Читать книгу Хаос - Илья Чернецов - Страница 12

Сегодня на завтрак каша.

Наши повара превосходно готовят кашу. Несмотря даже на то, что это каша для персонала, они делают её настолько вкусной, насколько это возможно. У нас работают по-настоящему хорошие повара.

Помимо того что каша отлично приготовлена, она ещё и сама по себе идеальная еда. В ней есть все необходимые организму элементы. Больше, чем в какой-либо другой еде. Химически каша богаче любого другого блюда. Она – лучший строительный материал для тела. И это чувствуется во вкусе. Когда ты ешь кашу, то ощущаешь, как твой организм говорит спасибо. Это значит, что параллельно с наличием в каше пользы в ней нет вредности. Ведь тело не обманешь.

Вообще, большой плюс моей работы – это каши и супы. Супы и каши жизненно необходимы. А готовить их на съёмной хате мне как-то не удаётся. Я не могу готовить кашу в квартире, где снимаю лишь комнату. То есть физически – могу, но торчать за плитой на кухне у чужих людей для меня не совсем приятно. Поэтому я благодарен своей работе как возможности нормально питаться.

Кроме того, это бесплатно. Что тоже немаловажно. Так как больше свободных денег.

Ещё на кухне меня ждут горячие белые булочки с хрустящей корочкой. Их пекут наши пекаря. Эти булочки очень мягкие и плотные внутри и хрустящие снаружи. Но хрустящие не так, чтобы царапали нёбо, а как бы рассыпающиеся. Такая булочка – отличное дополнение к каше.

В ресторане пусто, так как утро – завтраки закончились, обеды ещё не начались. Отличная каша, отличные булочки. Ничто не мешает мне пойти и получить немного гастрономического удовольствия.

Внимание – Гриша!

Я не хочу у него отпрашиваться. Я не хочу подходить к нему и спрашивать:

– Гриша, я пойду поем?

В самой фразе нет ничего особенного. И нет ничего сложного в завтраке. Предупредил менеджера – позавтракал. В случае с Артёмом и Андреем это всегда так:

– Артём, я пойду похаваю.

– Давай.

Ушёл.

– Андрей, я пойду похаваю.

– Давай.

Ушёл.

– Гриша, я пойду похаваю.

– Ты так отпрашиваешься?

Бляяяяя… Твою же мать.

– Я не отпрашиваюсь. Я иду есть завтрак, который входит в мой соцпакет.

– То есть ты ещё и не отпрашиваешься? Ты вот так просто бросаешь бар и идёшь есть?

Вот она – его постоянная апелляция к должностным обязанностям. Именно к тому, что даже отдалённо никак не связано с причиной, по которой он мешает мне жить – самоутверждением.

Тут я должен сказать волшебную фразу:

– Присмотри, пожалуйста, за баром, если тебе не сложно.

Я могу попросить миллион других людей и не испытать унижения. Но когда мне приходится просить Гришу, я чувствую, что отсасываю у него.

Ещё есть вариант волшебной фразы «сразу»:

– Гриша, можно я пойду поесть?

Стоит произнести слово «можно» – и получится закрыть диалог с одной фразы.

Гриша, можно? Ты, ёбаный дегенерат, позволишь мне поесть? Мне, беспонтовому уёбку, ничтожеству, всего-лишь-бармену? Пожалуйста, я прошу тебя.

Блять!

Каждый раз, когда я прошу его о чём-то, он ощущает победу надо мной. Это не паранойя. Это видно. Он сияет от радости, от ощущения себя доминирующим надо мной.

Как это вообще укладывается в его голову, что если он искусственно создал ситуацию, при которой я вынужден либо просить, либо увольняться, либо быть уволенным, и я сыграл по его правилам, он меня в чём-то победил? Как? В чём победа? Ты всё тот же чмошник, а я всё тот же отличный парень.

Нет, я не буду доставлять ему удовольствие. Через полчаса Гришу сменит Андрей. Я скажу ему:

– Андрей, я пойду похаваю.

Андрей скажет:

– Давай.

И всё.

Дерьмово то, что каша подостынет. А я люблю свежую.

Да, вот так. Я не ем при Грише. Я ущемляю себя в этом. Либо в этом, либо в гордости. Не могу сказать, что я чрезвычайно гордый тип. Мне просто поперёк горла унижаться перед кем-либо. В случае с Гришей просьба – это унижение. Да и какая, нахрен, может быть просьба? В любом ресторане у бармена есть завтрак, обед и ужин за счёт заведения. Повара специально готовят для персонала. Какая-то часть еды на кухне приготовлена конкретно для меня.

Я не должен просить об этом. Требование просить – его личное желание. Но мы с ним работаем рядом не потому, что у него или у меня такое личное желание. Нас связывает тупо одно и то же место работы. Будь моя воля – я бы с ним рядом не остановился на улице, видя его умирающим. Но так вышло, что мы работаем в одном месте.

Он выставляет ситуацию так, как будто нет ничего особенного в том, чтобы я его просил. Вроде как это нормально. Он же менеджер. Но он прекрасно знает, как неприятно мне его просить. Что это идёт вразрез с моей совестью. И наслаждается тем, что доставляет мне неудобства. Потому что если я у него не отпрошусь и просто пойду на кухню, будет хуже: Гриша расскажет управляющей, управляющая потребует объяснений. И мне придётся послать их на хуй вместе с работой. Почему? Потому что объясняться, просить, извиняться перед людьми, которые не заслужили уважения – унижение. А мне это дерьмо поперёк горла. Жизнь, в которой есть унижение, лишена смысла. Такая жизнь просто не нужна.

Будь у нас нормальный управляющий, я бы объяснил. Будь наш управляющий нормальный мужик с типичным здравомыслием – я бы объяснил. И он бы понял. Потому что я встречал огромное количество нормальных управляющих. Нормальный управляющий сказал бы:

– Гриша, отъебись от бармена и займись своим делом.

На этом бы всё и закончилось.

Но наша управляющая – молодая пизда. Которую ебёт Гриша. Они – два пустых места, нашедшие друг друга.

А ещё у меня сегодня день рождения. Сегодня мне 27.