Читать книгу Исповедь «иностранного агента». Как я строил гражданское общество - Игорь Евгеньевич Кокарев - Страница 3

Кто такие эти мерзкие «иностранные агенты» Путина? Вот, например, я. Расскажу, откуда они берутся.

У каждого свой путь. Мой – от бескомпромиссного homo soveticus, большевика Павки Корчагина из обязательного для чтения романа Островского «Как закалялась сталь» до политкорректного диссидента безвременья загнивающего социализма, дожившего до его распада и познавшего краткое счастье социального творчества на постсоветском пространстве, быстро заболоченном гниющими остатками имперского сознания. Эйфория перестройки родила иллюзию, что путь к свободе и демократии будет легким. Но реформы завязли по уши в неосушенном болоте прошлого.

Не гоже завершать путь с клеймом «иностранного агента» и «пятой колонны» в стране, которой была отдана сознательная и довольно активная жизнь. Шкуру-то я спас, став эмигрантом из путинской России, а вот душу… Душу еще надо отвоевать у времени, пошедшем вспять.

В голодном послевоенном детстве мы были счастливы щенячьей радостью одесских мальчишек, у которых весь мир в книгах и в дальних рейсах на белоснежных лайнерах. О, это легкое Черное море, зеленоватое у заросших мидиями осколков скал! Совсем иначе и пахнет и смотрится тяжелый пояс океана, охвативший землю от берегов солнечной Санта Моники до Желтого моря и Владивостока, где укрывала нас с сестрой мать в лихую годину той страшной войны.

В хрущевскую оттепель мы жили уже иначе, чем наши насмерть запуганные родители. Шестидесятники – нам имя. Оттаивали, оживали, прозревали, но все еще очаровывались революцией. Оттепель быстро затерли брежневско-андроповскими тяни-толкай. Подгнившая идеология вела к раздвоению сознания и к утрате смысла жизни. Шестидесятники ушли в диссиденты и им сочувствующие. Сочувствующие лишь ворчали на кухнях, жили по минимуму, стараясь не лгать, не выслуживаться, не стучать, ждать перемен.

И дождались! Пришла свобода, и с ней раскрылась скользкая суть советского гомункулуса, выброшенного на волю. Что с нами сделали большевики? Из какого мы теста? Лопнул железный пояс «дружбы народов», началась жизнь без правил. И без совести. Откуда она у совка, отученного от «абстрактного гуманизма»? Частная собственность? Приватизация? На запах денег пошли бандерлоги. И стали грабить бесхозную страну хуже оккупантов. И в политике, и в бизнесе.

Мне повезло, я увернулся. Потому что… потому что… А почему? Почему простому муравью вдруг захотелось в ноженьки валиться какому-то гражданскому обществу, которого не было ни в школьных учебниках, ни в программах партии? Об этом книга.

Она о том, как жилось при социализме тем, кто пытался думать и верить, кто боролся и искал, находил и не сдавался. Это история о том, как в постсоветской России за справедливую и свободную жизнь боролись те, кому почему-то интересы Родины оказались важней наживы, соблазна яхт, замков и самолетов, кто нашел свое место как раз в том самом гражданском обществе и в социальной сфере, где имели смысл право, личное достоинство, взаимная ответственность, где рождалось подлинное общественное самоуправление.

Это печальная история и о том, как после пролетевшего как фанера над Парижем десятилетия эйфории и легких побед, мы, сеятели разумного-доброго-вечного вдруг превратились из царевны в лягушку – в подлых «иностранных агентов», в «пятую колонну».

Что же случилось, что произошло с моей страной, спятившей с ума? Мое презрение к власти и к ее политической прислуге дошло до тошноты. Я стал задыхаться, когда гражданская жизнь в моей стране снова стала опасной и просто невозможной. А частная… Частному лицу лучше жить там, где не противно. И где можно дышать.

Что такое совесть и откуда она берется, не знаю. Знаю только, с ней шутить нельзя. Можно потерять не только покой, самого себя. Легко переживаются неудачи, даже чью-то ненависть стерпишь, когда твердо знаешь: жил и действовал по совести. По совести подставляли мы плечо под российскую демократию. Мы были там, внизу, где под слоем пепла тлела похороненная большевиками и затоптанная их наследниками русская демократия – русское чеховское земство.

Нас было ничтожно мало для такой огромной страны – тех, кому пришлось взять на себя миссию, не выполненную новой властью. Миссию социального аниматора замордованного общественного сознания, у которого частный интерес задавлен интересом государственным, да еще и гипертрофированным личной властью. Не отрицая государства, мы добивались его десакрализации, продвигая на историческую сцену нового для России посредника между населением и властью – гражданское общество как организованную силу.

И сегодня, оставшись в меньшинстве, мы остаемся верны правам человека, верховенству закона, разделению властей, национальному государству и демократии места. В них будущее России.

Моя благодарность Агентству международного развития США, фонду Форда, фонду Евразии и фонду Ч. С. Мотта. Они помогали делать то, что я считал нужным для своей родины. Много добрых слов хочется сказать моим коллегам и соратникам, всем хорошим людям, с которыми прожита лучшая часть жизни – незавершенное обновление России. Спасибо вам.