Читать книгу Нечто - Илья Чернецов - Страница 13

У Дениса есть опыт съёмок и знакомые актёры. В графе его интересов в «ВК» сейчас единственная фраза – «Илья Чернецов». Она появилась через три дня после нашего знакомства. Всю техчасть по съёмке фильма Денис взял на себя, с меня – арт-часть. Мы знакомы неделю.

У меня есть эпический сценарий на 4 часа и роуд-муви на полтора. У меня нет сценария на 3—5 минут и готовой идеи. Так что пишу с нуля, отталкиваясь от вводных:

Герой. Регнер – крепкий парень среднего роста, с короткой рыжей бородой и здоровой башкой, как у Тактарова. Локация – шиномонтаж. Сцена – работники шиномонтажа взрывают пластиковые бутылки.

Это три условия, которые предложил мне Денис. Регнер – его друг-актёр, шиномонтаж – доступная им обоим локация и взрывание бутылок – развлечение шиномонтажников, которое видел Денис.

Подробности мне, в общем, не интересны. Регнер – это имя, фамилия или прозвище, что он умеет, как выглядит шиномонтажка и на кой хрен ему сцена с взрыванием бутылок. Я просто сажу своё тело за клавиатуру, и через полчаса у меня есть классный сюжет:

Болт (его играет Регнер) работает в шиномонтаже. И его это достало. Наглый босс, манерная кассирша, которая выдаёт зарплату как из своего кармана. Тупые коллеги, слушающие угрюмую музыку и целыми днями обсуждающие бои известных боксёров.

– Га-га-га-га… – Молодец пытается произнести фамилию Гатти.

– Успокойся уже, – Бодрый осекает Молодца.

Я придумал персонажа и назвал Молодец. Это заикающийся парень, ничего из себя не представляющий. Just for lulz))

Болта достало быть здоровым мужиком, который физически и ментально может диктовать свои правила, а вместо этого подчиняется. Его терпению пришёл конец. Он силой забирает заработанные деньги у кассирши и…

Просирает их на первой же разводке. Группка мошенников разводит Болта на все бабки, которые он забрал в шиномонтажке. Болт приходит на рынок купить своей подруге цветы, и его разводят на макгаффин.

Это такой киношный приём: штука, которая непонятно что, но оно всем нужно. Самый известный макгаффин – это чемодан с жёлтым светом в «Криминальном чтиве». Тысячи людей по всему миру гадают – что было в том чемоданчике. Кто-то говорит деньги, бриллианты, душа Марселласа Уоллеса. В пользу последней версии некоторые приводят доказательство – пластырь на шее Марселаса. Типа через шею кто-то вынул его душу, а дырку заклеил пластырем.

Там был макгаффин. Понятие, придуманное Хичкоком.

– Неважно, что это за вещь, главное, что все хотят ею обладать, – так сказал Хичкок в интервью после фильма, в котором впервые в истории кино появился макгаффин.

На самом деле его придумал не Хичкок, а Ангус Макфлай, сценарист. И просто чудо что за светлая голова! Придумать штуку, которая ничто, по сюжету все хотят ею обладать, а зрители не только ведутся, но даже пытаются разгадать – что это? Мало того, что это закрывает вопрос с мотивацией персонажей, так ещё и создаёт длиннющий шлейф поклонников, которые, сами того не понимая, продвигают фильм, ища несуществующий ответ и рассказывая о фильме всем подряд. Гений.

Мой макгаффин – это коробка, из которой исходит фиолетовый свет при открывании крышки.

Я сидел и думал – на что такое можно развести Болта? Ведь он здоровый, умный парень, способный на поступок. Если там материальная ценность – он будет меркантильным. Реликвия – замороченный. Сентиментальность – нытик. Я не хочу окрашивать героя во что-то конкретное, наделять его слабостью. Он – нечто самодостаточное. Свободная энергия, действующая в моих интересах. И я придумал – коробка с фиолетовым светом.

Болт купил подруге цветы, к нему подходит женщина и говорит:

Тётка:

– Молодой человек, не могли бы вы мне помочь?

Болт:

– Вообще я для того здесь и хожу. Каждый день выхожу на улицу и ищу, кому бы помочь. Это шутка. Что нужно делать?

Тётка:

– Просто подсказать. Это особенная вещь. Если не взять сейчас, потом не получится. И вот я волнуюсь, как бы меня не обманули. А вы посмотрите и скажете мне – брать или не стоит.

Болт с Тёткой подходят к Исусику, продавцу. Исусик показывает коробку с фиолетовым светом, и уже Болт хочет её купить, потому что эта срань его завораживает. Исусик предлагает перебить цену тётки и готов отдать тому, кто больше заплатит.

Исусик:

– Поймите меня правильно, мне нужны деньги, а обижать кого-то я не хочу. Вы предложите свою цену, а вы – свою. Кто больше даст, того и вещь.

Болт перебивает цену Тётки, положив сверх того, что он забрал в шиномонтажке, свой перстень.

Отходит, открывает коробку, а света нет. Он несколько раз открывает коробку, света нет. Болт понимает, что его нагрели, возвращается, а там Тётка с Исусиком и Гопниками. Они заодно. Болт наседает, Гопники уводят его и нахлобучивают.

Дома подруга Болта успокаивает его, но он не слышит, его внимание в фокусе: месть.

Инга:

– Котик, главное – мы, остальное неважно.

Болт:

– Они кинули меня, понимаешь? Кинули! Им все и всегда сходит с рук. И это – ненормально!

Инга:

– Котик, ты как-то успокойся. Ты ничего не сделаешь. То есть никто не застрахован, и дело не в тебе. Любой может попасться.

Болт уходит в себя, разговаривает с собой в зеркале, как в «Таксисте», и готовит план мести.

Болт в зеркало:

– Ты хочешь сказать – каждый за себя? Как в джунглях? Тогда все в порядке. Если каждый за себя – я согласен. Если никто не хочет заниматься моей безопасностью, так ею займусь я. У вас все нормально? Так и у меня нормально.

«You wanna play ruff? Okay, say hello to my little friend!» Tony Montana.

Болт выходит на первый экшен. Он выслеживает Гопников и мочит. Прям в мочу лицом. Они отливают где-то в подворотне, он их ловит, избивает и окунает лицом в мочу.

Приходит домой перерождённый в народного мстителя, его уже не остановить. И даже подруга в костюме Красной Шапочки его не интересует.

Инга:

– Большой Серый Волк! Я потеряла пирожки. Ты меня накажешь?

Но ему по фигу.

Инга:

– Ты никогда не был равнодушен к Красной Шапочке. Что с тобой?

Болт закрывается в комнате и готовится к настоящему экшену.

Он натирает ваксой чёрный плащ, достаёт свои армейские ботинки, врезает нож в молоток. Да, я придумал оружие Болта – молоток, с обратной стороны которого выскакивает лезвие.

Подруга тем временем идёт на кардинальные меры: чтобы отомстить Болту, она идёт на вписку – бухать и трахаться.

Болт надевает чёрный плащ, высокие боты, выслеживает Исусика и приходит к нему домой.

И тут начинается экшен.

Болт стучит в дверь Исусика.

Исусик:

– Кто там?

Болт:

– Сантехник. Вы затопили соседей.

Исусик (взволнованно, открывает дверь):

– Как затопил? Чем затопил?

Болт:

– Кровью.

Болт бьёт Исусика ногой в грудь. Тот влетает обратно в квартиру.

Подруга тем временем танцует на вписке. Потом она трахается с несколькими парнями и девчонками вперемешку с экшеном, который творит Болт.

Исусик пятится и заползает в комнату. Болт заходит за ним, а там…

Ребёнок в колыбели.

Оказывается, что у Исусика умерла жена, остался ребёнок, больной, лекарства стоят дорого, а Исусик школьный учитель. И типа жизнь толкнула его обманом находить деньги на ребёнка.

Болт решает просто забрать деньги и уйти. Исусик отдаёт деньги.

Болт:

– Перстень.

Исусик:

– А, перстень? А перстень не у меня. Я сейчас позвоню – его принесут.

Исусик кому-то звонит, через какое-то время стук в дверь. Болт выходит на площадку, а там куча парней в кожанках, с кастетами и битами. Как в «Олдбое». А у Болта молоток с лезвием. И эти парни зря такие самонадеянные…

Болт с особой изобретательностью мочит парней и возвращается к Исусику, выбив ногой дверь. Тут я оставляю трэш на усмотрение зрителям и не показываю, что Болт сделал с Исусиком.

Следующим планом Болт выходит из подъезда с дитём на руках. По локоть в крови, белое одеяло, в которое завёрнут ребёнок. Он тоже в крови, кровь капает на ступени. Конец.

Офигенно я завернул! Тут и реализм, и цитаты, и харизма, и костюм, и постмодернизм. И концовка как олицетворение пропаганды «разумного насилия» в поп-культуре, когда хорошие парни могут что хотят делать с плохими парнями, но это нормально, потому что они хорошие парни.

Что может делать парня более хорошим, чем ребёнок на руках? А сам ребёнок ещё и как уничижение бездушности культуры, не гнушающейся эксплуатировать детей в своих корыстных целях. Ну тонна смыслов, куча экшена и откровенный секс. Топчик!

– Офигенно! Просто бомба! Ты долбаный гений! – говорит Денис.

– Ну кайф. Погнали? – говорю я.

– Понимаешь, у тебя довольно много динамичных сцен, с кровью. Это не так просто сделать технически. Я в восторге от твоего сценария, ты большой творец… – начинает Денис свою постоянную срань, которую он прогоняет актёрам, потому что считает, что они все ранимые и с ними нужно как с дурачками.

Денис падок до пафоса, одежды типа бархатного синего пиджака и побрякушек.

– Актеров нужно готовить, они как дети, их нужно воспитывать, – так любит говорить Денис.

Частенько эту же позицию я испытываю с ним на себе. Денису нравится образ гуру, который знает всё обо всём и планомерно добивается от каждого нужного результата. Образ, ему нравится этот образ.

– Мужик, давай без этого, – говорю я. – На меня это дерьмо не действует. Я могу, конечно, поддержать твою игру, чтобы тебе было комфортно, могу сделать вид, что ведусь. Но, чувак, мы же взрослые люди. У тебя вон уже волосы на груди. Давай прямо – снимаем?

– Конечно! Это офигенный сценарий! Давай снимем это! – говорит Дэн.

– Ну погнали. Давай своего Болта, давай своих актрис, и камера, мотор, экшен! – говорю я.

– Да, мне нужно будет провести пару кастингов, – говорит Денис пространно, как бы глядя в сторону. Сама по себе фраза не самая пространная в рейтинге пространных фраз. Именно он говорит её пространно, туманно, обтекаемо. – Они такие все ранимые, эти актёры, такие творческие. Их нужно подготовить…

***

Прошла неделя. На протяжении которой мы продолжали разговаривать о кино, постмодернизме, раскрепощении через искусство. И совершенно не делали никаких действий к съёмке.

– Ну ты чё там? Подготовил? – пишу Денису в «ВК».

– Да, три актрисы уже смотрят «Таксиста», – отвечает Денис.

– Чёрт, чувак. За неделю ты добился того, что они смотрят фильм, который могли бы знать наизусть, если бы реально любили кино? Целую неделю? – офигеваю я.

– Ну это актёры, они очень трепетные. Им нельзя всё рассказывать с ходу. Их нужно подготовить, – отвечает Денис.

– Ладно, хрен с ним, давай начнём с твоим Регнером, – пишу я. – Давай найдём локации, порепетируем там. Я могу читать за женские роли.

– Илюх, ты же талантливый писатель. Наверное, самый талантливый из всех знакомых мне современников, – начинает умасливать Дэн.

– Сосать друг другу концы – это, конечно, приятное занятие, но давай к делу – о чём речь? – спрашиваю я.

«Сосать друг другу концы» – это выражение, которое я взял от Дениса.

– Ты же можешь написать сценарий попроще? – предлагает Денис.

Приехали.

– Я могу написать любой сценарий. Но зачем? Тебе же понравился «Кол», – настаиваю я.

– Там очень много экшена и реквизита. На это нужно очень много ресурсов… – отмазывается Дэн.

Раскрылся. Как-то я смотрел одно видео, в котором старый чел говорил, что интроверты всегда говорят фразами, которые можно интерпретировать по-разному.

Когда нормальный экстраверт типа меня говорит: «Этот парень мудак».

Нормальный интроверт говорит: «У этого в целом приятного во многих отношения человека, кажется, довольно часто проскакивает в речи необъективная оценка обстоятельств, что по-своему, конечно, интересно».

То есть не то чтобы Денис специально говорит туманными фразами, а это какая-то полуфизиологическая особенность его личности. Он не может иначе. Он рождён мудаком. Кроме шуток. Это как родиться альбиносом или прогериком. Вот он родился мудаком.

– Короче, этот сценарий сложно снять, и ты съезжаешь? – спрашиваю я Дениса.

– Я бы не стал рубить с плеча. Ты очень экспрессивен. Это, конечно, отличное качество для достижения своих целей. И оно, конечно, сослужит тебе хорошую службу, если ты усвоишь кое-что… – говорит Денис.

Неужели получится узнать у него что-то конкретное? За то время, что мы занимаемся моим фильмом, мы только и делаем, что разговариваем об околокино, а самим кино не занимаемся даже около.

– Хорош. Давай. Что там? – говорю я, готовый снова написать другой сценарий.

– Если ты научишься усмирять свою неуёмную страсть к действию, то научишься получать от жизни то, что она тебе готовит, – говорит Денис «истину», которую я называю «вода».

Мой батёк часто советует: «Обожди. Потерпи. Дай время».

Мой батёк до сих пор чего-то ждёт. Я уверен: он умрёт, так и не дождавшись. Потому что не ждёт чего-то конкретно. Это стиль жизни – ни к чему не стремиться. А чтобы окружающие не считали тебя плесенью, есть отличная отговорка: «Я жду своего часа. Всё придёт».

Не придёт.

У Фрейда есть тест. Состоит из восьми вопросов. Один из них:

«Ты идешь по пустыне – впереди стена. В ней маленькое отверстие, за которым оазис. Что будешь делать?»

Я в своё время ответил так: «Посмотрю в дырку, суну палец, перелезу через стену, сломаю её».

Когда я прочитал, о чём говорят ответы, то дал и маме, и батьку пройти этот тест.

Батёк ответил так: «Присяду, пережду».

Ответ на этот вопрос символизирует основную жизненную стратегию. Лично у меня в голову не укладывается, на кой хрен сидеть возле стены в пустыне и чего-то ждать.

Да, я понимаю, и более того – знаю наверняка, что моё бесконечное движение, неуёмность сделали меня тем, кто я есть, – сотни профессий, в которых я не профессионал, сотни начатых и брошенных проектов, бесконечный океан разочарований и зашитое сердце. Ах да, ещё и левая грудь меньше правой. Не знаю, что там со мной делали, но они зашили мне грудь так, что теперь левая меньше правой по объёму.

Так вот, я знаю, я понимаю, что мой способ жить убивает меня и внутри, и снаружи быстрее естественного износа. И я сознательно его использую. Он самый классный!

– Дэн, я не буду ничего усмирять. Я кайфую с себя и моего способа жить. Ты хочешь более простой сценарий? Чтобы было меньше экшена? Ну смотри, можем сделать что-то в псевдодокументальном реалистичном стиле. Чтобы вообще без экшена и камера может быть любой. Сфокусируем всю драму на принимаемых решениях, сделаем кайфовые диалоги, – предлагаю я.

– Вот это я называю мастер! С большой буквы. Давай! Давай псевдодокументалку, – радуется Денис.

Ну ок. Напишем.