Читать книгу Совсем другие люди - Игорь Даудович Лукашенок - Страница 16

Чуткий знаток семейных омутов и мелей, Лев Толстой видел гармонию меж супругами в том, чтобы смотреть им в одну сторону и, добавлю я от себя, видеть им в той стороне один единственный образ мира. Когда образы мира у супругов различны, а держит их вместе только взаимное уважение и физический магнетизм, то брак их в опасности. Со временем любой семейной паре необходимы общие ценности или общие дети, или всё это вместе. Особенно это касается тех весёлых пар, в которых оба супруга являются независимыми, творческими личностями, воспитанными в разных социальных и культурных вкусах.

Андрей и Цинтия представляли собой именно такую весёлую пару, которая совершенно не думала о том, что катается на очень тонком слое льда, готовом в любой момент провалиться и потопить призрак их семейного счастья. Они всё также мало времени проводили дома, много выступали и подолгу засиживались в гостях, давали интервью и совершали поездки в другие города. Чуть позже у них исчезли общие друзья, но появились другие, в большей степени отвечавшие их разноимённым потребностям. Вокруг Андрея постоянно кружились молодые женщины, мечтавшие приобщиться к его красоте, опыту и славе. Перед талантом Цинтии склоняли головы состоятельные мужчины с шикарными букетами цветов и двусмысленными улыбками. Удерживаться от разного рода соблазнов на пике популярности для этих ещё молодых и оптимистично настроенных людей было весьма непросто. И, надо заметить, что они временами позволяли себе оступаться. Так в их изначально доверительном союзе появились личные тайны и взаимные подозрения.

Цинтия первой заметила, что её семейный чёлн незаметно распался на две самостоятельные половинки. Впрочем, эта мысль ещё не могла утвердиться в её сознании окончательно. Наивность, свойственная почти всякому творцу, заставляла Цинтию верить в надёжность их с Андреем союза, которому исполнилось уже семь лет. Она не могла ещё представить насколько за последние три года истончились связующие их пару нити, насколько они разошлись за это время не только в эмоциональном, но и в социальном плане. Андрей уже не занимался тем искусством, о котором говорил Цинтии в первые дни их знакомства. Теперь он увлёкся бизнесом, то есть научился выгодно продавать свой талант поклонникам со всего мира. Он уже не мог разделить высоких духовных запросов своей супруги, становившейся всё более требовательной к себе и придирчивой к публике.

Однажды, когда Андрей вернулся из французского турне в родной город, где его ждала наскучившая квартира и простуженная Цинтия, ему захотелось поговорить начистоту.

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше. Как там, во Франции?

– Очаровательно и нервозно.

– Ты уезжаешь от меня всё дальше и дальше…

– Цинтия, тебе не кажется, что пора как-то изменить нашу жизнь?

– К лучшему или к худшему?

– Ценю твой юмор, но…

– Мы уже не изменимся, Андрей. Наша жизнь идёт так, как идёт. Если бы мы хотели перемен, то начали бы их раньше.

– А считаю, что начать меняться никогда не поздно.

– И что ты мне … нам предлагаешь?

– Может быть, нам завести ребёнка…

– Но ты никогда не хотел ребёнка!

– А теперь…

– А теперь я не хочу. Мне вообще тяжело теперь думать о чём-то другом, кроме музыки.

– Так нельзя, Цинтия.

– Почему? Тебе можно было не хотеть ребёнка от любимой женщины целых семь лет, а мне, значит, в таком праве отказано. Чудесный расклад!

– Ты же знаешь, что мужчины зреют дольше, что нам важно сначала завоевать статус и признание.

– Ты слишком долго воевал, Андрей.

– Язвишь не по делу.

– По делу, Андрей. Последние годы я только и делала, что обманывала себя, считая наш брак почти идеальным. Мы начали не с того, понимаешь? Мы не создали ничего нашего.

– Почему ты никогда не говорила со мной на эту тему?

– Я не хотела мешать твоему и своему развитию. Мне казалось, что ещё год-два и мы начнём строить настоящую семью.

– Я готов её строить!

– Ты говоришь так в запале. На самом деле, сейчас никто из нас не готов радикально переменить своей жизни.

– Нет, нам нужно обязательно найти какое-то решение.

– Нужно…

– Знаешь, Цинтия… Впрочем, тебе не очень понравится моя идея…

– Какая?

– Я хочу, чтобы мы на время разъехались.

– Отличная новость…

– Да, мы поживём отдельно и соберёмся с мыслями.

– Только бы мы не растеряли последние здравые мысли, Андрей.

– И когда ты успела стать такой критичной…

– Сама не знаю… Мутировала.

– Дорогая, ты прелесть.

– Я знаю.

Они оба понимали, что окончательно расходятся, но старались как можно меньше ранить друг друга. Через месяц Андрей переехал в арендованную квартиру, и с этого момента их совместная с Цинтией жизнь отошла в область городских легенд. Иногда они списывались в соцсетях и созванивались, но о прежней близости никто из них уже не помышлял. Через год после переезда Андрея Цинтия – больная одиночеством и разочарованная ходом своей жизни – покинула бывшее супружеское гнездо и поселилась на улице Левицкого, в старом австрийском доме с вечно холодными стенами и неприветливыми соседями.