Читать книгу Совсем другие люди - Игорь Даудович Лукашенок - Страница 11

Арфистка, или конспект одной жизни
9.

Оглавление

Шквальный ветер пронизывал город, срывая рекламные щиты, поднимая волны песка и пыли, сшибая в полёте птиц. Цинтия спряталась в каменную арку и ждала погоды. Ветер, однако, не унимался и, как обезумевший дворник, неистово мёл улицы и площади, загоняя прохожих в подъезды и подворотни. Сегодня в центральной библиотеке города должна была состояться лекция известного немецкого философа и писателя Райнера Фюлле, который постиг прелесть мгновения и теперь пытался приобщить к этой фаустианской идее всю меланхолическую, утратившую чувство реальности, часть мира. Цинтия не знала, что заставило её согласиться пойти на эту лекцию. Она не верила в то, что за два с половиной часа можно вернуть человеку давно утраченный смысл жизни. И теперь, прячась от пылевой бури в арке и пытаясь дозвониться подруге, она уже злилась на свою поспешную сговорчивость.

– Где ты сейчас находишься? – наконец-то послышался из телефона голос подруги.

– В арке, на улице Дорошенко.

– Ты без машины?

– Да.

– Сейчас заберу тебя оттуда.

Через пару минут к арке, где пряталась Цинтия, подъехал синий «Peugeot». В салоне приятно пахло духами и кожей сидений. Подруга чмокнула Цинтию в уголок губ, усмирила рукой буйство своих тёмно-рыжих прядей и плавно повернула руль. Ветер всё бесился, перехватывая дыхание и запыляя глаза пешему люду. В салоне было уютно, звучала музыка и нежно сплетались друг с другом женские голоса.

– Видимо, где-то ведьма умерла, – с улыбкой сказала подруга Цинтии, поправлявшей ремень безопасности.

– С чего ты взяла?

– Мне бабушка моя, которая в селе жила, всегда говорила, что если ведьма умирает, то сразу же буря начинается. Это ведьмин дух носится по земле и крушит всё подряд. Красивая сказочка, правда?

– Да, очень.

– Кстати, я смотрела в сети несколько роликов с этим Фюлле. Забавный типаж. А что с твоей машиной?

– Сдала в ремонт.

– Что-то серьёзное?

– Врезалась в ограждение, бампер помяла …

– Ты! В ограждение! Как же это?

– Не знаю…

– Береги себя, Цинтия.

– Беречь себя… А для чего? Мы думаем, что если убережем тело и справимся с нервами, то будем счастливы. Но это же так смешно!

– А что тогда не смешно?

– Быть собой, я думаю.

– Вот за этим мы и едем к герру Фюлле.

– Я не верю в общие рецепты.

– Я тоже. Расслабься. У меня уже есть свой рецепт счастливой жизни.

– Поделишься?

– Тебе он покажется слишком простым.

– Мне сейчас ничего не кажется простым…

– Держись, подруга.

– Да, я стараюсь.

В главный зал центральной библиотеки, невзирая на ураган, пришла, казалось, половина города. Впрочем, у Цинтии и её подруги были куплены билеты с местами, а потому они устроились вполне комфортно. Лектор не заставил себя долго ждать и, выйдя на сцену, сразу же расплылся перед собравшимися в душеспасительной улыбке. Говорил он тягуче, но при этом энергично помогал каждому слову руками, что позволяло ему легко удерживать внимание пёстрого зала.

«Красота мгновения … Понимаем ли мы её? О, как часто мы просто скользим по жизни, ни на чём по-настоящему на задерживая внимания. Мы ждём завтрашнего дня, сожалея о прошедшем, но упорно не хотим замечать прелести настоящего. Наша жизнь рассчитана по секундам и слишком предсказуема, чтобы приносить нам истинное счастье. И вот мы ищем счастье в воспоминаниях и надеждах, сетуя на бег времени и на то, что не способны его остановить. Однако никакого бега времени в природе нет, ибо нет и самого времени. Что же тогда есть? – спросите вы. И я отвечу вам, что есть только пространство настоящего, существование здесь и сейчас, красота мгновения. Живите мгновением так, как будто оно длится всю вашу жизнь; живите без сожаления о прошедшем и страха перед будущим; живите в любом месте полно и глубоко, во всём присутствии своего существа, в доверии ко всему, что происходит с вами…»

Цинтия усердно вслушивалась в неспешно текущий поток слов господина Фюлле, но никак не могла разделить той тихой радости, которая шла от всей его фигуры и заполняла собой каждое открытое сердце. Та благая весть, которую пытался донести ей иностранный гость, застревала где-то на подступах к её сознанию и гибла без душевного ответа. Лекция закончилась. Грянули аплодисменты. Внутренне смятение Цинтии достигло своего предела.

Они вышли на совершенно спокойную вечернюю улицу. Не было в этом тихом и тёплом воздухе даже малого намёка на разгул стихии. Только ломкие ветви тополей да старых ясеней во множестве лежали на асфальте вянущим напоминанием о случившемся. Подруга неторопливо подвезла грустную Цинтию к подъезду её холодного дома с неприветливыми людьми. Поднимаясь в свою квартиру, Цинтия думала только о том, как бы поскорее закрыть за собой дверь и долго-долго никого не видеть.

Совсем другие люди

Подняться наверх