Читать книгу Прекрасная глупая попытка - Хэнк Грин - Страница 22

– Рады вас видеть, Миранда!

Меня позвали на собеседование. Для этого мне пришлось установить специальную программу для видеоконференций. Я нанесла побольше макияжа, а самое узнаваемое – огненно-рыжие волосы – затянула в хвост и убрала за спину. Я едва их не перекрасила – потом решила, что это слишком бросится в глаза.

– И вам спасибо, что пригласили. Я заинтригована.

– Я – доктор Эверетт Сили, а это – мой коллега Том. Я работаю в лаборатории, он – в отделе кадров.

Помните, что моих подопытных крыс звали Томасами? Этот Том их совсем не напоминал. Передо мной сидел красивый мужчина лет тридцати пяти с кудрявыми темными волосами. А вот голова доктора Сили была гладко выбрита – там, где еще не облысела естественным путем.

– Мы очень рады, что вы откликнулись на вакансию, – заговорил Том. – Нам как раз нужен специалист с подобным опытом. Расскажите, пожалуйста, чем вас заинтересовала наша компания?

Судя по моему резюме, я вовсю готовилась к защите докторской. Я не упомянула, что брала перерыв на год. Формально я не солгала. Я довольно быстро наверстала упущенное, и защита действительно была не за горами. Я всего лишь умолчала о том, что на время ушла из лаборатории и вписалась в стартап вместе с парочкой известных личностей. Эта строчка украсила бы любое резюме, но только не в данном случае.

– Ну… – слегка волнуясь, начала я, – по списку вакансий я сразу поняла, в какой области вы ведете исследования. Я тружусь примерно над тем же, просто вы – на несколько шагов впереди. Что именно вы предприняли на этом пути, могу только догадываться, однако ваша работа мне так интересна, что я слегка разочаровалась в своей.

Кортизол – гормон стресса – уже действовал вовсю: сердце забилось быстрее, под мышками выступил пот, внезапно захотелось в туалет. Секрет хорошей лжи – говорить правду – мне явно помогал, вот только страх никуда не делся. С этими людьми шутить не стоило.

– Думаю, ваша лаборатория сейчас на самом острие науки, – подытожила я.

– А как же ваша диссертация? – заметил доктор Сили.

– Я сделаю перерыв. Мой научный руководитель уже в курсе.

Вот здесь я солгала.

– А как он к этому отнесся? – спросил Том.

– Доктор Лундгрен считает, что это отличная возможность. Я готова рискнуть. Пусть даже не смогу потом вернуться к диссертации. Я чувствую: работа у вас – перспективнее.

– Вы в курсе, что мы предлагали Констанции должность? – Доктор Сили назвал профессора Лундгрен по имени. – Она прекрасный ученый, но… – Он запнулся.

– Она отказалась, – лаконично закончил Том.

Насколько я знала, она не просто отказалась, а послала их куда подальше. Похоже, от меня ждали каких-то комментариев. Лучше бы я не упоминала ни доктора Лундгрен, ни диссертацию. Поборов ступор, я выдала заранее подготовленный аргумент:

– Мне неизвестны нюансы работы в «Альтусе». Поэтому я хочу посоветоваться с вами, как лучше поступить. Что бы вы посоветовали молодому ученому – защитить диссертацию или устроиться к вам в лабораторию?

– Я бы посоветовал «Альтус», – ответил доктор Сили.

– Дабы внести ясность, – тут же заметил Том, – наша работа крайне деликатна и держится в строгой тайне. Так что вынужден задать вопрос: нет ли у вас каких-то скрытых мотивов?

Я оцепенела. Он что, выясняет, не собираюсь ли я шпионить? Похоже, меня раскусили! И на что я надеялсь?

Затем я услышала свой собственный, спокойный голос:

– Я размышляла всю ночь и поняла, что просто обязана трудиться над чем-то важным. Это моя мечта.

Я-таки нашла правду, которую можно озвучить.

В остальном разговор прошел стандартно. Я рассказала, как решались конфликты у нас в лаборатории, о студенческих годах и преподавании, о своем исследовании в Беркли. Думаю, я смогла впечатлить собеседников, а они, если честно, впечатлили меня: оба – знатоки своего дела с успешной карьерой, да и язык подвешен. И если Том временами вел себя как типичный технарь, то с доктором Сили я бы точно поладила в рабочей обстановке. Он произвел впечатление человека тактичного и вдумчивого, с отличным чувством юмора. В общем, эти двое меня совсем не испугали.

На собеседовании бывает полезно позадавать вопросы самому. Так вы покажете, что не готовы тратить время зря и ненадолго перехватите инициативу. Главное не переборщить. Достаточно намекнуть, что не станете хвататься за любую соломинку.

– Не поймите меня превратно… на сколько процентов вы уверены, что ваш бизнес останется на плаву лет через пять-десять? – поинтересовалась я ближе к концу отведенного времени.

Мои собеседники рассмеялись.

– На все сто, – ответил Том.

Я ждала, что скажет доктор Сили.

– Ну, конечно, не на сто процентов, – наконец произнес он. – Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Однако в нашем случае вероятность фиаско ничтожно мала. Так что, возможно, у нас вы получите работу на всю жизнь.

– Очень рада это слышать. – Думаю, я не лукавила.

После собеседования мне предстояло поговорить с доктором Лундгрен: хотелось выяснить, что станет с моим исследованием. Я отправила ей сообщение, попросив в свободное зайти в лабораторию для важного разговора. Лучше, чтобы беседа прошла на моей территории.

Пару часов спустя профессор Лундгрен постучала по моему рабочему столу. Так мы предупреждали друг друга о появлении, чтобы не пугать.

– Все хорошо, Миранда?

Проще выложить все сразу, поэтому я расправила плечи, взглянула наставнице в глаза и призналась:

– Сегодня я проходила собеседование в «Альтус».

– Тогда скажу им все, как есть.

Я замерла.

– Скажу им, – продолжила доктор Лундгрен, – что считаю тебя прекрасной коллегой и выдающимся ученым. Что ты всегда упорно, увлеченно трудилась и быстро решала любые задачи. Впрочем, какие-то вещи упоминать не стану. К примеру, твою ненависть к Петравики и его прихвостням.

В ее глазах читалось беспокойство, но она не стала меня отговаривать. На такую поддержку я и не надеялась!

– Спасибо, доктор Лундгрен! – Я облегченно вздохнула. – Спасибо вам огромное!

– Теперь рассказывай, что задумала.

– Мне нужно в Пуэрто-Рико. Я не могу не поехать.

– Мы ведь недавно обсуждали «Альтус» и, кажется, сошлись на том, что эти люди – мерзавцы?

– Да.

– Твое мнение не поменялось?

– Боюсь, если не поеду, они натворят еще больше зла.

Профессор Лундгрен выдвинула себе табурет и села.

– Я не стану указывать тебе, что делать, и всячески поддержу, только сперва объясни, зачем тебе это нужно.

– Что бы в «Альтусе» ни замышляли, они своего добьются – со мной или без меня. Но, возможно, благодаря моему вмешательству они меньше навредят людям. А если повлиять на них не выйдет, или я увижу что-то совсем ужасное, – расскажу обо всем общественности.

Повисло долгое молчание.

– Миранда, ты требуешь от себя слишком многого. Я помню, какой была в твоем возрасте, так что отговаривать не стану. Просто предупрежу: бороться с ними будет сложно, а вот попасть под их влияние – проще простого. Однако еще сильнее меня беспокоит другое: что будет, если тебя разоблачат? На кону большие деньги. Очень большие. Я не знаю, на что способны эти люди. Они могут так очернить тебя в научных кругах, что ты больше ни дня не проработаешь по специальности. Могут публично тебя унизить, оклеветать, или того хуже…

Я мысленно вернулась к собеседованию. Эти двое не походили на бандитов, которые готовы убить за разглашение корпоративной тайны. Впрочем, бандитов я еще ни разу не встречала.

– Миранда?

Я вынырнула из раздумий.

– Мне все равно, – солгала я.

– Ладно. – Во взгляде профессора Лундрен мелькнула озорная искорка.

– Как думаете, меня возьмут?

Мне с трудом в это верилось. Соискателей море, и когда в «Альтусе» поймут, что я подруга Эйприл, меня сразу отсеют. Профессор Лундгрен, похоже, моих сомнений не разделяла.

– Конечно, возьмут, и ты должна согласиться. А я сохраню за тобой место в лаборатории.

– А если я не вернусь?

– Я чувствую, что вернешься. Хотя тебе придется нелегко. Возможно, тяжелее, чем ты думаешь.

Внезапно я поняла, что Констанция Лундгрен не просто поддерживает мое решение, с которым не факт, что согласна. Она призывает бороться. И цель показалась мне вполне достижимой.

– Я еще в раздумьях…

– Да все ты уже решила! – перебила меня наставница. – Просто не знаешь, что так и принимаются решения.

– Говорят, в «Альтусе» все засекречено. Ну и пусть. Я все равно хочу рассказывать вам о своей работе. Вы не против?

– Это будет серьезным нарушением контракта, но вообще-то да, лучше держать меня в курсе.

– Даже если я не найду ничего подозрительного?

– Миранда, – профессор Лундгрен наклонилась ко мне, – эти типы опасны. Они слишком быстро продвигают свой бизнес. Вероятно, проводят испытания на людях без надлежащей подготовки. Должно быть, они сделали важное открытие. Если я кому и поручила бы такую ответственную задачу – то человеку вроде тебя, а уж никак не Питеру Петравики. «Альтусу» нужны специалисты по нейроуправлению, а их в мире не так уж много. Полагаю, только мы в силах что-то изменить.

– Затея может стоить нам карьеры. Вы же сами говорили, насколько это опасно.

– Я готова рискнуть. Просто хотела убедиться, что ты понимаешь, на что идешь.

Я знала Констанцию Лундгрен почти шесть лет, но такой решимости не ожидала.

– Все в порядке, профессор?

– Тебе, наверное, кажется, что я сама не своя? Может, и так. А может, я раньше была чересчур осторожной. Великие дела не вершатся людьми, которые ждут у моря погоды.

– Мы с вами ничего не вершим – просто пытаемся помешать людям из «Альтуса» свершить это великое слишком быстро.

Моя наставница схватила меня за руку.

– Вот! – воскликнула она громче, чем предполагала беседа, а затем подалась ближе. – Вот она! Самая вредная на свете мысль! Внутренний голос шепчет тебе, что достижение – это если твой подвиг огромный, яркий и принадлежит тебе одной. Не слушай этот голос!

Если честно, я немного испугалась.

– Одержимость захватит тебя, словно инфекция, и станет еще хуже. В «Альтусе» этому только обрадуются. Ты должна поехать в Пуэрто-Рико, чтобы защитить нас от самих себя. Как думаешь, что я считаю величайшим достижением человечества? Нет, не оружие, которое мы создали, и уж точно не то, которое применяли. Это оружие, которым мы не пользовались! Идиоты вроде Питера Петравики постоянно бахвалятся силой воли: мол, какое тяжкое бремя – менять мир! Вся их энергия направлена вовнутрь. Они хотят быть голосом, лицом и мозгом перемен. На самом деле никакой силы воли у них нет. Они – рабы своих амбиций и жажды одобрения. Тогда как истинная сила – в заботе о ближнем.

– Чьи это слова? – Я подумала, что она кого-то процитировала.

– Ты понимаешь, о чем я толкую?

– Думаю, да.

– Я лишь хотела сказать, что подчас важнее сдерживать свои силы, нежели действовать. Пойми, Миранда, это потрясающе! Ведь ты сама – потрясающий ученый! Так что вперед – собирай вещи. Ты летишь в Пуэрто-Рико!

Пока я ждала ответа из «Альтуса», внезапно подвернулась еще одна задачка. Я получила посылку от Майи.

Привет, Миранда! В тот день, когда я прислала тебе фотку в платье (которое, к слову, купила), я обнаружила странные камни. Высылаю один тебе, еще три остались у меня. Про материал ничего не знаю – возможно, это пластик для масок на Хэллоуин. Но у меня есть причина думать, что камни важны. Если хоть что-то про них поймешь – сразу пиши. Надеюсь, у вас в Калифорнии все хорошо!

Майя.

Из конверта, обклеенного изнутри пупырчатой пленкой, я извлекла великолепный образчик твердого вещества с низкой плотностью и высокой теплопроводностью, что уже само по себе необычно. Однако главная странность заключалась в том, что вещество было очень твердым.

Быстро проделав несколько опытов, я определила его примерное место на шкале: не такой твердый, как алмаз (и, слава богу, иначе пришлось бы писать новую диссертацию), но значительно тверже стали. Материал напоминал машиностроительную керамику. Повозившись с образцом всего полчаса, я уже многое могла бы рассказать Майе, но предпочла продолжить опыты. Еще через полчаса я поняла, что просто побаиваюсь ей писать.