Читать книгу Пересуды - Хьюго Клаус - Страница 15

Мефрау Ромбойтс собралась в Варегем на заседание Ротари-клуба, послушать рассказ герцогини, бывшей придворной дамы королевы Елизаветы, об основанном ею в Конго Фонде медицинской помощи туземцам.

– Ты знаешь, что ее отец, герцог Байерн, был известным глазным врачом?

– Нет, мама.

Мать присела на край кровати Юлии. Без спросу. Скрестила худые ноги и уставилась на свои колени.

– Герт Доолаге тоже будет там, – заметила она как бы между прочим.

– Мам, отстань.

– Не понимаю, чего тебе еще надо, Юлия. Герт воспитанный, образованный, компанейский, умеет себя вести.

– Отстань, мам.

Мать вздохнула. Ну почему? Чем она заслужила дочь, которая ведет себя как эгоистка и невоспитанная сучонка? В наше время люди больше не получают от общения с детьми никакого удовольствия.

– А отец его, можно сказать, одной ногой в могиле.

Юлии хорошо знакомо это выражение на материнском лице: лисья улыбочка, полуприкрытые веки.

– И если с его отцом что-то случится…

– Мам, старина Фелисьен всех нас переживет.

– Его Преподобие уже побывал у него.

– Мне плевать, если его отца даже похоронят. Мам, не нужен мне этот бурбон!

– Фермер-миллионер. Раскатывает на «мерседесе» чаще, чем на тракторе. А кроме того, едва его отец отойдет от дел, он откажется от фермерских забот. Он хочет заняться садовой архитектурой, и он прав. Он жить без нее не может.

– А я-то считала, что он не может жить без меня.

– Юлия, ты просто глупая телка.

– Спасибо, мама.

– Он готов целовать твои следы.

– Мама.

– У тебя не так много времени, Юлия. Возраст…

– Спасибо. А ты лучше не носила бы deux-pièces[29] с юбкой. Чтоб не всем были видны валики жира.

Мефрау Ромбойтс подошла к платяному шкафу с зеркальными дверьми. Поправила черный бархатный бант в волосах.

– Ты никогда не достигнешь высот в мире музыки, Юлия. Ты не умеешь петь и никогда не научишься. Все эти расходы на уроки – выбрасывание денег на ветер. Кстати, Жорж умер.

– Какой Жорж?

– Собака Фелисьена.

– Попал под машину?

– Они не знают отчего. Фелисьен не захотел показать его ветеринару. Он клал пса спать к себе в постель. Этого делать нельзя. Собаку никогда не спускали с поводка, у него шея была стерта ошейником до крови. Он умер на руках у Фелисьена. С тех пор Фелисьен сильно сдал. С тех пор, говорит Герт, он плачет без остановки.

Мефрау Ромбойтс промокнула лоб надушенным платочком и горделиво выпрямилась.

– Сколько же Герт должен унаследовать? – пробормотала Юлия себе под нос.

– Твой отец оценивает состояние Фелисьена примерно в десять миллионов.

Запах духов от платочка плыл по комнате.

Полмиллиона хватит, чтобы отвезти Ноэля в Америку, к самым лучшим докторам. Ноэлю всегда нравилось, как Юлия поет, даже в школе, когда хор под управлением Учителя Арсена выводил «Onze lie-ieve Vrou-ouw va-an Vlaanderen»[30]. Мощный бас Учителя покрывал все остальные звуки. Тело его колыхалось, словно подхваченное морскими волнами; серый халат, обсыпанный мелом, выставленный вперед живот, короткие, расставленные в стороны ножки.

Ноэль крепко держал Юлию за руку. Остальные девчонки завидовали ей. Потом Ноэль разбился, отпустил ее руку, и теперь она поет одна.

Мама читает ее мысли:

– Долго еще ты собираешься хороводиться с этим клоуном Ноэлем? Главное, чтобы отец не заметил. Знаешь, как он говорит: «Берегись, чтоб тебе не попортили фигуру!»