Читать книгу Нечто - Илья Чернецов - Страница 17

Уже почти месяц я живу в двушке на Рижской. Снимаю место в комнате с каким-то парнем, который постоянно работает, и я видел его всего дважды. В соседней комнате живут парень с девушкой. Обычные люди с кредитным телефонами.

«Люди с кредитными телефонами» – это такой тип личности. Они хотят всё иметь, но у них нет ни на что денег. И зарабатывать они не хотят. Большинство потребительских кредитов в мире взято такими людьми. Если ты к чему-то стремишься, делая каждый день хоть маленький шаг на пути к цели, тебе не о чем поговорить с ними. Багаж их знаний составляет сумма просмотренных сериалов и подобного бесплатного контента, который льётся отовсюду: мемчики, жизнь знаменитостей, мировые манипулятивные новости, сеющие хаос и панику среди тех, кто не готов мыслить самостоятельно.

Когда живёшь с такими людьми, они постоянно завязывают разговоры. А говорить с ними не о чем: ты достигатель, они прожигатели. Но избежать разговора не получится. Они вечно лезут со своими:

– Как дела?

– Слышал про Васю Степного и Варю Лесную?

– Знаешь, а рубль падает. Что делать?

И еще миллион вещей, на которые они не способны повлиять, но «Это же важно!».

Мало того, что ты по-любому пересечёшься с ними где-то в квартире, так ещё и почти каждый вечер они оккупируют крошечную кухню с пивом и чипсами. А главное – если ты занимаешься рядом с ними хоть чем-то, кроме прожигания времени, – они тебе мешают. Это их святой долг – не дать хоть кому-то хоть что-то создать.

– Ребята, я тут кино снимаю. Оно без бюджета, делаем за свой счёт, а денег толком нет. Вы не будете против, если я буду репетировать в своей комнате? – спрашиваю я «кредитчиков».

– Мы только «за!», кино – это круто. Мы сами киноманы. Каждый день смотрим какой-нибудь фильм. А в своей комнате ты можешь делать вообще что хочешь, мы так же, как и ты, снимаем комнату, – отвечают они мне чуть ли не в один голос.

На следующий день мы репетируем, Серёжа в образе читает Лене монолог:

– Почему люди не трахаются? – говорит Сергей и драматично смотрит в дверь, там типа окно.

Дверь открывается. В проём всовывается голова соседки «кредитчицы»:

– Ребята, а можно поменьше пошлости?

И так через каждые пятнадцать минут:

– А можно потише?

– А можно не стучать?

– У вас всё нормально? А то шорох какой-то странный.

– Это одежда шуршит на теле, когда тело двигается, – говорю я, не скрывая презрения.

– А можно без сарказма?

В итоге я полностью забиваю на соседей, команде говорю поступить так же. Мы репетируем, не обращая внимания на реплики «кредитчиков», а местами и открыто игнорируя:

– Кто здесь? – говорю я на очередное «а можно?».

Отношения с соседями окончательно испорчены.

Мои сцены с Серёгой мы репетируем где угодно, только не у меня: на улице, в магазинах, в парках. Репетируем, просто гуляя, а гуляем мы часто.

Едем в метро:

– Смотри, короче, расклад такой – я её развожу… – говорит Серёга свою реплику.

– Не разведешь, – говорю я свою реплику.

– Ты давай завязывай. Вот так, – Серёга щёлкает пальцами, – на раз-два. Короче, развожу, начинаем с ней дела делать, а ты такой типа: «Во-от, я то-оже хочу», – ну она уже заведется и такая типа: «Давай, че». Я тебе говорю: «Пройдет, как пирожок через сраку».

– А зачем в сраке пирожок? – произношу я реплику Хохла, моего персонажа.

– Ты в натуре чумной! В обратку выходит, – произносит Серёга реплику Гопника.

– Какую обратку? – спрашиваю я с лицом, выражающим крайнюю заинтересованность.

– Ты жрешь пирожок, а он потом выходит в обратку. Через сраку, – говорит Серёга.

– А-а-а, – убедительно «понимаю» я.

– Давай, соберись. Короче, развожу и даем жару. Понял, да? – завершает «сцену» Серёга.

Серёжа в олимпийке с одной полоской, на моей – три, оба лысые. Репетиция прошла на ура – на нас смотрят как на гопников, которые едут разводить девчонку на DP. Взрослые тёти презрительно морщатся.

***

Снимаем первый эпизод. Подтянулся знакомый Коновалова, Иван. На бэтмобиле: чёрной «Приоре» со значком Бэтмена вместо шильдика. Ваня появился случайно – приехал посмотреть на киношную движуху чисто из интереса. А оказалось, что без него мы бы не сняли:

Аккумуляторы для техники, которые привёз с собой Дэн, довольно быстро разрядились. Осветительные приборы вообще не работают на аккумуляторах. Позарез нужна розетка. Мы снимаем в одной аутентичной подземке в районе Коломенской. Я нашёл её, когда ездил к зубному. В сцене мы с Серёжей идём по подземке и разговариваем. Чтобы подсветить нас и снять, нужно в районе пятидесяти метров проводов, четверник и розетка.

Дэн принёс с собой несколько удлинителей, у Вани в багажнике внезапно оказалось ещё несколько. Он припарковал бэтмобиль на тротуаре впритык к подземке, и оборудование получает питание от его аккумулятора. А чтобы он не разрядился, тачка заведена. Да, так не делают, я знаю.

Всю дорогу по подземке ходят люди. Кто-то говорит:

– Молодцы, ребята!

Кто-то:

– Займитесь делом!

А один тип таскается за нами всю дорогу и просит его не снимать. А его и так никто не снимает. На кой хрен нам тратить гигабайты памяти, чтобы запечатлеть ничем не примечательного придурка?

– Не снимайте меня, я сказал! – орёт тип в самом начале подземки в то время, как мы снимаем в середине и камера смотрит в обратную от него сторону.

Я смотрю на Джерри, он сконфуженно мотает головой. «Не-снимайте-меня» крик записался вместе с репликами. А у нас по сценарию его нет. У нас есть диалог Хохла с Серёжей. И вокруг них как бы реальность, а не съёмки кино.

– Ладно, давай ещё, – говорю я. – Дэн, переписываем.

– Мужик, ты достал! Заткнись! – орёт мужику Дэн.

Для Дениса в принципе не свойственно орать, тем более на человека. Этот парень генерирует мир в помещении одним своим присутствием и освещает тьму лучами зарности своей улыбки. Но даже Дэна достал мужик «не-надо-меня-снимать».

Несколько раз я пытался поймать его и накидать подсрачников, несколько раз его пытался ловить Серёга. Безуспешно. Мужик отлично бегает. И возвращается. И орёт:

– Я не разрешал меня снимать!

Когда на остановку рядом с подземкой приезжает автобус, мимо нас рассеянной толпой проходят местные. Им всем интересно, что мы делаем. Нет бы просто идти по своим делам – они все заглядывают в кадр.

Когда я нашёл эту локацию, подземка была безлюдна и аутентична. Я подумал: «Идеальное место!». А прохожие реалистично сработают в качестве массовки. Я упустил тот момент, что, проходя мимо снимаемого кино, каждый хочет заглянуть в кадр – а что там, по то сторону экрана?

Мы с Коноваловым идём по переходу и играем сцену, Дэн снимает, идя спиной вперёд, за ним – Кирилл, страхует Дэна, чтобы тот не упал, Джерри пишет звук, а Костя несёт свет, подсвечивая кадр. «Не-снимай-меня» мужик орёт:

– Не снимай меня!

А рандомные люди суют свои лица в кадр и дают советы.

Записали фразу, пропустили поток с автобуса, записали ещё фразу. То, что в фильме занимает десять секунд, мы снимаем час. В итоге мы решаем вообще не писать голоса, а озвучить на постпродакшене. Светлая мысль, которая пришла ближе к вечеру и позволила полностью снять эпизод за один день.

– Круто! Это очень круто – снять эпизод за один день! – говорит Дэн.

Мы просто сняли всё подряд с криками стесняшки-неснимашки и советами прохожих. Не снимали только заглядывания в камеру. Коих было немного, поскольку снимали между прибытиями автобуса на остановку. Так что управились довольно быстро.

Пацаны говорят, что для одного дня мы сделали очень много. А по-моему, ерунда – всего эпизод.

Собираем оборудование, Джерри сидит в подземке, пишет шумы. Когда оборудование погружено в машину, оказывается, что Ваня не может выехать – вечер, плотный поток машин. Выхожу на дорогу, развожу руки в стороны и блокирую движение.

Нормальные киношники получают разрешения, готовят локацию, аппаратуру, полноценно репетируют до автоматизма и снимают. Мы приехали на тачке, припарковали её у самой подземки и снимаем, несмотря на то, что мимо нас ходят недовольные местные жители. Эй, если вы у себя в головах всё усложнили – это ваши проблемы.

***

Следующий эпизод происходит в подъезде, потом – в квартире. В воображении я вижу относительно длинный коридор с подсвеченным передним планом. В нём – Героиню, наивно-невинно-привлекательную. В поисках коридора я обзвонил всех знакомых, ни у кого нет. А если и есть, то их соседи будут сильно против съёмок в их квартире.

С подъездом проблем никаких – он есть везде. Например, за дверью квартиры, где я арендую место в комнате. Опыт съёмки в подземке подсказывает: чтобы снять кино, нужно прийти и снимать кино. Выпили кофе, проиграли диалоги, погнали!

Гопник:

– Тут, короче, такая тема. Смотри, у меня хата пустая на два дня, давай, пошли ко мне. Винища возьмем, посидим, поугораем. Ты какое вино любишь – красное или белое?

Маша:

– Ты вообще, что ли? Ты сам понимаешь, что ты говоришь? Красное или белое… (пауза) Я люблю, когда во мне уважают женщину!

– Нормальные люди снимают в специальных павильонах! – орёт соседка.

– Так, стоп, это не по сценарию. Кто-нибудь, уведите посторонних с площадки, – говорю я команде чисто поугорать.

– Очень смешно! – орёт мне соседка. – Петросян прям!

Команде шутка зашла, соседке не очень.

В целом сложностей куда меньше, чем с подземкой. Ну да, проходящие по лестнице соседи, которые:

Тип «А». Советующие, как мне лучше распорядиться моей жизнью.

Тип «Б». А вы что тут, кино снимаете?

Тип «В». (молча проходящие на свой этаж, старающиеся не особо задевать аппаратуру, тем не менее осознающие своё доминирующее право на нахождение в этом подъезде).

Зато рядом электричество, значительно меньший трафик местных, не снимающихся в этом фильме людей. И сцены не на ходу. Я в кадре вообще всю дорогу стою и снимаю. А-ля тупой кореш, который фиксирует на камеру, как ты снимаешь местную популярную девчушку.

Тип «Б» в принципе ничего так. Я очень «за» любые проявления живого интереса к чему-то, что можно сделать по-своему. Но:

– Чел, мы тут хотим снять. Мы сейчас сосредоточены. Ты приятный чувак, но если мы сейчас погрузимся с тобой в диалоги, то нихрена не снимем. Свали, плиз, – говорю я типу формата «Б», трущемуся рядом с Джерри. Который сидит перед столом звукозаписывающей аппаратуры, как диджей Крис из «Все ненавидят Криса». В красной кепке Kangol, царапающий мамин любимый Playback Джеймса Брауна.

С некоторым количество неудобств, а в целом на позитиве сняли несколько сцен и пошли попить кофе. Сидим на кухне, пьём кофе, обсуждаем что-то по сценарию.

Заходит здоровый мужик, небрежно одетый и с гневом на лице.

– Какого хрена вы тут расселись? – говорит мужик.

– Да вот, сидим пьём кофе, – говорю я, не особо обращая на него внимания.

– Это моя квартира! А вы кто такие? – спрашивает мужик, как будто он важнее меня и вообще важнее любого самого важного существа во вселенной.

Можно подумать, он не знал, что его квартира сдаётся риелтором. И съёмщики квартиры по совершенно непредсказуемым обстоятельствам живут именно в этой, снятой ими квартире.

– Мне Марина сдала здесь койко-место, – напоминаю я мужику факт сдаваемости его квартиры и логичность моего прибывания здесь. Хотя по тону мужика понятно, что это для него ничего не меняет.

– А х**ля вы тут устроили? – спрашивает мужик так, как будто мы тут варим «крокодил», а на полу валяется пара отъехавших в Вальгаллу торчков.

– Мужик, ты вменяемый? Мы просто сидим, – говорю я, улыбаясь.

– Я тебе не мужик. Что вы в подъезде устроили? – продолжает мужик давить важного, оскорблённый моей улыбкой.

– Кино снимали, – говорю я, глядя на Коновалова и синхронно с ним угорая.

– Вы больные, что ли, в подъезде кино снимать? Вы вообще здесь никто! – говорит мужик, придавая внутри себя колоссальное значение последней фразе. Всем плевать.

– Слушайте, да мы просто снимали кино, – встревает Лена, включая в конфликт смягчающую составляющую.

Спасибо, Лена. А то если я продолжу, он точно поймёт мою нормальность и на почве своей психованности вызовет милицию с мигалками, и они увезут меня в дурку, колоть препаратами, снимать это на видео и выдавать за симптомы по месту придуманной болезни.

– А кто вам разрешал? – мужик немного смягчён Леной.

– Чел, расслабься, никаких разрешений на это не надо, – возвращаю я мужика на землю. Достал.

– Собирай манатки и вали отсюда! – завершает конфликт мужик.

Вот блин. Жить теперь негде.

***

Оказывается, ему все подряд нажаловались, что мы репетируем в хате толпами. И что фильм у нас про то, как два гопника разводят малолетку на секс. И вообще по итогу мы мерзкие ублюдки.

Звоню Марине, риелтору, договариваюсь, что ночь я ночую тут, а на утро она переселяет меня куда-нибудь. Марина умасливает мужика, тот сваливает. Но у меня всё ещё остро стоит самый главный вопрос – где снимать следующие сцены в подъезде?

Звоню Юрису:

– Привет, слушай, меня тут из хаты выгнали. Можно снять у тебя в подъезде? – говорю я сходу.

В одной из подъездных сцен снимается Юрис, играет батька Маши. Он выходит покурить на площадку, видит, что его дочь разводят пара гопников, и пытается отправить их по домам парой подсрачников. Но гопники запинывают батька, Хохол убегает, а Серёжа идёт с Машей в квартиру.

Вчера мы с Юрисом договорились, что если успеем, то снимем его сцену. А поскольку он живёт всего в паре домов от меня, то договорились созвониться в случае успевания.

– Как выгнали? Почему выгнали? – милейший Юрис сходу переживает за наименее важное событие.

– Это неважно. Мелочи. У тебя в подъезде можно снять? – спрашиваю я тоном, возвращающим картину мира в здоровое русло.

– Я поговорю с соседями, – говорит Юрис.

– Ты не понял. Мы через полчаса придём к тебе снимать. Можно? – спрашиваю я, утверждая.

Юрис Лауциньш. Человек, про которого на «Кинопоиске» написано: «Последний студент в мире, который сдавал предмет „научный коммунизм“. Это было 30 июня 1988 г. в 21 час 30 мин. в Щукинском училище, а с 1 июля его отменили как предмет».

Здорово, что он с нами.

Он так удивлён, что меня выгнали, даже взбудоражен. И ему стопудов непривычно, что мы скоро припрёмся к нему в подъезд снимать. В его привычном жизненном укладе просто ни разу не было Ильи Чернецова и Серёжи Коновалова. Пацанов, которые не парятся. Как две ящерицы: отвалился хвост? Едем дальше, отрастёт новый.

Юрис живёт в четырёх домах от меня, так что идти недалеко. Собираем оборудование, допиваем кофе, с шутками, на позитиве идём к Юрису.

***

– Ребята, я, конечно, за кино. Но как-то это… – растерянно встречает нас Юрис.

Он обеспокоен съёмками в его подъезде, спонтанностью и семью телами, на его глазах превращающих его квартиру в гримёрку, а лестничную площадку в локацию. К такому повороту жизнь его не готовила. Ну, никогда не поздно начать относиться к вещам проще.

– Ты золотой человек, Юрис, – говорю я, начиная раскладываться.

– Юрис – талисман нашего фильма, – говорит Коновалов, обнимая Юриса и отвлекая тем самым от нас, активно распаковывающихся и готовых снимать.

Стены его подъезда выкрашены в унылый коммунальный зелёный. Высокие потолки, широкие площадки, натёртые деревянные перила. Атмосфера идеально подходит для подката поцика со слабым словарным запасом к девахе, чья голова занята постингом фоток своей круглой попки в соцсети.

Юрис поговорил с соседями. Они оказались чуть более позитивными, чем мои уже бывшие. Плюс любящими и ценящими Юриса, так что сопротивления съёмкам нет вообще. Несмотря на сюжет.

Лишь изредка кто-то проходит по своим делам, кто-то выходит покурить, а заодно посмотреть, что такое кино, вместо телика. В итоге мы снимаем весь эпизод в подъезде полностью, за один день.