Читать книгу Капитан дальнего следования - Игорь Кулькин - Страница 26

Вечер выдался пряный и ласковый. Тепло и душно было на улице. Центр города словно впитывал в себя прохладу, и дневной жар уходил. Площадь Павших Героев, на самой окраине которой, у цветастой тумбы с театральными объявлениями, стоял Павел, наполнялась народом, ярким, нарядным. И там и тут встречались пары и, обменявшись улыбками, шли вниз, на набережную. Кто-то стоял один и звонил по мобильному телефону с извечным вопросом к опаздывающим:

– Ты где?

Все вокруг дышало ранним летом, и ровный свет словно стелился над асфальтом. Тихие сумерки наступали. Вдали, у набережной, уже давно шла подготовка к концерту. Диджей разогревал публику: «Город! Поддержим! Громче!!!» На сцене, установленной у подножия огромной лестницы, ведущей на набережную, выступали местные коллективы и певцы. Народ медленно стекался вниз, вот прошел панк с подругой, у которой волосы были синего цвета и чуть отдавали белизной, как выпавший под утро снег. Словно на шарнирах, раскачиваясь походкой и быстро-быстро перебирая слова – так, что различить смысл в их речи было трудно, прошелестели мимо подростки.

Юля подошла незаметно. Только что Павел оборачивался в ту сторону – и никого не было, а сейчас – вот она, стоит, и глаза смеются.

– Привет, – сказал он.

– Здравствуй, – сказала она.

Она была в легком платье, в руке сумочка, в глазах – искорки. Веселые-веселые.

– Куда пойдем?

– Мы же на концерт собирались?

– А-а… Ну, пошли.

Взяла его под руку, и Павел почувствовал ее горячую ладонь у себя на локте. Они подходили к набережной, и плотный, сбитый звук из динамиков словно сокрушал ставший вдруг хрупким воздух, и он рушился, как разбитое зеркало. Народу было много, люди расползались по всем закоулкам огромной набережной – по лавочкам, зеленым склонам, по ступенькам. В серых футболках стояли милиционеры, и только они во всей этой толпе, только они были бледными – все остальное было в цвету. Яркие топики девушек, расписные рубашки парней, пиджаки, юбки, костюмы. Все цвета смешались, и вся эта энергичная масса стремилась вниз, к сцене, которая радугой легла у подножия. Кто-то уже сидел в кафе, которых было не счесть на подходе к набережной, компании сходились и снова растекались, и все двигались, двигались… Они вышли на верхнюю террасу набережной, а внизу звучала музыка, словно эхом шла она по толпе, и люди, уже слегка пьяные, кто от пива, а кто просто от летнего воздуха, подпевали. И атмосфера была как натянутая леска – вот-вот порвется. И музыка лилась. Все громче и громче. Ритм плюс ритм.

Внизу, у подножия лестницы, огромный, беснующийся океан голов. Возле самой сцены, огороженной зеленым металлическим забором, толпа была самая густая, люди стояли плотно и все время отплясывали, хотя танцевать в такой тесноте, казалось, было невозможно. То и дело взлетали вверх руки, хохотали девушки, толпа качалась, как пьяная, и это движение шло вверх – к тем, кто стоял на нижних ступеньках, но быстро затихало, не дойдя даже до второй площадки. Здесь уже не было такой кучной сбитости, как внизу, а еще выше, на третьей и четвертой площадке, было почти свободно, и можно было пройти, никого не зацепив и не толкнув. Павел взял Юлю за руку и медленно повел ее вниз, лавируя между островками веселья, в которых происходило одно и то же – пиво разливали в пластиковые стаканы, царил хохот и какая-то бесшабашность – все то ли прыгали, то ли танцевали, то ли целовались. Все смешалось. Перед глазами плыли улыбки, и так круг за кругом, ступенька за ступенькой. На третьей площадке идти стало труднее, народ уплотнялся, и приходилось протискиваться все ближе к сцене. На второй площадке они остановились. Внизу колыхалось сбитое, как студень, месиво из людей, и оттуда, из этой шевелящейся толпы, выныривали то девушка с зеленым кольцом в носу и витиеватой стрижкой, то бритый наголо парень в ширококостных черных очках, то облепленная веснушками девочка-подросток с бесшабашной пустотой в глазах и исчезали, чуть мелькнув перед глазами.

Рядом захохотали так, что казалось, рухнут фонари, стоящие на перилах лестницы. Павел обернулся – три парня, все одинаковые, стриженные под ноль, и две девушки, уже пьяные, которые держались за бутылки с пивом и за парней, и только поэтому, казалось, не падали. Рядом с ними целовалась пара, парень в очках, с коротким черным ежиком на голове и девушка-мулатка, чуть видная из-за его плеча. У нее большие черные глаза, и она смотрит удивленно, будто не понимая, ни где она, ни что с ней происходит… Но парень отник от нее – и она улыбнулась роскошной русской улыбкой. Как стихийное бедствие, лавиной скатилась вниз компания молодых девчонок. Одна из них пролетела прямо между Юлей и Павлом, толкнула их, извинилась второпях и рухнула вниз, в толпу. Еще несколько минут ее светлая макушка мелькала, пробираясь к сцене, а потом исчезла где-то возле ограждения – наверное, облокотилась на забор и кричит что есть силы что-нибудь ласкательно-доброе. Их толкнули еще раз – на этот раз парень, пять минут назад бежавший наверх с побелевшими от нетерпения зрачками, возвращался назад спокойный, вальяжный. Пивом он затарился так, что одна бутылка все норовила сорваться и бесследно исчезнуть в этой неразберихе, но парень держал крепко, и его компания уже ревела от радости, завидев его с таким драгоценным грузом.

Концерт все не начинался. Народ разогревали местные знаменитости, которых никто не знал, но это совершенно празднику не мешало – музыка гремела, общение шло вовсю, и кто именно там мельтешит на сцене – так ли это важно? Обещали Жижерину – что ж, подождем.