Читать книгу Роман «Черный рыцарь. Путь воина». 2-я часть - Илья Михайлович Зюков - Страница 6

Итак, виконт де Эжен

был вовлечен весьма успешно

в рыцарский процесс.

Всегда имел он

к этому стремление,

и проявлял свой интерес.

Пора настала ему мужать —

решения самостоятельные

необходимо принимать.

Друзья, которые виконту

в попутчики достались,

во всем ему, конечно же,

помочь старались.

Граф Мартин Шимман

в Ундерштадте отыскал

такой хороший дом,

чтоб Хельмуту удобно было

жить в доме том.

Удобства, я так думаю,

что это та позиция,

которая для рыцаря

не так важна, как, например,

хорошая амуниция.

Удобства женщинам нужней,

они им кажутся важней.

Мужчина-рыцарь, мужчина-воин

бывает и костром в лесу

подчас доволен.

Удобство в том у дома

найденного заключалось,

что кузница в нем

весьма удачно размещалась.

Для рыцаря с оружием,

к тому же на коне —

приобретение полезное,

конечно же, вполне.

Дом кузнеца, вдобавок,

от замка близко располагался —

при случае до замка б

Хельмут быстро добирался.

Тут следует нам допустить

еще такое рассуждение —

читатель может быть

ее искушен в вопросе,

и требуется пояснение.

Кто на себя доспехи

и латы надевает,

тот не всегда ведь,

если честно, рыцарем бывает.

Хотя, конечно, по привычке

людей в доспехах рыцарями называют.

Но рыцарь, все же, тот, кого по правилам

при акколаде посвящают.

Обряд не прост, к нему

готовятся заблаговременно, заранее.

Вот тот, кто посвящен,

тот и получит рыцарское звание.

Он присягнет, и именем его

отныне новым нарекут.

Да, кстати, а Хельмута

на церемонии на этой

как же назовут?

Все прозвища друзей

Виконт де Эжен узнал.

Себе же имя он

пока что не избрал.

В раздумьях над вопросом этим

он третий день уж находился,

как раз, когда забавный

с ним случай приключился.

Шли тренировки в замке

день и ночь. Я не оговорился.

Могли ждать рыцарей

ночные вылазки и опыт бы

им, безусловно, пригодился.

Их командор Штильмайер

так гонял. Казалось,

шанса выжить им не оставлял.

По одному между собой дрались,

по двое, и по трое.

И в одиночных поединках

и сразу всей толпою.

Один против двоих, троих сражались.

И с палками, и на мечах,

и с копьями, и голыми руками

без остановки упражнялись.

Метали крючья – и на стены

по веревкам поднимались,

и с факелами, и

средь полной темноты являлись.

И пешие дрались, и на коне,

у стен сражались замка и на стене.

Измученные и уставшие бойцы

от командора слышали всегда в конце:

«Все. Отдыхайте, молодцы».

Штильмайера все рыцари

боялись и уважали.

Однако, все же,

языки свои «чесали»:

«Суров старик, как-будто,

сделан он из стали…»

«Да говорят, что камень

вместо сердца у него,

любить и понимать он не готов…»

«Вы б видели, как убивает

на поле боя он своих врагов…»

«По мне, так лучше командир такой,

чем размазня. Вы как хотите,

а старикана уважаю я…»

Штильмайер Иоганн —

был старше средних лет.

Однако же, был крепок и силен,

хитер и опытен, как воин,

и командиром слыл прекрасным он.

И если уж кого-то обучал,

то воинов достойных

в результате получал.

Зачем фон Ульрих приказал

Штильмайеру осаду замка

своего тренировать, об этом,

мой читатель дорогой,

узнаем после мы с тобой —

не будем все-таки

вперед телеги забегать.

Пока же, все усталые вояки,

на отдых разъезжались.

И каждый на ночлег, где жили,

туда и добирались.

Жил Хельмут в доме кузнеца,

под крышей комнату снимал.

Отдельный вход. По лестнице

на верх идти в доспехах тяжело —

он в кузнице, внизу их оставлял.

Надеть доспехи нелегко

и нелегко их снять.

Тут самому не справиться

и надо оруженосца звать.

Оруженосцем Хельмут взял

к себе на службу

сына кузнеца —

проворного такого молодца.

Ганс правда шустрый малый был —

не зря его отец хвалил.

Помог он Хельмуту доспехи снять,

и стал на лавку, в угол прибирать,

туда, где «некое тряпье» лежало.

«Тряпье» вдруг подскочило и побежало.

«Oh, mein Gott, спасите – черт.

Der Teuffel hier – сам дьявол здесь.

Он за грехи задумал меня съесть…», —

мальчишка правда испугался.

А Хельмут наш не растерялся,

схватил он это чудище,

от коего Ганс заметался.

А дьяволом сын кузнеца

(но младший) оказался.

«Скорей не дьявола я вижу,

а дьяволенка», – сказал,

Заулыбавшись, Хельмут,

на сажей перепачканном лице,

увидев яркие глаза ребенка.

«Кто ты такой? Не вздумай лгать.

Ты должен правду мне сказать».

Вступился Ганс за брата:

«Милорд, прошу вас не сердиться.

Ведь это Отто, мой брат.

Его я с дури не узнал, и сам,

признаться, виноват».

Виконт де Эжен мальчишку отпустил.

На Ганса глядя, он проговорил:

«Я не сержусь, болван.

Ну, кто тебе сказал?

Твой брат меня не сильно напугал.

Скорее я немного повеселился».

Затем он снова к младшему

из братьев обратился:

«Скажи, а для чего ты в кузнице

вот в этом виде находился?»

Был Отто мальчик худенький,

Лет около восьми, но

он не стал, однако, лепетать.

А начал на вопросы

довольно смело отвечать:

«Отец велел прибраться в кузнице.

Я прибираться стал,

да, видимо, устал,

поэтому и задремал.

Ганс разбудил меня,

когда доспехи загремели.

Я с перепугу сам-то

разобрался еле-еле».

«Ну, ладно», – Хельмут заключил,

мы, слава Богу, разобрались.

Всем спать! И помолитесь

перед сном, чтоб черти больше

в дом не забирались».

Хоть эта вся история

веселою была, но

Хельмута она на мысль

такую навела —

все видели мальчишку

в одежде черной,

и черное лицо все в саже.

Все удивились и бояться стали.

А если б это рыцарь был —

доспехи черной стали,

Внезапный, черный, быстрый?

Вот что б тогда, увидевшие,

про рыцаря сказали?

Привыкли люди видеть рыцарей

в «серебряных» доспехах,

блестящих, чтоб от лучей от солнечных

они огнем сверкали.

А Хельмут будет выделяться

черным цветом,

и всех приучит,

чтобы его, увидев,

«Сэр Черный рыцарь!» —

люди называли.

Вот так из шутки имя появилось,

которое его прославит.

А, может, он его…

И он под этим именем

в истории свой след оставит.