Читать книгу Капитан дальнего следования - Игорь Кулькин - Страница 35

Как-то, гуляя по коридору – разминаясь в предвестии неприятных семинаров, к которым он не подготовился – Павел увидел приколотый к доске объявлений призыв к студентам писать в факультетскую газету. И тема была – банальней некуда – первые впечатления от учебы. Павел посмеялся и пошел дальше – но на семинаре, устав слушать преподавателя, который, к всеобщей радости, никого не стал спрашивать, а рассказал все сам – набросал несколько строк про воодушевленный энтузиазм, который нахлынул вместе с учебой. Постучался в дверь редакции, передал напечатанный лист невнятному юноше в очках – и через неделю обнаружил в газете свои неспелые строчки. Это поразило наповал. Все так легко?.. Следующая статья – про спортсменов, прославивших вуз, – тоже нашла свое место, на третьей странице в подвале. И с тех пор, что бы ни тревожило его – занудный экзамен, нехватка денег, невосприимчивая любовь – все проходило мимо, газета стала отдушиной. У него все было как у остальных – пиво в парке, среди елей, между двух дорог, который в народе почему-то называли Бродвеем, бесцеремонье шуток и серьезные, почти научные дискуссии – как настроение ляжет, будто игральная карта – и так каждый вечер, после занятий. А утром – опять в институт, а статьи он писал на лекциях, почти засыпая под голос преподавателя, убаюкивающий, незабвенный голос – и все последние страницы его тетрадей были исписаны этими экспромтами, нашедшимися вдруг посреди пары, в каком-то волшебном сне.

И он нес их главному редактору, и худенькая, милая женщина в очках, всегда приятно улыбающаяся, кто бы ни заглянул на огонь редакционной лампы – читала его страницы, присев за свой стол. И Павел сидел тут же с шапкой в руках – комнатка была небольшая, с двумя столами да тремя стульями, грудой разобранных компьютеров вдоль стены, кондиционером на окне с печально повисшим шнуром. Его не включали даже в самые жаркие дни, он был стар, неисправен, и никто не был уверен, что если он даже заработает, то будет охлаждать воздух. И во всей этой комнате был какой-то аромат творчества, которого было не найти во всем университете. Сюда приносили и репортажи, и стихи, и прозу, и философские размышления – и сколько раз счастливый автор, узнав на газетных страницах свое творение, сразу ставшее каким-то незнакомым и солидным, смаковал его в тишине коридоров, присев на подоконник, и потом шел и показывал всем подряд, смеясь и млея от поздравлений. Какая там звездная болезнь – мания величия просыпалась в момент! И еще долго потом – посиделки в кафе с неизбежными восхищениями, все сложные церемонии обмывания первой публикации, веселье и хохот – все это требовало продолжения, и нередко через месяц раскушавший славу автор уже несет что-нибудь новое, и вновь ожидание чуда, и восхитительные предчувствия – но все будет не так, как впервые. Дебют не повторится вновь.

А редактор всегда была невозмутима, что-то вычеркивала своим красным карандашом, складывала статью в стопку таких же листков, столпившихся в углу стола, говорила:

– Хорошо, Павел, годится. Приноси еще…

И он уходил с приятным чувством – он нужен, о нем помнят. А в другой раз на лекции, утомившись писать чужие слова, открывал последнюю страницу – и там знакомыми буквами зажигались его заголовки, и что-то в них было родное и милое – он писал новое название и уже видел суету букв под аршинным заглавием, и чинный ряд предложений, и плавную точку в конце. Ему нравилась такая жизнь.

И как-то в разгар семестра, свалившись от гриппа, весь замотанный шарфами, он сидел перед компьютером – и писал про выезд факультета на каток, на котором и заболел. Из окна сифонил ветер, он трясся и кашлял, но набирал непослушные предложения и все-таки закончил, сбросил по Интернету – и какими щедрыми показались слова редактора, когда она благодарила его в ответном письме, желала выздоровления. И, едва поднявшись, бледный и слабый, он пришел в институт – и ему в руки попалась газета с его выстраданной статьей. Он присел на лавочку в коридоре, открыл газету и зачитался… Неужели это я написал? Он уже совсем ее забыл и даже похвалил себя за нее.