Читать книгу Нечто - Илья Чернецов - Страница 14

Ночь. Стол. Ноут. Я сижу в квартире один. Окна открыты. Приятно шелестит листва на высоких деревьях, весна. В комнате комфортная прохлада с улицы. А в моей голове шестнадцатилетняя девушка и девятнадцатилетний парень.

Трахаются.

Нет. Их двое. Парней. Они спускаются в подземку, обсуждая Машу. Её будут звать Маша. И они идут к ней, чтобы развести и оттрахать её в два смычка. Как в старые добрые времена. Как мы с Цуриком. Класс.

В мире, который снаружи меня, секс – это нечто ценное, полусакральное и неразрывно связанное с любовью, ответственностью, взятой на себя за другого человека, с жертвенностью в каком-то роде.

В мире, который внутри меня, секс – это физиологическая потребность, удовлетворяемая довольно простым способом. Это скопление большого количества нервных окончаний на половых органах, посылающих сигналы удовольствия в мозг в результате трения слизистых.

В моей интерпретации позиция мира к сексу – это валюта, ресурс, как морковка перед ослом. Способ приручить мужика, сделать мулом и способ сделать бабу наживкой. Позиция мира к любви – это способ продлить порабощение на максимально долгий срок. И ответственность – это способ сделать из объединения мужика и бабы ферму по созданию, выращиванию и подготовке новых мулов и наживок.

Так что мои герои сначала надругаются над сексом, потом над любовью и на концовку – над институтом брака. В два смычка. Как в старые добрые времена.

Когда мне было 20, я трахал некоторых тёлок по разу. Тех тёлок, у которых в головах были белоснежные простыни, фата и розовые розы, я трахал по разу, выражая тем самым протест пропаганде. Они влюблялись, писали сообщения, звонили, плакали, забивались дома в угол. Мне приятно, когда красивая, нежная, наивная и пропитанная пропагандой девушка плачет. С одной стороны, я испытываю угрызения совести, с другой – удовольствие. Совесть, мораль, добропорядочность – всё это дерьмо всунуто в меня системой, желающей от меня одного – впахивания на её благо. Лично я испытываю ментальное удовлетворение, нарушая правила системы. Девочки – наверное, самое сильное правило.

Кто-то скажет – ну они же не виноваты. Кто-то такой же, как они, – согласный с собственным рабством. Добровольно отдавший собственную аутентичность и согласившийся носить ярмо дальше. Когда тебе 5, это нормально – ты ещё слишком глуп, чтобы осознать что происходит. Когда тебе 15 нужно быть окончательно отбитым куском дерева, чтобы не замечать что происходит. Все замечают, все всё видят. Кто-то не принимает, а кто-то, коих большинство, – принимает. Я никогда не приму их правила. И пока они не поменяют их на нормальные, я буду протестовать против них.

В два смычка. Один в рот, другой в перед.

О! Ещё они замочат её батька. Точно! Они зайдут к ней, позовут в подъезд.

Поцик:

– Маша, ты такая классная, прям конфетка. Давай, выходи в подъезд. Потрещим. Есть тема.

Маша:

– Хорошо, только куртку накину.

А он популярный парень. И она по-любому с ним выйдет. Ведь он топчик, все девочки на районе с него текут. Как они говорят: «Бог красоты».

Конечно, она к нему выходит, как бабочка, летящая на лампочку. Ведь Джастин Бибер, Роберт Паттинсон и Ченнинг Татум не зря получают свои гонорары.

Поцик:

– Короче смотри, такая тема, у меня хата сейчас свободна…

Естественно, он зовёт её к себе на хату, чтобы отшпилить с корешем по всем законам жанра и отпустить на все четыре стороны.

А она, конечно же, против. Она же правильная, она же хорошая, она же сама непорочность.

Прям всю вот эту вот дичь сюда воткну, которая сидит в головах девчонок, напичканных пропагандой. Всё это дерьмо из серии «Я женщина, а значит, я богиня». Она прям так и скажет.

Маша:

– Уважай в женщине женщину!

И крупный план. На весь экран её лицо, с трепетными глазками, нежной кожей, молодым румянцем и старательно скрытым страхом перед существованием в мире зла.

А у Поцика на лице нарисую единственную мысль, посетившую его голову: «Что за хрень несёт эта лунка?».

Поцик:

– Ну я сейчас просто пару раз тебе в печень пропишу. Согласись, не лучшая перспектива.

А тут я добавлю ей характера. Она не будет слабой. Она умеет манипулировать.

Маша:

– Зачем ты такой грубый? Я же девушка. И ты мне нравишься.

Да, да, да, она станет дёргать за тонкие струнки его мужской души. И это сработает. Это всегда срабатывает. Ведь его с детства учили мечтать о Мальвине и благоговеть перед Моникой Беллуччи. А очень сложно вырвать из себя с корнем то, что посажено в детстве и к самостоятельному возрасту занимает мироощущение практически целиком. Ведь если вырвешь это – ничего не останется. Нужно быть действительно отчаянным парнем, чтобы начать познавать мир с нуля своими мозгами в 20.

Поцик ведётся. Ещё как ведётся.

И тут я вставлю первый проблеск собственного ума. Монолог «Почему люди не трахаются?». Прям как «Отчего люди не летают?». Он будет смотреть вдаль через заляпанное плевками окно в подъезде и говорить:

Поцик:

– Да, я хочу тебя. И что? Разве есть на Земле место где люди не трахаются? Этого все хотят. И ты тоже. Я простой пацан и говорю как есть: Маша, ты нужна мне.

А тут выходит её батёк и кидается на Поцика. И тут, а тут, а там… Музычка из «Забавных игр» и мочилово. Кровища. И заваленный батёк на лестничной площадке.

Кайфовая группа в саундтреках у Ханеке. Не только в «Забавных играх». Naked city часто у него встречается. Потрясающий саунд, абсолютно самобытный и до головокружения глубокий.

Потом Поцик идёт в квартиру к Маше, сообщает ей, что убил её отца, и трахает. А трахаться они будут в стиле «Мой личный штат Айдахо» – без движения. Мне нравится эта фишка: Замершие в фак-позе голые тела на пару секунд, и чтобы продолжали дышать, чуть-чуть чисто физиологически двигаясь. Чисто номинальный секс. Не для удовольствие, а ради обозначения привязанности. Ровно из современной культуры. И музычку туда возьму Nookie. Огонь. Такая тонкая вещь!

«I did it all for the nookie

Come on

The nookie

Come on

So you can take that cookie» Limp Bizkit.

Какой-то американский тип сделал кавер на Nookie Limp Bizkit в стиле Фрэнка Синатры. И в сам этот кавер уже вложен стёб над тем, как система использует оружие против неё средством манипуляции в собственных интересах, делая протест попсой. Кроме того, эта песня звучит задорно и приятно любому уху, даже слуху распоследнего быдлана. А nookie на американском сленге означает «трахаться». Смыслов прям тысячи, в тысячах плоскостей одновременно. Совершенно пронизывающая своей многомерностью сцена, никто не поймёт. А если кто-то вдруг поймёт, я вдруг узнаю, что у мира есть шанс.

А потом они лежат и курят. Тут я выражу всю красоту курения с девчонкой после секса, чисто ради эстетики.

Маша радуется, что теперь квартира её, быстро берёт пацана в оборот и вешает на него все свои женские хотелки. А он, баран, соглашается, оправдывая это для себя тем, что:

Поцик:

– Кажется, я понял, что значит любовь с первого взгляда. Вот я раньше не верил, а теперь поверил.

Занавес. Всех отодрал. И наивность, и невинность, и семью, и родителей, и женское, и мужское. Всю эту вашу пропаганду. Надругался и плюнул сверху.

Кайф. Топчик. В лучших традициях Тарантино: сказал всё, что хотел, и умные легко прочтут между кадров. А для тупых просто угарное зрелище, просто по приколу. Если бы у меня стоял на мужчин, я бы дрочил на это ноу-хау: простой, понятный экшен с остроумными диалогами и тотальное распесочивание современной культуры в подтексте. Гениальное изобретение гениального режиссёра: тупые кайфуют с экшена, не напрягая голову, умные читают смыслы, а автор и при бабках, и высказался.

Теперь только снять. Нет, Дениса в эту движню я не впишу. Он не стоит этого сценария. Человек-изваяние, стоящее на полке и заботливо протираемый от пыли женщиной с детьми, брошенной мужем и слишком не желающей напрягать хоть немного голову, чтобы исправить своё дерьмовое положение.

Сниму сам. Только пока не знаю как.