехнулась я.

– Да нет. Не особо… Разве что «Каутаун». Сегодня как раз вторник.

– Я часто проезжала мимо. Как-то, знаешь, не тянуло зайти.

– Эх ты, городская девчонка! Многое потеряла!

– Я даже толком не понимаю, что там такое.

– Это фермерский рынок, а еще блошинка, а еще там продают необычную еду. По-моему, там здорово. «Каутаун» открыт по вторникам и субботам, так что тебе повезло. Мне прямо жалко, что не могу пойти с тобой.

Дерек протянул мне латте, и я вздохнула:

– Так уж и быть, съезжу в этот ваш «Каутаун».

Надкусив бейгл, я зашла в «Сом». Я теперь только там и зависала. После исчезновения Эйприл я отключила свою страничку в «Твиттере» – меня бесили девяносто девять процентов сочувствующих, не говоря уже об одном проценте хейтеров. Конечно, я понимала, отчего многие не любили Эйприл, но господи, кто в здравом уме станет издеваться над умершей? Всем на заметку: никогда так не делайте. Даже если вы правы, из-за этого вы смотритесь неправыми. А жизнь меня научила, что вещи именно такие, какими кажутся.

Мое внимание привлек один пост – до недавних пор я намеренно обходила его стороной. Не про Нью-Джерси – про Пуэрто-Рико.

ПЕТРАВИКИ ДАЛ ПРОЕКТУ ИМЯ

Мы внимательно следим за новостями о секретном проекте, на который уже несколько месяцев собирает средства Питер Петравики (П. П.). Питера прославили зацикленность на Эйприл и страх перед «Сном». Каким-то образом он монетизировал свою дурную славу, вложился в стартап и теперь с космической скоростью нанимает работников – см. статью в журнале «Уайрд» [ССЫЛКА]. Последние новости: проект назвали «Альтус», что можно перевести с латыни как «высокий», «глубокий», «благородный» или «дальновидный». Так что тред о делишках П. П. переименовываем в [АЛЬТУС].

О новой затее Петравики я услышала впервые, но тратить на него нервы не хотелось. Я думала, что мир давно про него забыл. Я-то уж точно забыла. И его какой-то там проект с каким-то там названием ничего не менял. Я встала из-за столика мрачнее тучи. На выходе меня окликнул Дерек:

– До встречи, Майя! Принеси мне сэндвич с сосиской из «Каутауна»!

Я немного повеселела.

«Каутаун» выглядел другой вселенной. Я подъехала сразу после открытия – около восьми утра. Владелец невероятно длинного ангара, кем бы он ни был, сдавал всем желающим торговые места. Магазинчики напоминали палатки, которые устанавливают в торговых центрах во время краткосрочных распродаж – с той разницей, что на здешних прилавках вместо люксовых товаров лежало нечто противоположное.

Я ожидала увидеть фермерские продукты и, может, парочку ларьков с поделками из дерева, однако этот рынок меня удивил. Сельхозтовары, конечно, присутствовали. Но чем дальше я углублялась, тем больше видела прилавков, посвященных чему-то одному. Не представляю, как люди искали здесь конкретные вещи. Один торговец продавал подержанный пылесос. Другой – ступичные колпаки. Третья палатка принадлежала компании, которая устанавливала душевые кабинки. Еще один прилавок был завален мужскими перстнями – на большинстве красовались черепа. Я пришла на рынок не за перстнем, да и в это царство черепов меня никто не звал, но как не поглядеть на эдакую роскошь?

Шли минуты. Затем, как ни странно, – часы. В здание стекалось все больше народу, и я начала замечать, что, хотя платежеспособность покупателей примерно одинакова (в основном – ниже среднего), ассортимент товаров – самый разнообразный.

Я долго прохаживалась у огромной палатки с винтажными платьями. Хозяйка – статная женщина лет шестидесяти с длинными седыми волосами – повела себя очень любезно.

– Красавица! – обратилась она ко мне. Конечно, я не приняла приветствие на свой счет и продолжила рассматривать товар.

– Девушка! – снова позвала продавщица, а когда я обернулась, протянула мне платье. – Померьте. Размер, похоже, ваш. Вы в нем будете вылитая Джуди Пэйс[16]!

Кто такая Джуди Пэйс, я не знала. Платье же было из плотного красного хлопка, пышное, с высоким воротом. И короткое. Из уважения к хозяйке магазинчика я зашла в небольшую примерочную и надела платье.

Слушайте, я не Эйприл. Я обычная девушка, которой не нравится свое отражение. Я хотела бы любить свое тело, и знаю, что на то есть основания, – но не люблю. Тем не менее это платье… выгодно подчеркнуло мои ноги. Я сделала селфи в зеркале и решила отправить кому-нибудь снимок – пусть подтвердят, что мне идет. Сперва я чуть не написала Эйприл. И так испугалась, что отправила фото Миранде.

Майя. Как тебе платье?

Какое-то время в окошке мигали три маленькие точки, и наконец, появился ответ:

Миранда. Вполне симпатичное. А что?

Майя. Не занудствуй! Мне нужен волшебный пинок!

Миранда. Майя, ты в этом платье просто богиня!

Майя. Другое дело!

Порой тебе позарез нужно красное платье, чтобы дать отпор тоске и ночным кошмарам.

Откуда-то потянуло жареным мясом. Я попыталась по запаху отыскать ларек с едой и тут заметила знакомую ковбойскую шляпу. Совсем забыла, что один из наемных работников «Карсона» торговал на рынке, но, увидев его, узнала с первого взгляда. На столике перед ним лежали разные минералы. Красивые экземпляры – кристаллы кварца, окаменелости и тому подобное.

Стараясь не вспоминать о недавней слежке, я подошла к прилавку и взяла абсолютно гладкий кусок белой породы – на вид довольно увесистый. Он оказался легче и прохладнее, чем я думала. Гораздо легче – так весил бы камень, полый внутри. Я сразу вспомнила Карлов, которые, похоже, совсем не проводили тепло. Хотя камень был другим – холоднее, чем от него ожидаешь. Как будто кусок металла, только невесомый. Присмотревшись, я заметила, что он не чисто-молочного цвета, как я думала вначале. Он отливал пыльно-голубым, а когда я вертела его в руках, внутри мерцали синие, зеленые и даже розовые искорки. Красотища!

– Это что за минерал? – спросила я.

– Не скажу. – Продавец посмотрел мне в глаза, а затем – на мои пальцы, сжимавшие камень.

– Что, простите?

– Не. Скажу, – повторил он раздельно.

Чем я ему не угодила?

– Мне просто любопытно, где вы достали эту красоту.

– Любопытной Варваре… – Он выхватил у меня камень.

– Что вы себе… – опешив, прошептала я.

Мужчина зыркнул на меня так, будто я послала его на три буквы, вернул камень на прилавок и процедил:

– Уйдите. Нечего тут ошиваться.

Сперва я испугалась, что он каким-то образом меня узнал. Мужик сильно смахивал на Защитника – возможно, он видел меня на фото. Потом я поняла: причина в другом. Пришельцы тут ни при чем, дело в цвете кожи.

– Простите, сэр, – буркнула я.

Эта ситуация дико взбесила меня тогда и бесит до сих пор. Конечно, еще давным-давно я дала себе слово не вступать в перебранки с каждым встречным расистом. И все-таки я расстроилась, разозлилась и почувствовала себя неловко.

Сраная годовщина! Сраные тайны! Сраный расист с камнями! Сраная Эйприл! Где ты, мать твою, пропадаешь?!

Я вернулась к палатке с винтажной одеждой, юркнула в примерочную и, задвинув шторку, постаралась плакать как можно тише.

Хотелось уйти. Хотелось позвонить маме. Хотелось домой – не в съемный коттедж, а на Манхэттен. Я достала телефон и открыла контакты. Список любимых номеров возглавляла мама, а ниже мне улыбалась с фотографии Эйприл. Не выдержав, я громко всхлипнула.

Я так и не смогла удалить ее номер. Я не удалила его и раньше, когда Эйприл повела себя настолько по-скотски, насколько возможно обойтись с человеком, который вкладывал в отношения все, что мог. Признаться, я до сих пор не отошла, хотя к делу это не относится. Просто хотела рассказать, как, почувствовав, что теряю веру в человечество, целых пять минут пялилась на фото в списке контактов.

– Милая, – послышался ласковый голос из-за шторы.

– Что? – спросила я громче, чем планировала.

– Все хорошо?

– Да. Просто тяжелый день.

– У меня тоже такие бывают. Если что-то понадобится – дайте знать.

Я надела наушники и посмотрела ролик Энди. Мне понравилось. Энди – хороший, подумала я. Нет, он, конечно, идиот и слишком много на себя взваливает, но могло быть куда хуже. После видео мне полегчало. Смахнув слезы, я поняла, что не сдамся. Пусть даже этот камень – просто стекляшка, я его достану!