Читать книгу Роман «Черный рыцарь. Путь воина». 2-я часть - Илья Михайлович Зюков - Страница 10

Итак, решение было принято.

Шильонский замок будет

на приступ Орден брать.

Еврейская община им обещает

за это щедрый куш отдать.

Еще бы – евреев сильно притесняют,

родных и близких истязают.

Народу много в казематах

в Шильонском замке заточили,

как-будто герцоги Савойские

патент от Люцифера на это получили.

Как-будто соглашение такое есть,

что Сатана на свете правит том,

а герцоги Савойские на этом – здесь.

Конечно, рыцари узнали,

куда готовили их тщательно,

в какой поход их собирали.

Тут некоторые стали возмущаться:

«Мы что, теперь евреев будем защищать?»

Другие отвечали им на это:

«Какая разница, с кого нам деньги брать».

«По-мне», – сказал барон фон Рейн, —

«Хоть с дьяволом сражаться,

лишь только б здесь

без дела не болтаться».

Маркиз фон Леер барона подбодрил,

и так ему проговорил:

«Тебе как раз, мой друг, такая

возможность предоставляется.

По слухам, Савойский герцог —

сам Люцифером и является».

А Мартин Шимман с виконтом де Эженом

решил про лошадей поговорить.

Сказал он как-то за обедом:

«Дружище, Хельмут, я предлагаю

коня тебе другого прикупить».

На это Хельмут отозвался:

«Зачем? Есть конь хороший у меня.

В другом пока я не нуждался».

Но Мартин продолжал:

«Конечно, это так, у всех у нас

вестфальской и ганноверской

породы кони, но ты знаешь…

Ты на своем гнедом коне,

в своих доспехах черных,

как ворон на дубу, без веток

на обозрении общем восседаешь».

Вспылил тут Хельмут: «О чем ты?

И как тебя понять?»

«А дело в том», – сказал спокойно Мартин, —

«Я предлагаю тебе коня

под цвет доспехов подобрать.

Есть конь отменный,

он стоит твоего внимания.

Но он безумно дорог, об этом

хочу предупредить тебя заранее».

Заулыбался Хельмут: «Мой друг,

ведь конь же не дороже денег.

Не может же такого быть.

Я так богат – могу себе позволить

любую лошадь, при желании, купить.

Какой породы лошадь ты

купить мне предлагаешь?

Неужто – Шайра…»

Теперь уже граф Шимман рассмеялся:

«Ой, не гадай, мой друг —

Ты все равно не угадаешь.

Что если это Фриз?»

Был Хельмут явно удивлен:

«Фриз? Ты, Мартин, на до мной

Нарочно издеваешься?

Как ты, моей мечты не зная,

сейчас так метко ее касаешься?

Ведь я же с детства о таком

коне загадочном мечтал.

О нем я слышал много, но

до сих пор его нигде

ни у кого я не встречал.

Скорей коня мне этого,

скорее покажи. И где,

в какой конюшне он стоит —

немедля, слышишь, расскажи».

А Мартин потрепал заботливо

виконта де Эжена по плечу:

«Ну-ну, мой друг, остынь немного.

Чтоб ты от радости такой

сошел с ума – совсем я не хочу.

Тут городишко есть один неподалеку,

Маркдорфом называется.

Вот там твой конь тебя,

поверь мне, терпеливо дожидается».

На следующее утро коней седлали,

в Маркдорф друзья помчались,

где Хельмуту коня заветного

приобрести намеревались.

Граф Мартин Шимман, который

виконту де Эжену другом стал,

того заслуживает обстоятельства,

чтоб я отдельно про него сказал.

Он был расчетлив и хозяйственен,

был предприимчив и умен.

И многими еще достоинствами,

кроме умения махать мечем,

был Мартин также наделен.

Про точный возраст Мартина

я достоверно не могу сказать.

Конечно, больше, чем двадцать два,

но точно меньше, чем двадцать пять.

Однако, опытен он был,

как будто много лет уже прожил.

И славу воинскую ратную,

себе давно он заслужил.

Рост средний, но весьма

широк в плечах, и мускулист,

Как будто он атлет,

иль, может, цирковой артист.

Открытое лицо и гордый профиль —

арийский, в общем-то типаж.

Усы, в комплекте с модною бородкой,

так дополняли антураж.

Был Мартин тверд и честен,

и за свои слова так отвечал,

что каждый, кто его хоть раз

однажды встретил, тот знал,

что будет так, как он сказал.

Дорогой Мартин Шимман

виконту де Эжену рассказал,

Что для похода лошадь запасную

себе приобрести желал.

В Маркдорфе, все об этом знали,

хороших лошадей обычно продавали.

Торговец Петер Кнауф этим занимался.

он в лошадях прилично разбирался.

Коня увидев черного, чудесного,

граф Шимман хотел уж было

его себе приобрести.

Но он подумал, что для Хельмута,

в его доспехах черных,

конь может лучше подойти.

И Мартин продавцу дал слово,

что не позднее дня второго

богатого он покупателя доставит.

А если нет, то продавец

хорошего коня себе оставит.

И продавец, и граф знакомы были

давно, не первый год.

Торговец Петер Кнауф знал,

что будет так, как граф сказал,

раз слово он свое дает.

К тому же Мартин Шимман

хорошим покупателем являлся,

и Петер Кнауф со словом графа,

конечно же, считался.

Поэтому граф Шимман и не волновался,

когда он к дому Кнауфа

с виконтом де Эженом,

ведя спокойную беседу,

неспешною рысью приближался.

Дом Кнауфа и все его конюшни

в Маркдорфе на окраине располагались.

Наши друзья без приключений

и без проблем до них добрались.

Увидев дом торговца, граф Шимман

виконту сделал знак – коня остановить.

Он указал на трех коней, привязанных:

«Боюсь, мой друг, что нас успели

с покупкой нашей опередить…»

Наш Хельмут удивился: «На чем, скажи,

основаны такие опасения?»

Ответил Мартин: «Я узнаю этих коней.

Я видел в Ордене их, и это без сомнения».

На это Хельмут задумчиво сказал:

«Так, стало быть, хозяева известны?»

«Три фрайхера из Гессенских предместий», —

сказал граф Шимман, с коня слезая, —

«Все трое наглецы, давно об этом

весь Орден знает. С любым они

найдут, о чем позадираться.

Мне б не хотелось с ними

сегодня здесь встречаться.

Фон Шоттен, Бернд фон Гессен,

и Вендель Лих.

И, кстати, Бернд фон Гессен,

пожалуй, самый вредный среди них».

С коня слезая, Хельмут проговорил

так жестко, как будто узел разрубил:

«Какой нам смысл здесь гадать?

Мне наплевать – как всех их звать.

Раз мы коня решили покупать,

зайдем же в дом – там сможем все узнать».

Но голоса со стороны конюшни раздавались.

Поэтому туда, в итоге, друзья и направлялись.

Перед конюшнею они остановились

и оба в слух мгновенно обратились.

А разговор в то время

там не простой происходил.

И самым шумным, похоже, правда

Бернд Гессен был.

Три человека вооруженных

пытались Кнауфа настойчиво убедить

Коня какого-то им, только им,

и за любые деньги уступить.

Но Петер Кнауф весьма достойно

весь этот натиск отражал.

Ведь он на слово графа

Мартина фон Шиммана

свое же слово честное давал.

Отказывался он коня продать,

имен стараясь, впрочем, тех господ,

кому был конь обещан,

никоим образом не называть.

В тот миг, когда накал их разговора

совсем уже критичным становился,

граф Мартин Шимман, в сопровождении

виконта де Эжена, в конюшне

внезапно на пороге появился.

Как только Бернд фон Гессен

вошедших увидал, развел он руки

и так сказал: «Какая встреча, господа!

Что привело вас в этот день сюда?»

«Наверное, то же, что и вас —

коня хотим купить себе сейчас», —

сказал граф Шимман и голову

в поклоне он учтиво наклонил.

Поклон таким же образом за другом

и Хельмут повторил.

Иоган фон Шоттен выступил вперед и произнес:

«Я думаю, что это не вопрос.

Коня купить себе не мудрено.

У Кнауфа коней всегда полно».

«Однако», – граф сказал,

«Мне приглянулся этот конь…»

«Да, граф, вы правы», – ответил Лих,

«Конь знатный, прям-таки огонь…»

«Боюсь вас, все-таки, немного разочаровать», —

не стал Бернд Гессен иронии скрывать, —

«коня вот этого хочу себе забрать.

Мы раньше вас смогли здесь появиться.

Осталось только нам с хозяином

в цене договориться».

А Петер Кнауф смиренно отвечал:

«Я не могу вам, господа продать коня.

И, кстати, это именно тот господин,

кому назад тому два дня

вот этого коня я обещал».

Все это время красивый,

черный конь стоял и фыркал,

как будто места он в конюшне

себе не находил.

А Хельмут, до сих пор молчавший,

с красавца глаз ни на одну

секунду не сводил.

«Ну, обещать – не значит дать», —

заметил Гессен, – «по правилам торговли

залог ведь надо оставлять».

На что ответил Мартин Шимман:

«Я, прежде чем сегодня

в конюшне этой появился,

два дня назад коня вот этого

достойно смог оценить.

И словом графа Шиммана я поручился,

что до заката нынешнего дня

приеду этого коня купить».

Тут рассмеялся Бернд фон Гессен:

«Что слово? Ведь его нельзя узреть.

По-моему, важнее в доме у торговца

монетой хорошенько прозвенеть…»

Граф Мартин Шимман терпеливо отвечал,

хоть видно было, что уже он закипал:

«Быть может, фрайхера такое

положение вещей устроит.

А я – граф Мартин фон Шимман,

И мое слово в этом мире,

Поверьте, уж чего-то стоит».

«Позвольте, друг мой, вас перебить.

Тут начинают вам грубить.

Я на друзей не позволяю нападать,

как и коня не собираюсь уступать», —

виконт де Эжен не смог уже смолчать.

Он вышел из-за графа, желая

самому нападки отбивать, —

Конь этот был обещан мне,

и словом граф за это поручился.

А слова графа, полагаю,

достаточно вполне.

И я не просто так здесь появился».

«Ах, вот как дело обстоит?

У нас тут новый выскочка стоит», —

Бернд Гессен мгновенно обратил

на Хельмута свой взор, —

«В таком ключе решили вы

Вести свой разговор?

Я так смотрю, вы любите повыделяться?

Но почему, ответьте мне,

решили вы, что конь чудесный

Вам, только вам должен достаться?»

Еще раз повторю вам, господа,

когда залог никто не оставляет,

то правом равным каждый обладает.

Кто платит больше, тот и заберет

себе коня.

Такое предложении у меня.

Эй, Кнауф, ты десять шиллингов

Мне цену называл?

Я б за коня тебе пятнадцать дал».

Виконт де Эжен парировал удар:

«Тебе, наглец, не собираюсь уступать.

Я за коня могу и двадцать дать!»

А Петер Кнауф незаметно руки потирал —

Ему не важно, кто выйдет

победителем из спора.

Он понял, что получит

от сделки неплохой себе навар».

Торги желая продолжать,

Бернд Гессен говорит:

«Дам двадцать пять!»

«Дам тридцать!» – Хельмут говорит,

«Хочу тебе, сказать, что на любую сумму,

Которую ты дашь, всегда я буду

На пять, но больше предлагать…»

Глаза в глаз соперники глядят.

И до каких же цифр продолжать

Они свой спор хотят?

«Довольно оскорблений!» —

К ногам фон Гессена

перчатка графская летит, —

«я спор ненужный прекращаю.

На поединок, сударь, я – граф

Шимман, как наглеца вас вызываю».

«Позвольте», – Хельмут говорит.

И вслед за Мартина перчаткой,

Перчатка Хельмута летит, —

«Этот наглец меня уже

не меньше оскорблял.

И он «достоин», чтоб его

виконт де Эжен примерно наказал».

Три фрайхера немедленно

схватились за свои мечи,

поскольку тоже были молоды,

да и изрядно горячи.

А Иоганн фон Шоттен, до этого молчавший,

тут тоже слово решил свое сказать:

«Тогда и нам придется, господа,

ваш вызов смелый принимать.

Мы с Лихом вступимся за друга —

ответ достойный сумеем дать!»

«Тогда закончим этот разговор», —

сказал граф Мартин Шимман, —

«в позицию, немедленно, во двор!»