Читать книгу Капитан дальнего следования - Игорь Кулькин - Страница 25

Тогда – при их знакомстве – ярко горел выжженный пол разыгравшейся дискотеки, мерцал свет, белыми молниями вспыхивали огни, а вдоль стен, за затейливыми столиками с завитками вырезанных змей и драконов, почти потерявшимися в набегающей темноте, сидели компании. Народ собрался на редкость разношерстный – были и молодые менеджеры, и банкиры, и даже игрок местной футбольной команды – шел разговор о театре. Ночной клуб был полон, и чтобы уместить всех за одним столом, пришлось с боем добывать стулья от других столиков. Один из парней, развязный верзила с татуировкой во всю грудь, выглядывающей из-под рубашки, доказывал, что в наш век театр устарел категорически, а с ним спорила невысокая и пухленькая блондинка, смело выглядывающая из-за своего стакана с ликером. Павел цедил коньяк и прислушивался к спору. Ему была ближе позиция девушки. Когда спор благополучно выдохся, закончившись, как обычно, ничем, Павел подсел к ней и сказал:

– Привет. По-моему, ты права. Искусство ради искусства, все остальное – мираж.

– Ну да. Понимаешь, если во всем прогибаться – а ведь это и имеется в виду… – «Какая она красивая», – подумал Павел посередине ее мысли. – …никакой критики постановка не выдержит. Я это по опыту знаю. Мы ведь ставили и философские, и альтернативные вещи, а все как-то не идет. Так, чего-то мучаемся. А хочется-то результата, чтобы глаза зрителей видеть, когда они нам аплодируют.

– И что же теперь ставите?

– Комедии…

Глаза у нее были удивительные. Они словно смеялись над собеседником, но не зло, а так, по-хозяйски добродушно. Она словно поняла с первого же момента, с первого же взгляда, что Павел у нее в руках, как пойманная рыбка, и спокойно наслаждалась этой мыслью. Через пять минут разговора ее глаза смеялись, и Павел уже чувствовал то нежное блаженство, которое охватывало всякий раз, когда внимание красивой женщины обращалось на него. Говорили они непрерывно. Словно невидимая стена оградила их от компании, они обособились незаметно для прочих, хотя сидели в самом центре. Как посреди бушующего моря остается нетронутым маленький остров, так и их разговор как-то вдруг зажил своей жизнью, и хотя их и отвлекали, и задавали вопросы, эта общая генеральная линия незаконченного разговора оставалась в сознании, и оба к ней немного погодя возвращались. Как-то незаметно Павел рассказал о том, что начал работу в редакции и после двух месяцев работы его оттуда до сих пор не выгнали, к изумлению всех родственников, по самому смелому прогнозу которых его должны были уволить в конце второй недели работы. О том, что ему нравится работа журналиста, и адреналин, и драйв, который в ней присутствует. Он даже о стихах сболтнул ненароком, тотчас же пожалев о такой неосторожности.

– А, поэт, – сказала она, и глаза ее просто хохотали в этот момент, – что же, здорово. Стихи я люблю.

Павел отчаянно смущался своих стихов и ни разу не читал их трезвым. Он с ужасом подумал, что Юля будет сейчас просить прочесть что-нибудь – по древнему обычаю, преследующему поэтов. Но она промолчала, как-то задумчиво глянула на свой пустой стакан, улыбнулась.

– Завтра будет концерт на набережной, – сказал Павел, – хочешь, пойдем вместе?

– Хорошо, – сказала она.

Все собрались как-то слаженно и быстро. Еще минуту назад никто не помышлял об уходе, предлагая продолжать банкет хоть до утра, а тут, словно подчиняясь какому-то инстинкту, вся компания засобиралась, вскочила – и к выходу.

Ночной город был как застывшее облако. Ни звука кругом, ни движения. И только ряд такси, мерцающих желтым светом, молчаливо, таинственно. Юля улыбнулась на прощание. «До завтра», – подумал Павел.

День прошел, как мгновение. Павел не думал о ней, не переживал, он просто чувствовал то настроение, ту ауру разговора, которая теплым комком в душу закатилась. Он даже и не представлял себе, как все будет, когда они встретятся. Это тоже было ново. В былые времена, в предыдущие свидания Павел тщательно репетировал, для себя совсем незаметно, те слова, которые он произнесет при встрече, что скажет потом, когда они присядут на лавочку или будут просто гулять. Эти мысли приходили как-то сами, без вмешательства Павла. Бывало, он сидел и внимательно работал над статьей, не отвлекался нисколько, и вдруг – он уже беседует со своей новой знакомой в кафе. И все так подробно видно – и розовые стеклянные лампочки на потолке, и пятнистую обивку софы, и блестящие карие глаза собеседницы, что кажется, будто и вправду так будет вечером, когда они встретятся. Павел встряхивался, наливал кофе, отчитывал себя внутренне, но через двадцать минут опять – уже в другом баре, но с этой же девушкой они обсуждают итальянское искусство. И так весь день и катится, в миражах и иллюзиях, пока не наступит прохладный, бархатный вечер, и под душистым майским тополем возле старого кинотеатрика, в котором он так часто бывал ребенком, Павел встречался с этой девушкой. Она была в шелковом свитере цвета морского прибоя, она улыбнулась очень доверчиво, вся весенняя и красивая, и все предчувствия рассыпались, как песок, и через десять минут они шли в парк, совсем не предусмотренный в дневных миражах.

А теперь же было по-другому, Павел совсем не думал о Юлии. Написал две статьи за день, был весел и немного дерзок. Оксана на него чуть не обиделась.

– Какой-то ты не такой сегодня, – сказала она, наливая из стремительно закипевшего чайника кипяток, – чего случилось?

– Да так, ничего, работаю, – ответил Павел.

– Ты знаешь, я вчера встретила женщину такую интересную, – говорила Оксана, – она настоящая предсказательница. Рассказала мне все, что со мной случалось за последнее время.

– Развели опять, – сделал вывод Павел, – что говорила-то?

– Ну, про парня моего бывшего рассказала.

– Что именно?

– Да он, говорит, урод полный. Видишь, угадала!

Был щедрый июнь, и за окнами ветерок, словно птица, перелетал с дерева на дерево. Колыхались занавески, и в их плавном реянии было что-то успокаивающее.

Павел встал и прошелся по комнате. Деревянный пол неприятно хрустел под шагами, и Оксана, поморщившись, сказала:

– Не заводи эту музыку. И так голова болит.

На часах было три, разгар рабочего дня. До концерта четыре часа с лишним, и Павел пожалел, что времени так много. Какое-то расслабленное состояние охватило его, и так не хотелось выходить, прерывать этот мерный пульс спокойствия, который он почувствовал с самого утра. Ведь вечером, когда воздух чуть остынет и дремотная жара спадет, он пойдет на набережную и встретит девушку. Павел сам удивился своему спокойствию.

– Ты знаешь, Оксан, – сказал он, – у меня сегодня свидание.

Оксана приподняла голову, чтобы глянуть на Павла через очки. Они у нее всегда были на самом кончике носа, и чтобы взглянуть на собеседника, ей приходилось поднимать подбородок – только тогда очки оказывались на уровне глаз.

– Рада за тебя, – сказала она, – и кто же она?

«А ведь и правда, кто она?», – Павел был слегка озадачен. Стал припоминать события вчерашнего вечера. Разговоры об искусстве. Какие-то пьесы. «Актриса она», – вспомнил.

Оксану этот факт не порадовал.

– Ну-ну, – сказала она, – а где играет?

«А и вправду, где?»

– В театре, – признался Павел.

– Замечательно! – всплеснула руками Оксана, – в самом деле, как странно. Актриса и в театре.

– Ну не знаю, где, – Павел прошелся по комнате, и паркет опять засвистел, – мы вчера познакомились в «Акуле».

– Угу, – сказала Оксана. На ее лице было написано ожидание дальнейших подробностей.

– Ну вот, – Павел попытался что-то изобразить руками, – сидели мы там, общались…

– Чего пили-то? – перебила Оксана.

Павел чуть сбился.

– Я коньяк пил, – сказал он через паузу, – а вообще-то…

– Ну все ясно, – отвернулась к монитору Оксана.

– Чего тебе ясно-то?

– Да под пьяную голову любая подушка пригодится…

– Да ладно тебе. Нормально с ней пообщались. Она очень интеллектуальная.

Оксана засмеялась. Подняла подбородок, посмотрела через очки:

– Актриса интеллектуальная? Ты, Паша, стареешь.

Павел замолчал и присел на подоконник. То изнеженное, благостное чувство, в котором он только что не плавал целый день, рассосалось. Он раздражился немного и думал уже совсем по-другому.

«Как полезно с женщиной поговорить. И чего я размяк, правда? Она на меня глянула два раза, а я перед ней уже на блюдечке, в рот лень положить. Что она за диво такое? Я ли девчонок не видал? Может, и правда старею. Грелку надо купить, бальзамчик какой-нибудь…»

Бодрое настроение вернулось. Не спеша, почесывая подбородок, Павел оглядел комнату. Она была очень простая, обычная редакционная комнатка. В ней было всего два стула, словно гостей здесь никогда не ждали. На эту скудность инвентаря ни Оксана, ни Павел почему-то не обращали внимания. На окне, в солнечной глазури, цвели кактусы. Возле стен, вытянувшись, как призывники, стояли два шкафа, огромные, с хлипкими дверцами. В них хранились какие-то древние газеты, не вошедшие в основной архив. Павел от скуки пытался в нем покопаться, но не нашел ничего интересного. Оксана все порывалась выкинуть этот ненужный хлам, но главный редактор не разрешал.

Стол Оксаны стоял спиной к окну, и она всегда видела входившего, находилась к нему лицом. Это сильно помогало ей в работе – она была большая любительница Интернета и сидела в нем без особой необходимости часами. В рабочее время такие развлечения не поощрялись. Когда заходил главный редактор, Оксана всегда успевала свернуть интернетовское окно, и шеф заставал ее за вполне респектабельным и похвальным редактированием материала. Павел не любил Интернет, и его стол стоял возле входа, так что любой посетитель сразу видел все, что было на мониторе. Из-за этого его преследовала слава трудоголика – кто бы ни вошел, Павел всегда был в работе, и все новые и новые статьи мелькали на мониторе.

«Кстати, надо статью закончить», – подумал Павел. Ему вдруг стало лень все на свете. Он посмотрел вниз. Там копошились какие-то мальчишки, прямо на самом солнцепеке летавшие как угорелые.

– Чего ты там балдеешь? – Оксана заваривала чай, – тебе налить?

– Если не трудно, – пробормотал Павел и медленно сполз с подоконника.

Подошел к столу. На мониторе было уже четыре часа. Вечер был все ближе.